Рыжий Ангел

– Экий ты философ. Привыкай, что любой человек, полюбив, решает, что это навсегда.

– А что, навсегда не бывает?

– Ну почему же? Бывает. Но только если душа научилась отпускать другую душу. Ведь настоящая любовь приходит только после этого познания.

– Да. Нам говорили это на тренингах. Это одна из самых важных глав в воспитании души.

– Вот именно. Помнится мне, еще в древние по земным меркам времена даже кто-то озвучил сей постулат на Земле. Ведь тем мы и помогаем людям, что через кого-то передаем знания о душе. Там говорилось что-то вроде того, что существует несколько сущностей любви. Помнишь?

– Да. Первое, – ангел, как ученик, отвечающий учителю, вытянулся, расправил крылья и отчеканил: – Когда тело любит тело. Но тогда человек мало отличается от зверя. Второе, когда тело любит тело, а душа любит душу. Третье, когда человек может отпустить любимого человека, когда приходит пора прощания и прощения, когда душа отпускает душу и тело больше не может наслаждаться телом, а в душе возникает благодарность к тому, что было. И последнее, когда душа любит Бога.

– И на какой ступеньке она?

– На второй. Мне не объяснить ей этого. Я не тот ангел, который может явиться как видение и передать слова Бога. А она не тот человек, который готов это воспринять. Как правило, это происходит, когда душа любит Бога… или когда это предначертано изначально. А таких людей единицы.

– Значит, ей будет очень больно, пока она не перейдет на третью ступеньку и не научится отпускать от себя с благодарностью за ту любовь, которую ей подарили.

– Но я же страдаю от ее боли.

– А кто сказал, что ангелом быть легко? Скажи спасибо, что ее душа уже настолько сильна, что она не лезет в петлю или не вскрывает вены. Скажи спасибо, что душа борется и принимает уроки. А то ведь, не дай Бог что, и тебе быть в ответе. Так и крылья можно потерять!

– Сплюнь! Нет. Я тут спокоен. Предыдущие уроки сделали ее сильной, и она никогда не пойдет на такое. Тут мне с подопечной повезло. Но если бы ты знал, как больно!

– Я знаю. Быть ангелом не так-то просто. Это только те, кто стоит в очереди за крыльями, думают, что, надев их, сделают людей счастливыми. Путь к счастью человека настолько труден, что многие ангелы не сдают даже первого экзамена на хранителя, потеряв своего подопечного и его душу. Ведь боль человека в нас во сто крат больше и ярче.

– Слушай, как мне ей объяснить, что мир не кончен на расставании и за каждым расставанием будет встреча?

– Дай ей покой. Создай такие ситуации, которые займут ее ум. Тогда и душа будет решать новые задачи и все меньше и меньше болеть. Боль до конца не уйдет. Каждый человек, умирая, испытывает все боли расставания в одно мгновение. Но только для того, чтобы душа после смерти помнила об этом. И каждый человек, выпивший свою чашу горести до дна, найдет покой потом тут.

– Зачем? Зачем ее пить, если потом тут все так хорошо? Разве нельзя попасть сюда без этих мук?

– За все надо платить. Эта дурацкая присказка людей совершенно верна. Просто плата и расчет идут на уровне души. Эдакий небесный счет за то, чтобы потом быть или не быть тут.

– Это жестоко.

– Нет. Это жестко, но верно. Только пережив это, можно стать сильной душой. Только испытав горечь утрат, можно оценить потом все то, что дается тут.

– Ты все сводишь к их существованию после…

– Нет, не все. Что-то они получают и там. Не забывай, что, научившись отпускать, они учатся также и ценить то, что получают.

– Да. Я читал тут ее Книгу Жизни. Если все пройдет так, как надо, то…

– Вот именно. То будет любовь. Любовь на другом уровне и с другим человеком. Любовь, в которой она оценит каждый миг. И не важно, сколько она продлится – неделю или всю жизнь. Она изменит ее и научит любить.

– Знаешь, я, наверное, сейчас полечу к ней. Она любит фиалки и… я там видел одного старенького цветочника. Дедушка давно уже смотрит, как она каждый день проходит напротив его лавки, и улыбается, если улыбается она, и грустит, если ей грустно. Может, это ее отвлечет?

– Хорошая идея. Не думаю, что отвлечет надолго, но заставит улыбнуться точно. А улыбка – это первый шаг навстречу будущему и к прощанию с прошлым. Надо научить ее помнить прошлое, но никогда не оборачиваться и не оставаться в нем.

– Легко сказать, научить…

– А что делать? На то мы и ангелы-хранители, чтобы хранить тело и воспитывать душу. Ладно, мне тоже пора. Лети. И до встречи!

– Девушка, девушка! – смешной старичок, торгующий цветами, перебегал ей дорогу. – Постойте, девушка!

Молодая женщина остановилась. Терзать себя за то, что все развалилось и ей уже никогда не быть вместе с… это, конечно, самое сейчас главное. Но этот старичок такой смешной. Что ему надо?

– Девушка, простите, не привык так быстро ходить, – цветочник потирал левый бок одной рукой, а другую держал за спиной. – Я давно уже знаю вас. Не удивляйтесь, знаю. Как я могу не знать ту, которая каждый день проходит мимо? Вы удивительное создание. И поверьте старику, я кое-что понимаю в созданиях. Не грустите больше, прошу вас. Это вам, – он протянул ей букет первых фиалок.

Женщина с удивлением посмотрела на цветочника. Как это не к месту! Когда ей так больно, и тут кто-то с любезностями…

– Это не просто фиалки, – цветочник торопился сказать все, – это вы. У вас все только начинается. И даже любовь, хотя это пока вам так и не кажется. Просто возьмите и улыбнитесь. Пришла весна!

Женщина автоматически поднесла фиалки к лицу и вдохнула. На какой-то миг вся боль, что была в душе, отступила. Где-то глубоко внутри поселился пока еще не ощущаемый и едва заметный лучик покоя. Она улыбнулась и прижала цветы. Не сказав ни слова благодарности, чуть поглаживая цветы кончиками пальцев, пошла дальше.

А старому цветочнику и не нужны были слова. Просто впервые за эти дни она улыбнулась, и, значит, все будет хорошо. Просто должно пройти время. Уж он-то знал…

Между небом и землей

Между небом и землей – гроза.

Между вчера и завтра – солнце.

Молния пронзает миг – сейчас. А главное – долететь до цели.

Главное – успеть вовремя.

Главное – не опалить крылья.

Если еще вчера кто-то сказал ангелу, что его сделают хранителем, он бы не поверил. Хранители – это совершенно другая порода, и даже крылья у них на полтона белее. А уж ему, с его рыжеватым оттенком, так и быть бы вечно небесным писарем, если бы не этот человек.

Странно, но раз в столетие на Земле всегда появляется избранный, которому не подходит ни один белокрылый ангел. Как правило, этот человек просто не чувствует белокрылых. А хранителей надо чувствовать. Пусть не так прямолинейно, как порой об этом мечтают люди, но как минимум во снах, когда ангелы могут говорить с людьми. А этот не чувствует. Нет, он не грешник. По крайней мере, не больше грешник, чем все остальные. Просто он избранный. Правда, об этом не догадывается, и потому все время делает не то и не так. А как?

Этого пока не знает и сам ангел. Он просто знает, что надо успеть. Успеть появиться в тот миг и в тот час, когда будет решаться судьба. Появиться всего один раз. Как правило, к избранным больше появляться и не надо. Избранные потом всю жизнь идут указанным путем. Так что, с одной стороны, дело плевое, с другой, переломный момент в битве Добра и Зла на Земле. Ох уж эти переломные моменты!

Когда ангела вызвали в отдел хранителей, он думал только о том, что, скорее всего, в одной из написанных им записок закралась ошибка и предстоит долго оправдываться…

– Вызывали?

– Да, садись, мой друг. У меня к тебе пара вопросов, – главный хранитель выглядел устало, но перья были настолько белы и так сияли силой, что не будь он ангелом, пришлось бы зажмурить глаза. – Ты думал о своей Судьбе?

– Каждый ангел думает о своей Судьбе.

– И что же ты думал?

– Ну, если все будет нормально, то лет через триста меня повысят и я стану писарем не только при канцелярии хранителей, но и при райских вратах. А вы знаете, как это почетно. Я, конечно, понимаю, что и тут моя работа важна, но я совсем не вижу души людей.

– Скучаешь по душам?

– Как я могу скучать по тому, что видел только издалека?

– Так почему ты стремишься к ним?

– Не знаю. Мне иногда кажется, что среди них есть одна… одна моя душа. И если я не пробьюсь к работе с душами, то так и не встречу ее.

– Работать с душами очень трудно и ответственно. Даже не все белокрылые могут вынести эту работу.

– Я слышал об этом. У меня часто бывают бумаги от белокрылых, которые обращаются к вам за советом.

– И ты читаешь чужие бумаги? – главный хранитель внимательно посмотрел на ангела.

– Я не только читаю, но и переписываю эти бумаги вам. Ведь каждый хранитель настолько привыкает к своей душе, что порой все обращения пишет на ее родном языке. Кто-то обращается к вам по-русски, кто-то по-английски или по-итальянски. А я все переписываю на один язык и передаю вам.

– Хм, то-то я смотрю, что последние 350 лет у всех стиль стал более выдержан. Так это твоя работа? – и не дожидаясь ответа: – Твоя. Так вот, мой дорогой, ты, наверное, заметил, что уже восемь ангелов написало мне об одной душе?

Рыжий Ангел молча кивнул головой, решив, что такой ответ наиболее соответствует моменту. И, словно в предвосхищении чего-то важного и неведомого, его сердце забилось сильнее.

– И ты знаешь, что это может означать?

– Да, хранитель, – Рыжий Ангел посмотрел на свои руки и, не поднимая глаз, чуть слышно проговорил: – У души осталась последняя попытка. Попытка Девятого Ангела. Потом равновесие нарушится.

– Именно. Равновесие. Нарушится. – Хранитель устало посмотрел на Рыжего и продолжил: – Сейчас осталось очень мало Рыжих Ангелов, а именно такие, как ты знаешь, и являются Девятыми. Я не хочу тревожить пока Его и рассказывать о наших трудностях и не хочу, чтобы об этом говорили в раю. Именно поэтому я хочу, чтобы Девятым Ангелом стал ты. Согласись, лучше тебя кандидатуры нет. Ты столько читал об опыте и ошибках других, что в состоянии не сделать подобные ошибки сам. Или я не прав?

– Я не знаю… я никогда не видел души людей и не…

– Зато я знаю. Если все получится, то ты сможешь выбрать: стать ли навечно хранителем этого и только этого рода или получить место при райских вратах. Как тебе такой выбор?

– Я не думаю, что у меня есть выбор. Ведь если не я или если я не смогу, то не думаю, что будет место при Вратах. Да и будут ли Врата?

– Перестань даже думать так! Ты сможешь. Итак, к делу! На Земле есть душа. Самая обычная душа и с самой обычной миссией – выбор. Каждый делает выбор. И этой душе через несколько земных мгновений предстоит решать вечный вопрос «Быть или не быть?». Хотя это громко сказано, но суть верна…

– Человек должен убить себя? – Рыжий Ангел внимательно посмотрел на Хранителя.

– Бог с тобой! Слава Богу, нет. – Хранитель улыбнулся. – Человеку надо понять, что Добро часто делает больно, а Зло несет облегчение. Странно, да?

– Да, я слышал о неоднозначности Добра и Зла на Земле. Абсолют в понимание людей не укладывается, и потому так мучительно порой делать выбор.

– Вот именно. Так вот, человек сейчас очень болен. В этой ситуации с ним общаются еще два человека. Один, его друг, будет настаивать, чтобы наш подопечный сам боролся с болезнью. Второй предложит себя в качестве сиделки. И тот и другой приведут нашего подопечного к выздоровлению.

– Так это же прекрасно!

– Не торопись, мой друг. Если наш подопечный выберет борьбу в одиночку, то его душа пройдет назначенные ей испытания и после смерти вернется к Богу. А если нет, то мы потеряем эту душу.

– Да, но идти на добровольную боль и одиночество…

– На самом деле он будет не одинок. Его друг будет незримо рядом и всегда найдет способ помочь в этой борьбе. Но путь выздоровления будет долог и мучителен.

– А если второй путь?

– Ну, наш герой переложит заботу о себе на плечи другого, и его выздоровление будет быстрее, а вот душа превратится в эдакого паразита. И всю оставшуюся жизнь он будет цепляться к кому-то и зависеть от кого-то. И мы потеряем душу.

– Простите, хранитель, но это самая обычная ситуация. Я читал о таких миллионы раз.

– Но не в этом случае. Этот человек – точка ноль. Центр весов. И от его поступка зависит не только его судьба, но судьба всех рожденных и нерожденных Душ. Так что не теряй времени – и в дорогу!

…В затемненной комнате Алеша смотрел на игру теней и слушал приближающуюся грозу. С самого утра море штормило. Алеша не мог этого видеть, но мог чувствовать. Он чувствовал, как море из синего стало серым, чувствовал, как небо наливается свинцом и как волнуются чайки над прибрежными волнами.

Еще полгода назад он мог все это видеть. Еще полгода назад он бы сбросил одеяло и побежал на пирс смотреть, как надвигается нечто, от чего замирает сердце. Еще полгода назад…

Через полчаса должны прийти две девушки. Одна, его давняя подруга детства, верная и преданная, уже полгода не отходит от постели. Заботится о нем. Лелеет его и выполняет каждую прихоть. С ней так хорошо. Когда она рядом, он спокоен. Все идет своим чередом. Словно штиль накрывает побережье и его, Алешу, вместе с этими холмами, бухтами, рыбацкими яликами и ботаническим садом.

Другая – гроза, как та, что идет за окном. Он встретил ее месяца два назад. Она случайно вошла в его дом. Он тогда лежал у окна и выл от боли, и вдруг ее голос. В нем не было жалости или печали. Скорее насмешка. И эта насмешка так разозлила его, что вопреки всему он приподнялся на кровати и ответил каким-то ругательством. Ему до сих пор стыдно. Но странно, девушка не ушла. Наоборот, на следующий день она опять пришла под окно, и они долго говорили. Потом опять и опять. Правда, уже в дом. И каждый раз она находила повод, чтобы задеть его и заставить зашевелиться. Боль уходила на второй план. Сначала приходила злость, а потом и азарт доказать ей, что он может и сам все делать. Незаметно для самого себя он и в самом деле мог все больше и больше. И даже то, что называли врачи невозможным, он делал.

Два разных человека. Две милых его сердцу женщины. Одна – ласковая, как утреннее солнце. Другая – сметающая все, как ураганный ветер. Вчера они столкнулись тут, в его комнате, и на Солнце взорвалась буря. А он, Алеша, вдруг понял, что пришло время выбирать, как жить дальше. В нем намного больше сил, чем полгода назад. И то, что он поправится, признают даже врачи. Но кто будет та, с кем он встретит свой первый здоровый день? С кем и как это произойдет?

Алеша посмотрел на осколок грозового неба в окне.

Раздался раскатистый гром, и на какое-то мгновение почудилось, что там, в отражении стекла, высоко в небе, у самого основания молнии, на Землю спускался ангел. Необычный. Огненно-рыжий ангел.

В дверь постучали…

Когда ты был человеком…

«…Капелькой дождя придет время ливней. Капелькой дождя пройдет пора белого снега. Земля обновляется. Где-то там, внизу, незаметно для людей, но удивительно красиво, если смотреть отсюда, сверху, по планете идет весна.

Это вы, привычные ко всему люди, воспринимаете ее как очередное время года, а ангелам, так чутко реагирующим на ваше настроение, приходит время хлопот и капель валерианы. Любовь вступает в свои права. И, конечно, любовь – вне времени и времен года, но именно сейчас, наполняясь вселенскими силами добра, она расцветает в полной мере. Ее становится так много, что не хватает всех людей на Земле, чтобы напиться ею. И именно сейчас, весной, Земля открывается небу и впитывает в себя живую влагу любви, с первыми каплями дождя…»

– Как красиво ты пишешь! – молодой ангел посмотрел на Рыжего и улыбнулся. – Поразительно красиво! Недаром говорят, что все хранители владеют словом.

– Ну, вообще-то, я не самый лучший, хотя мне и самому нравится то, что я вижу, – Рыжий сидел на одной из миллиарда звезд и рассматривал Землю.

– Говорят, что таких, как ты, немного…

– Рыжих? Да. Есть предание, что мы появились совершенно случайно, самыми последними. Ведь все остальные были еще до сотворения Луны и Солнца. А мы родились из душ людей, самых чистых душ, которые на рассвете попадали в высшие слои Рая.

– И ты помнишь, что было во времена, когда ты был человеком?

– Кто-то помнит, кто-то нет. Я помню… к сожалению. И к счастью.

– Почему к сожалению?

– Ну, просто потому, что к тому моменту, как я заслужил быть ангелом, пришлось душе познать не только Светлую сторону бытия, но и… Темную.

– Ты… ты… – молодой ангел изменился в лице и прошептал… – ты знаком со Злом не через кого-то?

– Да. Это вам, белым, Зло является в виде Абсолюта. И борьба с ним не вызывает сомнений. Мы же, рыжие, до сих пор носим крупицы сомнений и метаний в себе. Наверное, поэтому нас так редко делают хранителями, и только в особых случаях.

– Тебе всегда трудно принимать решения?

– Принимать решения любому ангелу трудно. Станешь хранителем, прирастешь к душе подопечного и поймешь, что любой выбор души не зависит от нас, ангелов. Мы только помогаем увидеть и оценить выбор. А человек решает сам.

– А я думал, что мы создаем путь, по которому он идет.

– Нет, дружок. Бог дает человеку свободу. Дьявол, или проще, Зло, создает ситуации. А мы с тобой помогаем, так или иначе, оценить их. Человек свободен сам выбирать свой путь. Хоть и верно, что жизнь каждого на Земле уже описана в небесной книге.

– Да, но это же парадокс! Если все описано, то тогда заранее известно, какая душа черная, а какая белая!

– Вот именно, парадокс. Будешь сдавать экзамен на хранителя, и будет там такой билет «Парадокс существования и развития души». Видишь ли, все не так просто. Да, есть Книга Жизни всех живущих, но если ты ее откроешь и попробуешь прочитать жизнь хоть одного человека, то поймешь, что вариантов миллионы. Как мы пишем книгу, так и Зло пишет свою. И каждый миг своего существования человек сводит миллионные варианты к тысячным, тысячные к сотым, и так далее, пока не наступает момент Смерти и весь жизненный путь не становится одним целым. Именно поэтому так трудно быть хранителем. Одно неправильное действо, и вместо того чтобы свести пути к одному, ты образуешь новые миллионы вариантов, а душе надо опять решать задачки между Добром и Злом.

– А что было с тобой? Ну, когда ты был человеком?

– Со мной случилась ситуация тройных многомиллионных вариантов… Может, поэтому я потом и стал ангелом. На рассвете. Рыжим… – Рыжий Ангел закрыл свой блокнот и сел поудобнее. Он вдруг вспомнил первый вариант многомиллионности. Тогда он был еще ребенком и даже ни о чем таком не подозревал…

– Сынок, ты думаешь заниматься делами или так и будешь играть в палочки? – молодая женщина посмотрела на ребенка и нахмурилась. – Вот придет отец и задаст тебе по первое число. Посмотри, двор не убран.

– Мам, время еще есть…

Время и в самом деле еще есть. Куда интереснее выкладывать в пыли фигурки и смотреть, как из ничего появляется нечто. Вообще-то, надо бы и делами заняться. Отец не любит шалостей, и каждый из детей точно знает свои обязанности на день. Но как скучно идти по твердому графику. Только в субботу можно отдохнуть и быть наедине с собой. Но до субботы еще так далеко…

Каждый из детей. Рыжий тогда совсем не был рыжим. Черные как смоль волосы. Карие глаза. Нос с горбинкой. Ребенок как ребенок. И, как каждый из семьи, через год он бы начал учиться профессии. Все братья были мастерами по тканям. И ему предстояло научиться ткацкому ремеслу. Уже сейчас он с закрытыми глазами и на ощупь мог бы сказать, из какого края привезли материал и как долго лежал товар в трюмах корабля. Отец возлагал на младшего сына большие надежды.

– Мам, а если их, – мальчик показал на палочки, – связать вот так, тогда вся фигура будет устойчивой. Смотри.

– Будет. Ох, сынок, забиваешь ты себе не тем голову.

– Просто мне интересно. Я тут подумал, и если сюда добавить чуть изогнутую дощечку или железный…

– Ты брал у отца железные вещи?

– Нет, что ты! – он еще слишком хорошо помнил, что стало с его попкой после эксперимента с отцовскими вещами. – Я просто подумал, что если бы папа разрешил… то получилось бы все прочнее… – мальчик протянул женщине странную конструкцию в ожидании если не одобрения, то восхищения.

– Сынок, я ничего не понимаю. Давай, принимайся лучше за дело…

– Зато понимаю я!

Во двор прямо к мальчику шел высокий молодой человек. Чуть прищуривая глаза от солнца, он рассматривал странно переплетенные палочки…

– Малыш, кто тебя научил это делать?

– Никто.

– Он всегда играет так. Странный ребенок, – женщина обняла сына и спрятала за собой, отгородив от незнакомца.

– Не бойтесь. Я скоро уйду. Просто проходил мимо и заметил… – незнакомец присел на корточки. – Малыш, ты умеешь читать и писать?

– Немного, – глаза мальчика смотрели без опаски, но он все так же оставался около женщины.

– А ты можешь сказать, сколько углов у фигуры, которую ты сделал?

– Вам только внешние описать или по внутреннему кругу тоже?

Незнакомец улыбнулся.

– Кто тебе рассказал о внутреннем и внешнем?

– Никто. Но это и так ясно. Разве нет?.. Ой, папа!

Отец вошел неслышно и слушал разговор…

– Доброго вечера, сын. Доброго и вам, незнакомец. Хочу сказать сразу, мальчишка не отдается!

– Да я… – незнакомец приподнялся и поклонился хозяину дома, – хотел только поговорить с вами…

О чем они говорили, ни мальчик, ни женщина так и не узнали, а незнакомец ушел утром один.

Ангел внимательно посмотрел на Рыжего.

– Но ты ничего не мог сделать. Ребенок…

– Я мог убежать с ним. Эта идея была во мне всю ночь.

– Ты был просто девятилетним ребенком.

– Я был мужчиной. Как это ни странно, но я точно знал, что мне «надо» идти. И не пошел. Так я прервал первую многомиллионность и создал вторую. Бедный мой ангел-хранитель, я только сейчас понимаю, как ему было тяжело!

– Но где тут Добро и Зло?

– Смешной ты. Добро и Зло – это чаще всего не война и не бой с подлостью и предательством. Добро и Зло складываются из таких вот мелочей. И не важно, сколько тебе лет. С рождения душа идет по своему пути. Только тело и разум, поддавшись Черной или Белой стороне бытия, ведут нас…

– А кто был тот человек?

– Аравийский математик. Лингвист. Астролог. Говорят, он находил детей, чей разум был непонятен окружающим, и передавал им свое познание бытия.

– И ты бы мог?..

– Я не стал… не важно кем, важно, что все пошло иначе…

– А что было во второй раз?

– Ты не можешь этого сделать, пойми, любить ее – значит нарушать традиции, – брат внимательно посмотрел на него и грустно пожал плечами. – Традиция.

– Она что, не человек? – темноволосый мужчина сидел, зажав голову руками, и устало смотрел в одну точку. – Почему я не могу любить ее?

– Во-первых, она не нашей веры. Во-вторых, что это за жена, которая вместо того чтобы готовить мужу по утрам завтрак, пишет непонятные знаки и говорит, как нам прокладывать мост?

– Но она же оказалась права! Ведь то, что мы построили, не продержалось и двух часов!

– Не важно. Откуда женщине знать, как строить мосты? Я тебе говорю, она ведьма!

– Но это не повод для казни!

– Повод. И я тебе больше скажу, если ты не перестанешь ее защищать, то наживешь себе проблем! Не может женщина указывать мужчине тайны цифр. От лукавого это! Так что завтра дашь показания и скажешь, что выбираешь в жены дочь пекаря. Семья там приличная, Соня и лицом вышла, и хозяйка примерная.

– Дура твоя Сонька, и ты это знаешь.

– А тебе с ней не о высоких материях рассуждать. Что бы отец сказал? Царство ему небесное. Тебе детей делать, да лавку держать. Вот там, в торговле на тканях, мозги и показывай.

– Да лавка ваша мне уже как кость в горле.

– Ты говори, да не заговаривайся! Это отец тебе все оставил. Не нам, старшим, а тебе, олуху. И хватит нюни разводить. Пошли спать. Завтра покончим с ней, и снова жизнь войдет в привычное русло.

Темноволосый мужчина никак не мог уснуть: «И почему я должен любить только ту, кто из нашего клана? Бред. Если Бог есть Любовь, то так ли уж важно, к кому она выражается? Лейся совершенно необыкновенная. Я понял это с первого взгляда. И почему никто не видит этого? Ведь если бы не она, то не построить мне такую крышу над ангаром. Я все палочками придумывал. Складывал. Раскладывал. Но каждый раз кровля, как карточный домик, складывалась. А ей понадобилось меньше часа, чтобы рассчитать силу тяжести и противовес. Зато ни у кого в округе нет раскрывающейся куполообразной крыши. Эх, Лейся, не послушался я тебя, рассказал всем о твоем умении любую задачку через числа решать. Виноват я перед тобой. Смотрела ты на меня так грустно сегодня, а я молчал и не знал, как объяснить им, что ты не ведьма, а благо всем нам. Что же я такой дурак-то? Но подожди, еще не утро…»