Маньяки выходят из подполья, или Супериор

– Как! – взорвался Коюров и снова метнул взгляд в окно: забор успел закончиться, вместо него мимо проплывал дом, такой же тёмно-бурый, как и тот, у которого Максим производил первоначальную «топопривязку» – похоже, тут всё было тёмно-бурым, если не ярко-зелёным. – Да вот же, дом номер семнадцать!

– Дом номер семнадцать по улице Урицкого! – объявила Матильда бравурно. Карта на экране «торпеды» сдвинулась в сторону и вверх, слегка укрупнилась.

Максим свёл брови ещё теснее. Топография на дисплее, похоже, была верной, пока верной. «Нет, ну точно сегодня – день жестоких чудес. Пора бы им и закончиться, – подумал Максим. До цели оставалось совсем уже рукой подать. – А вообще надо было взять с собой бинокль…»

2

В самом деле, путь оказался короче, не тридцать кварталов, обошлось меньшим числом. И всё же Максим перевёл дух, только когда уже заруливал во двор дома номер двадцать два по улице Металлистов. «А названия здесь точно как у нас дома!» – ещё раз отметил Максим. Домом Коюров всё ещё называл Вологду, хотя примерно уже полтора года жил в Москве.

Однако визуально дворик не очень напомнил ему родину. Четыре пятиэтажки стояли скобкой. Такие пёстрые, как рождественский кулич, из разноцветного кирпича, наверно, и в областной столице попадались, но эти были все разные, с затейливыми фронтонами и эркерами, а у одного имелся даже портик, и вместе они наводили на мысль, что это не настоящие жилища, а сверхреалистичная декорация к мелодраме или комедии из провинциальной жизни. «По ходу, ещё лет двадцать назад на месте этого Милоровска было чистое поле, – прикинул Коюров, ловко загоняя „стрижа“ в довольно тесный промежуток между двумя машинками на парковочной площадке – и прежде он любил блеснуть своими водительскими навыками, а Москва и вовсе приучила экономить пространство. – А вот парк мобилей здесь – это просто какой-то хлам на колёсах!»

Сложил у «стрижа» «уши» – зеркала заднего вида. Возможно, и зря так плотно втёрся меж двумя этими рыдванами. По возрасту колымаги годились для выставки ретротранспорта, если бы не их крайне дряхлый вид. Не покорежили бы его «стрижа», если хозяева вдруг надумают ехать… Ну да, авось долго здесь не задержусь…

Аккуратно Максим выбрался из машины, накинув – для солидности – лёгкую куртчонку светлой чесучи да прихватив барсетку. Сумочка с виду компактная, даже небольшая, вид имела обманчивый. На самом деле в неё вмещалось куда больше разных интересных предметов, чем требовалось обычному водителю мобиля.

Несколько шагов в сторону, остановился, начал осматриваться. С одобрением отметил наличие вполне годной к употреблению детской площадки строго посредине двора. Качелька, горка, песочница, хитрые лестницы из металлических колец – эти вполне бы могли вписаться в армейскую полосу препятствий. Заботятся о подрастающем поколении! Вот только поколения этого что-то сейчас не видно… Неурочный час? Зато возле одного из подъездов интересующего его дома – а подъездов этих всего три – на лавочке судачат старушки. По его прикидкам, ему как раз туда и надо. Значит, не избежать этой засады…

Ба, а это что за будочка в углу двора? Ларёк по приёму стеклотары и прочего ценного сырья? Да нет, вроде киоск Роспечати. Ничего себе! И окошечко открыто – опять-таки вполне рабочая, действующая точка продажи. Интересный городок, здесь не только читают бумажную прессу, но и продают её прямо во дворах. Надо будет выяснить, насколько такой подход оправдывает себя в экономическом плане, в смысле выручки. Только не прямо сразу. Сначала всё-таки визит в дом номер двадцать два, квартиру семнадцать…

Максим двинулся в сторону подъезда нарочито неспешно. Старушки вдруг снялись с насиженной лавки, потянулись в разных направлениях. Прекрасно! Одной досадной мелочью меньше…

Однако получилось не совсем так. Одна из старушек – впрочем, уже через секунду стало ясно, что старушкой её никак нельзя было назвать, очень даже крепкая тётка, – шагала прямо навстречу Максиму. Он нарочно старался на неё не смотреть – надеялся проскочить мимо, не привлекая особого внимания. Ну так, слегка косился, конечно, исподтишка, оценивал разные подробности… профессиональная привычка. Так нет же, тётка сама не преминула окинуть его взором с ног до головы. И не один раз – пока сходились ближе! И взор этот был – ого-го! Такой цепкий – всем бы нашим участковым, успел подумать Максим.

– Здравствуйте! – обратилась она к нему зычным и совсем не старческим голосом. Да какое там старчество! На ней ещё можно было пахать! Они практически уже поравнялись. Да ещё бы немного, и они бы уже друг с другом разошлись! Так нет, надо было случиться этому «здравствуйте!». А Максим не мог не ответить, ведь он был такой вежливый и воспитанный молодой человек, притом ещё столь подтянутой и располагающей к себе наружности.

– Здравствуйте, – на ходу бросил Максим. Чуть прибавил шагу.

– А вы ведь нездешний, – заметила вдруг общительная тётка. Почти уже ему в спину. Это было утверждение – не вопрос. Максим остановился и повернулся к ней лицом, зачем-то расправил галстук, то ли от ветра, то ли по собственному почину завернувшийся каким-то неэстетичным крючком. Воспитанный и чрезвычайно приличный молодой человек!

– Да, – подтвердил он. За ту долю секунды, что понадобилась ему на этот полуразворот, на разглаживание галстука, он взвесил альтернативы и пришёл к выводу, что по этому пункту лучше не врать – он в самом деле нездешний.

Тётка довольно покивала улыбающейся загорелой физиономией.

– А как вы догадались? – тоже улыбнулся Максим.

– Да я же здесь всех знаю! – простодушно призналась наблюдательная аборигенша. – Да и говор у вас какой-то ненашенский. Вроде окаете? Волгарь?

– Да нет, москвич! – Максим улыбнулся ещё шире. Добавил: – Из понаехавших.

– А! – понимающе протянула «туземка». – Ищете кого?

Максим решил, что и по этому пункту тоже лучше не врать.

– Да, ищу, – сказал он. – Девушку. Татьяну Белозёрову. Может, знаете? Она же здесь живёт…

– Знаю, знаю! – решительно подтвердила собеседница. – Меня, кстати, тоже Татьяной зовут! – сообщила она с неожиданным кокетством («Познакомиться, что ли, набивается?! – слегка даже опешил Максим. – Ни фига себе девушка средних лет с чувством юмора и без вредных привычек!»). – Татьяной Макаровной, – пояснила словоохотливая милоровчанка. – Или просто Макаровной. Так все тут меня кличут. А Татьяну, Танечку, я, конечно, хорошо знаю. Только ведь она тут наездами живёт. В Москву вроде перебралась. А на той недельке вдруг вернулась назад и… – тут Макаровна понизила голос, – и вроде как пропала!..

– Вы так считаете? – Максим сузил глаза. Пытался прочитать в забронзовевшем, задубевшем под солнцем лице Макаровны то, что она пока ещё не сообщила.

– Да я не считаю! Я знаю! – возразила Макаровна решительно. – А кстати, ты-то кто будешь нашей Танечке, мил человек? Жених?

Максим на секунду стушевался. Такие требовательные прозвучали в голосе Макаровны нотки.

– Я… я частный детектив, – произнёс он негромко. – Я…

– Детектив? – переспросила Макаровна недоверчиво. И где-то даже презрительно. А голос при этом совсем не понижала. – Да кто же тебя нанял! Таня ведь сирота круглая!..

– Нанял… ведь был у неё один человек в Москве… – Максим чуть было не брякнул «двоюродный дядюшка», или даже «дедушка», но эту версию, которая, надо признать, только что взбрела в голову, с ходу и отверг. Всеведущая Макаровна действительно могла знать родственные связи Тани много лучше, чем он мог предполагать. Вместо этого Максим предъявил Макаровне уже развёрнутое удостоверение частного детектива на имя Максима Анатольевича Мудрова. Макаровна рассматривала ксиву весьма насуплено в течение нескольких секунд и, похоже, поверила документу.

– Так, говорите, Таня пропала? – спросил Максим, наконец-то убирая удостоверение в карман куртки. – Что-нибудь конкретное вам известно? Как? Что случилось?

Макаровна непроницаемо глядела на него исподлобья.

– Любая помощь мною очень ценится, – Максим изобразил на лице хитрую улыбку, приличествующую частному сыскарю средней руки.

– Нет, ничего конкретного я тебе, Максим Анатольич, не могу сказать, – выдавила Макаровна, уловив-таки намёк. – Но только Танечка пропала, это точно.

– Ага, – Коюров поиграл желваками, изображая работу мысли. – А какая вообще обстановка в городе? Ничего необычного за последнее время не случилось? Странного. Вот, говорят, вспышка кенгуриного гриппа у вас?

Лицо Макаровны показалось ему высеченным из гранита – до того серьёзным вдруг сделалось.

– Какой-какой грипп? – переспросила она.

– Кенгуриный, – чуть не по слогам повторил Коюров. – Его ещё австралийским называют. Да ведь все сейчас про него толкуют.

– Я слышала, слышала! – подтвердила Макаровна, снова размашисто кивая головой. – По телепьютеру! На форумах читала!.. Но чтобы у нас… У нас сейчас никакой эпидемии нет, это я точно знаю. И вообще, вроде всё спокойно, – добавила она не очень, впрочем, уверенно. Тут же продолжила, довольно напористо: – А про Таню я вот что тебе скажу. Видела я её неделю… нет, дня три-четыре назад. Мы же с ней в одном подъезде живём. По лестнице спускалась, Таню увидела. Удивилась. Спрашиваю, ты же вроде в Москве? А она: вот, пришлось приехать… И всё. А последний раз я видела её… наверно, в этот же день вечером. Из квартиры. Таня как раз вышла во двор, а тут откуда ни возьмись машина подъезжает. Из неё двое парней. Крепкие такие, плечистые. И прямёхонько к Тане. Ну… она-то их явно не ждала. Разговор там у них… я не слышала, но думаю, неприятный. Таня им что-то говорила. А они её под руки и – хотели в машину. А Таня вдруг их как толкнёт! Обоих! Они только в разные стороны полетели! А Таня бежать! Я ещё никого не видела – чтоб так бежал! Даже на Олимпиаде! Или на чемпионате мира! Ну разве что в кино, про этого… терминатора…

– Да ну! – изумился Коюров. – Так что же, ей удалось?..

– Какое там! – только махнула рукой Макаровна, чуть-чуть даже осерчав от расстройства («А почему? – успел вставить Максим. – Сами же говорите…»).

– Я же говорю, они были на машине! – выпалила Макаровна раздражённо; будто собеседник не понимал каких-то чрезвычайно простых, очевидных вещей. – Ухари те, да, упали! Но тут же снова на ноги вскочили и запрыгнули в машину! И погнались за Таней! И как бы она быстро ни бегала, машина оказалась всё равно быстрей!

– То есть они её всё-таки схватили… – протянул Коюров растерянно.

– Вот чего не видела, того не видела! – ответила Макаровна хлёстко. – Далеко они уже были! Но Таню я потом тоже не видела! Так что думаю, она от них не ушла…

– Та-ак… – хмыкнул Максим. – Скверно… А что же вы в полицию не заявили?

– А на что ж заявлять? – Макаровна аж всплеснула ручищами. – Мало ли парней за девками гоняется и потом в машины сажает… что ж на всех заявлять!

– Но хорошо… а потом? Сами же только что сказали: пропала? – наседал Максим.

– Ну да, пропала. Но это я только сейчас поняла, – сообщила ему Макаровна, скроив прехитрющую доверительную мину и понизив голос. – Как ты спрашивать начал, так и поняла.

– А, задним, значит, числом! – поморщился Максим.

– Что-что? – буркнула Макаровна сварливо. Вот в эту минуту она выглядела настоящей старухой – старухой-склочницей. И сплетницей. Обаятельная сексапильная крепкая тетка внезапно как бы отступила куда-то на задний план.

– Неважно, – отмахнулся Максим. – Так вы говорите, что в одном подъезде живете?

– Ты не думай, мы тоже детективы по телепу смотрим! – взвилась Макаровна, точно шилом её кольнули. И тут же продолжила другим, угрюмым тоном: – Да, живу, а что!

– Не могли бы мне дверь в подъезд открыть? – Коюров включил самую обворожительную из своих улыбок.

– Могу! Только тебе-то что?! – кипятилась старуха.

– Хочу на Танину квартиру взглянуть, – пояснил Максим. – Может, что интересное увижу…

– Ладно, провожу! – проворчала Макаровна.

Недолгий путь до подъезда Коюров занял подобием светской беседы. Спросил про погоду, вообще про климат в Милоровске, потом опять – про обстановку… При этом даже попытался взять Макаровну под ручку – но она вызволила свою массивную руку из его осторожного захвата. Держалась холодно. Открыв дверь магнитным ключом, неожиданно спросила:

– А как же ты в Танину квартиру попадёшь, ведь она закрыта?

– Да это я неудачно выразился! – улыбнулся Максим. – Мне хотя бы на дверь посмотреть, нет ли следов взлома.

– Ага… – промычала Макаровна.

– Всё, дальше я сам! – сказал Максим, одною рукой удерживая открытую дверь в подъезд, а другую – выставив перед Макаровной как шлагбаум.

«До чего въедливая старуха! – отметил он, шагая по ступенькам. – Ведь даже имя из аусвайса считала! Зато про взрыв в НИИ сельхозмашин ни мур-мур…»

На площадке Коюров сначала посмотрел по сторонам, прислушался, потом извлек из борсетки набор отмычек (универсальный ключ от магнитного замка у него тоже имелся, однако он предпочёл проникнуть в подъезд более натуральным способом, раз уж беседы с Макаровной не удалось избежать).

3

Переступив порог, Максим попал в другой мир. В пространство, которое существовало совершенно параллельно невинному уличному флирту, мелкому обману и правонарушениям средней тяжести. Время здесь застыло, законсервированные в нём предметы едва слышно тосковали по ушедшей отсюда жизни. Запахи были сильнее – всего сильней. Как бы поверх тёплой затхлости давно не проветриваемого помещения, в которой легко различался душок прогретой пыли, аромат увядающих, засыхающих без поливки цветов, отчётливо звенел аромат духов Тани. Да, вот он и проник туда, где она жила…

Коюров не глядя повернул барашек замка, запирая за собой дверь. В центре белой пластмассовой коробочки, прикреплённой к стене над верхним наличником, пульсировала сочная красная капля сигнального светодиода. «Ну почему же внутри, а не снаружи! – чертыхнулся Коюров про себя. – Обычно выставляют этот диод напоказ – чтобы отпугивать незадачливых домушников…» Впрочем, знай он о сигнализации, что бы это изменило? Всё равно бы полез!

«Не впадать в панику, – одёрнул себя Коюров. – Авось успею до приезда гоблинов». Включил свет, оглянулся в тесноватой прихожей. Вот: на обувной тумбочке база телефона, и в неё вставлена трубка – на зарядку. Разумно. Выхватил трубку из посадочного гнезда, нажал кнопку вызовов. Так и есть, последний звонок был сделан по адресу «охрана».

– Таня, какая же ты у меня умница! – пропел Максим про себя.

Одновременно выключил сигнализацию (светодиод погас) и нажал вызов. До чего же медленно работает связь! Ответили после второго гудка, казённый, а может быть, просто усталый женский голос: – Вневедомственная охрана…

– Металлистов 22, квартира 17, снимаю квартиру с сигнализации! – выдал Коюров бодренькой скороговоркой.

– Назовите кодовое слово… – всё так же монотонно продолжила усталая диспетчерша. И выжидательно замолчала.

Максим никаких попыток – типа угадай с трёх раз или с трёх нот – делать не стал. Нажал на телефоне кнопку отбоя, снова воткнул аппарат в базу – продолжай заряжаться…

Кинулся в комнату – может, чересчур порывисто, но времени оставалось в обрез. Квартира была однокомнатной. Ну да, ведь Таня как-то раз говорила. Да и кто даст сироте из детского дома многокомнатные хоромы? Хорошо хоть однушка нашлась.

Обстановка довольно бедная – платяной шкаф, диван (он же, наверно, и кровать), перед ним низенький журнальный столик – пара-тройка каких-то тоненьких и не очень глянцевых изданий в самом деле на нём лежала. Телепьютера нет, однако на тумбочке в углу оставлен сложенный нетбук. Ничего, что могло бы пролить свет… «А на что ты рассчитывал? – спросил себя Максим. – На подробную записку, в которой изложены подробности и обстоятельства? Так, посмотрим ещё, что там на кухне…» Однако на кухню попасть не удалось.

– Выходите с поднятыми руками! – раздался грубый голос из прихожей.

«О, местная охрана не зря свой хлеб ест!» – восхитился Максим.

Коюров вернулся в прихожую не просто с поднятыми руками. В левой он держал полицейское удостоверение на имя старшего лейтенанта Михаила Анатольевича Муренкова, а в правой – Особый Ордер. Пластиковый жетон Ордера был практически настоящим – в чип забиты были биометрические данные самого Максима, да и голографическая карточка изображала не чью-нибудь, а именно его физию – вот только выписан был документ опять-таки на имя старшего лейтенанта Михаила Анатольевича Муренкова, оперуполномоченного особого (снова особого!) отдела областного управления внутренних дел (оно и понятно: чтоб не было глупого разнобоя в личных данных предъявителя). Матерчатые перчатки (с резиновыми пупырышками на внутренней поверхности), в которых он вошёл в квартиру, он успел сдёрнуть и запихать в карманы куртки. Двое чоповцев в чёрной униформе, в глубоких касках по брови, закрывающих уши, стояли в дверях квартиры, наставив на него раструбы укороченных «бердышей».

– Старший лейтенант Муренков, особый отдел! – с улыбкою представился Коюров.

Чоповцы, однако, глядели на него по-прежнему насупленно. Один из них взял протянутые Коюровым документы, другой всё так же держал его на прицеле.

– Знаете, какие права даёт Особый Ордер? – небрежно поинтересовался Максим. Руки он уже опустил, не дожидаясь разрешения.

– Знаем, – буркнул первый гоблин, продолжая придирчиво разглядывать поданные ему жетоны. Коюров нарушил как минимум четыре федеральных закона, включая закон о неприкосновенности жилища и закон о неправомерном вторжении на охраняемую территорию (глупый и совершенно ненужный закон, по мнению многих, но утвержденный обеими палатами парламента лет пять назад). Так вот, Ордер давал полный иммунитет на подобные обвинения.

Потому, должно быть, чоповец с такой видимой неохотой и разочарованием вернул документы Коюрову. Тот убрал их во внутренние карманы куртки.

– А позвольте полюбопытствовать, чем наш скромный городок так заинтересовал полицию областного центра? – сиплым недружелюбным голосом проскрипел первый гоблин.

– Вообще-то Особый Ордер даёт мне право не отвечать на этот вопрос, но для вас я, пожалуй, сделаю исключение, – осклабился Коюров. – Террористическая угроза. Как известно, Особые Ордера были введены с резким обострением террористических угроз. Так вот, здесь я именно по такому делу. Нам известно, что проживающая здесь гражданка Белозёрова уже примерно пять дней, как находится… вернее, местонахождение её неизвестно. И есть все основания предполагать, что внезапное исчезновение гражданки Белозёровой связано с латентной террористической угрозой. Большего я сказать не могу.

Чоповцы переглянулись – как показалось Коюрову, не только угрюмо, но и растерянно.

– Да-да! – настаивал на своём Максим. – А что, какая вообще обстановка в городе? Что слышно? Эпидемий никаких нет?

– Эпидемий? – как бы даже изумленно переспросил второй гоблин. – Да нет, ничего такого вроде нет. И обстановка вроде спокойная… – почему-то и он касательно обстановки в целом отвечал не очень уверенно, отметил Максим. – Ничего вроде не слышно…

– Так-так… – покивал Максим. И вдруг добавил: – Где тут у вас можно вечером хорошо отдохнуть? Развлечься? Подраться?

Второй гоблин засмеялся.

– Я серьёзно! – обиделся Максим.

– Есть тут у нас один ресторанчик, – начал объяснять первый чоповец. – Туда серьёзная публика ходит. Так и называется – «Ветеран»… А если…

– А если подраться, – хохотнул второй гоблин, – есть и другой. «Человек-жук». Только…

– Только – что? – перебил Коюров.

– Только если до драки в самом деле дойдёт, серьёзно навалять могут! – с удовольствием заверил гоблин-весельчак. – Контингент полуотмороженный – роботы с механического завода!

– Продвинутый у вас город! – одобрил Максим. – Всю жизнь мечтал подраться с роботом! Ещё лучше – с терминатором!

– У нас, кстати, свой «Кибердайн» есть… – заметил весёлый гоблин с несколько загадочной улыбкой.

«Что?!» – чуть было не вырвалось у Максима. Он-то этот фильм сто раз смотрел – опять-таки в детстве, в гостях у дедушки с бабушкой. Но чтоб всякие юнцы про «Кибердайн» знали…

– Шутка, – широко улыбнулся гоблин. – Называется НИИ наноэлектроники…

– А раньше назывался «информационных инноваций», – буркнул первый чоповец хмуро.

Коюрова будто сковородой по башке хватили – да вдобавок ещё раскалённой.

Наноэлектроники! На что-то похоже… А вывеску не сменили! Вот почему Матильда путалась…

– Что-то многовато у вас НИИ, – заметил Максим вслух. – Какой-то технопарк…

– Берите выше!.. – начал весёлый гоблин развязно. – Милоровск – это…

– …Техноград!.. – угрюмо пробубнил его напарник.

– …заповедник НИИ, – продолжил свою мысль весельчак и, гордо задрав нос, добавил: – Между прочим, ещё с прошлого века!

– Вот оно что! – как бы удивлённо потряс головой Коюров, а сам думал про то, что уже слышал что-то подобное – от Тани… – А что у вас за названия улиц такие странные? Старомодные. Вот, например, Металлистов.

– А! – понимающе хмыкнул весёлый гоблин. – Так я же говорю: ещё с прошлого века! Люди со всей страны сюда съезжались и названия давали по приколу – чтоб как дома у себя улицы были. Чтоб заветы хранить, так сказать.

– А! – в свою очередь округлил глаза Коюров. – Теперь понятно. Тогда где тут у вас поесть сейчас можно? А то жрать хочу – слона бы съел.

– Можно в столовке по соседству, буквально в соседнем доме… – бросил первый гоблин, кивнув себе через плечо. – А можно как раз в «Человеке-жуке». Сейчас там должно быть спокойно…

– Да? Подскажете, как проехать? – с надеждой уставился на него Максим.

– Да не нужно туда ехать!.. – радостно бухнул весёлый гоблин. – Это рядом – дворами.

– Отлично! Кстати, куда можно податься на постой?

– Можно в гостиницу «Алконост», – протянул первый гоблин равнодушно.

– Прекрасно! Так какое всё-таки кодовое слово? – поинтересовался Максим.

– Его только хозяйка знает, – пожевав губами, выдавил первый гоблин так неохотно, будто разглашал величайшую военную тайну.

– А как же теперь снова на сигнализацию поставить? – удивился Максим.

– Мы сами это сделаем, – проскрипел первый гоблин снова жёстко. – Надеюсь, вы всё осмотрели, товарищ старший лейтенант?

– В общем, да, – пожал плечами Максим. – Сумочку вот только в комнате возьму.

Вместе вышли из квартиры и спустились вниз. За те пять – или сколько их было? – минут, что заняла у Максима эта вылазка, небо полностью очистилось от облаков, и солнце теперь сияло и грело почти как летом.

– Приятного пребывания в Милоровске! – буркнул первый гоблин на прощанье. Они неходко потопали к своему серому «уазику».

– Очень надеюсь! – махнул рукой в ответ Коюров. Ему показалось, что хмурый чоповец вполголоса бросил второму: «Мутный тип…»

«Что, теперь ещё проверить местную печать…» – подумал Максим. Вдруг промелькнула другая, совсем не служебная мысль. От неожиданности Коюров чуть не сбился с шага. Визит, вылазка, разведка. Как ни назови – есть тут что-то глубоко неправильное…

Золотистым облачком далеко на горизонте вспыхнула и погасла грустная радость встречи. Почти встречи.

4

Он был в самом начале пути. Ничего ещё по-настоящему не прояснилось, ничто не стало окончательным.

К киоску Роспечати Коюров шагал до того неспешно – чуть не нога за ногу. Солнце било в лицо, пригревало на удивление, Максим даже позволял себе щурить глаза. Малозаметных препятствий на пути вроде не просматривалось – гладкий асфальт. Во дворе практически ни души – и с зажмуренными глазами ни с кем не столкнёшься. Если только парашютист какой прямо перед носом с неба не рухнет. Хм… что это ещё за мысль? Однако весьма показательная, предательская. Головой тебя выдала – есть у тебя тайная наклонность. Не паникёр, но фантазёр.

Нынешний начальник Коюрова, непосредственный, Фёдор Васильевич Быстров, ещё несколько лет назад его раскусил. Хотя он и тогда Максиму шефом был, – оба в те времена в областной столице обретались. «А ты, Коюров, оказывается, Жюль Верн и Эдгар По. Ужастики, часом, не сочиняешь по ночам?» И ведь не по результатам тестирования вывод сделал, а вполне самостоятельно по каким-то другим признакам просчитал. На тестированиях-то Коюров и «шкериться» умел, маскировать мысли. Только не от знатока дедукции и индукции Быстрова.

«Ну что ж, фантазёр, фантазируй, самое время», – сказал себе Максим. И тут же взял самый сухой и деловой тон, принялся рассуждать трезво и рационально.

«Проверить записи здешних видеокамер за последние четыре дня. Четыре дома, десять подъездов; на всех должно иметься видеонаблюдение. Подручными средствами мне это, пожалуй, не под силу… Значит, придётся задействовать Силыча… Силыч порой капризен, может закобениться – но только для проформы; потому – обязан оказывать всемерное содействие… А ещё не худо бы залезть в файлы местной полиции… Самому мне это тоже, скорее, не по зубам, значит, опять Силыч…