Игра с нулевой суммой

Пока он спускался по чистым ото льда ступенькам, над которыми, видимо, с ломом потрудились сотрудники заведения, ему чудилось, что он спускается в преисподнюю – что врата ада открылись перед ним и сейчас сам дьявол на входе попросит у него пропуск для входа. Он спускался, а из бара, веселая жизнь которого еще находилась за дверью, доносилась музыка – что-то, судя по звучанию, подумал Влад, из рока шестидесятых-семидесятых годов прошлого века. Влад открыл дверь и вся волна музыки, вылившаяся на него, погрузила мужчину в пучину судорожных, алкогольных, будто бесовских тональностей, которые воспроизводили чужие рты в промежутках между глотками горячительных напитков. Бар был небольшим, но Владу, который последний раз был в недорогих заведениях очень давно, сразу стало понятно, что помещение только кажется небольшим, а на самом деле, пройти дальше по коридору, можно вдруг обнаружить, что бар бесконечный. Он прошел мимо деревянной стойки, за которой быстро двигался покрытый цветными татуировками парень в кепке, надетой задом наперед; он, не снимая своего пальто, шел, попадая из одной проходной комнаты в другую, и не задерживаясь ни в одной из них, он шел все дальше, только бросая внимательные взгляды на мужчин и женщин, которые порой очень развязно и вызывающе себя вели. Внутри себя он сравнивал этот коридор с кишечником, по которому он плыл и до конца не понимал, выкинет ли его наружу отсюда или же он останется здесь – как ценный и питательный элемент.

Он блуждал взглядом по залу, смотрел на мужчин и женщин, громко разговаривающих и также громко хохочущих. Его глаза не могли ни за кого зацепиться и он чувствовал, что сейчас, скорее всего, покинет это заведение и, наверное, все-таки поедет домой, хотя он все еще сомневался и вариант вернуться в свой кабинет казался ему более предпочтительным. Но в ту же секунду, как он об этом подумал, его глаза заметили за барной стойкой блондинку, одиноко сидящую спиной, казалось, не только ко всем посетителям, но и ко всему миру, который галдел, бесновался и просил все больше удовольствий. Даже в ее спине, так гордо выгнутой, в этой позе, в которой она будто бы застыла, мелькнуло что-то явно противопоставленное дешевому жалкому бару, в котором они находились. Она выделялась на общем фоне ярким бардовым пятном своего платья, всем своим видом говорившим этому месту «Нет!». Но что она здесь делает, подумал Влад, и неисправный светодиод, у которого однажды отошел контакт, в его голове вдруг зажегся ослепительно ярким светом. Влад почувствовал еле уловимое щекотание внутри себя, и загадка вдалеке поманила его, словно сирена своим магическим пением. И, не замечая всех вокруг – проходящих, надевающих одежду, чтобы выйти покурить, и официантов в застиранных затертых фартуках, он медленно, степенно, не спеша подошел к ней. На возникший слева от нее шорох и звук шагов блондинка повернула голову, и Влад увидел ее лицо и в долю секунды понял, что не ошибся со своим первичным заключением о ней. Ее лицо все говорило за нее. На нем не было следов дешевой косметики, а волосы, пусть и испорченные салонной дорогой краской, все же выглядели великолепно. С легкой небрежностью, крупной волной они струились по обе стороны ее худого лица с тонким ровным носом, а губы, на которые сразу обратил внимание Влад, в меру пухлые, словно налитые соком, были покрыты темной бордовой помадой. Из разреза декольте, опустившего на верхней границе допустимого приличия, вздымалась в такт дыханию ее пышная грудь, несправедливо заточенная в тесные рамки спиравшего ее нижнего белья.

– Что же вы, такая женщина, делаете в этом скверном баре? – чуть улыбаясь спросил Влад, положа свои локти на барную стойку и посмотрев на блондинку.

– Какая же? – низким приятным голосом спросила она в ответ.

Влад улыбнулся и повернул голову, уставив взгляд в дерево стойки, а потом снова посмотрел на девушку.

– Я думаю, вы о себе все знаете и, возможно, устали от глупых, однообразных комплиментов, – он наконец-то уселся на деревянный, уже чуть треснувший в некоторых местах стул. Влад видел, что губы блондинки хотели широко разойтись в обе стороны, но она сознательно сдерживала свой опрометчивый позыв и затем полностью погасила его глотком из бокала на тонкой ножке, стоящего немного выше ее правой руки – рядом с мобильным телефоном, который лежащим экраном вниз.

– Убиваю вечер в первом попавшемся месте, – она все же улыбнулась и посмотрела на Влада и ему на мгновение показалось, что интерес в ней к нему пробудился, – моя питерская подруга, с которой я планировала встретиться, внезапно уехала в командировку, а остальные местные друзья почти все в Азии – на зимовке. Либо тоже в командировках.

– И когда же вам обратно в Москву? – спросил Влад.

– У меня на лице это написано? – ее движения, за которыми незаметно следил Влад, становились все мягче и вальяжнее, – что я из Москвы?

– Если честно, то да, – ответил Влад. Вся его галантность и обходительность включались по щелчку, когда он этого хотел и чувствовал в этом необходимость, – уверен и готов поспорить, что это все ваши вещи, – он показал глазами на стоящий следом за девушкой стол, на котором лежала ее черная сумка с золотой круглой бляшкой, и зеленый картонный пакет без каких-либо опознавательных брендовых знаков, – а уезжаете вы, скорее всего, очень рано утром – первым «Сапсаном».

– В пять тридцать, – уточнила дама в бордовом, усмехнувшись, и снова глотнула вина.

– Влад, – протянул он ей руку. Девушка скользнула взглядом по его ладони, а затем и тыльной части, что Влад понял, что она искала кольцо на его безымянном пальце, но не нашла. При знакомствах с женщинами он этот взгляд видел практически всегда и в чем точно нельзя было отказать Владу – это в его внимательности и то, как он улавливал даже малейшие движения зрачков своих визави. Эти маленькие скачки глаз по пространству рассказывали Владу много секретов, и он почти всегда безошибочно и с предельной точностью до 99,9% по ним строил свои гипотезы о конкретных ситуациях, в которых он случайно или запланированно оказывался.

– Ольга, – ответила ему она, также протянув свою худенькую ладонь. Ногти ее пальцев были облачены в бордовый, под тон платью, цвет, а ее средний палец у самого его основания стягивало кольцо из белого золота, которое лицевой стороной представляло собой вытянутую восьмерку, изображавшую знак бесконечность. Когда Влад увидел этот узор, его сердце неожиданно кольнуло, и яркая мысль большой пестрой картинкой пронеслась в его голове. Грязно-барная реальность вдруг подсказала ему тот шаг, над которым он бился последние пару часов в своей бесцельной автомобильной прогулке по городу. Он подумал, что судьба не зря его загнала его в подполье ада на карте Петербурга. В его уме простроилась большая и пока не четкая линия действий – словно прорисовался размытый маршрут в навигаторе – и он понимал, что ему еще над всем только предстояло тщательно подумать. Но сначала…

– Какое красивое кольцо, – повернув ее руку наверх, тыльной стороной, со сладостью в голосе произнес Влад, – что ж, Ольга, – он мягко отпустил ее теплую руку, – если вы не боитесь незнакомцев, я готов вас увезти в другое злачное, но жутко приличное место, – в его голосе появилась загадочная бодрость и авантюризм.

Блондинка широко улыбнулась своими пухлыми губами, и Влад понял, что она не согласна.

7.

Улица их встретила мелким, медленно сыплющимся с неба, снегом. Снежинки падали на ее черную короткую шубку, которую Ольга накинула на себя. Влад открыл ей дверцу автомобиля, и она степенно, неторопливо села на пассажирское сиденье. Через пару минут они оказались на Невском проспекте и пока ехали, разговаривали о вещах незначительных, и никто из двоих не спросил, чем же занимается каждый из них в своей мирской, оторванной от гастрономической стороны жизни, которая их только что познакомила. Ольга за их недолгую дорогу то и дело улыбалась, обнажая свои белые, профессионально выбеленные зубы. Ее взгляд – скользящий, из-под полуопущенных ресниц, почти как у ныне покойной Мерилин Монро – Влада пленил. Однако, на фоне пустой болтовни между ними, Влад уже обдумывал конкретные шаги, которые обозначались в еще более четкий план, чем десять минут назад, и как он ни хотел оторваться от него и погрузиться в безмятежное общение с красивой женщиной, у него это до конца не получалось, хотя с виду он и казался включенным в процесс.

Наконец они доехали до нужного места – Владу очень знакомого. Ресторан в середине переулка между католическим храмом и жилым домом, снаружи представлялся тихим, с занавешенными и закрашенными с внутренней стороны окнами; горела зелеными огнями только вывеска из семи букв над деревянной, умбрового цвета дверью со стеклами с фацетом в верхней ее части. Когда они зашли, заведение окутало их полумраком, в котором небольшие тусклые лампочки, вделанные в потолок, освещали маленький предбанник. Сопровождаемые администратором Влад и Ольга прошли дальше в зал, где по всему периметру стояли хаотично разбросанные квадратной формы столики. Ресторан, в котором в этот будний день был аншлаг, состоял из шести залов. Влад, ненавидевший большие безразмерные залы и шум, вечно летевший с соседних столиков, попросил девушку-администратора с бейджиком «Оксана», которая хорошо знала Влада, его любимый закуток – место, где можно было спрятаться от толпы. Девушка улыбнулась, сделала им жест и Влад с блондинкой проследовали за ней. В следующем зале, через который они проходили, у одной из стен расположился бар с темно-коричневой стойкой, пивными кранами, возвышавшимися над ней, и двумя исполинскими абажурами со светящимися ножками. Из другой стены, соседней с баром, словно вылезала громадная бетонная голова льва с разинутой пастью, в которой на нижней части пасти стояло несколько искуственных, излучающих электрический свет свечей. В третьем зале на потолке через тяжелую развесистую люстру можно было разглядеть точнейшую репродукцию Микеланджело «Сотворение мира», а стены, смежные с другим залом, были стеклянными – с изображениями античных богинь и мифических существ. Когда они наконец проходили четвертый зал, Мария заметила у одной из стен мигающий разнообразными цветами металлический ящик с ручником справа и несколькими красными кнопками и экраном, на котором в тонких крутящихся линиях перемещались, ходили вверх и вниз значки и символы: веточки вишни, игральный кубик, капельки алмазов, цифры семь…И вот они дошли до последнего зала, маленького по своим размерам, где, кроме официантов никого не было и напрочь почему-то отсутствовали столики, стулья и диваны. Администратор подошла к книжному шкафу и на уровне груди чуть выдвинула к себе серую книгу с общего стройного ряда. Шкаф отъехал в левую сторону и в дверном проеме перед ними предстала небольшая комната площадью два на два метра. Все четыре стены являли собой деревянные темно-коричневого цвета полки, до потолка набитые книгами с обложками приглушенных оттенков от блекло синего до пыльно-розового. Обложки те были безликими и на них все выбитые буквы названий произведений потеряли свою яркость и свежесть. Книжное полотно не выглядело пестрым, скорее наоборот – смотрелось гармонично и даже слишком разные по фактуре книги мирно соседствовали друг с другом. Меж книг в разных местах были вставлены металлические трубки с круглыми лампочками, в которых спирали горели толстыми замысловатыми зигзагообразными изгибами. В свете одной из лампочек Влад, уже хорошо знавший и называвший это место кабинетом, разглядел несколько названий книг эпохи золотого века русской литературы. В зал вел отдельный вход с кухни, а из него – отдельный выход в уборную. В середине помещения стоял круглый, под цвет книжных полок, явно рассчитанный на двоих человек, стол, который сопровождали два бархатных кресла с двух противоположных сторон. И меж этих кресел огонек длинной зеленой лампы отбрасывал свой свет на шоколадную поверхность стола.

Влад и блондинка опустились на кресла, а через несколько секунд официантка, вышедшая из другого помещения, подала им две мягкие, кожаные коричневые папки.

…Утром, когда в гостиничном номере, в негромком свете встроенных в потолок лампочек, Ольга натягивала на свое стройное тело узкое платье, Влад в джинсах и с голым торсом, полулежавший на кровати, любовался своей новой случайной знакомой. Изгибы ее тела были красивы, и Влад предполагал, что она потратила не один месяц в тренажерном зале, чтобы мышцы на ее теле стали еще отчетливее и прекраснее – прекраснее, чем сама природа. Он смотрел на нее, иногда отвлекаясь на телефон, лениво улыбался и молчал. Она его все еще манила, но плоть его после длинной и интересной ночи уже ничего не просила. Тихое спокойствие поселилось в душе Влада и он, пребывавший в большой уверенности своих дальнейших будущих шагов, предвкушал грандиозную авантюру в своей жизни.

– Так что, – продолжала блондинка, – если вы готовы найти нам грамотных брокеров по недвижимости в Москве, то мы можем посотрудничать, – говорила она, глядя в зеркало, вонзив одну часть тюбика в другую, а губы сомкнула и потерла их друг о друга для того, чтобы кремообразная краска лучше распределилась по ее пухлым губам.

– Найдем, мы можем всё, – ответил Влад, отложив телефон на белоснежную простынь, на которой в стороне от него горкой лежало длинное смятое одеяло, – мой юрист свяжется с твоим, – он достал из переднего кармана джинс серую, с металлическим корпусом, тяжелую зажигалку. Крышка ее в его руках то открывалась, то закрывалась обратно, – я отвезу тебя на вокзал, – решительно добавил он.

– Не нужно, – улыбнулась она, подойдя к нему, – я доеду на такси. Обойдемся без соплей, – блондинка наклонилась к нему, чтобы поцеловать, и серебристая цепочка с миниатюрным крестиком слегка задела Влада своим холодом. Губы Марии были теплыми, а от нее самой после душа исходил тонкий аромат тропических фруктов, который смешавшись с запахом ее парфюма на платье, вызывал во Владе чувство безмятежности; этот запах бил в его ноздри и ему начинало казаться, что он снова пьянеет. Сладострастием дышала ее кожа и словно выходила через поры.

– Хорошо, – чуть помутневшими глазами посмотрел он на нее, когда блондинка достала из сумки визитку и протянула ему ее, – Лебедева Ольга, – неторопливо, улыбаясь произнес он своим ртом, на котором остался неровный безобразный отпечаток её бордовой губной помады.

Через пять минут, надев свою черную шубу, блондинка взяла сумку и картонный пакет, а потом исчезнула за дверью, оставив Влада одного. Он же все сидел на кровати и чувствовал приятную негу во всем своем теле и подумывал принять душ, но, посмотрев на часы, решил все же поехать домой.

8.

Он вставил ключ в замочную скважину, стараясь с первого раза точно попасть в металлические изгибы. Он медленно проворачивал механизм.

В прихожей горел свет: прямо над маленьким, болотного цвета ковриком, одна лампочка озаряла узкое пространство. Слева находился шкаф метра в два длиной с зеркальными, точно ходившими по монорельсу дверьми, справа – небольшая настенная вешалка с бесконечными пальто, куртками, шарфами и разноцветной обувью разного размера. На полу, недалеко от коврика для обуви лежала детская погремушка. Игрушечная рыба. Ярко-желтая, похожая на бублик с дыркой посередине, с разными по цвету плавниками – красным и фиолетовым, она, словно выброшенная на берег, жадно двигала губами, цепляясь за жизнь, насколько это было возможно. Его рука потянулась к правому глазу и начала тереть его. Влад, глядя на игрушку, зажмурил глаза, а через пару секунд открыл их. Рыба не двигалась.

Входная дверь наконец-то зашла в косяк.

– Думаешь, я не услышу, как ты пришел? – послышался из ближайшей комнаты женский голос.

Из глубины квартиры к нему навстречу вдруг выскочил маленький мальчик. Лет трёх.

– Па-па, – кричал он по слогам. Влад автоматически присел, чтобы сравняться ростом с крошечным человеком. Маленькие ручки опустились ему плечи и обвили его шею, когда сын обнял его. Влад взял ребенка на руки и встал вместе с ним, так и не раздевшись и не сняв ботинок.

Из кухни-гостиной показалась женщины, одетая в розовую блузку и серую, почти до колен юбку. Ее русые волосы были подстрижены под каре, а кожа на ее тонких скулах была натянутой и казалось все время, что она вот-вот порвется. Над тонкими губами, уже ближе к маленькому изящному носу, виднелась коричнева точка – родинка, в которую когда-то так отчаянно влюбился Влад.

Женщина скрестила руки на груди и смотрела на него, не моргая. Он чувствовал этот тяжелый, явно недовольный, даже не глядя на нее. Взгляд этот его жег маленьким лучом газовой горелки, олицетворявшим возмущение жены, которое ею и не скрывалось.

– Как дела, Эндрю? – спросил он у ребенка.

– Ничего не скажешь? – врезалась в разговор женщина, уже не выдержав.

– Наташ, – он посмотрел на неё, – я тебе ночью все написал. Зачем ты названивала, я не понимаю.

– Я звонила Коле, – она опустила глаза, а потом снова посмотрела на Влада, – ты не ночевал у него.

– Эндрю, ты поел? – он обратился к сыну, словно не слыша реплики жены.

– Он поел, – злобно ответила Наташа за сына.

– Да, – мальчик большими карими глазами смотрел на отца, медленно и осторожно трогая своим маленьким указательным пальчиком его щетину.

– Давай папа разденется и поиграет потом с тобой? – предложил Влад сыну, а потом взглянул уже на жену, – блефуешь, значит?

Он опустил ребенка на пол, снял пальто и повесил его на крючок, а потом стянул с себя ботинки без помощи рук.

– В смысле? – недоумённо спросила Наташа.

– Не звонила ты ему, – он прошел мимо нее, расстегивая ворот рубашки, а Наташа, чуть подвинувшись, освободила ему путь, чтобы он прошел, – у тебя даже номера его нет, – Влад знал, что, если бы она звонила Коле, давнему его другу, тот бы ему обязательно сообщил, а раз этого не случилось, значит, жена его блефовала и пыталась его обхитрить. «Но если бы это было возможно, Наташ, – думал он, еще и параллельно в своих мыслях разговаривая с женой, – меня и обхитрить?».

– Духи стали чуть лучше, Влад, – иронично сказала Наташа,

Влад обернулся и посмотрел на нее с удивлением, которое мастерски изображал.

– Не понял, – искренне ответил он и достал из холодильника бутылку минеральной воды.

– Чувствуется, что хорошие духи, – продолжала Наташа, – с тобой сегодня женщина была подороже, чем раньше. Хороший вкус, – она кивала головой, дьявольски улыбаясь.

На его лице появилась недовольная гримаса. Влад молча отпил воды, а потом проследовал в ванную комнату, чтобы помыть руки.

– И ты хочешь, чтобы я тебе поверила? – она пошла вслед за ним и встала в дверном косяке.

– Давай не при ребенке? – намыливая руки ответил он.

«Лицо, если против него выдвинуты претензии правового характера, имеет выбор между тем, чтобы не признать вину, либо признать вину частично, либо согласиться с предъявленными обвинениями полностью», – вдруг в голове Наташи всплыла фраза из какого-то университетского учебника, – «значит, он выбрал первый путь».

Наташа была адвокатом. Закончив юридический факультет, она получила довольно разносторонний опыт, попав сначала в районную прокуратуру, а затем несколько лет проработала в Следственном комитете. После рождения их второго сына – Андрюши – она решила сменить направление и получила статус адвоката.

Влад дошел на кухню, а за ним проследовали Наташа и Андрюша. Мальчик уселся на пол, взял в руки планшет и разглядывал существ, прыгающих по экрану, он бестолково тыкал в экран пальчиками, пытаясь попасть в блуждающие мишени. Влад дошел до шкафа и достал из него чашку, а потом указательным пальцем дотронулся до кнопки кофе-машины, которая в следующую секунду задребезжала. Из маленького металлического носика потекла коричневая жидкость. Он оперся ладонями на столешницу, повернувшись спиной к кофе-машине, а лицом к супруге.

– Интересно, с каких пор тебя начало волновать психическое здоровье детей? – издевательски спросила она.

Андрюша, бросив планшет, снова пришел к отцу. Он тянул свои ручки вверх, обнимая колени Влада, что-то лепеча на своем выдуманном, никому не понятном языке.

– Ты видишь, как он по тебе скучает? Вчера весь вечер спрашивал про тебя, – Наташа смотрела на мужа, пытаясь призвать его к совести. Ей казалось, что внутри нее бурлит река. Не горная холодная речка, а кипящая вода, которая вот-вот превратится в гейзер – вырвется фонтанирующим потоком на волю.

– На жалость давишь, да? Думаешь, подействует? – его голос повысился, но потом он вдруг осекся и спросил, – а Митя еще спит?

– Да, – ответила Наташа и, поняв, что мужа ничего не добьется, развернулась и проследовала в спальню. Влад заметил на лице жены промелькнувшую тень разочарования, но все равно промолчал и уставился в работающий телевизор, который висел на стене. Через минуту он снова опустился к ребенку на пол, сев на корточки.

– Эндрю, давай иди убери свои игрушки, – он рукой указал куда-то в сторону, – а папа пока сходит в душ искупается, – он поцеловал в лоб ребенка, а тот улыбнулся и побежал в коридор.

Мужчина отхлебнул кофе, а потом провел по волосам – против шерсти, немного взъерошив их. Телевизор на стене говорил голосами неискренне довольных ведущих для столь раннего утра, которые живо и быстро что-то обсуждали между собой. Влад взял рядом лежащий от него пульт, нажал на кнопку и изображение на экране сменилось. Небольшая громкость была словно заставкой на фоне неудавшегося завтрака. Темноволосая женщина в строгом синем костюме рассказывала новости последних суток . Внизу экрана плыла строка из текста: происшествия, события, котировки. Аварии, курс доллара, выборы президента другой страны. Курс евро, добыча нефти, спасение редких животных. Реформа. Политика. Митинги. Забастовки. Влад не слушал: он пил кофе и о чем-то напряженно думал. Скользил взглядом по кухне. В мойке лежали грязные чашки, ложки и вилки, на столе – тарелка с недоеденной манной кашей, а под столом валялись игрушки. Влад подошел к окну и посмотрел на тихое течение реки, которая была видна из квартиры. Крестовский остров еще спал. Спал и, кажется, видел сны.

В детстве Влад все лето проводил на Крестовском острове – у бабушки, матери отца. Он приезжал с юго-запада, спального района, наполненного заводами, на остров, в котором была совсем другая жизнь – яркая, спортивная, утопающая в зелени местных парков и по-настоящему летняя. В те времена, когда он был мальчиком, на берегу острова стоял огромный стадион, который в дни матчи собирал болельщиков со всего города. Громадный, исполинских размеров стадион, до отказа наполненный поклонниками футбола, сотрясал всю округу словно раскатами грома криками и возгласами. Стадион в нулевых снесли и на его месте несколько лет назад построили новый.

На этом острове, казалось, что вся молодежь Ленинграда играла в волейбол, занималась легкой атлетикой, каталась на коньках и садилась в узкие лодки, беря в руки вёсла. Остров был сосредоточием активной и спортивной жизни, ее сердцем, которое пульсировало без остановки. В середине 90-х, с приходом нового строя, многое из того, что долгое время существовало в советское время, было разрушено. Старые дома сносились и остров планомерно готовили к новому витку жизни – впоследствии его застроили новым элитным жильем, стоившим миллионы рублей.

Бабушка Влада в конце 90-х скончалась, и Влад потерял связь с островом, который так любил. Однако, шесть лет назад Влад вернулся обратно. В юности, когда ему было чуть больше двадцати, так долго возмущавшийся беспощадной жестокостью власти, которая разрушила спокойную жизнь простых людей и расселила их в другие районы города, он сам впоследствии, став уже уверенным игроком капиталистического рынка, и как будто позабыв идеалы молодости, купил здесь квартиру в одном из жилых кварталов. Район населяли предприниматели и бизнесмены и Владу казалось, что он с переездом сюда словно встраивается в новое общество, но вместе с тем, он уже понял это позже, им тогда двигало желание вернуть себе свое – свою частичку детства, которую отобрали капиталисты и чиновники, и в нее уже невозможно было вернуться.

Но у него получилось, думал он.

9.

– Ты сам по себе, без меня ничего не стоишь! Не можешь! – на эмоциях как-то крикнул Владу распаленный отец в разгаре их ссоры, случившейся в кабинете, – ты сам не сможешь построить ни один бизнес. Даже самый простой, – лицо отца покрылось алыми пятнами и Владу казалось, что он видит, как от гнева пульсирует венка на виске отца, а глаза наливались кровью, полной злости.

Владу тогда было двадцать пять, и он пару лет, как закончил экономический факультет, после чего стал работать под руководством отца в его небольшой компании, продающей комплектующие для яхт и катеров. В тот непростой год случился очередной кризис и в один из осенних дождливых дней между отцом и сыном состоялся разговор на тему дальнейшего ведения бизнеса.

– Неужели ты, правда, так думаешь? – тихо спросил сын отца, откинувшись к спинке кресла. Владу глубоко внутри себя хотелось, чтобы он ответил ему «Да», чтобы он честно, открыто в нем усомнился и выхода, кроме как пойти против, вырваться из родительского крыла у него не осталось бы.