Ромео и Джульетта

Уильям Шекспир

Ромео и Джульетта

Трагедия в пяти актах

Действующие лица

Эскал, герцог Веронский.

Парис, молодой патриций, его родственник.

Монтекки, Капулетти – главы двух враждующих друг с другом фамилий.

Дядя Капулетти.

Ромео, сын Монтекки.

Меркуцио, родственник герцога, друг Ромео.

Бенволио, племянник Монтекки и друг Ромео.

Тибальдо, племянник жены Капулетти.

Лоренцо, Джованни – францисканские монахи.

Бальтазар, слуга Ромео.

Самсон, Грегорио – слуги Капулетти.

Пьетро, слуга кормилицы Джульетты.

Абрамо, слуга Монтекки.

Аптекарь.

Трое музыкантов.

Хор.

Офицер.

Паж Меркуцио.

Паж Париса.

Синьора Монтекки.

Синьора Капулетти.

Джульетта, дочь Капулетти.

Кормилица Джульетты.

Веронские граждане, родственники и родственницы обеих враждующих фамилий, маски, стража и слуги.

Место действия – Верона, одна сцена V акта – Мантуя.

Пролог

Входит Хор.

ХорДве знатные фамилии, равноПочтенные, в Вероне обитали,Но ненависть терзала их давно, –Всегда они друг с другом враждовали.До мщенья их раздоры довели,И руки их окрасилися кровью;Но сердца два они произвели,На зло вражде, пылавшие любовью,И грустная двух любящих судьбаСтаринные раздоры прекратила.Фамилий тех свирепая борьба,Влюбленных смерть, любви их страстной сила, –Вот то, что мы вам здесь изобразим,Прося у вас на два часа терпенья,И если что пропустим, то дадимМы к действию на сцене объясненья.

Уходит.

Акт I

Сцена 1

Городская площадь в Вероне. Входят Самсон и Грегорио, вооруженные мечами и щитами.

Самсон

Грегорио, я ручаюсь, что мы не позволим плевать нам в лицо!

Грегорио

Еще бы! Лицо – не плевальница.

Самсон

Я хочу сказать, что когда нас рассердят, мы живо выхватим мечи из ножен.

Грегорио

А покуда ты жив – не лезь на рожон.

Самсон

Когда меня выведут из себя, я скор на удары.

Грегорио

Да только не скоро тебя можно вывести из себя – для ударов.

Самсон

Всякая собака из дома Капулетти выводит меня из себя.

Грегорио

Выйти – значит двинуться с места, а быть храбрым – значит стоять крепко; поэтому, если ты выйдешь из себя, то струсишь и убежишь.

Самсон

Собака из дома Капулетти заставит меня стоять крепко; я точно в стену упрусь, отбиваясь от каждого мужчины или девки из этого дома.

Грегорио

Ну вот и видно, что ты – слабый раб: к стене припирают только слабейших.

Самсон

Верно; поэтому женщин, как более слабые сосуды, всегда припирают к стене. Я буду отталкивать слуг Монтекки от стены, а служанок прижимать к стене.

Грегорио

Но ведь ссорятся-то наши господа, а мы – только их слуги.

Самсон

Это все равно. Я выкажу себя тираном: поколотив мужчин, не дам пощады и девкам: я сорву им головы.

Грегорио

Сорвешь головы девкам?

Самсон

Ну да, или их девственность, – понимай как хочешь.

Грегорио

Понимать должны те, которые почувствуют.

Самсон

Меня-то они почувствуют; я постою за себя; я, как известно, здоровый кусок мяса.

Грегорио

Хорошо, что ты не рыба; будь ты рыбой – ты не годился бы ни к черту. Вынимай свой инструмент: вон идут люди из дома Монтекки.

Входят Абрамо и Бальтазар.

Самсон

Мое оружие обнажено. Начинай ссору, а я буду сзади и тебя поддержу.

Грегорио

Да ты убежишь!

Самсон

Обо мне не беспокойся.

Грегорио

Да я не беспокоюсь о тебе, черт возьми! Беспокоиться о тебе!

Самсон

Пусть закон будет на нашей стороне: пусть начнут они.

Грегорио

Я нахмурю брови, когда они будут проходить мимо нас; пусть они принимают это как хотят.

Самсон

То есть как смеют. Я закушу на них палец, и будет им срам, если они стерпят это.

Абрамо

Это вы на нас закусили палец, синьор?

Самсон

(обращаясь к Грегорио)

На нашей стороне будет закон, если я скажу «да»?

Грегорио

Нет.

Самсон

Нет, синьор, не на вас, я просто закусил палец.

Грегорио

Вы хотите затеять ссору, синьор?

Абрамо

Ссору? Какую ссору? Нет, синьор.

Самсон

Если желаете, то я к вашим услугам, синьор. Я нахожусь в услужении у господина, который не хуже вашего.

Абрамо

Да и не лучше.

Самсон

Хорошо, синьор.

Вдали показывается Бенволио.

Грегорио

Признайся, что лучше. Вот идет один из родственников моего господина.

Самсон

Да, лучше, синьор.

Абрамо

Ты лжешь.

Самсон

Вынимайте мечи, если вы мужчины. Грегорио, вспомни свой знаменитый удар.

(Дерутся.)

Входит Бенволио.

Бенволио

Прочь, глупцы! Вложите свои мечи в ножны; вы сами не знаете, что делаете.

(Выбивает мечи у них из рук.)

Входит Тибальдо.

ТибальдоС мечом в руке, средь этих слуг негодных!Поворотись, Бенволио, взгляниНа смерть свою.БенволиоЯ водворяю мир,Не более. Вложи свой меч в ножны,Иль помоги разнять мне эту сволочь.ТибальдоТы вынул меч – и говоришь о мире!Я ненавижу это слово так же,Как ад, как всех Монтекки и тебя.Трус, защищайся!(Дерутся.)

Входят разные приверженцы обеих фамилий, затем сбегаются граждане, с палками и бердышами.

Первый гражданинЭй! алебард, дубин и бердышей!Бей их! Долой Монтекки, Капулетти!

Входят Капулетти в халате и синьора Капулетти.

КапулеттиЧто тут за шум? Подайте длинный меч мой!Синьора КапулеттиКостыль, костыль! Зачем тебе твой меч?КапулеттиМеч, говорю! Идет старик Монтекки,Своим клинком размахивает он,С угрозой мне.

Входят Монтекки и синьора Монтекки.

МонтеккиНегодный Капулетти!(Жене.)Пусти меня!Синьора МонтеккиНе ступишь ты ни шагу;Не допущу, чтоб лез ты на врага.

Входит герцог со свитой.

ГерцогМятежники, спокойствия враги,Свои мечи позорящие кровьюСограждан! Эй! – не слышат?.. Люди, звери,Гасящие огонь своей враждыГубительной пурпурными струямиИз жил своих! Под страхом пытки, бросьтеОружье из окровавленных рук,И слушайте разгневанного князя.Три раза уж междоусобной распрей,Из пустяков, ты, старый Капулетти,И ты, Монтекки, нарушали мирНа улицах Вероны, заставляяЕе граждан, степенный сняв наряд,За бердыши старинные схватиться,Чтоб во вражде закоренелой вашейУчастие принять, когда же сноваОсмелитесь нарушить тишинуНа улицах, то вы своею жизньюОтветите за возмущенный мир.На этот раз все остальные пустьУходят прочь; ты, старый Капулетти,Иди со мной, а ты, Монтекки, в нашеСудилище явись к нам, пополудни,Чтоб выслушать дальнейший наш приказ.Все – прочь отсель, под страхом смертной казни!

Герцог, его свита, Капулетти с синьорой Капулетти, граждане и слуги уходят.

МонтеккиКто поднял вновь старинную вражду?Ты был ли здесь, когда возникла ссора?БенволиоНет; вашего врага и ваши слугиУж собрались, когда я подошел;Я их хотел разнять, но в тот моментЗапальчивый Тибальдо появился,С мечом в руке; он оскорблял меня,Над головой своей мечом махаяПо воздуху, который лишь свистелВ ответ ему, как будто бы с презреньем.Меж тем как мы обменивались с нимУдарами; все более стекалосьНарода с двух враждующих сторон,Чтобы принять участье в общей свалке,Покуда их не рознял герцог наш.Синьора МонтеккиНе видел ли сегодня ты Ромео?Как рада я, что не было егоПри этой драке! Где же он?БенволиоСиньора,За час пред тем, как в золотом окнеВостока лик свой солнце показало,Взволнованный, я вышел побродитьИ в фиговой той роще, что на западОт города лежит, я увидалВ столь ранний час бродившего Ромео.Направился к нему я, но, меняЗаметивши, он скрылся в чаще леса.Я понял, по себе судя, что онНаходится в том состояньи духа,В котором мы желаем тем сильнейУйти от всех, чем более нас ищут;И, занятый самим собой, не сталМешать ему, своим отдавшись думам.Я рад был сам избегнуть встречи с тем,Кто от меня бежал, желая скрыться.МонтеккиУж много раз его видали в роще,В часы утра; холодную росуСлезами там усиливал РомеоИ новых туч он к тучам прибавлялТуманами своих глубоких вздохов.Но только лишь востока дальний крайОсветится всерадующим солнцем,Едва оно тенистые покровыПриподнимать начнет с одра Авроры,Мой грустный сын спешит уйти домой, –И в комнате своей один запрется;Он свет дневной оттуда гонит вон,Все окна там он плотно закрываетИ создает искусственную ночь.До мрачного отчаянья РомеоУныние такое доведет,Коль кто его советом не спасет,Не устранит его тоски причину.БенволиоВы знаете ее, мой милый дядя?МонтеккиНе знаю и узнать я не могуОт самого Ромео.БенволиоВы пыталисьНастойчиво расспрашивать его?МонтеккиРасспрашивал и сам, и чрез друзей,Но в чувствах здесь он сам себе советник;Хороший ли – не стану говорить,Но только он так скрытен, недоступен,Как почка, где сидит уже червяк,Когда она еще не развернулаНа воздухе прекрасных лепестковИ красоты не посвятила солнцу.Когда бы нам узнать лишь – отчегоТоскует он, спасли бы мы его.

В отдалении показывается Ромео.

БенволиоА, вот он сам. Уйдите; постараюсьУзнать его печаль, но не ручаюсь.МонтеккиО если б ты добился – чем онаВ нем вызвана! Идем, идем, жена.

Монтекки и синьора Монтекки уходят.

БенволиоКузен мой, с добрым утром!РомеоРазве рано?БенволиоЛишь девять.РомеоАх, печальные часыТак тянутся! То не отец ли мойПоспешно так отсюда удалился?БенволиоДа, то был он. Что за печаль так длитТвои часы?РомеоОтсутствие того,Что придает им быстрое теченье.БенволиоВлюблен?РомеоНе то…БенволиоЛишен любви?РомеоЛишенВзаимности.БенволиоПодобная любовь,Прекрасная по виду, быть должнаТак тяжела, мучительна на деле.РомеоУвы, любовь, хотя она слепа,Без глаз найдет, какими ей путямиДойти до нас и властвовать над нами.Где будем мы обедать? – Горе мне!Что тут была за драка? Впрочем, нет,Не говори: я слышал все; с враждоюСопряжено так много здесь тревог,Но больше их с любовью… О, любовьЖестокая! О, любящая злоба!Из ничего создавшееся нечто!О, грустное веселье, суетаСерьезная, бесформенный хаосКрасивых форм, свинцовое перо,Блестящий дым, морозящее пламя,Болящее здоровье, сон неспящий,Которого и сном нельзя назвать!Такую вот я чувствую любовь,Не чувствуя в такой любви отрады.Ты не смеешься?БенволиоНет, скорее плачу.РомеоО чем же это, добрая душа?БенволиоО горести, твою гнетущей душу.РомеоПричина этой горести – любовь.Мне тяжело от собственных печалей,И хочешь ты свою прибавить к ним,Избыток их усилить состраданьем.Любовь есть дым, поднявшийся от вздохов;Она – огонь, сверкающий в глазахЛюбовников; в тревоге, это – море,Которое питают слезы их.Что далее? То – хитрое безумье,Желчь горькая, которая нас душит,И сладость, что поддерживает нас.Прощай.БенволиоПостой, и я пойду с тобою, –Обидно мне, когда ты так уйдешь.РомеоЯ потерял себя, я не Ромео,Его здесь нет, он где-то там…БенволиоСкажиСерьезно мне: кто та, кого ты любишь?РомеоПотребуй-ка, чтоб человек больной,В страданиях, составил завещанье:Как слово то больного поразит!Но, мой кузен, скажу тебе серьезно:Я женщину люблю.БенволиоСвоей догадкойЯ в цель попал.РомеоО, ты стрелок искусный! –Прекрасна та, кого я так люблю.БенволиоЧем лучше цель – попасть в нее тем легче.РомеоНу, тут, кузен, ты промах дал: в нееНельзя попасть стрелою Купидона, –Дианы ум ей дан, невинность в нейЗащищена броней несокрушимой,Ей детский лук любви не повредит.Она к речам любовным равнодушна,Нахальных глаз не может выносить,Порой святых, ее не соблазнить.О, красотой она богата, – вместеБедна она – тем, что когда умрет,Богатство то напрасно пропадает.БенволиоИль поклялась она остаться в девстве?РомеоДа; и к большой потере поведетБесплодное такое воздержанье:Ведь целое потомство в ней умрет,Заранее лишась существованья.Она чиста, прекрасна и умна, –Но для того ль все эти совершенства,Чтоб, ввергнувши в отчаянье меня,Тем в небесах ей заслужить блаженство?Безбрачия обет она дала;Я умерщвлен суровым тем обетом,Хотя живу и говорю об этом.БенволиоПослушай, друг, забудь о ней и думать.РомеоО, научи, как это сделать мне!БенволиоГлазам дай волю, на других красавицВниманье обрати.РомеоВот средство – чащеО красоте ее мне вспоминать!Так маски, что лица прекрасных женщинКасаются, наводят нас на мысльО красоте, таящейся под ними.Тот, кто ослеп, не может позабытьСокровища утраченного зренья.О, покажи красавицу ты мне –Из ряда вон – и красота ееПослужит мне лишь памятною книжкой,Где буду я читать черты другой,Что красотой ее так превосходит.Прощай; меня не можешь научитьЗабвенью ты.БенволиоЯ научу, иль будуДо гроба я в долгу перед тобой.

Уходят.

Сцена 2

Улица. Входят Капулетти, Парис и слуга.

КапулеттиТакой же штраф наложен на Монтекки,Как на меня; и нам, двум старикам,Я думаю, не трудно бы жить в мире.ПарисОбоих вас глубоко уважают,И очень жаль, что длится ваш раздор.Но что же вы на сватовство моеМне скажете?КапулеттиТо, что сказал уж прежде:Что дочь моя едва вступила в свет,Ей нет еще четырнадцати лет;Когда краса еще двух лет увянет –Для ней пора невестой быть настанет.ПарисЕсть матери моложе, чем она.КапулеттиЗато они и блекнут слишком рано.Я все мои надежды схоронил,Она – одна моя надежда в мире.Но, милый мой Парис, понравьтесь ей,Ее любви добиться постарайтесь:Согласие мое заключеноВ согласии и выборе Джульетты.Сегодня пир вечерний я даю,По старому обычаю семейства,И множество гостей я пригласилИз тех, кого люблю я; в том числеВы будете моим желанным гостем.И я вас жду; придите в эту ночьВ мой скромный дом, чтоб на земные звездыТам посмотреть, которых яркий блескСиянье звезд небесных затмевает.Вас у меня то наслажденье ждет,Что юноши так чувствуют весною,Когда она, цветущая, идетЗа скучною медлительной зимою.Там в цветнике из почек молодыхВы видом их прекрасным насладитесь;Прислушайтесь ко всем и присмотритесь –И выберите лучшую из них.И дочь моя там будет меж другимиДля счета лишь: она – ничто пред ними.Пойдемте, граф;(слуге)а ты скорей ступайПо городу; ищи и приглашайВсех, кто вот здесь записан в списке этом;(отдавая записку)Скажи, что жду их с лаской и приветом.

Капулетти и Парис уходят.

Слуга

Отыскать тех, чьи имена здесь записаны? А тут написано, чтобы башмачник принимался за аршин, а портной за шило; чтобы рыбак орудовал кистью, а живописец – неводом. Меня послали найти тех, чьи имена здесь записаны; но мне не отыскать – кто же именно записан тут. Я должен обратиться к ученым людям. А, вот они кстати!

Входят Ромео и Бенволио.

БенволиоОдин огонь теряется в другом,Страдание страданьем уменьшится;Коль голова твоя идет кругом,Заставь ее обратно закружиться;Одна печаль другою исцелится:Пусть новый яд в глаза твои войдет –И прежняя зараза пропадет.РомеоПользителен тут подорожник твой.БенволиоГде? для чего?РомеоДля поврежденной костиТвоей ноги.Бенволио

Да ты сошел с ума?

РомеоНет, не сошел, а хуже, чем сошел:Я заключен в тюрьму, лишен я пищи,Истерзан я, измучен.(Подходящему слуге.)

Здравствуй, милый.

Слуга

Здравствуйте, синьор. Скажите, пожалуйста, вы читать умеете?

Ромео

Мою судьбу в несчастии моем.

Слуга

Вы могли выучиться этому без книг, а я спрашиваю – умеете ли вы читать то, что написано.

Ромео

Да, если знаю буквы и язык.

Слуга

Вы отвечаете честно. Счастливо оставаться.

(Хочет уйти.)

Ромео

Постой, любезный, я читать умею.

(Читает.)

«Синьор Мартино с женою и дочерьми; граф Ансельмо и его прекрасные сестры; вдова синьора Витрувио; синьор Плаченцио и его милые племянницы; Меркуцио и его брат Валентин; мой дядя Капулетти, его жена и дочери; моя прекрасная Розалина; Ливия; синьор Валенцио и его кузен Тибальдо; Лючио и веселая Елена».

Прекрасное общество. А куда оно приглашено?

Слуга

Наверх.

Ромео

Куда?

Слуга

На ужин, в наш дом.

Ромео

В чей это?

Слуга

В дом моего господина.

Ромео

Мне следовало бы спросить прежде всего, кто твой господин.

Слуга

Я отвечу вам и без вопроса. Мой господин – знатный и богатый Капулетти; и если вы не принадлежите к фамилии Монтекки, то я прошу вас, приходите осушить стаканчик вина. Счастливо оставаться.

Уходит.

БенволиоНа вечере у Капулетти будутИ Розалина милая твоя,И первые красавицы Вероны:Иди туда и, беспристрастным взором,Сравни ее с другими, на когоЯ укажу, и белый лебедь твойОкажется вороною простой.РомеоКоль ересью подобной заразятсяМои глаза, то пусть они умрут;Пускай в огонь их слезы превратятся,Еретиков, отступников сожгут!Чтобы была красавица другаяПрекраснее возлюбленной моей?Нет, – солнце, все на свете созерцая,Не видело другой, подобной ей.БенволиоТы не видал еще других с ней рядом,Она одна твоим владела взглядом;На чашечках кристальных глаз твоихВзвесь вид ее с наружностью других –И красоты найдешь ты очень малоВ той, что твой взор доныне чаровала.РомеоПойду туда, но только не за тем,Чтоб на других красавиц любоваться:Я буду там своею восторгаться.

Сцена 3

Комната в доме Капулетти. Входят синьора Капулетти и кормилица.

Синьора КапулеттиКормилица, где дочь моя? ЗовиЕе ко мне.КормилицаНевинностью моейВ двенадцать лет клянусь, что я звала.Ягненочек, порхающая птичка!О Господи, да где ж она? – Джульетта!

Входит Джульетта.

ДжульеттаЧто там еще? кто кличет?КормилицаВаша мать.ДжульеттаЯ здесь. Что вам угодно?Синьора КапулеттиВот в чем дело…Кормилица, оставь нас; нужно намПоговорить наедине. – Постой, вернись.Я вспомнила, что следует тебеПрисутствовать при нашем разговоре.Ты знаешь, что Джульетта подросла…КормилицаЕе года час в час я сосчитаю.Синьора КапулеттиЕй нет еще четырнадцати лет.КормилицаДа, это верно. Я отдать готоваЧетырнадцать зубов моих, что так.(Четырнадцать тут только для прикрасы,Их у меня всего четыре). СколькоОсталось до Петрова дня?Синьора КапулеттиЕщеДве с небольшим недели остается.КормилицаНу, ровно две, иль с небольшим, а толькоЧетырнадцать исполнится ей летВ канун Петрова дня; моей СусаннеРовесница она, – да упокоитВсе души христианские Господь!Сусанна с Ним; была я недостойнаИметь ее. Так вот, – я говорю,Что в ночь перед Петровым днем ДжульеттеИсполнится четырнадцать как раз.Да, именно, я твердо это помню.Теперь прошло одиннадцать годовСо времени землетрясенья; мыТогда ее от груди отымали.Век не забыть мне дня того; из всехОн дней в году мне памятным остался.Полынью я намазала соски –И села с ней у стенки голубятни,На солнышке. Вас не было в тот день:Вы в Мантую уехали с супругом.(Как хороша-то память у меня!)Когда дитя попробовало груди,С полынью, и почувствовало горечь, –Бедняжечка, как сморщилась она!Грудь бросила, и в этот самый мигВдруг зашаталась наша голубятня.Я – прочь скорей, – давай Бог только ноги!С тех пор прошло одиннадцать годов –Она тогда стоять уже умела.Нет, что я! и ходить могла, и бегать,Цепляяся за что-нибудь. ОнаСебе ушибла лобик наканунеТого же дня; а муж мой – весельчакПокойник был – взял на руки ребенкаИ говорит: «Ты личиком упала,А вот, когда ты будешь поумней,То будешь падать навзничь. Так ли, детка?»И дурочка, божусь вам, пересталаТотчас же плакать и сказала: «Да».Вот видите, как шутка помогает.Хоть прожила б я тысячу годов,Я этого б до гроба не забыла.«Не так ли, детка?» – он спросил; малюткаСдержала слезы и сказала: «Да».Синьора КапулеттиДовольно уж об этом, перестань,Пожалуйста.КормилицаПерестаю, синьора.Но не могу от смеха удержаться,Лишь вспомню – как, оставивши свой плач,Она сказала: «Да», а ведь у нейБольшущая на лбу вскочила шишка –Она ушиблась больно, зарыдала.Он говорит ей: «Личиком упала,Сегодня ты, – когда же подрастешь,То будешь падать навзничь. Так ли, детка?»Она сдержалась и сказала: «Да».ДжульеттаСдержись и ты, прошу тебя.КормилицаНу ладно.Не буду больше. Бог тебя храни!Из тех детей, которых я кормила,Ты у меня была красивей всех.Ах, если б мне твоей дождаться свадьбы.Синьора КапулеттиОб этом вот предмете и хочу яПоговорить. Джульетта, дочь, скажи мне,Желаешь ли ты выйти замуж?ДжульеттаМнеНе грезится об этой чести.КормилицаЧести!Когда б не я кормилицей твоейЕдинственной была, тогда б сказала,Что разум ты всосала с молоком.Синьора КапулеттиТак о замужестве теперь подумай.В Вероне есть почтенные синьоры,Уж матери, которые моложеТебя, Джульетта; да и я самаДавно была уж матерью в те лета,В какие ты в девицах остаешься.Вот дело в чем: граф молодой ПарисТвоей руки желает.КормилицаАх, Джульетта,Вот человек! такой-то человек,Что равного нельзя найти на свете!Картинка, воск!Синьора КапулеттиВ веронских цветникахЦветка такого летом не бывает.КормилицаДа, истинно цветок, как есть цветок!Синьора КапулеттиЧто скажешь мне, Джульетта? Можешь лиТы полюбить его? У нас сегодняНа вечере увидишь ты Париса.Внимательно прочти тогда всю книгуЕго лица, всмотрись в его черты,Что вписаны рукою красоты,И примечай – как все они согласныОдна с другой; а если в чем неясныПокажутся, его глаза прочтешь –Тогда ты все неясное поймешь.Для полноты той книги драгоценной,Не связанной, обложка ей нужнаТак точно, как для рыбы глубина,И красота наружная должнаДать вид красе, от взоров сокровенной.Для большинства становится ценнейВся книга от богатства переплета;Достоинства тут разделяют с ней,В глазах толпы, застежки, позолота;Так точно все, чем обладает граф,Разделишь ты, в союзе с ним, нималоНе потеряв того, чем обладала.КормилицаНе потеряв! прибыток тут один –Ведь женщины толстеют от мужчин.Синьора КапулеттиНу говори, Джульетта, поскорей,Как, нравится тебе любовь Париса?ДжульеттаЯ рассмотрю его, чтоб полюбить,Когда любовь тем можно возбудить,Причем, смотреть позволю я глазам,Насколько лишь угодно это вам.

Входит слуга.

Слуга

Синьора, гости собрались, стол для ужина накрыт, вас ждут, спрашивают синьорину, кормилицу проклинают в буфетной. Суматоха страшная, я должен идти прислуживать. Ради Бога, идите скорее.

Уходит.

Синьора КапулеттиСейчас идем. – Джульетта, граф уж там!КормилицаИди, мой свет, к твоим счастливым дням,Ночей тебе счастливых я желаю.

Уходят.

Сцена 4

Улица.

Входят Ромео, Меркуцио, Бенволио, несколько масок и слуг с факелами.

РомеоСказать ли нам при входе что-нибудь,Иль просто так войти, без предисловий?БенволиоОни теперь не в моде; Купидон,С повязкой на глазах, с татарским лукомРаскрашенным, пред нами не идет,Пугая дам, как пугало воронье.Не нужно никаких прологов намС запинками, подсказанных суфлером.Пусть нас они считают, чем хотят;Мы только в такт пройтися их заставимДа и уйдем оттуда.РомеоДайте факел –Не до прыжков теперь мне; на душеТак тяжело; нести я факел буду.МеркуциоНет, милый мой, ты должен танцевать.РомеоЯ не могу: вы в бальных башмаках,На тоненьких подошвах; у меня жеТоска лежит на сердце, как свинец;Она меня приковывает к полу,Я двинуться не в силах.МеркуциоТы влюблен –Ну так займи ты крылья у АмураИ воспари высóко над землей.РомеоЕго стрелой я ранен слишком тяжко,Чтобы парить на этих легких крыльях.Оцепенев от горя, не могуПодняться я над цепенящим горем,И падаю под бременем его.МеркуциоУпавши с этим бременем, ты самОбременишь любовь: она нежна,Не вынесет подобного давленья.РомеоЛюбовь нежна? Нет, чересчур сурова,Груба, жестока, колется, как терн.МеркуциоКогда любовь с тобою так сурова,То надо с нею так же быть суровым;Коли ее, когда она колюча,И с ног собьешь, и победишь любовь.Давайте-ка футляр мне на лицо,(надевает маску)На маску – маску. Вот так образина!Пусть надо мной смеются, – мне-то что?Пусть за меня краснеет этой хариНависший лоб.БенволиоНу, что же? Постучимся,Да и войдем.РомеоПодайте факел мне.Пусть шалуны с веселым, легким сердцемНогой тростник бездушный шевелят,А я, держась пословицы старинной,Светить вам буду и смотреть: забаваВеселая, а я – совсем пропал.МеркуциоКогда попал ты в тину, то тебяМы вытащим из этого болота,Из этой, с позволения сказать,Любви, где ты увяз по горло. Ну же,Мы ходим днем с огнем.РомеоТы вздор городишь.МеркуциоЯ говорю, что понапрасну жжемМы факелы свои, как лампы днем,Не двигаясь вперед; пойми, Ромео,Намерение доброе у нас,А в этом смысла более в пять раз,Чем в наших всех способностях душевных.РомеоС намерением добрым мы идемНа маскарад, – но нет в том вовсе смысла.МеркуциоА почему? позволено спросить?РомеоВ ночь прошлую мне снился сон.МеркуциоМне – тоже.РомеоЧто ж видел ты во сне?МеркуциоЧто очень частоСновидцы лгут.РомеоНо истины им снятся.МеркуциоО, вижу я, что у тебя былаЦарица Маб, волшебниц повитуха.Она совсем малютка: вся онаНе более агатового камняУ старшины на пальце; разъезжаетНа мошкаре, запряженной гуськом,В своем возке воздушном, по носамЛюдей, что спят. В его колесах спицыУстроены из паучиных ног,Из крылышек кузнечиков – покрышка,Из паутинок тоненьких – постромки,Из лунного сиянья – хомуты,Хлыст – из сверчковой косточки для ручкиИ пленочки тончайшей для бича.Ее возница – крошечный комарВ кафтане сером; он гораздо меньшеТех червячков, что ползают поройПо пальчику ленивому девицы.Ее возок – пустой лесной орех;Устроен он искусницею-белкойИль червяком, которые для фейРаботали издревле колесницы.В таком-то вот параде, по ночам,Царица Маб в мозгу влюбленных мчится, –Любовные тогда им снятся сны;Иль скачет по коленям царедворцев –И грезятся им низкие поклоны;Иль у судьи по пальцам – и емуПриснятся взятки; иль по губкам дам –И грезятся тогда им поцелуи;(Но эти губки часто злая МабПрыщами покрывает за пристрастьеИх к лакомствам); иль по носу вельможиПроедет – и во сне он чует запахБлаговоленья нового к нему;А иногда заденет нос попа,Щетинкой от хвоста свиньи – и тотчасДругой приход пригрезится ему;Порой она проедется по шееУ спящего солдата – и во снеОн видит битвы, приступы, засады,Испанские клинки, пиры и кубкиВ пять футов глубиной; затем опятьПочудится ему гром барабанов, –Он вздрогнет и с проклятием проснетсяВ испуге, и, молитву прочитав,Опять заснет. Она же, эта Маб,В ночную пору гривы заплетаетУ лошадей и в грязные комкиИх волосы сбивает; если ж ихРаспутать, то беда грозит большая.Она же, ведьма, давит тех девиц,Что навзничь спят, заране приучаяИх к тяжести, и делает из нихХороших жен.РомеоДа замолчишь ли ты,Меркуцио? Ведь говоришь ты вздор.МеркуциоДа, верно: я о грезах говорю,Исчадиях незанятого мозга,Из ничего зачавшихся в пустойФантазии. Она эфира тоньше;Изменчивей, чем ветер, что сперваХолодную грудь севера ласкает,И вдруг затем, разгневанный, летитОттуда прочь, поворотив лицоК странам росой увлаженного юга.БенволиоИ ветер тот сбивает с толку нас.Чего мы ждем? Там, верно, кончен ужин.И слишком поздно мы придем.РомеоА яБоюсь, что слишком рано; душу мнеКакое-то предчувствие тревожит:Мне кажется, что надо мной виситВ созвездиях какая-то угроза,Что этот пир лишь горькое началоМоей судьбы, и кончится онаБезвременной, насильственною смертью.Но пусть моей ладьею правит Тот,Кто держит руль ее в Своей деснице.Вперед, синьоры.БенволиоБейте в барабан.