Смертельные воспоминания

– Загадка, правда? – спросил он, почесывая бороду.

– И, кажется, здесь ваша ректальная проба не поможет, – заметила инспектор, наклоняясь, чтобы лучше видеть.

Сама по себе рука неплохо сохранилась, но, несмотря на жару, была холодна как лед. Кожа была гладкой, и Ким решила, что рука принадлежит мужчине.

– Куб двигали? – поинтересовалась она.

Пенн отрицательно покачал головой, и Ким пошла вокруг куба.

– Только рука и больше ничего? – уточнил Брайант, видя, как Митч достает большую пластиковую простыню и начинает раскладывать ее на земле.

Китс покачал головой:

– Кажется, на той стороне выпирает нога, вот здесь – локоть, а сверху виднеется прядь волос.

Ким отошла в сторону, и двое экспертов принялись фотографировать куб со всех возможных углов.

– То есть вы считаете, что внутри находится все тело? – спросила инспектор.

– Вполне возможно, принимая во внимание то, что мы уже видим, но отделить его от всего этого металла будет очень непросто.

– И кто же этим займется? Вы или Митч? – спросила Ким, пораженная неожиданно пришедшей ей в голову мыслью.

Что важнее – тело или улики? Как Китс будет делать свое вскрытие и как Митч будет освобождать тело от металла, пытаясь сохранить при этом все его части? Ведь единственное, в чем они могут быть уверены на все 100 % – это в том, что перед ними не самоубийца.

– Думаю, что это будет наш совместный проект, – ответил Китс, когда фотографы отошли от куба.

– А теперь, ребята, давайте-ка приподнимем его, – велел Митч.

Его люди окружили куб, а Китс подошел поближе, чтобы ничего не пропустить. Куб, следуя распоряжениям Митча, слегка приподняли и положили на кусок пластика. Теперь была видна та его сторона, которая раньше лежала на земле.

– Твою ж мать, – вырвалось у Ким, когда она увидела, что вся эта сторона покрыта кровью.

Глава 19

Ким закончила говорить по телефону, когда Китс направился прочь со свалки. След в след за ним шел Митч, и оба они сопровождали низкорамный погрузчик, который должен был доставить куб в лабораторию. Погрузчик был совсем не приспособлен для перевозки подобных грузов, так что Митч просто завернул куб в пластик, чтобы сохранить возможные улики.

На свалку прибыла еще одна группа экспертов-криминалистов, и теперь они, следуя распоряжениям Митча, сосредоточатся на том месте, где был изначально складирован утилизированный автомобиль, в то время как первая группа занималась утилизатором.

Пенна отправили назад в офис, где он должен был прошерстить списки пропавших без вести и подумать о том, как можно идентифицировать погибшего.

– Ну, как вы, Доб? – спросила Ким, входя в здание в самом центре свалки. Лучи послеполуденного солнца нагревали крышу и били прямо в окна, выходившие на южную сторону, так что в помещении было жарко и совсем нечем дышать. Трехскоростной вентилятор ничего не мог поделать с этой жарой, и только пыль танцевала в солнечных лучах от ветерка, поднятого им.

– Со мной все в порядке, а вот супружница моя все никак не может прийти в себя, – ответил мужчина, хотя инспектор заметила, как слегка подрагивают его руки, ставящие пресс-папье на ближайшую к вентилятору кучу бумаг.

– Это вполне понятно, – согласилась она.

Тыльной стороной руки мужчина вытер пот, появившийся у него на носу и верхней губе.

– Послушайте, я не хотел бы показаться вам бесчувственным…

– Вот и не надо, – прервала его инспектор. – Оборудование вы получите назад, как только мы с ним закончим. А до тех пор, приятель, считайте, что у вас выходной.

Рот мужчины открылся, а глаза вылезли из орбит. Это произошло одновременно, как будто он всеми частями тела пытался выразить свое неудовольствие.

– Но мне придется платить ребятам за то, что они будут просто сидеть…

– Ну, можете заставить их провести здесь генеральную уборку, – посоветовала Ким и приподняла кипу бумаг, под которой оказалась еще одна кипа. – Кстати, мне нужна марка машины, год выпуска, регистрационный номер и имя и фамилия человека, который ее сдал. И когда именно он это сделал.

– «Тойота Королла», – ответил Добби.

Ким стала ждать продолжения.

Его не последовало.

– Ладно. Это ответ на два вопроса из шести поставленных, и, честно говоря, именно это интересует меня в последнюю очередь, – глаза Ким недобро блеснули.

Мужчина пожал плечами и указал на письменный стол, который выглядел так, как будто на нем трахались два гидравлических пресса.

– Где-то здесь все это записано.

– А что, делопроизводитель у вас в отпуске? – поинтересовался Брайант, глядя на стол.

– Ага, с последней гребаной рецессии, после которой люди перестали покупать новые машины, – ответил хозяин.

Ким наклонила голову набок.

– Ну, не все у вас так уж плохо, Доб, – сказала она, кивая на ряды автомобильного хлама за окном. Судя по всему, свалка была забита под завязку.

– А вы скажите об этом моему банкиру, а еще лучше – супружнице, – простонал Добби.

– Вам надо завести какую-то систему, – посоветовала ему инспектор. Странно, что с такой тупостью он все еще был в деле.

– Уже. Я просто записываю все это дерьмо на кусочках бумаги, пока у меня не появится время перенести это все в книги, – ответил мужчина, вытирая грязной рукой лоб.

– То есть вы не складируете машины в соответствии с числами, когда их к вам привозят, или как?..

– А это что, так важно? – Добби взглянул на Брайанта, ища у него поддержки.

Сержант кивнул головой.

– Считайте, что я действую по принципу «где же это гребаное свободное местечко» и меня это вполне удовлетворяло до того момента…

– До того момента, как в одной из машин, которую вы засунули в утилизатор, не оказался человек. Как, черт побери, он мог туда попасть?

– Послушайте, мы не…

– Машина стояла на земле? – перебила его инспектор.

Добби кивнул.

– То есть это мог быть какой-то бездомный, который забрел сюда, решил посидеть в удобном кресле и заснул в нем, после чего его, никем не замеченного…

– Вы что, думаете, что он был жив?

– Не знаю, Добби, – пожала плечами Ким, – это нам еще только предстоит выяснить. Хотя подождите-ка минуточку… – Ким нахмурилась, вспомнив передачу, которую недавно видела по телевизору. – Вы разве не снимаете с этих машин все до нитки, прежде чем отправить их в утилизатор?

– Ну да. Это наш основной доход – сиденья, педали, проводка и все остальное.

– И когда же вы это сделали?

– Хоть убейте, инспектор, но я не помню…

– То есть вы могли не заглянуть в багажник?

– Эти лентяи способны на все, что угодно. Иногда в багажниках остаются ковры и колеса-запаски.

– Понимаете, убитый должен был быть где-то в машине, – сказала детектив. – И я полагаю, что ваши сотрудники не подвинули его, чтобы вынуть кресло, а потом не посадили назад…

Судя по лицу хозяина, такой ход событий его ничуть не удивил бы.

Ким все еще не могла полностью исключить вариант, при котором какой-то бродяга незамеченным забрался в машину – в этом случае они имели бы дело с трагической случайностью. Больше всего ее интересовало имя владельца машины и ее регистрационные данные.

– Ладно, Доб, когда вы сможете передать мне информацию? – спросила она, посмотрев на часы. Этот человек должен понимать, что речь может идти только об очень коротком промежутке времени.

– Как только эти разгильдяи, которые должны заниматься машинами, приведут все здесь в порядок.

Ким неохотно кивнула и вышла из офиса.

– Прямо кубик Рубика какой-то, – заметил Брайант, когда они подошли к машине.

– Брайант, только не говори мне, что ты решил назвать парня в кубе – Рубиком, – Ким положила руку на ручку двери.

Брайант утвердительно кивнул.

– Сначала подумывал назвать Параллелепипедом, но решил, что Рубик легче запомнить.

Ким покачала головой и уселась в машину.

– Куда теперь? – спросил сержант, заводя двигатель.

– В Расселз Холл, – ответила Ким. – Хочу посмотреть, как ребята справляются с Рубиком, и убедиться, что подарок, который я для них заказала, благополучно прибыл.

– Подарок? – переспросил Брайант.

– Ну да. Я заказала для них кое-что, что им, думаю, очень понадобится.

Глава 20

Было почти четыре часа дня, когда Ким нажала кнопку звонка на двери, ведущей в морг. Здесь она прошла в конец коридора, в комнату, расположенную рядом с холодильником, которую Китс однажды использовал, когда ему не хватало места для жертв аварии, в которой столкнулись две машины. Войдя в эту комнату, Ким вздрогнула от воспоминаний.

– Ну, ребята, как идут дела? – спросила она у двух специалистов, стоявших у противоположных сторон куба.

В руках у Митча была пила, а у Китса – скальпель.

– Надо попытаться отогнуть часть металла, – предложил Митч.

– И уничтожить важные улики, – раздраженно заметил Китс. – Для их поисков нам нужны неповрежденные кожные покровы.

– С этим у нас с вами полный консенсус, Китс, но мы не сможем извлечь части тела до тех пор, пока не отогнем металл.

Ким смотрела на обоих экспертов, пока они продолжали эту дискуссию.

– А вы как думаете, инспектор? – обратился к ней Митч. Китс закатил глаза. Ее мнение интересовало их в последнюю очередь.

– Лично я, – пожала плечами детектив, – воспользовалась бы бензопилой. Но кто я такая, чтобы давать вам советы? – добавила она, увидев ужас в глазах экспертов.

Да, им сейчас не позавидуешь. В принципе, оба хотят одного и того же – сохранить тело для сбора информации. Но медик в Китсе тянул его в одну сторону, а опыт эффективного эксперта Митча подсказывал последнему, что чем раньше они вскроют металл, тем раньше они оба получат свои ответы.

Ким отошла к стене, встала рядом с Брайантом и сложила руки на груди.

– Они как два ребенка, которые получили общий подарок на Рождество и теперь не могут решить, как его открыть.

– Ну да, – негромко согласился сержант. – Глядя на них, забываешь, что внутри находится труп человека.

– Сказал человек, назвавший мертвого Рубиком, – заметила Ким.

– Ну, он явно добавил загадок в жизнь этих двоих, – Брайант следил за тем, как эксперты медленно кружат вокруг куба.

– Потрясающая картина, правда? – сказала Ким.

– Конечно, но ответов мы дождемся не скоро.

– Да ладно тебе, Брайант…

– Меня потрясает нереальность всего происходящего, – сержант повернулся к ней лицом. – Ведь ты уже давно должна была бы топать ногами и требовать этих ответов под страхом смертной казни. Твое спокойствие обескураживает.

– Терпение, друг мой, терпение, – улыбнулась ему Ким.

– Ты вроде говорила, что заказала что-то, что может им помочь?

Ким задержалась с ответом, услышав шум автоматических дверей в конце помещения.

– Ага, и, мне кажется, оно прибыло.

Китс и Митч все еще яростно спорили, когда в дверном проеме появилась изящная светловолосая фигурка.

– Добрый день, джентльмены. Доктор Эй к вашим услугам. Вы по мне скучали?

Улыбнувшись, Ким под стенания трех взрослых мужчин сделала шаг вперед.

Глава 21

– Доктор Эй, – Ким протянула руку женщине. – Спасибо, что приехали. Думаю, нам не помешает ваша помощь.

Доктор Эй тепло пожала протянутую руку, не отрывая взгляда от куба в центре комнаты.

– Мне кажется… – начал Митч.

– Я уверен, что мы… – подхватил Китс.

– Мужчины, тихо! – велела женщина, подходя к кубу.

Китс зверем посмотрел на Ким, которая ответила ему улыбкой.

Доктор Эй была патологоанатомом-антропологом. Ким несколько раз работала с ней и полностью ей доверяла[11].

Будучи уроженкой Македонии, доктор сама сократила свое сложное имя до «доктора Эй». Многие люди не могли вынести прямые и бескомпромиссные манеры женщины, но Ким за это любила ее еще больше.

На свалке ей пришло в голову, что им может понадобиться кто-то, кто умеет находить улики быстро и с минимальной погрешностью. Кто-то, кто, с одной стороны, понимает важность сохранения улик, а с другой – готов искать их, несмотря ни на что.

– Это что, рука? – спросила доктор Эй, доставая эластичную ленту и пряча под нее свои волосы.

– Да, – подтвердила Ким.

– А вы не говорили мне, что у вас здесь есть железный Майкл? – повернулась к ней антрополог.

– Майки, – поправил ее Митч. – Металлический Майки[12].

– А я что говорю, – огрызнулась женщина, продолжая обход куба. При этом ее ботинки «Доктор Мартенс» не издавали ни звука.

– И вы думаете, это мужчина? – спросила она, поворачиваясь к Ким.

Ким кивнула.

– Судя по размеру руки, – пояснила она.

– А остальное тело находится внутри?

– Не уверена, – пожала плечами инспектор. – Но существует вероятность того, что это бродяга, решивший отоспаться в тепле и комфорте брошенной машины.

Доктор Эй продолжила свой обход. Увидев пилу Митча, она одарила его двусмысленным взглядом, а скальпель в руках Китса заставил ее расхохотаться в голос.

– Хорошо, что я сюда приехала.

– Вы можете посоветовать, как быстрее забраться внутрь? – дипломатично поинтересовалась Ким.

– Боюсь, что нет, – покачала головой доктор Эй.

Инспектор постаралась ничем не выдать своего разочарования, а двое мужчин чуть не заплясали от радости.

– Эта металлическая коробка ничем не отличается от слоя земли. Так что «как» – решается по ходу дела. Сама поверхность раскрывается и показывает, как лучше с ней обращаться. Я могу это делать собственными руками, но не могу смотреть на это с вершины.

– Руководить этим, – быстро поправила ее Ким.

– Я остаюсь и попробую, – решительно сказала антрополог. – Принесу свои собственные инструменты и буду здесь главной.

– Договорились, – Ким протянула ей руку и отвернулась еще до того, как Китс с Митчем смогли посмотреть ей в глаза. Почувствовав на мгновение антагонизм этих двух профессионалов, она задумалась, права ли она была, пригласив антрополога.

Но ученая из Македонии уже стояла перед кубом на коленях, поглаживая торчащую руку.

– Не волнуйся, дружок. Мы достанем тебя, а ты и глазом не успеешь моргнуть. Обещаю.

«Нет», – подумала Ким, направляясь к выходу.

Никакой ошибки она не сделала.

Глава 22

– Ну, Стейс, что у тебя? – поинтересовалась Ким, усаживаясь на свободный стол.

Вечернее солнце уже успело скрыться за зданием, и легкий бриз, овевающий кофеварку, охлаждал помещение.

Теперь, когда она была уверена, что все возможное и необходимое с кубом сделано, Ким могла переключиться на убийство двух молодых людей.

– Марку Джонсону было двадцать один год. Его мать была проституткой, которая пыталась кормить его семь месяцев после рождения, а потом сдала в приют. Отец неизвестен. С годами он становился все более неуправляемым, потому что большую часть своей жизни проводил в местах, подобных Фэйрвью.

Ким постаралась не обращать внимания на то, как сжался у нее желудок при упоминании места, в котором она провела свое детство.

Она просто кивнула и отдала должное Брайанту, который даже ухом не повел.

– Не знаю, когда он впервые попробовал наркотики, но в прошлом году он прошел тридцатидневный реабилитационный курс, после которого быстро скатился по накатанной. С тех пор он нигде не был зарегистрирован, но, как ни странно, у него нет никакой криминальной истории.

Теперь Ким уже ясно представляла себе Марка Джонсона. Никогда ни во что серьезное не влипал, пытался вылечиться. Добровольно пошел на реабилитацию и, что самое важное, выдержал весь курс. Это была характеристика человека, который хочет изменить свою жизнь.

Но жизнь вновь вышвырнула его в мир наркотиков, где нет ни родного дома, ни друзей, нет работы и нет никаких шансов закрепить результаты полученного лечения. Он оказался в том же самом окружении, в той же самой жизни, среди тех же самых людей. Возврат к наркотикам в этом случае был для него неизбежен.

Ким постаралась не думать об ощущении, охватившем ее. Во многом она хорошо знала Марка, или, по крайней мере, так ей казалось.

– Эми Уайльд была единственным ребенком в семье, и ей только что исполнилось двадцать. Обычная девочка, часто переезжавшая с места на место – ее отец был военным. Пять лет назад он подорвался на самодельном взрывном устройстве в Афганистане. Мать живет в микрорайоне Лэйксайд в Сторбридже.

– Передай…

Ким замолчала. Стейси уже протягивала адрес Брайанту.

Взглянув на часы, Ким поняла, что уже шесть часов вечера, а день выдался насыщенный.

– Ладно, ребята, сворачивайтесь. Будем считать, что на сегодня мы закончили.

– Уже, инспектор? А я только что пришла, – раздался голос от двери.

Ким повернулась и со стоном опустила голову на стол.

Глава 23

Так она просидела добрых десять секунд.

Ким хотелось верить, что если она останется в таком положении достаточно долго, то доктор Элисон Лоу исчезнет сама собой.

– Я могу войти? – спросила последняя, и инспектор поняла, что ее хитрый план не сработал.

Подняв голову, она увидела, что Пенн уже успел пожать Лоу руку и представиться.

Ким заставила себя встать и кивнула на свободный стол.

– Рада вновь видеть вас, – сказала она, проходя в конец помещения.

– Совершенно не искренне, но тем не менее попытка засчитана, – сказала Элисон, не переставая улыбаться.

Ким заметила, что она ничуть не изменилась. И продолжала носить темные офисные костюмы в обтяжку вместе с туфлями на высоченных каблуках. Ким показалось, что она задержалась в восьмидесятых, где бесконечно просматривает «Деловую женщину»[13].

Ее светлые волосы цвета соломы, подчиняясь ее воле, оставались причесанными и уложенными в течение всего дня.

– Пенн, это Элисон Лоу. Она помогла нам в качестве профайлера и поведенческого аналитика раскрыть дело о похищении двух девочек пару лет назад[14]. Элисон смогла открыть нам глаза на важные особенности психологии похитителей.

Ким не стала уточнять, что похититель все время расхаживал у них под самым носом. Наиболее рациональная ее часть добавила про себя, что никто из них об этом даже не догадывался, но она решила проигнорировать этот факт.

Элисон поставила портфель на стол.

– Что ж, я слышала, вы расследуете преступление, напоминающее…

– Пора, ребята, – прервала ее Ким, бросив на женщину предостерегающий взгляд.

Пенн встал, снял свою бандану, схватил сумку и вышел из офиса. А Стейси, казалось, тянула время.

– Стейс, ты сегодня отлично поработала над подноготной этих двух детей.

– Да ладно вам, босс, – ответила Стейс, но глаза у нее не улыбались. В них пряталось подозрение.

Кивнув всем на прощание, констебль тоже вышла из комнаты.

Подождав на всякий случай пару минут, инспектор повернулась к Элисон.

– Вы у нас прямо сам капитан Тактичность! – рявкнула она.

Но на Элисон это, казалось, не произвело никакого впечатления.

– А у вас что, проблемы с людьми, говорящими очевидные вещи?

– Если это происходит в присутствии моих сотрудников, то ДА.

– Минуточку, – Элисон приподняла левую бровь. – Вы хотите сказать, что половина вашей команды работает над двойным убийством вслепую? И только потому, что преступление похоже на психотравматический инцидент, пережитый вами в детстве? Хотя еще не известно наверняка, связано ли оно непосредственно с вами.

– Мы считаем, что не связано, – вставила Ким.

– Это ваш босс так считает, потому что в этом случае он может не снимать вас с расследования. А вы предпочитаете ничего не говорить вашим сотрудникам, при этом требуя от них максимальных усилий, хотя они и связаны по рукам и ногам?

– Я не хочу, чтобы они знали, – упрямо повторила инспектор.

– Знаете, впервые за все время, что мы с вами знакомы, я должна сказать, что вы совершаете громадную ошибку.

Глава 24

– Да как она только посмела! – взорвалась Ким, когда они сели в машину.

И на всякий случай бросила на окна отдела двусмысленный взгляд.

– Ты что, злишься на нее за то, что она сказала правду?

– Брайант! – воскликнула Ким. Он же должен быть на ее стороне.

– Прости, командир, но я не собираюсь возражать ей, когда она говорит правильные вещи, даже ради тебя. Ребята должны знать, с чем они могут столкнуться. Они отличные офицеры, которые способны выходить за флажки и складывать два и два, но они ничего не смогут сделать, если будут знать только половину из того, что произошло. Я уже не говорю о доверии. Они оба, но особенно Стейси, будут обижены тем, что ты не доверяешь им и не рассказываешь всего.

– И все равно не пойдет, – возразила Ким.

– А я знаю, что тебя держит, – негромко сказал сержант.

– Заканчивай, Брайант.

– Ты не можешь пережить того, что они узнают о твоей слабости. Думаешь, что после этого они будут воспринимать тебя по-другому, перестанут уважать…

– Боже, Брайант, как же ты ошибаешься, – Ким сидела, отвернувшись к окну.

– Рано или поздно ты об этом пожалеешь, – предупредил ее сержант.

А разве это не то, что происходит с ней постоянно?

Глава 25

– Знаешь, когда я был ребенком, жить в Лэйксайде было очень круто, – заметил Брайант, притормаживая перед «лежачими полицейскими» на главной дороге поселка.

Он состоял из приблизительно двух тысяч домов, построенных в 80–90-е годы, и его часто называли деревней Уитимур, по имени угольного разреза, на месте которого он был построен.

По слухам, средняя стоимость дома здесь была около 350 тысяч фунтов, так что место отнюдь нельзя было назвать дешевым.

– Кажется, здесь, – сказал Брайант, поворачивая налево, мимо трех домов, перед каждым из которых был припаркован дом на колесах.

Остановился он возле здания, перед которым не было автодома, но вместо него стояла BMW-четырехлетка.

Небольшой палисадник перед домом был расцвечен яркими летними цветами. По бокам от входной двери тоже стояли ящики, полные цветов. Розовые, бордовые, желтые – они были такими яркими, что от них болели глаза.

Видимо, здесь никогда не слышали поговорки: чем меньше, тем лучше.

Дверь открыла женщина лет шестидесяти, мгновенно напомнившая Ким Джуди Денч[15].

– Миссис Уайльд? – в голосе инспектора прозвучали нотки сомнения.

– Я ее мать, – покачала головой женщина, ожидая, что же последует дальше.

Брайант предъявил удостоверение, и женщина сделала шаг в сторону.

Ким вошла в небольшую прихожую, которая совсем не отвечала тем ожиданиям, которые появились у нее, когда она рассматривала дом со стороны.

Женщина пригласила ее пройти направо, и Ким оказалась в просторной кухне, соединенной со столовой, двери из которой вели в небольшой, но цветущий сад.

У стойки сидела женщина, смотревшая на улицу.

– Миссис Уайльд? – уточнила Ким.

Женщина повернулась, и они увидели ее покрасневшие глаза и ошеломленное выражение лица. На взгляд Ким, оно не было связано с потерей ребенка, скорее, это было выражение лица человека, который вдруг понял, что любимый человек больше никогда не вернется.

Брайант выразил женщине их соболезнования и протянул руку.

Миссис Уайльд протянула навстречу свою, вялую, которой она перед этим держала кружку с кофе.

– Чаю? – предложила ее мать.

И Ким, и Брайант отказались и сели.

– Хорошие фото, – заметила Ким, глядя на несколько постановочных фотографий, висящих возле камина.

– Эндрю любил фотографироваться, – сказала женщина, взглянув на них. – Он так хорошо выглядел в форме.

С этим Ким не могла не согласиться, и хотя она и не любила официальные фотографии, что-то в этих привлекло ее внимание.

Несмотря на разницу в позах и на то, что делали их в разных местах, у них было нечто общее. Каждая фотография как бы светилась. Улыбки были открытыми и искренними, а глаза блестели от удовольствия. Как будто кто-то за мгновение до съемки сказал что-то смешное. Это были фото счастливой семьи.

– Миссис Уайльд, я знаю, как вам больно сейчас, но, может быть, вы согласитесь ответить на несколько вопросов об Эми?

Ким не могла оторвать глаз от последнего фото на стене, на котором Эми было лет пятнадцать и у нее были румяные щеки и брекеты на зубах. Длинные волосы, по сравнению с другими фотографиями, выглядели подстриженными и поредевшими.

Эта девочка была совсем не похожа на ту, полуживую, которую Ким видела прошлой ночью.

– Конечно, офицер, правда, я давно ее не видела. Если точно, то пять месяцев. Она приходила ко мне в больницу.

– И… и как она вам показалась? – спросила Ким, не будучи уверенной, что что-то, произошедшее пять месяцев назад, имеет какое-то отношение или может пролить свет на смерть ее дочери.

– Она была под кайфом. Это было видно по глазам и потому, что она ни минуты не сидела на месте. Накричала на мою соседку за то, что та храпела после операции, а потом задернула шторки перед всеми кроватями, хохоча при этом как безумная. Сестры попросили ее уйти.