Предтечи будущих побед

Оставшиеся полчаса до прибытия на место были посвящены новостям второго плана. Ровно без десяти минут восемь Глава Высшего Военного Совета уже входил в свой кабинет, расположенный на третьем этаже здания Национального Центра обороны. В восемь часов пришел дежурный генерал с докладом об оперативной и политической обстановке складывающейся на текущий момент. Среди всего прочего затронул он и вчерашнее вечернее событие в Минске. К уже имеющимся у Афанасьева сведениям он присовокупил сообщение о том, что Минюст Украины уже спозаранку направил запрос в МИД Белоруссии об экстрадиции группы «Вагнера» на территории «незалежной» для привлечения ее членов к уголовной ответственности за пребывание в рядах ополчения ЛДНР. Следственная группа Генеральной Прокуратуры Украины уже готовится вылететь в Минск для принятия участия в допросе задержанных и подозреваемых в совершении террористических актов. Все это наводило на неприятные мысли о скоординированной деятельности внешнеполитических структур Украины и Белоруссии. Тут было над чем поразмыслить.

Немного погодя принесли ворох очередных бумаг на согласование и подпись. Афанасьев хоть и носил погоны самого высокого ранга и в свое время был неплохим танкистом-практиком, в душе оставался по-прежнему «бумажным червем», которому по натуре гораздо ближе разрабатывать теории и до блеска оттачивать регламенты. Кабинетная работа целиком и полностью завладела его сердцем и сознанием. И хотя, как каждый военный он ненавидел бумажную бюрократию, он считал своим первостепенным долгом просматривать и по мере своих интеллектуальных возможностей вникать в суть поданных ему для ознакомления и подписи документов. В кругу соратников, а тем паче самому себе он признавался в ограниченности своего узконаправленного мышления, заточенного на войну, и значит довольно беспомощного в мирных делах. И тогда он не стеснялся приглашать для консультаций специалистов, причем старался делать так, чтобы приглашенные специалисты придерживались противоположных взглядов. Если и после этого в его мозгу не складывалось никакого сколько-нибудь приемлемого решения, то он расширял круг консультантов, а окончательное решение оставлял на волю коллегиального органа исполнительной власти – Президиума Высшего Военного Совета. Сегодня, бумаги, поданные ему на согласование, не требовали особого разбирательства, поэтому довольно объемистая стопка убывала достаточно быстро, превращаясь в четыре небольших кучки объединенных резолюциями: «отказать», «в Кабмин для рассмотрения», «к немедленному исполнению» и «исправить и доработать». Накладывая резолюции, Афанасьев то и дело бросал взгляд на настенные часы, будто ожидая чего-то. Приблизительно через час, по селектору раздался голос Михайлова:

– Товарищ Верховный, к вам Игорь Олегович…

– Зови, – коротко бросил диктатор, с облегчением оторвавшись от уже почти просмотренных документов. Этого визита он ждал с нетерпением и замиранием сердца. Визитеру сейчас предстояло либо укрепить, либо разрушить его тайные надежды на благополучную старость.

Начальник военной разведки не вошел. Он ворвался на манер небольшого торнадо, чего никогда до этого не происходило, а потому внушало опасение, как нечто непредвиденное.

– Игорь Олегович, да что с тобой?! – приподнялся в кресле Афанасьев. – Я не припомню тебя в таком растрепанном виде! Говори быстрей, что случилось?!

– Валерий Васильевич, вы в курсе о том, что случилось с нашими «вагнеровцами» в Белоруссии?!

– Ах, вы об этом? – несколько разочарованным голосом подтвердил косвенно он свою осведомленность. – С самого утра доложили еще. А что вас так напугало, голубчик?

– Как что?! – в свою очередь удивился разведчик спокойствию Верховного. – Вы понимаете масштаб последствий от этой провокации?!

– Да, бросьте вы, Игорь Олегович, – отмахнулся диктатор. – Я смотрел ролик про их задержание в каком-то санатории. Это водевиль какой-то. Шевроны и презервативы. Вот и весь набор террориста. В белорусском КГБ ведь тоже не дураки сидят. Они быстро разберутся с этой провокацией и дело замнут, потому что оно и выеденного яйца не стоит.

– Я таки поражаюсь вашему незамутненному сознанию, Валерий Васильевич! – всплеснул тот руками от глубокого разочарования и переходя на местечковый говорок.

– А что вас так смутило в моем сознании? Дело-то шито белыми нитками. Это вам и так скажет любой криминолог. Единственное, что меня смущает, так это то, что я никак не пойму, за каким лешим они поперлись в Синеокую?

– Да, ведь в этом-то все и дело! Все было заранее приготовлено и сговорено между спецслужбами Украины и Белоруссии. А парней просто заманили в ловушку, чтобы обвинить нас в заговоре против единственного союзника!

– Я не думаю, что Батьке надо сейчас разворачивать конфронтацию с нами накануне выборов, – пожевал губу Афанасьев в раздумье. – Впрочем, если у вас имеются какие либо факты, то говорите.

– Господи! – закатил тот глаза к потолку. – Да какие вам еще нужны дополнительные факты, о которых вы не в курсе?!

– И все же. Кстати, вы присаживайтесь, Игорь Олегович.

Костюченков рывком бросил свое немалое тело в кресло возле стола.

– Давайте, Игорь Олегович по порядку.

– Хорошо. Я буду оперировать собственными данными и данными, полученными из ведомства Дмитрия Аркадьевича.

– Я не знал, что его резидентура существует в Белоруссии.

– Да проще перечислить, где она не присутствует. Итак, я начну. Для вас, полагаю, не является большой новостью, что наш союзничек то и дело в открытую заигрывает с националистами и нашими историческими противниками. Далеко ходить не надо, чтобы вспомнить, как в позапрошлом году они изготовили памятную медаль в честь годовщины восстания якобы белорусского народа против ненавистного режима царя Алексея Михайловича. Тогда, действительно много стрельцов было вырезано в Минске и Полоцке. А чего стоит прошлогоднее совместное польско-литовско-белорусское празднество по случаю годовщины смерти Калиновского25, объявленного общенациональным героем трех государств? И это в то время, как пророссийские политические деятели из числа белорусов вот уже несколько лет томятся в его застенках. Я уж молчу о том, что подвергаются уголовному преследованию добровольцы, участвовавшие в обороне Донецка и Луганска. Все эти неприглядные факты широко освещались в нашей прессе. Сам Грыгорыч не раз публично заявлял о поддержке националистического режима на Украине. И не просто заявлял, но еще и материально поддерживал его, поставляя электронную начинку к их ПТУРам «Стугна». Рьяно поддерживал «Кондитера»26, а теперь столь же рьяно поддерживает и Клоуна. И причем, заметьте, все время в пику нашим интересам. Стоит нам чуть-чуть натянуть вожжи в деле поставок Украине ГСМ, чтобы поумерить воинственный пыл киевских танкистов, как тут же поток горючего из Белоруссии сводит все наши попытки на нет.

– Это мне все хорошо известно, Игорь Олегович, – устало проговорил Афанасьев. – Известны его выкрутасы с союзным государством, заигрывание с националистами и игра в «многовекторность». Я, честно говоря, думал, что у вас имеется более существенный повод для нашего немедленного реагирования на ситуацию. Ведь не секрет, что сейчас одно наше неловкое движение в этом направлении сможет кардинально изменить обстановку, причем в не самую лучшую для нас сторону.

– Хорошо, можно и посвежее факты подобрать. Известно ли вам, что дочь министра иностранных дел Белоруссии Владимира Макея замужем за сыном Тимоти Барретта помощника директора ЦРУ, а заодно и куратора «российского» отдела? В 2016 батюшка перевел на нее все активы семейного бизнеса, и теперь она управляет ими чуть ли не из штаб-квартиры в Лэнгли. По непроверенным пока сведениям в ее руках находится и часть активов самого президента Белоруссии, причем, видимо очень солидная часть, раз при всех перипетиях ее отец находится на плаву. А его сыночек Артем свил себе гнездышко в Сити, являясь одним из директоров консалтинговой фирмы Avascent. Эта фирма занимается вопросами военно-оборонного значения и являющаяся в свою очередь «дочкой» BAE Systems. Теперь вы понимаете, как через Минск утекают наши военно-технические новинки, созданные совместно с белорусскими предприятиями?

– Что ж вы раньше молчали? – поморщился Афанасьев, будто проглотил кислую ягоду.

– Насколько я в курсе, ведомство Барышева докладывало об этом прежнему руководству страны еще в позапрошлом году, но реакции не последовало. Бутин не хотел обострять отношения с и так непростым соседом.

– Есть еще что-нибудь? – выгнул вопросительно бровь Афанасьев.

– Так точно. Руководитель белорусского КГБ – Вакульчик Валерий Павлович в 2002-м году, пребывая в звании полковника, проходил стажировку в Штатах и там, пойманный в банальную «медовую» ловушку дал согласие на сотрудничество с АНБ. Вербовка проходила в невадском отеле «Berkley» в номере 312. При этом замечу, что вышеозначенный Вакульчик является кумом Начальника следственного Комитета Белоруссии – Носкевича Ивана Даниловича, который уже вовсю с утра раздает интервью о «поимке с поличным особо опасных преступников засланных Россий на территорию Белоруссии».

– Вы располагаете доказательствами факта вербовки Вакульчика? – процедил сквозь зубы, начавший не на шутку распаляться Верховный.

– Так точно. Так точно. Факт подтвержден агентом, внедренным в состав обслуживающего персонала отеля. Имеются аудио и видеозапись вербовки.

– Лукашенко проинформировали об этом?

– Не могу знать! – четко отрапортовал военный разведчик.

– Есть еще что-нибудь добавить к сказанному?

– Да. Подтверждением моих слов о запланированной провокации против наших людей служит еще и тот факт, что в восемь утра по нашему времени из Киева уже вылетел борт со следственной бригадой из украинской генпрокуратуры. А это значит, что фамилии задержанных уже были переданы вчера украинской стороне. Заметьте, не нашей стороне, как предписано соглашением о создании союзного государства, а украинской. Даже представителей нашего посольства сегодня утром не допустили к задержанным. Это говорит о том, что главным бенефициаром акции являются спецслужбы Украины и Запада. К тому же, по нашим сведениям следственная бригада из Украины имеет при себе письменное ходатайство Генпрокуратуры о выдаче наших граждан для проведения следственных мероприятий на территории Украины.

– Ваши аналитики уже просчитали дальнейшие ходы наших партнеров из Полесья?

– Естественно, – кивнул адмирал. – Да, тут и к бабке не ходи, все как на ладони видно. Батька всегда был не дурак, поэтому прекрасно понимает, что уже до чертиков надоел своим гражданам со своим псевдо-социальным государством, держащемся исключительно на наших кредитах и дешевым сырье. Но за двадцать пять лет нахождения у руля власти он так прикипел к ней, что уже не мыслит себя вне ее. Ему до зарезу необходим еще, как минимум, один срок, чтобы каким-нибудь способом закрепить власть за своей династией. Старших сыновей он уже расставил на ключевые посты, но основную ставку делает на своего любимца – Коленьку, а он еще не подрос и не заматерел. Нужно любой ценой остаться у власти. Подобная партитура была написана еще много столетий назад: для того, чтобы отвлечь внимание охлоса от непопулярного монарха, нужно переключить его негодование на внешнего врага, пускай даже и выдуманного. Всем ведь известно, что если стране угрожает опасность извне, то было бы самоубийством в это время менять правителя. В данном случае, Россия является идеальным исполнителем роли врага по двум причинам: во-первых, потому что даже и не собирается нападать, следовательно, реальной угрозы с ее стороны нет, а во-вторых, она находится в таком положении, что и огрызнуться не посмеет, боясь потерять в лице зарвавшегося монарха своего единственного союзника. В общем-то, идеальный мальчик для битья. Арестом наших парней, – при слове «наших» Афанасьев слегка поморщился, что не укрылось от пытливого взора разведчика, поэтому он с явным нажим повторил, – наших парней, Лукашенко надеется выторговать для себя голоса националистов или хотя бы их молчаливое согласие. Одновременно он хочет показать Западу, что является вполне себе самостоятельной фигурой на политической арене. И еще, как бы намекает коллективному Западу на то, что в роли раздражителя России будет ему весьма полезным, а значит, тому не следует слишком уж рьяно добиваться его ухода.

– А Украина что хочет выжать для себя из этого инцидента?

– Хохлы спят и видят, как бы отомстить нам за провал захвата ЛДНР и уничтожение офицерского корпуса.

– Я вот только одного не пойму, – вздохнул Валерий Васильевич, – неужели же Батька сам не видит, что все это спектакль, причем сыгранный бездарно и с использованием негодных средств?

– Что вы имеете в виду? Неужели можно всерьез воспринимать найденные при обыске гондоны и мелочь из кошельков?

– Да.

– За «доказательствами» дело не станет. Я уверен почти на 100%, что следующий репортаж будет уже с якобы захваченного силовиками склада с вооружением, предназначенным для совершения переворота. А следом не замедлят появиться и признательные показания. Или вы думаете, что только у нашего Николая Павловича имеются мастера заплечных дел? Кстати, перед тем как появиться у вас я созванивался с ним. Они сегодня ночью и не ложились спать. Центральный аппарат гудит как улей. С вечера уже организовали следственную группу по выявлению следов провокации. Не сегодня, так завтра первые результаты уже наверняка будут получены.

– Сейчас-то вы что хотите от меня, Игорь Олегович? – затравленно проговорил диктатор, пытливо заглядывая в глаза адмирала.

– Я хочу вытащить из лап этого сумасброда наших людей, пока все это дело еще не набрало оборотов. Каждый час промедления грозит нам все новыми и новыми проблемами.

– И как мне это сделать? Отдать вам приказ на штурм минского следственного изолятора?

– Нет, конечно. Просто в вашей компетенции поднять телефонную трубку и поговорить с Лукашенко честно и откровенно. Я уверен, что вы сможете найти аргументы способствующие освобождению ребят.

Афанасьев насупился под напором своего соратника и подчиненного, но в душе готов был признать его правоту. Если уж месяц назад он принял на себя тяжкое бремя вышней власти то кому как не ему заботиться не только о всей стране в целом, но и об отдельных ее гражданах. Да, звонить Лукашенко было необходимо, и разговор предстоял тяжелый. И ведь не перекинешь эту обязанность на, всегда готового к схватке, Рудова, как бывало прежде. Александр Григорьевич слыл человеком крайне обидчивым и заносчивым. С Рудовым он просто не станет разговаривать, считая это ниже своего высокого положения. Да и горячий Сергей Иванович в запале может перейти дипломатические рамки. Разговаривать придется самому. А как? О чем? Какие аргументы? От безвыходности ситуации Афанасьев злился и на самого себя и на собеседника, что сидел за столом сбоку.

– Хорошо, Игорь Олегович, – глухо, как в трубу проговорил Верховный, – я созвонюсь с президентом Белоруссии в ближайшее время.

Лицо Костюченкова, еще минуту назад выражавшее крайнюю тревогу за случившееся разом просветлело, он заулыбался, как-то застенчиво и по юношески, что явно не вязалось с его грубоватыми чертами. Он приподнялся, готовый немедленно уйти, чтобы дать шефу время на подготовку к непростому диалогу, Верховный приостановил его порыв:

– Э-э-э, Игорь Олегович, я, конечно, понимаю, что сейчас не самое удачное время для дел абсолютно не касающихся судьбы страны, но все же осмелюсь вам напомнить о давешней моей просьбе…

– А, черт! Простите, пожалуйста, Валерий Васильевич! Совсем из башки вылетело с этой круговертью. Принес-принес.

С этими словами он нагнулся к кейсу и, щелкнув замками, достал на свет старомодную папку, завязанную на тесемочку.

Папка было довольно тонкой, видимо на искомую Веронику не было сколь-нибудь обширных материалов. Афанасьев бережно принял ее из рук Костюченкова и поискав глазами на столе свободное местечко и не найдя такового решительно сунул в ящик стола, тут же запирая его на ключ под одобрительным взглядом визитера.

– Через недельку, как мы с вами и договаривались, я принесу вам отчет от службы наружного наблюдения, – сказал Костюченков, уже вставая и по-настоящему собираясь уйти.

– Спасибо вам, Игорь Олегович. От всего сердца и по-мужски, – некстати расчувствовался Афанасьев. – А что касается предстоящего разговора с президентом Белоруссии, то я сегодня же проинформирую Президиум о результатах состоявшегося диалога.

II.

Костюченков ушел, бодро чеканя шаг, словно на параде. Он безоговорочно верил и доверял человеку, ставшему у руля власти в этот непростой период времени. Хотя, если сказать честно, то когда он был простым-то? Да, никогда. Вечно на Руси-матушке приключаются нестроения. «Эх, мне бы его уверенность» – тяжко вздохнул диктатор, в раздумчивости покусывая губу. Была у него такая скверная привычка, еще с детства, и никак он не мог от нее избавиться. Посидев еще немного в раздумчивости, он покряхтел от невеселых мыслей и полез во внутренний карман за коммуникатором. Набрав короткий номер и дождавшись, когда собеседник откликнется, произнес в трубку:

– Здравствуй, Дмитрий Аркадьевич! Ты где сейчас?

– У себя, – коротко ответил нелегал, не вдаваясь в подробности.

– Я тебя не сильно отвлекаю?

– Да, нет, работа рутинная и не требующая сосредоточения, так что не беспокойтесь.

– Тогда, ладненько. У меня сейчас был Игорь Олегович. Ты ведь, наверняка, уже информирован о ночных событиях в Минске?

– Да. Первые сведения мы получили еще до полуночи.

– Игорь Олегович сказал, что еще в бытность покойного президента вы подавали ему докладную записку об окопавшихся шпиЁнах в окружении Лукашенко, – не то задал вопрос, не то констатировал Афанасьев.

– Да. Мы информировали президента об этих фактах, но ходу тогда им не дали по соображениям политической целесообразности, – горестно вздохнул нелегал.

– Какова судьба добытых вами материалов?

– Тривиальная. Они покоятся в нашем архиве. А что, вы полагаете, пришло время для их использования?

– Думаю, да. Как скоро вы сможете их скопировать и передать мне для изучения?

– Сегодня к вечеру все будет готово, – уверил Верховного Барышев.

– Вот и хорошо. Тогда вечером жду вас у себя, чтобы обсудить некоторые детали по использованию данных материалов.

– Хорошо, Валерий Васильевич, я буду у вас к 17.00.

Афанасьев нажал кнопку выключения. Ему сейчас очень не хватало кого-нибудь близкого, с кем можно было бы без стеснения поделиться мыслями, сомнениями и страхами. В его окружении такой человек был. И звали его Сергеем. Рука невольно потянулась к ЗАСу27. Поднял трубку и поднес к уху. Оттуда сразу донесся преувеличенно бодрый голос:

– Главное Оперативное Управление Генерального Штаба, полковник Мальцев. Слушаю вас, товарищ Верховный!

Афанасьев сразу узнал этого невысокого, но чрезвычайно подвижного, как ртуть человека. Он уже несколько лет исполнял обязанности старшего дежурного офицера Оперативного Управления. Звезд с неба не хватал, но всегда четко и безукоризненно выполнял рутинную работу по составлению оперативных сводок для командования.

– Захар Степаныч, здравствуй! – тусклым голосом поприветствовал Афанасьев знакомого офицера.

– Здравия желаю, товарищ Верховный! – отрапортовал полковник в свою очередь.

– Ой, оглушил меня совсем, – ласково укорил диктатор дежурного. – Где там твое начальство? Далеко ли?

– Только что был здесь на селекторном совещании с командованием Южного военного округа. Видимо пошел в курилку. Сейчас позову.

– Как найдешь его, скажи, чтобы зашел ко мне.

– Есть! – четко ответил Мальцев.

Хоть Главное оперативное Управление и находилось в одном здании с Национальным Центром обороны, но все располагались в разных его частях, отстоящих друг от друга на приличном расстоянии, поэтому ждать прихода Рудова пришлось минут двадцать. Конечно, это время ожидания можно было скоротать изучением досье на Веронику, но сейчас ни душа, ни руки не тянулись к заветной папке. Да и заниматься личными вопросами в рабочее время ему не хотелось. Для подобных дел нужна была своя обстановка и свое время.

Михайлов едва успел пискнуть по селектору о приближении Рудова, как дверь распахнулась во всю ширь (Рудов никогда не любил протискиваться в кабинеты начальства бочком, всегда раскрывая двери на полную ширину). Вошел пружинящим шагом, словно совершал марш-бросок.

– Случилось чего, Василич?! – прямо от порога и, не соблюдая субординации громыхнул он на ходу протягивая лапищу для рукопожатия. При отсутствии посторонних они общались без соблюдения должностных формальностей.

– Случилось, – просто и коротко кивнул Афанасьев, с удовольствием пожимая крепкую и заскорузлую длань соратника. – Присаживайся.

Рудов нисколько не чинясь, со вкусом и обстоятельством умастил свое седалище в мягкое кресло.

– Ты имеешь в виду вечернее происшествие в Белоруссии? – сходу поинтересовался гость.

– Как угадал?

– Да все управление с утра гудит только об этом, – скривился Серей Иванович.

– Ага. Ну ладно. В общем, существует мнение наших компетентных органов, – начал он без предисловий, – что захват наших граждан в Белоруссии есть ни что иное, как спланированная совместными усилиями Украины, США и Белоруссии провокационная акция, направленная на подрыв союзнических наших отношений с Минском.

– Да уж это и козе понятно, что такие дела спонтанно не происходят, – хмыкнул Рудов. – Хорошая импровизация – это всегда тщательно подготовленное мероприятие.

– Сейчас от меня ушел наш Канарис28. Он настоятельно просил меня предпринять шаги к освобождению задержанных.

– Просил дать санкцию на штурм минского СИЗО? – зло усмехнулся Рудов.

– И ты туда же?! Нет, конечно. Он просил предпринять меры дипломатического характера.

– Так у нас для этого Маша имеется!

– Не то говоришь, Иваныч, – поморщился Афанасьев. – Нужно перетереть этот вопрос с Самим, – поднял он кверху указательный палец.

– С Грыгорычем? – на белорусский манер назвал Рудов президента Синеокой. – Так ты меня позвал, чтобы я поговорил с ним?

– Нет, Сергей Иваныч, – покачал диктатор головой. – Лукашенко это тебе не шут гороховый – Зеленский. Это калач тертый и амбициозный. Он с тобой, ты уж прости меня за откровенность, говорить даже не станет. Для него это умаление чести. Ему для разговора нужен равный по чину.

– Да, – согласился Сергей Иванович, – это еще тот ежила. Его не знаешь, с какого бока и кусать-то.

– Вот именно. Надо провести с ним разговор так, чтобы и не разозлить еще больше, но и не дать повода сомневаться в нашей решимости отстаивать свои интересы, – горестно вздохнул Валерий Васильевич. – Вот сижу и ломаю голову над тем, какие аргументы выставить ему, чтобы он сбавил хотя бы обороты.

– А меня, стало быть, позвал в качестве катализатора своих мысленных процессов? – невесело хохотнул генерал, потягиваясь в кресле, как сытый котяра.

– В качестве моральной поддержки, – поджал губы Афанасьев.

– Ты сейчас хочешь с ним переговорить?

– Да. Затем и позвал тебя. Медлить с разговором – себе дороже.

– Хорошо. Пойдем тогда, – встал Рудов, одергивая попутно мундир. – Ты уже продумал сценарий беседы?

– Пока нет. Знаю только, что надо действовать с предельной осторожностью. Надо будет как-то полавировать, при этом не ущемить его в своих суверенных правах и в то же время как-то заинтересовать в продуктивности дружеских отношений. В общем, надо будет определяться по ходу беседы, какие темы стоит, а какие не стоит затрагивать.

Они вышли из кабинета и направились на пункт связи, по ходу обсуждая тактику поведения при ведении переговоров. Сзади плелся Коржик, на приличном удалении, чтобы дать возможность посекретничать первым лицам государства не сильно понижая голосовые интонации. Сегодня на пункте правительственной связи сидел не маститый полиглот Аполлинарий Захарович, а совсем еще молоденький и долговязый, как шест на ходулях, капитан с очками в тонкой металлической оправе.

– Здравия желаю, товарищ Глава Высшего Военного Совета! – по-уставному отбарабанил он, прикладывая руку фуражке и вытягиваясь во весь свой немалый рост.

– Экий, ты вымахал, сынок?! – не стал скрывать своего удивления Афанасьев, невольно задирая голову. – Ладно, вольно-вольно. Организуй-ка нам связь с президентом Белоруссии. Сможешь?

– Так точно! – опять вскинул руку к фуражке капитан с начищенными до нестерпимого блеска молниями в петлицах. – Разрешите начать установление связи?

– Давай. И вот еще что… Сделай так, чтобы и Сергей Иванович, – Афанасьев кивнул в сторону Рудова, – мог слышать нашу беседу, но без включения громкой связи. Возможно?

– Так точно! – опять вскинулся молодой связист. – Он может воспользоваться моим аппаратом.