Смертельные воспоминания

Ким не удержалась и взглянула на фотографию на стене.

– А она о чем-то говорила? Может быть, о каких-то своих проблемах?

– Она сказала, что все просто классно и что ключевые слова – это «любите жизнь», что бы это ни значило, – миссис Уайльд промокнула глаза. – Перед этим я не видела ее месяцев шесть, с тех самых пор, как отказалась давать ей деньги на это дерьмо, которое она гнала по венам. Я всегда считала, что наступит время, когда она сама вернется, что с ней обязательно что-то произойдет и она поймет наконец, что она творит.

«Возможно, так бы и случилось», – подумала Ким. Но теперь такого выбора у девочки не было.

– Знаете, я все ждала, – всхлипнула женщина. – Если бы только она обратилась ко мне, я бы сделала все возможное, чтобы она слезла с иглы. А теперь она навсегда останется в памяти людей как наркоманка, умершая от передоза, будучи прикованной наручниками к радиатору.

Инспектор ничего не сказала, потому что это была истинная правда.

– Миссис Уайльд, а вы не скажете, как они встретились? Они мало подходили друг другу. Биография Марка…

– Да знаю я все о его биографии, – перебила Ким миссис Уайльд, и ее лицо и глаза стали жесткими. – Эми мне все о нем рассказала, когда пыталась уговорить меня разрешить ему жить у нас. – Она покачала головой. – Наверное, мне надо было согласиться, потому что в тот же день она ушла из дома.

– Потому что вы не разрешили ему остаться? – уточнил Брайант.

Его собственная дочь совсем недавно вышла из подросткового возраста, и Ким услышала в его голосе нотки возмущения.

– Да. К тому времени они встречались уже несколько месяцев. Она споткнулась о сумку с «Большой проблемой»[16], которую он волок, когда выходила из «Теско»[17] на Крэдли-Хит. Помогла ему собрать газеты, и с этого все и началось. На следующий день Эми вернулась, чтобы поговорить с ним, и возвращалась до тех пор, пока в один прекрасный день не смогла уйти.

За спиной у Ким кто-то засопел. Бабушка стояла к ним спиной.

Инспектор видела, что миссис Уайльд хочет успокоить свою мать, но при этом она даже не посмотрела на нее. Ее собственная боль была слишком сильна, чтобы можно было думать о ком-то еще.

Ввиду того, что мать с дочерью расстались так давно, Ким не знала, что еще она может получить от этого разговора.

Девочка могла завести себе целую кучу врагов, влипнуть в сотню опасных ситуаций, а ее мать могла ничего об этом не знать.

В голову инспектору пришла неожиданная мысль, и она решила хоть немного успокоить женщину перед своим уходом.

– По крайней мере, она навестила вас в больнице.

– А я в этом не уверена, офицер. Вполне возможно, она явилась проверить, как сработал ее план.

– Простите, я не совсем… – Ким была полностью сбита с толку.

– В больницу, инспектор, я попала после того, как меня избили, и я почти уверена, что за всем этим стояли Эми и Марк.

Глава 26

Было почти семь вечера, когда Ким вручила Брайанту ключи от его собственной машины, стоявшей возле участка.

– Ну а теперь быстро домой, – сказала она.

– Хочешь, чтобы я поднялся с тобой? – спросил сержант, глядя на окна отдела.

– Не-а. Нам с ней надо поговорить перед тем, как она начнет профайлинг этого убийцы и сможет оказаться нам полезной.

– Ладно, но если потом захочешь поговорить…

– Я позвоню твоей женушке, потому что она мне нравится больше, чем ты.

– Что ж, не скажу, что я тебя не понимаю, – ответил сержант после секундного размышления и сел в машину.

* * *

Ким вошла в участок, кивнула по дороге Джеку и по лестнице поднялась на второй этаж.

Она никогда не делала секрета из того, что пренебрежительно относится к профайлингу, поведенческому анализу и остальной ерунде, которой занималась Элисон, присоединившаяся к ним во время расследования дела о похищении. Ким твердо верила, что каждый человек индивидуален и его невозможно оценить, основываясь на прошлых поступках других людей. Любые подобные попытки таили в себе серьезную опасность.

Ким предпочитала оценивать убийцу, основываясь на оставленных им уликах и обстоятельствах преступления. Если на теле жертвы было двадцать или тридцать ножевых ранений, то можно было почти наверняка сказать, что убийца был зол и в ярости, а вот говорить о том, что ему двадцать семь лет, что над ним издевались в школе, что он все еще живет с матерью, которая его подавляет, и занимается какой-то никому не нужной работой, было немного рискованно.

Потому что разозлиться может любой человек. Любого может вывести из себя или человек, или ситуация, или обстоятельства. И любой может при этом сломаться.

Хотя Ким не могла не признать, что, когда они работали вместе, Элисон сделала несколько важных замечаний относительно образа мыслей убийцы.

Так что она была готова принять помощь профайлера, но считала, что прежде им необходимо поговорить.

– Ну что, устроились? – спросила Ким, входя в комнату.

Элисон кивнула, встала и направилась к перколятору с кофе. Ким с удивлением заметила, что идет она в чулках, оставив свои туфли на каблуках под столом.

– Послушайте, не надо меня осуждать. Я не снимала их почти двенадцать часов.

Ким подняла руки, как бы показывая, что она никого не осуждает.

– Не волнуйтесь, я сама ношу байкерские ботинки с подошвой в дюйм толщиной, так что никого осуждать не собираюсь, – сказала она, пока Элисон садилась.

Ким устроилась напротив нее, в кресле Брайанта.

– Ну, и кого мы, по вашему мнению, должны искать? – спросила она, пытаясь поскорее покончить с неизбежным.

– Не надо гнать лошадей. Начнем с самого начала. Как вы понимаете, начальник уголовного розыска Вудворт рассказал мне о произошедшем в общих чертах, но я хотела бы, чтобы вы поделились со мной подробностями, – с этими словами женщина достала черную записную книжку на пружине. – Итак, расскажите мне, что в этом преступлении совпадает с тем, что произошло с вами в детстве. Только постарайтесь ничего не упустить.

– Присутствие мальчика и девочки, – ответила детектив.

– М-м-м… – промычала Элисон и махнула рукой, предлагая Ким продолжать.

– Сама квартира находится тремя этажами ниже той, в которой жила я.

– Так.

– Мальчик умер, девочка жива.

– Но я читала… – Элисон подняла глаза на Ким.

– Она была жива, когда подоспела помощь. Парамедики долго пытались реанимировать ее.

– Поняла. Дальше.

– Они были прикованы к батарее наручниками.

– Есть.

– Бутылка из-под колы.

– Записала.

– Фрагмент упаковки крекеров в горле у Марка Джонсона.

– Что-то еще? – спросила Элисон, поднимая голову.

– А этого, черт побери, не достаточно? – огрызнулась Ким.

– Что с вами?

Ким промолчала.

Элисон откинулась на спинку кресла и покачала головой.

– А я вижу, что вам так не нравится. Вы ожидали моей эмоциональной реакции и не получили ее. Вас выводит из себя моя отстраненность, хотя именно о ней вы мечтаете. Вы не хотите, чтобы вас понимали, испытывали к вам симпатию и эмпатию, иначе вы бы давно все рассказали вашим коллегам.

– Ну же, не останавливайтесь, – проворчала инспектор, когда профайлер замолчала. После всего случившегося за день только этого ей еще не хватало.

– И не собираюсь. Думаю ли я, что ваше прошлое было ужасно? Без всякого сомнения. Но разве то, что я признаю это, что-то меняет? Абсолютно ничего, потому что это уже случилось и, честно говоря, мне приходилось беседовать с людьми, настолько изломанными и разрушенными таким своим прошлым, что ваше, по сравнению с ним, покажется поездкой в сказочный замок с бесплатной раздачей мороженого.

– А я и не участвую в конкурсе на самое дерьмовое детство в этом столетии.

– Потому что не войдете даже в первую сотню. Так что вспомните, вы ничего не упустили? – спокойно сказала Элисон, глядя Ким прямо в глаза.

– Фэйрвью. Большую часть своего детства Марк Джонсон провел именно там, как, собственно, и я. Но я считаю, что это простое совпадение.

– И вы в этом уверены?

Ким кивнула.

– Ну, и когда вы поделитесь с нами вашими мыслями об убийце?

В глазах сидящей напротив нее женщины появилось искреннее непонимание.

– Детектив-инспектор Стоун, мне кажется, что имеет место некоторое недоразумение. Мое задание не имеет никакого отношения к поискам убийцы. Я здесь, чтобы следить за вами.

Глава 27

Входя в фойе Вустерширского королевского госпиталя, Элисон попыталась освободиться от ощущения, что она совершает ошибку. Она еще раз повторила себе, что посещение больного – это вовсе не преступление.

Она хорошо понимала, что инспектор Стоун была не удовлетворена услышанным. Ей хотелось бы услышать в подробностях все, что касается задания Элисон и ее роли в расследовании. И хотя Элисон очень хотелось остаться с ней и попытаться ее успокоить, психолог помнила о том, что ей еще надо проехать двадцать миль по трассе М5, чтобы попасть в больницу до того, как закончатся часы посещений.

Элисон знала, что в госпитале не очень настаивали на строгом соблюдении этих часов, особенно если ты приходишь одна и не слишком при этом шумишь. В этом отрезанном от внешнего мира убежище для тяжелобольных любой чих или скрип стула многократно усиливался, как в библиотеке или в церкви. Сестры в полиуретановых шлепанцах и кроксах бесшумно двигались среди негромких попискиваний и позвякиваний жизнесберегающей аппаратуры.

– Как она? – спросила Элисон Валери, медицинскую сестру, входя в палату.

– Все так же, – ответила та с доброй улыбкой.

– Спасибо. – Женщина направилась к кровати в самом дальнем углу. На ходу она сняла пиджак и сначала села, а потом только посмотрела на женщину в постели.

За те шесть дней, что прошли с того момента, как Элисон впервые увидела лежащую здесь Беверли, гематомы никуда не делись. Ее лицо все еще было багрово-желтого цвета с крохотными островками нежно-кремовой кожи. Но это было еще не все. Багровые синяки покрывали все тело женщины в тех местах, где ее били до и после безжалостного изнасилования.

Элисон невольно содрогнулась, подумав о том, что пришлось вынести этой бедняжке.

Она вновь перевела взгляд на лицо Беверли – над ее левым глазом надулась большая шишка, кожа на ней натянулась и блестела в свете лампы. Выбритая голова была сплошь покрыта шрамами после операции, которую сделали для того, чтобы уменьшить риск мозгового кровоизлияния.

Профайлер взяла прохладную, гладкую руку в свои и стала ритмично поглаживать большой палец.

– Мне так жаль, – прошептала она.

– А вам нечего жалеть, – голос Валери заставил Элисон вздрогнуть. Черт бы побрал эти кроксы. Она совершенно не слышала, как подошла сестра. – Ведь это не вы сотворили с ней такое.

«Нет, я», – чуть было не сказала Элисон, но вовремя остановилась.

– Я знаю, – она быстро пришла в себя. – Но я была в командировке и теперь не могу не думать, что, если бы…

– Ш-ш-ш, – произнесла сестра, осторожно поправляя одеяло на плечах Беверли. – Ей вовсе ни к чему слышать подобное. Вы все расскажете ей, когда она поправится.

Элисон была благодарна Валери за ее оптимизм, который совсем не соответствовал медицинскому прогнозу, заключавшемуся в основном в пожимании плечами и загадочных взглядах типа «поживем – увидим».

– Лучше поговорите с ней о шопинге, – посоветовала Валери, осторожно дотрагиваясь до плеча пациентки. – Или о выходных в спа-салоне. Или о походе в театр. Уверена, что ваша сестра с удовольствием послушает.

Элисон кивнула и постаралась избавиться от дискомфорта, возникшего из-за того, что она делает что-то не то.

Эта женщина не была ее сестрой.

Элисон была единственным ребенком в семье.

Глава 28

Ким постаралась сохранить на лице нейтральное выражение, когда Элисон вошла в комнату перед утренним брифингом и села за свободный стол.

Накануне, сразу же после их разговора, она позвонила Вуди для того только, чтобы услышать, что он произносит спич на какой-то церемонии награждения. В шесть утра она уже сидела под дверью его кабинета, но он так и не появился. Циник на ее месте решил бы, что босс намеренно избегает встреч с ней. Но она знала, что это не так. Вуди всегда смело пытался переубедить ее и никогда бы не отступил перед лицом ее гнева, хотя и попытался бы выяснить его причину.

Всю ночь Ким провела, меряя шагами свой дом и размышляя над тем, что заставило его найти ей такую няньку. И сейчас готова была сказать ему, что он ошибается.

Ну а если он действительно избегает встреч с ней, то долго скрываться ему не удастся.

– Итак, появились ли Марк и Эми на камерах, установленных вокруг Холлитри?

– Почти нет, босс, – ответил Пенн, печатая на клавиатуре. – Только вот этот момент, когда они выходят из «Асды»[18] в Брирли Хилл около четырех часов дня в воскресенье. Это съемка с камеры на парковке. Изображение, мягко говоря, очень зернистое, но у Эми явно есть что-то в руках. Ждем, когда «Асда» предоставит нам съемки с камер в самом магазине. Вот здесь они направляются к Литтл-Коттедж-Лайн, где и пропадают.

– Не прекращай своих попыток, Пенн, – сказала инспектор.

Любые съемки в их последний день могли помочь.

– Стейс, я знаю, что ты раскапывала их подноготную, а мы кое-что узнали от матери Эми. По-видимому, Эми влюбилась в Марка прямо на ступенях «Теско», как не выспренне это звучит. И хотя это не совсем похоже на начало сказки, здесь можно поразмышлять на тему, не хотела ли сама Эми помочь Марку избавиться от зависимости, а потом уже зависимость взяла над ней верх.

– Типичный синдром спасителя, – подала голос Элисон. – Обычно им страдают женщины, которые волнуются и беспокоятся за своих партнеров больше, чем за самих себя. В большинстве случаев их привлекают люди с нестабильной психикой, неврозами или зависимостью. И тогда любовь превращается в тяжелую работу, ведущую к страданиям, вместо здоровых и сбалансированных отношений.

– Вот именно, но не это главное, – продолжила Ким. – Мать Эми была избита несколько дней назад. Она считает, что избиение было организовано Марком и Эми после того, как она отказала им в деньгах. Судя по всему, женщина старалась как могла и даже уговорила друзей Эми, чтобы они попытались хоть как-то объяснить дочери, в какой опасности она находится, но все было бесполезно. Ее дочь явилась к ней в больницу под кайфом, и ее силой вышвырнули из палаты.

– Это она так посещала свою собственную мать? – с отвращением уточнила Стейси.

Ким хорошо ее поняла. Констебль была очень близка со своими родителями и не могла себе представить, как можно не уважать маму до такой степени. Хотя Ким прекрасно понимала, что наркотики могут сделать с человеком. Они полностью искажают личность наркомана, уничтожают все его чувства по отношению к другим людям и становятся главной целью его жизни. Главным становится поймать кайф любой ценой – это важнее семьи, чувств, любви. Они уничтожают все вокруг себя. Так что подозрения миссис Уайльд, что за нападением стояла ее дочь, были не из области фантастики, хотя и выглядели на первый взгляд жутковато.

– Стейс, между Марком Джонсоном и Гарри Дженксом из Сторбриджского реабилитационного центра были какие-то трения. Сам Дженкс нам об этом ничего не сказал, зато рассказала его сотрудница. Хотелось бы знать, в чем там было дело и, самое главное, почему Дженкс это скрывает.

Стейси кивнула и сделала пометку в блокноте.

– Кроме того, вы знаете, что в утилизационном прессе на автосвалке был обнаружен неопознанный труп. В настоящий момент Китс, Митч и доктор Эй пытаются извлечь Рубика из его кубика.

Ким заметила неодобрительную гримасу на лице Элисон и повернулась к ней.

– Вы что-то хотите сказать?

– Вы слишком неуважительны к погибшему, – ответила Элисон.

– Вы так думаете?

Профайлер кивнула.

Ким набрала в легкие побольше воздуха. Она заметила, что фото куба уже висят на доске.

– Вы что же, думаете, что его сильно колышет, как мы его назовем? – задала она вопрос, но не стала ждать ответа. – Как вы хорошо знаете, существует множество способов как-то справляться с тем, с чем нам приходится сталкиваться изо дня в день. И юмор играет во всем этом не последнюю роль. Он позволяет нам сохранять здравомыслие. – Ким взглянула на Брайанта. – По крайней мере, большинству из нас. Он позволяет нам нормально функционировать, и я не собираюсь здесь ни перед кем извиняться. – Ким почувствовала вибрацию телефона в кармане, но она и так знала, кто ей звонит. – Вы сказали что-то о неуважении, но мы же должны как-то персонифицировать жертвы, которые попадаются нам на нашем пути. Потому что, получив имя, жертва становится личностью, со своей жизнью и с душой.

Ким пошла было к двери, но остановилась.

– Или мы можем стереть с доски его новое имя и заменить его на «неопознанный предмет». Только вот это, на мой взгляд, будет настоящим неуважением.

Поднимаясь по лестнице и перескакивая сразу через две ступеньки, Ким все думала, смогут ли они с Элисон довести дело до конца и при этом не поубивать друг друга.

Глава 29

– А, Стоун, вы уже здесь, – заметил Вуди, включая компьютер.

Ну конечно, она же подкупила Джека, купив его любимый яблочный пирог в буфете, чтобы он сразу же сообщил ей о появлении босса.

– Сэр, при всем моем уважении…

– В ваших словах есть некоторое противоречие, – с этими словами Вуди указал ей на стул.

Она не обратила внимание на его приглашение.

Он указал на стул еще раз.

Она села.

– Сэр, я вовсе не нуждаюсь, чтобы эта Элисон, гребаная Лоу, присматривала за мной в качестве сиделки и отслеживала каждый мой шаг.

– Продолжайте, – велел ей Вуди.

– Что продолжать?

– Ну, вы же, скорее всего, приготовили целую кучу доводов, чтобы высказать их мне в лицо, а я хочу дать вам возможность сделать это, чтобы ваше время не оказалось потраченным зря.

– Значит, вы не собираетесь менять свое решение? – громко выдохнула Ким.

– Нет, – коротко ответил Вуди.

– Но почему именно она? – не сдавалась Ким. – Ведь мы с ней не слишком ладим.

Босс поднял голову от ящика стола, в котором рылся.

– Вы это серьезно, Стоун? Вы что, действительно думаете, что я буду тратить свое время на то, чтобы найти кого-то, с кем бы вы поладили? Мне будет достаточно, если вы просто продемонстрируете толерантность. А кроме того, Элисон единственная, кто может вам ответить…

– Но вы никогда не говорили…

– Я сказал, что вам нужна помощь, но я не уточнял, какая помощь или в каком виде вы ее получите.

– Лучше было бы, если бы вы сказали…

– Стоун, – негромко произнес Вуди, – вчера я присутствовал на церемонии, на которой посмертно наградил медалью Георга женщину-полицейского. Она погибла семь месяцев назад при взрыве бомбы, спрятанной в машине. Медаль за нее получил глубоко скорбящий супруг, который весь вечер не отпускал от себя своего двухлетнего ребенка. Вручение состоялось на фоне увеличенной фотографии погибшей. Так что, если вы и считаете, что я чем-то вас обидел, мне на это сейчас наплевать.

Ким не нашлась что ответить.

Она так много хотела сказать Вуди, считала себя обязанной это сделать, но сейчас все эти слова вылетели у нее из головы.

Она успела дойти до двери, прежде чем босс снова заговорил:

– Знаете, Стоун, вы женщина очень умная, но временами бываете несколько туповаты.

– Сэр? – Ким повернулась к нему лицом. Неужели он действительно только что назвал ее тупой?

– Я прошу прощения за терминологию, поэтому позвольте мне выразиться немного по-другому. Несколько лет назад, перед самой смертью, моя жена купила мне нож для разрезания писем. Очень красивый. На резной деревянной ручке было выгравировано мое имя. Блестящее тонкое лезвие. И все это было убрано в специальную подарочную коробку. Понимаете, все дело в том, что я вот уже лет сорок прекрасно открываю свои письма безо всякого ножа, но лучшей чесалки для спины у меня никогда не было. Отлично достает прямо до нужного места между плечевыми мышцами. Конечно, это не прямое его назначение, но…

– Поняла, – Стоун позволила себе слегка улыбнуться.

– Стоун, этот убийца умудрился заманить двух молодых людей в многоквартирный дом и там их убить. И сделал это так, что его никто не заметил. Так что мы ищем или двух убийц, или одного, но очень умного, и вам сейчас необходима любая помощь, чтобы убийства не повторялись.

– Согласна, – Ким открыла дверь.

– Да, и вот еще что… – остановил ее Вуди.

У Ким появилось ощущение, что она находится на концерте и музыкантов попросили еще раз на бис исполнить вступительную часть музыкального произведения.

– Не слишком давите на нее, хорошо? Она не такая сильная, какой пытается казаться.

Ким кивнула и вышла наконец из кабинета. Ее интерес к профайлеру значительно возрос. Что, черт побери, Вуди хотел ей сказать?

Глава 30

Ким прочитала текстовое сообщение, которое поступило как раз в тот момент, когда Вуди наконец закончил с ней.

Нахмурившись, она, следуя инструкции, спустилась в кафетерий.

В углу, рядом с кухней, сидели Элисон и Брайант. Психолог сегодня явно не завтракала и выбрала себе тост и апельсиновый сок. Перед Брайантом стояла кружка с чаем, а ее дожидалась большая чашка кофе.

Ким пробралась между столиками, занятыми офицерами, уплетавшими свои полные английские завтраки[19]. Обычно в меню были и более диетические опции, которые расходились в течение дня, но с утра всем нужна была доза протеинов.

– Ну что, вам лучше, инспектор? – спросила Элисон, доставая из портфеля несколько блокнотов.

– Вы это о чем? – спросила детектив, усаживаясь. Возможно, Вуди дал профайлеру доступ к ее личному делу, но не к ее голове.

– Ну, мне кажется, вы после нашей с вами беседы всю ночь ждали разговора со старшим инспектором Вудвортом. Хотели при первой же возможности высказать ему все, что у вас накипело, и хотя это ничего не изменило, вы получили возможность озвучить ваши возражения. Так что я спрашиваю вас, легче ли вам теперь смириться с тем фактом, что я буду участвовать в расследовании?

– Может быть, и так, но что мы все здесь делаем? – спросила Ким, чувствуя, как струя холодного воздуха из кондиционера прошлась по ее спине. Хотя как раз против этого она вовсе не возражала.

– Зная вас, я поняла, что вы так и не решились изменить степень вовлеченности вашей команды после нашего последнего разговора?

Ким согласно кивнула.

– Именно поэтому я посчитала, что лучше будет, если этот разговор останется между нами. Мне бы не хотелось, чтобы ему мешали попытки как-то идентифицировать неопознанный объект, помещенный в металлический куб.

Ким оценила то, как искусно Элисон смогла упомянуть убитого, не называя его Рубиком.

– Так что нам лучше поговорить без присутствия остальных.

Ким посмотрела на Брайанта, который пожал плечами.

– И о чем же вы хотите поговорить?

– Сейчас ваши люди заняты тем, что ищут улики и вещественные доказательства, пытаясь разыскать недоброжелателей, людей, которых убитые могли разозлить в прошлом, работают с их семьями и…

– Правильно. Все это называется полицейским расследованием, и мы, я и Брайант, хотели бы, чтобы нам…

– Значит, мы должны попытаться найти новый подход, – сказала Элисон, полностью проигнорировав слова Ким, отчего та вновь задумалась, что же, черт побери, хотел сказать ей Вуди? Эту женщину не так-то легко обидеть.

– Инспектор, это двойное убийство может быть как-то связано непосредственно с вами. А так как вся ваша команда не может принять участия в расследовании этой возможной связи, нам придется делать это, не ставя их в известность.

– И что же конкретно вы предлагаете? – спросила Ким, складывая руки на груди.

– Начнем с того, что составим список, – сказала профайлер, протягивая ей и Брайанту по блокноту. – Длинный список всех тех, кого вы могли здорово обидеть.

Брайант покачал головой и возвратил блокнот Элисон.

– Простите, но я в такие игры не играю, – на полном серьезе сказал он.

– Почему? – нахмурилась Элисон.

Ким тоже вопросительно посмотрела на сержанта.

– Потому что мне осталось всего семь лет до выхода в отставку.

Глава 31

– Но почему в кафетерии? – спросила Стейси, выглядывая из-за экрана компьютера. – Ты когда-нибудь слышал, чтобы босс устраивала встречи в этом гребаном кафетерии?

Пенн снял свои наушники.

– Никогда, но я работаю здесь всего…

– Никогда – это самый правильный ответ, – подтвердила констебль. – И что вообще делает здесь эта женщина?

– Если ты собираешься задавать мне вопросы, на которые я не могу ответить, то я, пожалуй, лучше поработаю, – Пенн взялся за наушники.

– Но ведь ты же знаешь, что босс от нас что-то скрывает, так? То есть я хочу сказать, что даже ты это знаешь, – продолжила Стейси, барабаня пальцами по столешнице.