Рыцари веры

Выговорилась. Сожалений из-за лишней откровенности не было. Незнакомец молчал, и это молчание затягивалось. Ирен повернула голову и взглянула на него. Он все так же сидел, только глаза оказались закрыты. Уснул? Она перед ним душу выворачивала, а он…

Но не успела обида разрастись, как незнакомец открыл глаза и посмотрел на нее. И столько в этом взгляде было жалости и сострадания!.. Ирен поняла, что сейчас утонет, растворится в глубине его чувств.

– Мы не выбираем семью в которой рождаемся, – начал он. – Тебе стоит принять их такими, какие они есть, и не обижаться на них. Родители дают нам жизнь, уже за одно это стоит быть им благодарными.

Он чуть помолчал, а Ирен поджала губы, чувствуя, что сейчас нарвется на лекцию о послушании родителям. Вот только незнакомцу опять удалось ее удивить.

– Знаешь, – задумчиво сказал он, – каждый человек превыше всего ставит свои желания. Учись говорить о своих и отстаивать их. В то же время, поступая так, как хочешь, иногда следуя наперекор, нужно быть готовой к цене, которую заплатишь.

Она не совсем поняла, и он это увидел.

– Приведу пример. Ты хочешь попасть на концерт своей любимой рок-группы, но родители тебя не пускают. Можно на них обижаться, устраивать скандалы и просидеть весь концерт в своей комнате, жалуясь на судьбу и плача. Или…

– Или… – как зачарованная повторила Ирен. С ней так еще никто и никогда не говорил.

– Или ты можешь придумать, как заработать деньги на билет, сбежать из дома и пойти на концерт. Ты получишь удовольствие, и твоя мечта исполнится. Но будь готова к тому, что своим поступком ты перепугаешь родителей. Они могут даже обратиться в полицию! По дороге на тебя могут напасть, обидеть, обокрасть. После такой выходки тебя, вероятнее всего, запрут дома или накажут. Вот и решай, стоит ли твое желание той цены, которую придется заплатить, и если да, дерзай. Не стоит ждать от других, что они станут исполнять твои желания. Делай это сама, но понимай, насколько это важно для тебя и какую цену придется заплатить.

Ого! Слова этого на вид обычного парня перевернули весь мир. Ирен поняла, что не только родители ограничивали ее, но и она сама. Свобода все это время была рядом, стоило только протянуть руку и получить ее. Осознание этого так сильно потрясло.

Усмехнувшись, незнакомец коснулся ее подбородка, прикрывая непроизвольно раскрывшийся рот. У Ирен даже зубы слегка клацнули.

– И еще, никто не может запретить тебе сидеть на морозе, но будь готова к тому, что завтра можешь заболеть. Мне кажется, тебе этого не хотелось бы. – Он встал и протянул руку: – Позволь проводить тебя до отеля.

Как зачарованная Ирен взяла его за руку и пошла рядом. Весь путь они молчали. Ирен обдумывала услышанное и даже не заметила, как они оказались у входа в отель. Она не знала, что сказать на прощание и как поблагодарить. Мучительно подбирала слова и поняла, что даже имени его не узнала!

– Удачи тебе, Снежинка! – сказал незнакомец.

– Кто? – удивилась Ирен.

– Снежинка. Ты такая же красивая и уникальная. Когда повзрослеешь, не соглашайся на договорной брак. Ты достойна того, чтобы тебя любили. И ценили. – Незнакомец добродушно щелкнул ее по носу.

Улыбнулся.

Не зная, как реагировать, Ирен несмело улыбнулась в ответ, пробормотала что-то неразборчивое и нырнула в двери отеля.

Он прав: надо всегда думать о последствиях. И нельзя забывать о себе.

В холле Ирен наткнулась на крайне встревоженного Хана. При виде девочки тот бросился к ней. Ирен попятилась: ей показалось, что Хан с трудом удержался, чтобы не схватить и не встряхнуть ее как следует за плечи.

– Ты где была? – в голосе отчетливо слышалась злость.

– Выходила подышать, – пролепетала Ирен, понимая, что про разговор с незнакомцем лучше умолчать.

– Почему не сказала?!

– Ты сам велел мне убираться! – возмутилась она.

Хан на мгновение замолчал, словно пытаясь сдержать рвущиеся с языка ругательства. Глубоко вдохнул и медленно проговорил:

– Марш в номер. Просил же тебя как человека, не выходи одна.

– Мне четырнадцать!

– Почти. И тебя отпустили только потому, что ты обещала нас слушаться. Я в тебе ошибся?

Ирен вздохнула. Да, тут Хан был прав. Отец сопротивлялся до последнего, считая, что ей лучше посидеть дома и помочь матери с очередным благотворительным вечером. Хану с Богданом пришлось приложить немало усилий, чтобы уговорить главу семейства. И дать Ирен вздохнуть чуть свободнее.

– Извини, – кротко проговорила она, опустив голову, – я была не права.

– Иди в номер, – приказал Хан, – я тоже скоро приду.

– И не будешь зажигать в баре?

– Нет настроения, – мрачно откликнулся Хан.

У Ирен его тоже не было. Она поднялась в номер, умылась и залезла под одеяло. Заснула далеко не сразу. Слышала, как вернулся Хан, судя по звукам – включил ноутбук. И тихо выругался.

Ирен уснула ближе к полуночи. А отблески света из комнаты Хана погасли ближе к утру.

* * *

Хан едва не проспал завтрак. Его разбудила уже одетая и причесанная Ирен. При виде ее опасений в глазах Хан испытал укол совести. Наверное, не стоило вчера повышать на нее голос. Но он действительно испугался, не найдя девочку в номере.

«Сдержанность. Все-таки ее мне не хватает».

– Пошли есть, – проговорила Ирен. – Ты вообще не спал?

– Спал, – буркнул Хан, переворачиваясь на спину. – Подожди, сейчас оденусь и глаза протру.

Ему потребовалось пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок. Натянув джинсы и желтую толстовку, быстро забежал в ванную, умылся и пригладил волосы.

Сведения и подозрения насчет Лили жгли Хана изнутри, однако поделиться ими с Ирен он, понятное дело, не мог. Идеальным решением было бы позвонить отцу Богдана и рассказать о своих соображениях, но тогда друг его не простит.

В ресторане они столкнулись с Богданом. Тот, тоже явно не выспавшийся, по-братски потрепал сестру по волосам и попросил:

– Налей нам с Ханом кофе, пожалуйста.

– А чего тебе твоя рыжая не наливает? – покосилась на Лилю Ирен.

Та вместе с подругами уже сидела за столом и о чем-то весело болтала.

– Потому что я попросил ее взять мне завтрак. Слушай, ну чего ты ворчишь?

Ирен дернула плечом, но пошла за чашками и за кофе в дальний конец зала, где стояла гигантская кофеварка.

– Извини, – произнес Богдан, обращаясь к Хану. – Серьезно, я слишком нервно отреагировал. Но и ты сказал полную чушь.

Хан огляделся: люди вокруг завтракали и на них не обращали внимания. Просто двое негромко беседующих парней.

Яркое солнце золотило деревянные стены, солнечными зайчиками плясало на полу. В такой день не хотелось думать о плохом. Хотелось поесть и отправиться на склон, где через три часа должны были состояться соревнования.

Увы…

– Богдан, я вчера пообщался с нашим наставником. – Хан увидел, как побледнел друг и поспешил его успокоить: – Нет, я ему ничего не рассказал. Просто кое-что уточнил насчет умения кататься на сноуборде.

– Лиля просто очень способная, – сжал зубы Богдан.

– Такая способная, что за две недели научилась делать трюки, которые не всякий профи выполнит?

– Это не означает, что она одержимая, – процедил Богдан, сжимая кулаки.

Хан ощутил угрозу и негодование, исходящие от друга, но сдержался.

– Значит, она кокетничает. И на сноуборде стоит по крайней мере лет с пяти.

– Смысл ей врать?

– А смысл мне наговаривать на нее? – не выдержал Хан. – Я почти до утра копался в информации про скверну. Сказать, что я нашел?

– Ну? – буркнул Богдан, переводя взгляд на Лилю.

Та помахала ему рукой и послала воздушный поцелуй. Остальные девушки повторили за ней, но адресовали свое приветствие Хану. Сидевшая рядом с ними Ирен сделала вид, что ее сейчас вырвет.

– Одна из вещей дает человеку ловкость и грацию. А также силу и скорость.

– И что? Как выглядит вещь?

– Чулки. Шелковые чулки с кружевами, характерными для вещей Бафомета.

Богдан шевельнул губами, выталкивая беззвучное ругательство.

– Я не видел на ней чулок.

– Она вполне может одевать их только на склон. Богдан, я не утверждаю, что прав, но давай посмотрим, понаблюдаем. Что ты теряешь?

– Это мерзко, – пробормотал друг. – Хочешь сказать, я должен начать подозревать девушку своей мечты? Черт, Хан, я реально влюбился. Мне становится плохо даже от мысли, что нам придется расстаться. У нее учеба, у нас… И живем мы в разных странах.

Хан помрачнел: видимо, дело совсем плохо, и тихо произнес:

– Мы должны подозревать всех женщин.

Богдан лишь мотнул головой и пошел к столику, за которым сидела Лиля и остальные.

Завтрак прошел не то чтобы ужасно, но несколько напряженно. Богдан с Ханом то и дело обменивались непонятными взглядами. Ирен тихо злилась на подружек парней. А те словно ощущали что-то и вели себя тише обычного. Хотя уже под конец завтрака Лиля не выдержала и весело спросила у Хана:

– Ты идешь в первой четверке? Вместе со мной?

– Да, – коротко ответил тот.

Ему хотелось пообщаться с ней наедине, но Богдан не поймет, к тому же не было прямых доказательств ее одержимости. А без них предъявлять обвинение глупо и опасно. В конце концов, Лиля действительно может быть гением и заниматься сноубордом лет с четырех. А врет, что катается недавно, – так хочет произвести на Богдана впечатление своей уникальностью.

– Я так хочу победить, – захлопала Лиля ресницами. – Представляешь, Богдан сказал, что будет мне поддаваться.

– Ну и дурак. Разве тебе понравится изначально нечестная победа?

– Это всего лишь милый пустяк от друзей, – пожала плечами Лиля, – остальные же об этом не знают. Неважно, каким путем добыта победа.

– Даже так? – прищурился Хан. – Извини, я тебе не помощник. И буду катать в полную силу. Ты правда научилась кататься только здесь?

– Ага. Значит, поддержать друга не хочешь?

– Я за честные соревнования, – отрезал Хан и вышел из-за стола, опасаясь, что не выдержит и начнет задавать неловкие вопросы.

* * *

День выдался солнечным и слегка морозным. На покрытые сверкающим снегом склоны невозможно было смотреть без темных очков. Возле подъемников уже собирались любители покататься на лыжах и сноубордах. Зрители расположились вдоль склонов, вооруженные видеокамерами и фотоаппаратами.

– Пожалуйста, – Хан, в черном костюме и в ярко-желтых очках, натягивал перчатки, – пожалуйста, Ирен, стой вот тут, хорошо?

Девочка рассеянно пожала плечами, и от Хана не укрылось ее внимание к толпе, будто ищет кого-то взглядом.

– Конечно, я дождусь вас тут, – послушно ответила Ирен. – Где твой сноуборд?

– У подъемника. Все, давай болей за меня. Богдан сейчас к тебе подойдет, он участвует в следующей четверке.

Хан кивнул и поспешил наверх, к подъемнику. На подходе замедлил шаг – над его сноубордом склонилась девушка с ярко-рыжими волосами. Похоже, он знал ее, но стоило проверить догадку, и Хан пустился бегом.

– Чего тебе? – поинтересовался он, когда признал Лилю.

– Богдана не видел? Он мобильный не берет.

– Правильно. – Хан сам не понимал, почему ему хочется грубить. – В сортире ему, что ли, на твой звонок отвечать? Это все?

– Если настроение плохое, то не обязательно его срывать на других, – прищурилась Лиля. – Девочки не дали? – хмыкнула она и направилась к подъемнику.

Хан сплюнул, взял сноуборд и не спеша пошагал следом – у подъемника уже собралась приличная очередь.

Соревнования проводились на специальной спортивной трассе для сноуборд-кросса. В каждом заезде участвовали по четыре спортсмена. Длились состязания два дня подряд, по олимпийской системе – на выбывание…

Специального сигнала не было. Со стуком опустилась небольшая перегородка между участниками и склоном, и все четверо рванули вниз.

Хан занимался сноубордом лет с десяти. Его заманил в этот вид спорта Богдан. И оба катались весьма и весьма неплохо.

Вот и сейчас Хан разогнался до приличной скорости, аккуратно «облизывая» доской небольшие трамплины, в то время как другие участники подпрыгивали на них, теряя скорость. Так что Хан быстро вырвался вперед. Очередной поворот с большим трамплином. Хан сгруппировался и вылетел с трамплина первым. Хорошо приземлился… и вдруг внезапно перестал чувствовать сноуборд. Доска вильнула, рванула в сторону. Хан неуклюже взмахнул руками и ударился всем телом в жесткий снег. Ему повезло, что до следующего трамплина было достаточно далеко. Инерцией его влекло до ближайшего поворота, вытолкнуло на вогнутый склон, и скорость наконец погасла.

Голова гудела, болели локоть и бок, но переломов явно не было. Медленно Хан сел и скривился от досады, отстегнул крепления. К нему уже спешили дежурные спасатели в ярких жилетах с красным крестом.

– Я в порядке, – отмахнулся Хан, – все нормально! Ушибы, и все, сам дойду.

Он подобрал сноуборд и, чуть прихрамывая, отправился к ограждению, где стояли зрители. Там его и нашел Богдан – весь растрепанный, с откровенным испугом в глазах. Если и была между ними недомолвка, то она исчезла.

– Ты как? – бросился он другу, который сидел у ограждения и что-то внимательно разглядывал на своей доске.

– Я-то целый, – сообщил Хан странным тоном, – а вот крепления не очень. Смотри, кто-то мне на них винты ослабил. Причем так, что они стали болтаться только уже на спуске. Тут опытный человек постарался.

Он развернул сноуборд к Богдану и подтолкнул ногой. Тот с непониманием нахмурился, опустился на корточки и взглянул на крепления. Да, разболтаны, даже пары винтов не хватает.

– Ты сам не мог накосячить?

– Я проверил все за двадцать минут до начала соревнований. – Хан поморщился: локоть все же ощутимо болел при движениях. И голова продолжала гудеть: не сотрясение, конечно, но приложился он знатно. Спас шлем и умение группироваться, а то тащили бы его сейчас переломанного на носилках.

Они с Богданом переглянулись. Судя по тревоге, мелькнувшей в глазах последнего, он тоже представил, что могло произойти. Оба прекрасно знали, насколько опасными бывают травмы при таких падениях.

– Кто-то злобно пошутил?

– Мы с тобой ни с кем, кроме девчонок, не знакомились, – устало проговорил Хан, – но их рядом со сноубордом не было. Только Лиля подходила, дождалась меня и спросила, где ты шастаешь.

Повисла напряженная тишина, воздух между ними будто загустел, отсекая посторонние шумы. Оба внимательно смотрели друг на друга. Богдан заговорил первым:

– Она ждала тебя у сноуборда? Когда это было?

– Ты пошел в сортир, я велел Ирен сидеть на месте и отправился к подъемнику.

Богдан закусил губу, затем глухо сказал:

– Ты что-то путаешь. Лиля была в курсе, где я, и мы договорились встретиться у подъемника. Она там и ждала.

Хан пожал плечами: мол, сказал все как есть – и переместил взгляд на сноуборд. Богдан последовал его примеру.

– А вдруг это девчонки? – предположил он. – Поцапались из-за тебя и решили так отомстить. Мол, не доставайся ты никому? Или одна из них решила?

– Перед нашим приездом были еще соревнования, – ответил Хан. – Там пострадали двое, помнишь, Элизабет в баре рассказала? И у обоих крепления разболтались. Хочешь сказать, им тоже девчонки нагадили? Смысл? Я перед нашим стартом еще раз уточнил: там были два сильных сноубордиста. Они в первый день сделали всех, включая твою Лилю. Она третьей пришла. А на следующий день выбыли. И победитель кто? Мне назвать имя?

– Заткнись! – выплюнул Богдан.

– А скандинава помнишь? Прошлогоднего чемпиона?..

– За-мол-чи!..

Богдан схватился руками за голову, тяжело дыша и озираясь.

– Ты думаешь, я прямо жажду обвинить Лилю? – как можно спокойнее уточнил Хан. – Да я только порадуюсь, повстречай ты нормальную девушку. Но помни, кто ты. Кто я. Да направит нас сила Господа правильным путем. Помнишь?

– Помню, – стиснул зубы Богдан, – только у тебя нет прямых доказательств!

– Будь у меня прямые доказательства, мы доложили бы обо всем Ордену. Ну или хотя бы твоему отцу. Пока все это, – он потряс сноубордом, – лишь предположение, но мы обязаны проверить.

– Даже если я ее люблю? – прямо спросил Богдан.

– Тем более если ты ее любишь. Скверна рано или поздно развращает женскую суть, и без того слабую и склонную к порокам. Ты хочешь пожелать этого любимой девушке?

Богдан молчал, уставившись в сторону. Хан же думал: где там Ирен? Не начала бы волноваться и не кинулась их искать.

– Я не уверен, что смогу, – признался Богдан. – Я не хочу верить. Понимаешь, не хочу!

Он с силой ударил кулаком по сноуборду.

– И не надо, – пожал плечами Хан, – просто дай возможность обыскать ее номер, и все.

– Это будет предательством.

– Предательством будет, если мы упустим одержимую. И дадим ей возможность и дальше калечить людей. Орден за это карает очень строго.

– Еще строже он карает, если осудить невиновную.

– Поэтому стоит проверить. И убедиться хоть в чем-то, – парировал Хан, медленно разминая руку. Локоть уже почти не беспокоил, в голове прояснилось, у него начал вырисовываться план действий. – Давай устроим сегодня совместные посиделки в баре, – предложил он. – Богдан, ты меня слышишь?

Друг кивнул, продолжая смотреть в сторону. На миг Хану стало его жаль, возникло и пропало желание забыть о подозрениях к Лиле.

Но нет…

Он не имеет права. И Богдан не имеет права. Они будущие служители Ордена и должны быть сильнее, не поддаваться женским чарам. Те способны изменить любого, кто хоть немного даст слабину.

* * *

Только друзья знали, каких усилий им стоило, чтобы выглядеть на вечерних посиделках весело и непринужденно. Они даже не стали спорить, когда с ними попросилась Ирен. Богдан хотел что-то сказать, потом взглянул на сестру, махнул рукой и лишь предупредил:

– В одиннадцать отправишься в номер.

– Ну хоть не в девять, – со смиренным видом отозвалась Ирен и кинулась в комнату переодеваться.

Хан лишь усмехнулся. Ирен ему уже призналась в порыве откровенности, что ей до безумия надоели скучные строгие наряды закрытой школы. Да, отец ей покупал дорогие вещи, но носить их она могла только во время каникул. Да и они тоже все были скорее классическими, нежели молодежными. Например, Ирен до безумия хотела ярко-зеленые джинсы, но у нее были только обычные, темно-синие и с высокой талией. Она мечтала краситься, но об этом запрещали даже думать.

Здесь она одевалась во что захочет и как захочет.

По-своему Хан ее жалел, но одновременно радовался, что девочку ограждают от возможности столкнуться со скверной и она останется чистой и безгрешной. Хотя, конечно, небольшой риск присутствовал всегда.

Парни и Ирен спустились в бар самыми последними. Сегодня музыка здесь играла чуть громче обычного. На небольшой танцплощадке у окна уже топталось несколько человек.

Богдан, идущий рядом с Ханом, вдруг замер и воскликнул что-то неразборчивое. Хан проследил за его взглядом – посреди танцплощадки, приковав к себе взгляды гостей, двигалась Лиля. В обычной короткой юбке и облегающей кофточке. Но как она двигалась! Грациозно, изящно, превосходно чувствуя каждый такт…

– Держись, – шепнул Хан Богдану, – просто сделаем это. И тебе станет легче.

– Я набью тебе морду.

Богдан тряхнул головой и направился к танцплощадке. Когда Лиля заметила его, то призывно задвигала бедрами и взмахнула руками, увлекая, маня и завораживая.

Хан едва удержался от того, чтобы не сплюнуть. Опять заныл локоть, как бы напоминая о событиях на склоне. Хан взял Ирен под руку и повел к столу, где его уже с нетерпением ожидали Джулия, Бет и Тесса. Господи, он чувствовал себя чуть ли не шейхом, которого с нетерпением ждут наложницы. И как назло никакого настроения. Более того, Хан ощущал, как копится и вскоре может выплеснуться раздражение на этих болтающих и хихикающих дурочек. Хотя, казалось бы, с чего? Но внешне он вел себя как обычно. Душа компании, шутник и одновременно галантный ухажер. Привычно ухитрялся быть внимательным с каждой. Подруги даже не хотели соперничать между собой, им хватало всего. А когда Богдан с Лилей, запыхавшиеся и счастливые, вернулись к столу, Хан поднял бокал и проговорил:

– За нашу сегодняшнюю финалистку и, надеюсь, за будущую победительницу!

– Ой, ладно! – отмахнулась довольная Лиля, присаживаясь на стул. – Ты тоже классно прокатился, просто не повезло.

– Прямо как нарочно, – кивнул Хан. – Да и ладно, главное, что цел. А ты круто катаешь. Такие трюки не каждый сможет.

– Наверное, у меня прирожденный дар, – засмеялась Лиля, прижимаясь к Богдану.

– Наверное, – не стал спорить Хан и сменил тему.

Ближе к одиннадцати появился удобный момент. Тесса с Джулией и Бет убежали в туалетную комнату попудрить носики, а Лиля вновь утащила Богдана на уже переполненный танцпол. Ирен же сидела рассеянная и разглядывала людей вокруг, словно опять искала кого-то.

Хан действовал быстро.

Раз – он достал из кармана крохотный темный пузырек.

Два – взял бокал Лили и спрятал под стол.

Три – капнул туда ровно две капли прозрачной жидкости, после чего вернул бокал на место.

Никто ничего не заметил.

А Хан с удивлением отметил, что у него чуть дрожат пальцы. Неужели переволновался? Странно, потому что до того он ощущал ледяное спокойствие. Или именно так проявляется волнение? Прежде ему как-то не доводилось подливать снотворное в чужие стаканы. Тем не менее Хан ничем себя не выдал, и когда девушки вернулись к столику, уже строго спрашивал у Ирен, кого она там высматривает.

– Ой, Хан, что ты к ней пристал? – вмешалась Джулия. – Может, ей кто-то понравился. Тут же подростков куча.

Ирен метнула в девушку недобрый взгляд, но промолчала.

– Ей почти четырнадцать! – возмутился Хан.

– Тебе сказать, что я делала в почти четырнадцать? – рассмеялась Джулия, взглядом обещая Хану и рассказать, и показать.

– Ничего не знаю, – отрезал тот, мысленно добавляя: «Ты та еще шлюха».

– Да никого я не ищу, – не выдержала Ирен. – Просто разглядываю всех вокруг. Мы же уезжаем скоро.

– А, ну да. – Хан решил сменить гнев на милость, чтобы Ирен не подумала о его подозрениях. К тому же его волновала другая ситуация.

Богдан с Лилей вернулись и сразу потянулись к бокалам. Девушка старалась не пить алкоголь, предпочитая сок. Глядя на нее, Богдан ограничился минералкой, и все. Тем более им с Ханом предстояло кое-что провернуть, и для этого требовалась трезвая голова.

Довольно скоро Лиля начала зевать и пожаловалась, что ее «просто вырубает» на ровном месте. Богдан вдруг посмотрел Хану в глаза. Тот едва заметно пожал плечами и кивнул. Богдан помрачнел, но не высказался.

«Идиот, я облегчил тебе выбор», – мысленно обругал его Хан. До последнего он надеялся, что Богдан сам подольет снотворное девушке, но тот все тянул и тянул с решением, а медлить в таком деле было нельзя.

* * *

– Что-то я так устала. – Лиля доверчиво положила голову на плечо Богдана.

Видя, что она буквально валится с ног, тот подхватил ее и быстро понес к номеру, мысленно проклиная Хана. Для него каждый день с Лилей был на вес золота: каникулы на исходе, расставание не за горами. Поневоле начнешь ценить время общения. Теперь же из-за снотворного Лиля проспит до утра.

Не успел Богдан добраться до номера, как девушка уже спала. Пришлось аккуратно прислонять ее к стене и доставать из кармана ключ. Отперев дверь, он зашел в номер и осторожно уложил Лилю на кровать, снял с нее туфли. Любимая вдруг что-то протестующее проворчала, и он решил не торопиться раздевать ее – пусть сон станет более глубоким.

Подойдя к мини-бару, взял бутылку пива и упал в кресло, задумчиво глядя на Лилю.

Сама мысль о том, что ему придется обыскивать чемодан любимой девушки, казалась мерзкой. Все внутри противилось такому поступку. Богдан понимал подозрения Хана, но тот не знал ее так, как он. Друг не видит, что это простое стечение неблагоприятных обстоятельств бросило тень на ее доброе имя.

Господи, разве может эта девушка причинить кому-нибудь вред? Ее хотелось защитить, уберечь от целого мира, но Богдан понимал, что Хан не успокоится. Возможно, именно в этот момент он уже обыскивает ее номер, как они и договаривались, и, если ничего не найдет, придет к нему.

Богдан решительно добил бутылку пива, утерся и придвинул к ногам чемодан Лили.

– Я дурак! – спустя пару мгновений признался он вслух.

Какое счастье, что Лиля спит и не видит, каким ослом он себя ощущает. Переворошив не только ее вещи, но и на всякий случай номер, он так ничего и не нашел. Повстречался бы ему в этот момент Хан, попал бы под горячую руку.

– Прости меня. – Богдан сел на кровать и погладил Лилю по щеке, нежно убрал волосы с ее лица.

С каждой секундой, с каждым ударом сердца ему становилось все совестливей. Лиля крепко спала, лежа поверх покрывала. Богдан все-таки решил ее раздеть и уложить нормально в постель. Ох и получит от него Хан, когда явится. Он все же врежет ему, а потом можно и лечь рядом с любимой спать.