Чужая вина

– Да, я суп сварила и макароны по-флотски сделала. Аллочка, а когда ты приедешь? – спросила Ася.

– Мам, скоро, – звонок внезапно оборвался. Ася бросилась перезванивать сначала дочери, потом подруге, но у обеих было занято.

Будучи сильно встревоженной и обеспокоенной, Ася забежала в комнату дочери и начала судорожно собирать мусор, в изобилии валявшийся на полу, столе, подоконнике. Нашла несколько грязных чашек, тарелку и пару ложек, отнесла всё на кухню. Тщательно перемыв посуду, вернулась с ведром воды и тряпкой, решив, что помоет полы, пока дочери нет дома. Взгляд упал на несколько напечатанных листочков, лежавших около её кровати. Женщина прочитала заголовок: «Записки Орхидеи». Затем пробежала глазами первые строчки и углубилась в чтение.

«Записки ОрхидеиСказка

Автор: Туманный Альбион.

В одной сказочной, окутанной туманом стране жила-была Орхидея.

Жила она там не одна. В этом государстве построили целую фабрику, где, как цыплята из яиц, каждый день «вылуплялись» новые и новые орхидеи – огромное количество дядюшек Орхидеи, тётушек, племянников, двоюродных братьев и сестёр и дальше, и дальше по бесконечному списку родства.

Все они были разных оттенков, размеров и… цены.

Однажды Орхидею – красавицу с раскидистыми листьями – отправили в долгий путь. Сначала, как ей объяснили её соседки-орхидеи, она должна будет плыть на корабле, потом поедет на разных машинах.

Ничего этого сама Орхидея во время путешествия не видела, так как была запакована в огромную коробку, рядом со своими кузинами и кузенами. Но наша Орхидея отличалась неуёмным любопытством. Оно-то и помогало ей замечать всё вокруг, делать выводы и неожиданные для такого хрупкого и неопытного цветка умозаключения. Однако увидеть мир, несмотря на своё жгучее желание, она так и не смогла, как ни трепыхала своими сочными изумрудными листочками. Право, это весьма трудно сделать из коробки, которую невидимые ей люди постоянно переставляют с места на место.

Только спустя длительную череду сменявших друг друга серых будней, изредка подсвечиваемых лучом солнца, который пробивался в маленькие дырочки через картонную темницу, Орхидею наконец принесли… в магазин. (Назначение этого места ей позже объяснили более сведущие соседки-цветы.)

И потекли дни за днями. Они были намного интереснее и гораздо насыщеннее жизни в путешествии, где Орхидея едва не заболела от скуки и усталости, томясь в коробке, как в заточении.

На ближайших к Орхидее полках то и дело появлялись новые растения, сменяя друг друга. Из магазина исчезали одни цветы и появлялись другие.

– Значит, это мои родственники, хоть и дальние. Возможно, вот эта, розовенькая, в центре – внучатая племянница, а та, молочного цвета – четвероюродная тётушка.

Орхидея, с детства имевшая способности к иностранным языкам, выучила новые слова: «праздник» и «покупка». Она даже понимала их значение. После праздника очень много растений и цветов в магазине уносились странными двуногими существами, которые именовались «люди».

Они и совершали это таинство под названием «покупка».

У людей, как поняла наша любопытная Орхидея, было два подвида: первый – женщины: они приходили чаще других, покупая семена, землю, удобрения и пустые горшки для цветов; второй – мужчины: они были разных возрастов, цветов и оттенков. Лепестки людей назывались волосами. Их длина и объём тоже резко отличались.

У слова «праздник» было не вполне понятное для Орхидеи дополнение – «Восьмое марта». Когда у «праздника» появлялась такая приставка, количество мужчин заметно прибавлялось.

Орхидея подружилась (как она считала) с женщинами, которые постоянно находились рядом с растениями, поливали их, опрыскивали и всячески ухаживали. Все их называли продавщицами – это название тоже попало в словарь цветка.

Еще Орхидея узнала, что бывают растения и цветы, у которых совсем нет голоса – у них отсутствуют корни. Они помещаются в большие вазы или вёдра и живут там последние часы. Да, у них есть и стебли, и листья, но голос пропадает в тот момент, когда их лишают корня. Они тоже пытались рассказать свою историю – как их зовут, из какой страны они прибыли, но не могли это сделать. Их никто не слышал. Даже соседи – такие же, как они, цветы.

Чаще других люди произносили слово «роза». Этих безголосых заворачивали в красивую разноцветную бумагу и выносили прочь из магазина, где уже больше года жила наша Орхидея.

Да так и жила бы дальше… Однако спустя некоторое время, не понимая почему, Орхидея начала болеть и увядать. Вероятно, люди забыли о существовании именно этой Орхидеи и – сначала поставили её вглубь, на дальнюю полку, перестав за ней ухаживать, а потом, наоборот, будто спохватившись, налили столько воды, что она чуть не утонула в собственном горшке. Орхидея стала захлёбываться влагой, уже пробивавшаяся к свету цветоножка – сгнила. Потом засохли старые листья, остальные – когда-то изумрудные и блестящие – потускнели, она потеряла всякую надежду и совсем перестала учить новые слова.

– Ещё месяц, и её можно будет выкидывать, – говорили о ней люди.

«Так я и сгнию, как мои не рожденные цветочки, не ставшие даже бутонами», – печально подумала бедняжка Орхидея.

Но однажды… Нет, к ней не прискакал принц на белом коне, как бывает в других сказочных историях. Ее просто купили. И, как пояснили обстоятельства этой покупки, с уценкой. Да притом значительной.

– Какого она цвета? – поинтересовалась женщина – новая хозяйка Орхидеи.

– Ой, даже и не знаю, она так давно у нас стоит. Люба, ты не помнишь, кого она цвета? – спросила одна продавщица у другой.

– Нет, не припомню.

– Ну что же вы?! Спросите у меня, уж я-то знаю, какого я цвета, – изо всех сил пыталась прокричать Орхидея. У неё был голос, но, к сожалению, люди не могли его слышать.

«Теперь у меня начнется совсем другая жизнь», – подумала Орхидея.

Её горшок завернули в газету, и она даже немного испугалась: «А вдруг меня опять засунут в коробку?»

Орхидею принесли домой, распаковали. Заботливые руки женщины пересадили её в новый удобный горшок с приятным грунтом.

Настал торжественный момент: умытую Орхидею в красивом прозрачном горшке поставили на подоконник. О чудо! Справа от себя Орхидея увидела свою прапрабабушку, а слева стояла четвероюродная тётушка. Они цвели дивными цветами. «И почему люди говорили о своей красоте, – Орхидея подслушала разговор в магазине, – как о лебединой шее? Нет, правильно говорить “осанка, как у орхидеи” – с гордо поднятой головой и лепестками, точно корона», – подумал цветок, искренне радуясь такому неожиданному соседству.

Бабушка была нежно-сиреневого цвета в мелкую полоску – словно меридианы сходились в центре цветка, где оттенок становился темнее и по форме напоминал бабочку с жёлтым выразительным глазом в виде тычинки. Тетушка стояла с несчётным количеством цветов и несколькими цветоножками; бежевые по краям лепестки-бабочки переходили в нежно-салатовый цвет с мелкими лимонными тычинками. Стоило хозяйке дотронуться до любого из растений, как десятки цветков на стебле оживали, трепеща плотными цветами, готовые полететь в голубое небо, превратившись в царственных мотыльков.

«Ох, как же мне повезло с такими соседями!» – не уставала восхищаться своей новой жизнью Орхидея. Она старалась как могла: тянулась за своими родственниками и активно вела невидимую работу по формированию цветоножки, на которой расположились первые, ещё не распустившиеся бутоны.

– Какая ты у меня умница, берёшь пример со своих соседок, – приговаривала хозяйка, обильно, но в меру поливая её водой с удобрениями и наполняя влагу своей любовью.

Распустился первый цветок, он был молочного цвета.

Хозяйка немного разочарованно вздохнула: «Ну вот, ещё одна белая орхидея. Ничего, главное, что зацвела, а то полгода стояла, одни только листья».

В один из прекрасных дней женщина решила сделать перестановку на подоконнике, чтобы дать больше пространства соседкам-орхидеям: количество их цветов-бабочек уже перевалило за несколько десятков, а они всё выпускали и выпускали новые бутоны; тяжесть цветов перевешивала, и горшки готовы были вот-вот упасть. В этом процессе хозяйка потеряла бдительность и случайно обломала три недавно распустившихся цветка Орхидеи.

О, какое же это было горе для цветка! Совершенно беззвучное для других. И слез её никто не заметил, даже соседки – они были в своих делах и заботах, ведь почти каждый день у них распускались новые бутоны.

Шли недели. Орхидея продолжала расти, но её цветы мельчали, а потом и вовсе перестали появляться новые. Хозяйка озабоченно качала головой, но продолжала поливать хорошими удобрениями, не теряя надежду.

Оторванную веточку поставили в красивый бокал на кухне: «Пусть все получат эстетическое удовольствие от красивого цветка», – решила хозяйка.

Жалоб цветка никто не замечал: «За что она меня сломала? Я же хотела цвести, и ничего больше! Я даже не пыталась затмить своих соседок. Я только-только начала приносить радость, как вдруг взяли и безжалостно оборвали почти все мои цветы! Оставшиеся так испугались, что не смогли дальше расти. Хозяйка не слышит меня… Я бы сказала ей, что нужно просто немного подождать, и я наберусь сил. Меня нужно просто любить, не ожидая ничего в ответ. Пусть сейчас у меня всего несколько листочков и я не цвету, но кто знает?.. Даже я сама не могу сказать, сколько бутонов может быть у меня на ветке! Очень хочу верить, что я буду цвести. У меня же есть мои корни. И надежда, что однажды я снова зацвету и подарю миру много-много цветов-бабочек, порхающих на тугой и сильной ветке».

Ася положила листы себе на колени и произнесла вслух:

– Кто же это написал? Не бывает такого имени – Туманный Альбион.

Глава 4. Как я делаю, что дочка снова маленькая?

«Почему так бывает, что иногда несколько лет пролетают незаметно, а один день может тянуться целую вечность? Похоже, у меня сегодня будет именно такой день», – грустно подумала Ася и направилась в комнату дочери, которая секунду назад позвала её громогласным криком на всю квартиру.

«Время точно пошло вспять. Аллочке снова шесть лет, и она нуждается в моей помощи», – мысленно женщина пыталась настроить себя на позитивный лад. Тяжело вздохнув, она открыла дверь в комнату, но не успела что-либо сказать, как дочь уже поторопила её:

– Мама, ну где ты ходишь? Мне же врач сказал, чтобы я в восемь утра уже была в больнице, а ты всё копаешься!

– Дочь, не переживай, мы успеем. Я, между прочим, по твоей просьбе, ищу лак для волос, хотя совершенно не понимаю, зачем он тебе в больнице, – Ася изо всех сил старалась отвечать дочери спокойно, хотя в душе давно клокотал вулкан чувств, готовый при любом неосторожном слове вырваться на свободу.

– Ты ничего не понимаешь, как всегда, – резко ответила Алла. – Лучше скажи, ты такси вызвала?

– Да, я вызвала такси! Лак для волос я тебе в больницу принесу, когда найду, не расстраивайся так из-за этого, пожалуйста, – успокаивала мать.

– Я и не переживаю, с чего ты взяла? Стану я из-за такой ерунды переживать, – девушка подпрыгнула на одной ноге к костылям, стоящим в коридоре, и ответила на звонок маминого телефона, лежавшего тут же, на журнальном столике. Выслушав говорившего, она громко объявила:

– Всё, я выхожу! Ты – как хочешь, машина уже приехала!

– Да, я сейчас тоже иду, – Ася подняла несколько сумок, которые дочь собиралась взять с собой в больницу, и пересчитала их, чтобы ничего не забыть. Их в общей сложности было пять штук, включая чехол с ноутбуком.

Алла взгромоздила на плечи, поверх зимней куртки, свой школьный рюкзак, набитый до отказа, и, открыв входную дверь, на костылях похромала вызывать лифт.

Несколько дней назад девушке исполнилось девятнадцать. При полном отсутствии на лице какой-либо косметики она выглядела гораздо моложе. Каштановые волосы до пояса, несколько осветленных прядей в слегка вьющихся волосах. Голубые глаза, курносый нос и едва заметные веснушки на бело-розовой коже. Маленькие пухлые губы обычно немного выпячены, что придает лицу по-детски капризное выражение. Движения тела порывистые, точно тень солнечного зайчика, бегущая от зеркальной поверхности.

– Аллочка, подожди, пожалуйста. Я сейчас все сумки из машины выгружу, чтобы водитель мог уехать, – сказала Ася, когда они прибыли на место.

Видимо, услышав эти слова, мужчина нехотя встал с водительского места и сам перетаскал багаж ближе к обочине дороги.

– Вот твои костыли. Только постой пожалуйста, не ходи без меня, – Ася чувствовала, что стала суетиться больше обычного, и по привычке начала мысленно осуждать и стыдить себя за такое неподобающее поведение, чуть не уронив тяжёлую сумку с продуктами и ноутбук в попытке перенести их ближе к крыльцу больницы.

Дочь, наблюдавшая за матерью со стороны, громко вскрикнула от испуга за свой новый компьютер, припрыгала на костылях ближе к ней, дёрнула за ремень сумки с ноутбуком и резко забрала её у Аси, громко прокричав:

– Ты всегда такая неуклюжая! Как так можно?!

Больничный двор был весь завален свежевыпавшим снегом. Дворникам в то утро пришлось сильно постараться, чтобы расчистить дороги от той массы осадков, что, как всегда внезапно, появилась на улицах города в ту ночь, значительно превысив суточную норму.

Мужчина средних лет, в лёгкой куртке, и сейчас продолжал убирать последствия снегопада, деревянной лопатой стараясь сделать чуть шире дорожку, ведущую к крыльцу больницы.

– Дочь, пожалуйста, осторожней, я сейчас сумки возьму и помогу тебе, – Ася продолжала метаться между сумками и пакетами, которые она не желала оставлять на обочине дороги. Внутри женщина снова начала тревожиться за дочь, самостоятельно поковылявшую к входу в больницу, проигнорировав слова матери.

Наконец-то переместив все пакеты и сумки на больничное крыльцо, Ася подошла к дочери, не совсем понимая, как помочь ей подняться по пятнадцати ступенькам.

В ту же секунду Алла поскользнулась и упала на спину, инстинктивно поймав сумку с ноутбуком, висевшую у неё на плече. Ася мгновенно среагировала и подскочила к дочери, лежащей на земле. Дёрнула её за капюшон и одним рывком поставила на ноги, случайно задев распущенные волосы Аллы. Та вскрикнула.

– Аллочка, ты повредила ногу? – заволновалась мать.

– Нет, ты мне так все волосы выдернешь! – раздражённо ответила дочь и добавила: – Не могла меня нормально поддержать, теперь, наверно, и ноутбук повредился.

– Да плюнь ты на свой ноутбук, – со злостью ответила Ася, пытаясь ловчее обхватить дочь, но ей очень мешали костыли.

Ещё одно неловкое движение, и Алла опять чуть не упала, но стоявший неподалеку дворник быстро подхватил девушку, а затем на руках занес её на крыльцо больницы.

– Ой, большое вам спасибо, – сказала Алла, обращаясь к мужчине, и тут же стала упрекать мать: – Вот, без дворника я бы опять упала! Ты даже толком помочь не можешь!

Ася молча несла следом костыли девушки.

Мужчина опустил Аллу на ноги в холле больницы. Девушка, сконфузившись, произнесла:

– Извините, что я вас вот так дворником назвала.

– Да ничего страшного! Я тут только на время отпуска, знакомый попросил, – мужчина смущённо опустил глаза и поторопился уйти.

Ася тут же подошла к дочери, отдала ей костыли и ноутбук, который забирала, чтобы облегчить ношу мужчине.

В больничном вестибюле женщина начала оглядываться по сторонам. Стены, обитые дешёвыми бело-серыми панелями, старые плакаты об угрозе терроризма и о том, как помочь, если у человека случился инсульт, тёмно-коричневая скользкая плитка на полу.

Медленно передвигаясь, в конце коридора мама с дочкой увидели нужную табличку на двери и сели около неё на деревянную лавку. Очень давно Ася не видела одновременно такого количества травмированных людей. Несколько человек были с такими же костылями, как и Алла, но большинство – с забинтованными частями рук и головы.

Людская очередь в кабинет № 32 постепенно двигалась. Когда Алла уже собиралась заходить, Ася поинтересовалась:

– Дочь, а у тебя направление в больницу и страховой полис с собой?

Алла мельком посмотрела на мать, махнула рукой и ничего не ответила. Вдвоём они зашли к врачу, но пробыли там ровно минуту.

Выйдя из кабинета, Ася с негодованием спросила дочь:

– Как так получилось, что вы с Леной не взяли направление, когда ходили в больницу? Почему она тебе не подсказала? А ты сама о чём думала?

– Оно, наверное, у меня было, просто не помню, куда я его положила. На столе не нашла, – беспечно ответила Алла.

– А куда ты свой страховой полис положила, тоже не помнишь? Почему у тебя сейчас только ксерокопия? – мать старалась приглушить вырывавшийся наружу крик, отчего её голос напоминал злобное шипение.

– Мама, не приставай ко мне, я думаю, – ответила дочь.

– О чём это, интересно знать? – с раздражением спросила Ася.

– Думаю, что нам нужно вызвать такси и съездить домой, чтобы ещё раз поискать это направление. Я точно помню, что где-то валялась какая-то бумажка из больницы. Вот только сегодня утром я её почему-то не увидела, – задумчиво ответила Алла.

Ася сначала посмотрела на неё, затем на многочисленные сумки и пакеты, что они привезли из дома, тяжело и глубоко вздохнула, представляя, как они, а точнее она одна, потащат всё это назад. Дочь на костылях, впереди – скользкое крыльцо… Дворник, очевидно, давно ушёл по своим делам.

Женщина ещё раз вернулась в кабинет, из которого они только что вышли:

– Скажите, где нам взять это направление на госпитализацию? Может быть, вы нам его выпишете? Вы же хирург-травматолог. Так вроде бы на табличке написано, – спросила она, обращаясь к врачу, который ей больше напоминал торговца корейскими салатами в супермаркете возле их дома. Однако между ними все же было существенное отличие – врач с корейской фамилией Ким говорил на чистейшем русском и был одет в белоснежный халат и такую же, кипенно-белую, шапочку, а не клеёнчатый фартук поверх синего халата, как у его однофамильца из магазина.

– Направление можете взять в вашей поликлинике, по месту жительства. Без этого вас в больницу не положат. Я здесь принимаю больных на госпитализацию в стационар, а не выдаю направления. Пожалуйста, не мешайте мне работать, – женщину откровенно выгоняли из кабинета.

Ася вышла в коридор, опустилась на скамейку рядом с дочерью.

– Мам, я тут у проходящей медсестры узнала, что с девяти тридцати в тридцатом кабинете принимает заведующий хирургическим отделением, я к нему подойду, спрошу направление. Он должен меня помнить, я именно к нему тогда с Леной попала на приём. Он ещё обедал, не хотел меня смотреть, но потом всё равно согласился.

По коридору шёл высокий, грузный мужчина лет шестидесяти. Из-под белой шапочки врача выбивались седые кудрявые пряди. Из-за близорукости Ася облик врача видела нечетко, а когда его окружили пациенты, вмиг вскочившие со своих мест, то и вовсе потеряла его из вида.

Алла, не раздумывая, быстро поскакала к этому мужчине на своих костылях и мигом пролезла сквозь толпу поближе к врачу.

«Как быстро она научилась бегать на костылях», – подумала Ася, пытаясь разглядеть среди обступивших врача пациентов свою дочь.

Подойдя ближе, она услышала звонкий голос Аллочки:

– Вы меня помните? Я несколько дней назад была у вас на приёме. Вы тогда еще велели мне сделать повторный рентген ноги, а потом сказали, чтобы я приходила сегодня к восьми часам утра, меня в больницу должны были положить. Вот только у меня направления нет, вы мне сказали… – мать расслышала не все слова дочери.

– Вы меня терроризируете, – отозвался врач на слова обратившейся к нему девушки, и уже через несколько минут довольная Алла появилась около Аси и сказала:

– Ну вот, я обо всём договорилась. Сейчас мне направление напишут и отведут в палату, в которой буду лежать.

«Я где-то видела этого врача раньше. Очень уж он похож на доктора Айболита, только сказочный персонаж гораздо субтильнее. Интересно, где мы могли встречаться раньше?» – про себя размышляла Ася, улыбаясь энтузиазму дочери и радуясь, что ситуация с потерей направления, без которого лечение было под угрозой, разрешилась так благополучно.

В палате, куда положили Аллу, справа от входа стоял огромный холодильник «Полюс» с распахнутой настежь дверцей.

– Мам, он что, не работает? Куда же я свои продукты буду складывать? Ты обещала, что холодильник в больнице будет, – растерянно сказала дочь.

– Аллочка, он работает! Его, по-видимому, размораживали и отключили. Видишь, палата пустая, мы в ней первые. Занимай любое место, какое хочешь.

Девушка ловко прыгала на костылях между кроватями, поочередно останавливаясь у каждой из них, чтобы присесть и попробовать удобство матраса.

– Мам, почему тут кровати такие жесткие? Зачем тут доска под матрасом? – Алла с интересом рассматривала впервые увиденную конструкцию.

– Тут панцирная сетка, и чтобы она не прогибалась, надо… – начала было пояснять Ася, но, не дожидаясь полного ответа, дочь задача очередной вопрос:

– Мам, тумбочка такая маленькая, как я все свои вещи там умещу? Можно мне ещё одну занять? – на кровати, которую облюбовала Алла, оказалось все содержимое пакетов: книги, аудиоплеер, диски, тетради, одежда, косметика и много чего ещё.

Ася только собралась ответить, как в палату зашла женщина лет сорока, с забинтованной рукой, и с порога объявила:

– Здравствуйте, меня зовут Валентина, давайте знакомиться.

Ася неуклюже шла домой, невольно поскальзываясь на дороге, полностью покрытой ледяной коркой, которая была предательски присыпана выпавшим снегом.

«Не хватало ещё и мне упасть и сломать себе что-нибудь. Ну, например, правую ногу. Так сказать – для симметрии. Тогда с дочерью будет полный комплект. Тьфу-тьфу. И что за дурные мысли лезут мне в голову?!

Не сглазить бы саму себя ненароком. Нужно подумать о чём-нибудь другом… Где же я могла видеть этого доктора? Не в детской же книжке, что я когда-то читала Аллочке на ночь, про Айболита. В детстве Чуковский был её любимым писателем… Ах, да! И как я сразу не догадалась?! Как только про детство вспомнила, так сразу всё встало на свои места. Он же очень похож на моего отца. Правда, папу в белом халате я видела только один раз в жизни, да и то – в накинутом на плечи, когда он приходил ко мне в больницу, где я валялась с воспалением лёгких. Папа… О господи! Как же я могла забыть!» – с этими мыслями Ася споткнулась о невидимую ледяную кочку и только чудом смогла устоять на ногах, удерживая баланс благодаря объёмной сумке, в которой лежала верхняя одежда дочери.

«Мама меня теперь точно убьёт! Она же поручила мне сдать квартиру, своей племяннице – дочери тети Тоси. Мы, кажется, договаривались о встрече на завтра… Вот у меня память дырявая! Что в старости-то будет? Не знаю. Наверное, превращусь в овощ! Она уже совсем скоро должна переезжать, а ровным счетом ничего не готово!

Я даже не начинала переносить вещи из большой комнаты в мамину спальню, а главное – не поставила туда замок. Где же мне теперь его купить? И кто мне его вообще поставит? Нужно слесаря вызвать. Вот был бы папа жив… Сегодня же пятнадцать лет со дня его смерти, и я должна была с утра быть на кладбище с Аллочкой. Я всё-всё совершенно забыла. Папочка, прости меня, пожалуйста!»

– Да, он-то точно простит, в детстве сам мне смешное прозвище дал – «Аська-забывака», – с глубоким и шумным выдохом вслух произнесла Ася.

«А вот мать – другое дело! Я же теперь навеки-вечные буду носить клеймо “скверная дочь”. Сколько сейчас времени? – женщина посмотрела на наручные часы. – Уже час дня. Как быстро прошло время. Там, в больнице, оно тянулось точно патока, в которой я завязла. Мне казалось, что я вечно буду сидеть в очереди и ждать, когда дочь положат в больницу.

Сейчас я уже должна быть у компьютера и докладывать матери о проделанной работе, о посещении кладбища, и строго до двенадцати дня. Всё, это конец», – женщина обречённо вздохнула и ответила на телефонный звонок, даже не взглянув на экран мобильного, будучи в полной уверенности, что это её мать. Но она ошиблась.

– Мам, записывай, что сегодня нужно принести в больницу, – в трубке неожиданно раздался голос дочери.

– Аллочка, я ещё даже до дома не успела дойти, а ты уже списки диктуешь.

– Мам, я тарелку не взяла, а тут суп на обед дают. Куда мне прикажешь его наливать?

– Ладно, принесу тебе тарелку, – согласилась мать.

– Мама, и ещё, – девушка хотела продолжить, но мать резко её перебила.