Эхо шума

– Совсем с катушек слетел?!

Подхватив капитана под руки, Лени оттащил его прочь, в чистый проход. Фархад был поразительно податлив. Лени зашарил взглядом по полу столовой, но понял, что его вещи сгинули вместе с доктором. Сделав глубокий вдох и выдох, он достал рацию Эльсты из его сумки. Набрал поочередно Багрицкого, Сина, Энси. Даже, на всякий, себя.

Все еще ничего. Белый шум. Не было даже сигнала о готовности приемника к работе.

– Крепкие стены, – тихо подал голос Фархад. – Тот скрежет. Возможно, аномалия повышенного фона ЦБ. Возможно, она мешает сигналу.

Попытки освободиться он не делал. Но и на смертоносный участок бежать больше не порывался. Только лицо было мрачное. Лени его отпустил. Тот продолжил стоять, опустив плечи.

– Кэп, возьми себя в руки, – парень и хотел бы сказать это как-нибудь помягче, но не умел. Учитывая стресс, вышло слегка истерично. Он глубоко вздохнул. – Слушай. Давай вспомним о логике, которую так любит наша Энси. Давай?

Молчание.

– Там же еще есть этажи? Технические этажи, Син про них еще говорил, помнишь? Где вода фильтруется, отопление поступает, гравитация контролируется и все такое?

Гипнотизируя точку в пространстве, капитан не реагировал. Хотелось верить, что он не просто тупил, а думал о чем-то продуктивном.

– Смотри. Док же не в космос вылетел. Потолок над нами цел, значит, и уровень ниже вполне может быть целым. Док крепкий, падение вполне переживет…

Все еще ноль реакции. Лени решил уйти на уровень попроще.

– Вот смотри. Энси у нас крутая? Крутая. Она и за Синицей, и за Сином присмотрит.

Как будто кивок.

– Вот. А Багрицкий тоже крут. Очень и очень крут. Как вареные яйца. У него еще всегда с собой пассатижи, бинты и скальпель. Это не считая той зеленой дряни, что он упорно обзывает лекарственным средством.

Снова никакой реакции.

– Слушай, – он встряхнул капитана. – Док выкарабкается. И мы выкарабкаемся. Я в это верю. И в ребят тоже верю. А ты веришь?

Фархад приподнял лицо, скосив на него взгляд. Чуть подумав, кивнул.

– И славно.

Он похлопал Фархада по плечу.

– Во всем есть хорошее. Теперь, по крайней мере, нам нет смысла думать, куда идти. Осталась одна тропинка – по ней и пойдем. Идет?

Снова кивок.

– Значит, идем.

Пояс транснептуновых объектов. «Прогресс-7».

Тип: КС-110 (общий тип). Проект: КС-110-32

197х год по старому летоисчислению

Радио по громкой связи означало время обеда. Жизнеутверждающие песни о главном были не во вкусе Аркадия, но если бы он каждый день ходил по коридорам с заткнутыми ушами, то к нему бы возникли вопросы.

Аркадий толком не видел куда идет, ноги несли его на автопилоте – мозг был занят. Он все никак не мог разгрестись с тем мешком проблем, которые свалились на него, стоило ему шагнуть на эту небесами проклятую станцию. Из-за всей суеты он не стирал и не гладил свою форму уже несколько дней, и если добавить к этому то, что на белом грязь была хорошо видна, то можно понять, что выглядел он скорее как опустившийся гражданин, а не один из руководителей важного научного проекта.

Удар – и раздалась сдавленная ругань.

– Сергей Владимирович! – Аркадий порадовался своей удаче.

– А? – не совсем понимающе откликнулся инженер, в которого молодой руководитель умудрился на всем ходу врезаться.

– Наконец-то.

– Аэ. Это не. Не я, да.

Потрёпанный добродушный лысый шар с моржовыми усами, являвший собой Воронова Сергея Владимировича, держал под мышкой облезлую кошку, будто пережившую последовательно пожар, наводнение, и медные трубы вишенкой сверху. Что было почти правдой. Бимка, как белый Бим чёрное ухо, незнамо как умудрилась прокрасться на станцию ещё до запуска. Она подрыкивала, что должно было означать мурчание, удобно устроившись на большой и толстой руке инженера.

– Всё Вы. Вы мне нужны, – Аркадий перекрыл собой дорогу.

– За писулькой той, да?

– Если Вы желаете стратегически важные чертежи называть писульками, то да. За ними самыми, – в ответ на тоскливый взгляд инженера Аркадий все же уточнил. – Москве нужно отчет в ближайшее время отправить, сами понимаете.

Голубые зрачки ярко блестели на фоне пожелтевших от старости склер. Воронов почесал голову зажатой в руке чашкой с земляничным узором.

– Тоже мне, какие важные. Пальцы веером, сопли пузырями. Подождут, никуда ничего не денется. Пара дней, зато схемы не кривые, что ноги у…

– Сергей Владимирович…

– Все-все, понял, понял. Не бурчи. И вообще иди поспи. Ты на этой неделе вообще спал? В какую смену не хожу, вечно-то ты куда-то да бегаешь. Не надоело? Лицо, вон, зеленое уже совсем.

– Оно измождено текстом. Ничего фатального. Отчеты…

– Да, да. Их тоже. Понял я, понял.

Мужчина неловко почесал Бимку за ухом свободным пальцем, плечом он потеснил своего молодого начальника и направился прочь.

Плечи Аркадия устало поникли. Тон сменился с уважительно-рабочего на усталый и серьезный.

– У нас планируется запуск. Времени совсем мало.

– А ты хочешь, чтоб все было идеально. Да, да, знаю, знаю.

– Не факт, что разрыв цепи даст нам преимущество, но оно почти точно вызовет необратимые изменения, хотя бы в науке, в понимании вещей. В схеме ошибки, они могут стоять слишком дорого. Если правильно все объяснить, верхи могут отменить проект.

– Вот что, мальчик, – Сергей Владимирович на это нехорошо нахмурился, остановившись. – Я много на этом свете пожил. Я две войны пережил, понимаешь? И каждую считали Великой. И последней. И короткой – перед ее началом наивно. И ни черта подобного. Я никому не верю. Но знаю, что между ними шло расстояние в двадцать лет. И сейчас снова – прошло двадцать лет. Что-то грохнет. И я бы хотел, чтобы моя дочь, там на Земле, и Варвара моя у нас в столовой, благополучно все это пережили. И, скажу тебе честно, мне плевать, какой ценой. Благородные речи хорошо вещать, когда хорошо задница прикрыта. Вот, что я тебе, с высоты моих седин скажу. Мотай на ус, пока я жив.

Аркадий даже не огорчился, в глубине души понимая, что неприятно, но справедливо. Сам он лишь смутно помнил последствия окончания первой – мелким еще был. Помнил только, как мать рыдала, когда отец не пришел. Его тогда к тетке увели. Он не совсем еще понимал, что происходит, и больше орал из-за расстроенной матери, чем из-за какого-то незнакомца, которого никогда не видел.

Он с детства не очень верил в войну. Не очень ее понимал. Но был ответственным, всегда. А это предлагало выполнение своих задач, и сейчас – активную работу с людьми. Судя по удаляющейся спине Воронова, выходило это у него неважно. Впрочем, не сказать, чтобы это было большой новостью.

Аркадий отстраненно помассировал живот. Немного подташнивало. Совсем чуть-чуть. Но это точно не от недосыпания, хотя здесь Воронов прав был – оно имело место быть. Перевернув на автопилоте висящее на крючке зеркальце отражающей стороной к стене, он устремился к себе. Не сказать, что его последняя нелюбовь к зеркалам была вызвана нелюбовью к собственному отражению. Он никогда не испытывал неприязни к собственной внешности, напротив. Многие девушки считали его привлекательным: правильные черты лица, высокие скулы, серые глаза и светлые волосы, а бледность и очки придавали облику романтичность непризнанного гения.

Он дошел до кабинета и деловито поправил покосившуюся табличку, распахнул привычную дверь, но замер на пороге нелепо наполовину занеся ногу. Моргнул. Спешно извинился, запер за собой обратно и поспешил прочь.

На ходу поправил сползшие на нос очки. Возможно, слова Воронова и Марины имели смысл. Недосып бил по соображалке. Но что оставалось делать? Времени уже который месяц ни на что не хватало.

Он оглянулся назад. За дверью шел разговор на повышенных тонах.

Угораздило же по привычке свернуть в свой бывший кабинет. Кажется, он прервал какое-то совещание. Он снова раскрыл сжимаемую под мышкой папку, углубляясь в чертежи и схемы. Не сходилось.

– Ужинать! У-жи-нать!

Мимо проехал на колесиках уже знакомый Э-24. Шустро распахнув ближайшую комнату и гаркнув привычное объявление, укатил к следующей – продолжать свою миссию.

Аркадий устало провел ладонью по лицу. Голова представляла собой на редкость тинистое болото. От недосыпа скакала температура. Бросало то в жар, то в холод. Не слишком часто, но все равно неприятно. Пожалуй, пообедать бы не помешало. Подкрепить силы.

Он пошел в обход – не любил лифты, всегда предпочитая лестницу. На ней было меньше шансов встретить ленивую толпу в растоптанных тапочках и домашних халатиках с кружками и ложками в цветочек наперевес.

Слабо шелестели бумажные гирлянды. Было слегка прохладно, и он зябко передернул плечами. Мимо прошел Егор, приветливо помахав рукой. Аркадий постарался выдавить из себя улыбку в ответ. Он считал Егора лоботрясом.

Семье Фоминых дальше он улыбнулся уже более искренно. Маленькой Ане передал барбариску, припрятанную для нее в кармане серого халата.

В столовой уже была толпа. Люди весело болтали, предвкушая грядущие праздники. Как всегда, его больше всего поражал один из инженеров, Андрей. Он сейчас вновь врал очередной пассии, обещая той притащить в сочельник такую пышную ёлку, что та у нее в комнате не поместится. Это, на секундочку, на космической станции, где из деревьев только пара-тройка березок с дубками да армия сердитых тополей в парке, и где все перечисленные стоят на учете и ежедневно пересчитываются.

– А ты слышал, они ее отловили? – шепталась за другим столиком бухгалтерия.

– Дамочку, которая спрашивала который час?

– И ведь в инструкциях же всех сказано – "никогда не говорите с "зеркалами"!». Надо же так…

– Слушайте, блин, я же по секрету вам рассказал, тише, тише!

– Да ладно тебе.

Он проводил сплетников взглядом, ускоряя шаг. Он их знал, но не хотел обращать на себя внимания – тогда бы пришлось подсаживаться и заводить беседу. А он хотел по-быстрому выбрать еду с собой, и перекусить уже в кабинете.

Не то, чтобы он прям совсем не любил компанию, нет. Конечно, у него были знакомые, с которыми болтали. Ровно от выхода из лаборатории до развилки по дороге к комнатам. Никто никогда не звал его на чай. Чистоты эксперимента ради, стоит признаться, что и он не напрашивался.

– Опять желудок портишь?

– Приходится, приходится, – он освидетельствовал как добродушная повариха Варвара сурово направила на него поварешку. Выбранный им набор на подносе ее явно не устраивал.

– И спать, поди, тоже всю ночь не будешь?

– Дело прежде всего, – он постарался аккуратно уйти из-под вымазанного подливой прицела, но не вышло.

Женщина неодобрительно закачала головой. Она была удивительно похожа на мужа – характером так точно.

– Ну хоть разочек супчик бы взял. Жиденькое же есть тоже надо! Хороший такой получился. Ну попробуй хоть разок! И себе хорошо, и мне приятно сделаешь!

– Никак не могу, не в обиду Вам будет. Бежать пора, до свидания!

– Ну ты не перенапрягайся там, а, – крикнула она ему вслед, привлекая внимания остальных работников. – Здоровье смолоду нужно беречь, а ты же у нас незаменимый, как никак, что ж без тебя делать-то будут.

Аркадий не стал разбираться, скрывалась ли насмешка в последней фразе. Даже он со своей атрофированной социальной адаптацией осознавал, что в совете его мнение с благожелательным видом выслушивали только для галочки. Никому оно здесь не сдалось. И не только оно, если быть полностью откровенным.

– Аркаша!

Он резко замер, деревянно расправив спину. Марина была бойкой девушкой, которая с момента их первой встречи на станции решила взять на себя за него ответственность, словно он был маленьким ребенком. И сейчас она приветливо махала ему из-за столика с другого конца столовой. Она была не одна.

Наверно, делать вид, что не заметил, было уже поздно.

– Ну Аркадий же!

Несмотря на определенную назойливость, из всех его знакомых, Марина была, пожалуй, единственным исключением, которое он мог бы назвать другом. Выбора не было.

– Иду! Не кричи.

Приятельские отношения с Мариной завязались насильно. Она работала в другом отделе. Но навязчиво раз за разом подсаживалась к нему в столовой. Сперва он боялся, что это была какая-то тактика соблазнения, но вскоре успокоился, уверившись, что кроме компании девушке от него больше ничего нужно не было. Она была по-своему красива: черные брови и волнистые волосы, тонкая фигура и хорошая осанка, и мягкие черты лица с карамельными глазами, из-за которых не сразу удавалось разглядеть прячущееся внутри неуемное желание действий.

– Петрович, успокойся уже.

– Но я правда не понимаю! Это тварь реально что ли специально летала здесь кругами, чтобы целенаправленно сдохнуть у меня в щах?

– А как двусмысленно прозвучало!

– Ну тебя.

Коллега Марины в расстройстве глядел на свою тарелку, в которой уныло дрейфовала жирная муха. Подрыхивающий рядом на подпираемой руке второй коллега в этот момент смачно всхрапнул, едва не потеряв с носа очки.

– Василий!

– Не буди человека. Видишь, устал? Он, может, всю ночь в поте лица работал.

– Знаю я, как он работал. Мне бы так всю жизнь жить, как он там потеет.

– Не завидуй. Если Катя тебе отказала, это еще не значит, что Даша тоже занята. Ну или Марина. А, Марин?

– Идите вы все.

– Не сердись.

– Я не сержусь. Я суп ем. Важным делом занимаюсь!

Аркадий очень аккуратно поставил свой поднос с самого края стола под нестройные пожелания приятного аппетита. Его смущало происходящее, но он не подавал вида.

– Илитаааарное, – протянул кто-то с другого конца стола и паскудно заржал.

– А по лбу?

– Нам доведется первыми исследовать новую область космического пространства. Нам невероятно повезло!

– Не бухти.

Аркадий понял, что потерял нить разговора. Если она вообще была. Ну, кроме восторгов относительно ближайших событий.

– Ты чего молчишь? – спросила Марина.

– Ничего. Ем.

– Э, не. Это моя отговорка. День-то как прошел? Всё терзаешься? – она кивнула в сторону папок.

– Я не терзаюсь. Я думаю. Это важно.

– Да, конечно. Просто я говорю о том, что ты зря на себя это взваливаешь. Отвечать же всем.

– Но это моя работа. Что бы там не думали.

– Опять начинаешь?

– Я серьезно. Меня не слушают. Проект «Зевс» безумен. Я который месяц долблю, что разрывать цепь – отвратительная затея, но меня просто не слышат. Да, есть некоторые плюсы, но шансы того, что нас всех разорвет на атомы из-за крохотной ошибки несоизмеримо выше.

– Но если разорвет, то нам же все равно будет, верно? И так, и так выгода.

– С тобой невозможно говорить.

– А с тобой – наслаждаться жизнью.

Он промолчал. Где-то за дальним столиком коллеги решили затянуть песню, а рядом с ним огромная рыбина по ту строну аквариума меланхолично ткнулась в толстое стекло. Ее тупые глазки не отражали абсолютно ничего. Он ей завидовал.

– Слушай, но это же космос, – сказал невпопад сонный Василий. – Кому здесь что-то коварное может понадобиться? Здесь никого нет.

– Пожалуй, – сказал Аркадий, не спуская взгляда с рыбы. – Только вот страшнейшее из существ в мире – человек.

Сбой системы: точное местоположение неизвестно,

Межзвездный корабль класса «Синица»

201х год по старому летоисчислению

Синицу тряхнуло, и Син вывалился из кресла и сорвал с руки клок чешуек. На его голову упала кружка Фархада, которая после этого финишировала осколками на полу. Корабль дрожал и спешно менял курс. Син увидел, как рушится не так давно воздвигнутый ими мостик до станции, а сама Синица отрывается от стыковки.

– Это еще что за?! – химер вскочил. – Ты чего творишь, Энси?!

– Станция сдвинулась, – оставаясь невидимой, ответила призрак.

– Чего?..

– Что слышал. Помолчи, пожалуйста.

Зашипев, Син забарабанил пальцами по ноге. Сердце неприятно рухнуло куда-то в пятки, и его заменил какой-то льдистый комок.

– Она… разворачивается?

– Русского языка не понимаешь? Именно. А еще она пытается заодно смолоть нас в космический порошок, если мы в темпе не отмигрируем на приличное расстояние.

– Эй, там наши!

– Я знаю! – эту последнюю фразу Энси уже выкрикнула. – И эти идиоты не выходят на связь.

Корабль заскользил по обшивке станции, выбивая искры и слепя экран. Системы надсадно выли. Станция стремительно удалялась, но в то же придвигалась, демонстрируя свой другой бок. Наконец, Синица замерла на безопасном расстоянии, где ее не могло сбить куском нежданно ожившей станции, сбавившей скорость вращения так, что она стала похожей на танцующую в вакууме уродливую бочкообразную балерину.

– Они там что, рычаг какой задели? – Син снова зарылся в схемы хрипло кружащейся перед ними посудины.

Зафиксировав корабль, Энси материализовалась в кубрике и уставилась в экран. Она грызла ногти, но дернулась и надкусила палец так, что будь из плоти и крови – непременно бы брызнула кровь.

– Черт!

От станции отделился небольшой кусок, и начал дрейфовать прочь. Присмотревшись, в нем можно было угадать очертания корабля, за которым понуро следовал срезанный мостик.

– Погоди-ка… Там от станции сейчас отлипает не тот ли корабль, который нас не так давно атаковал?

– Да. Но больше он никого тронуть не сможет, – успокоила Сина Энси.

Свихнувшаяся станция медленно, но верно принялась перемалывать пойманную добычу.

– Думаешь, это был тот фраерок, который по наши души с прошлого задания стоял? – спросил Син.

– Возможно.

– Тем лучше для нас.

– Возможно, хуже для наших. Хотя бы часть его экипажа, но должна была высадиться на станцию. Не для красоты же он там пришвартованным висел.

– Факт, – Син нахмурился. – Ненавижу ЦБ. А его влияние здесь точно есть, я в этом стопроцентно уверен. Мерзость.

– Никто его не любит, – Энси прикусила палец. – Но это же был тот Ястреб, который нас преследовал?

– Ну, похож. Был.

Осколки боевого корабля волнами разлетались от места крушения.

Глава 04. Гости всегда ждут

Сбой системы: точное местоположение неизвестно

Станция

Нагнать остальных Азамату с ассистентом получилось быстро. Цинь стоял посреди коридора, а его выражение не предвещало ничего хорошего. Гаджет в его руках трещал и слабо вибрировал.

– Что у вас там? – спросил Азамат.

– А на что это похоже? – процедил Цинь.

– На то, что домой мы отправимся пешком, – вздохнул ассистент, заглянувший в экран планшета Циня.

– Сто баллов! – воскликнул Цинь, выглядевший так, будто с трудом подавил желание раздербанить расстроившее его устройство о стену.

Не сказать, что Азамат подобного ожидал, но он успел заметить, что Цинь был магнитом на неудачливые ситуации. Успокаивало, что буйный парень до сих пор умудрялся из каждой такой ситуации выкарабкиваться, чего однако нельзя было сказать о его спутниках. Задания от босса исправно выполнялись, но возвращался с них Цинь, как правило, один. До сих пор лишь Азамат оставался счастливым исключением.

Он взял планшет из чужих рук; пластик был почти горячим на ощупь. Увиденное на экране расстроило, но на его невыразительном лице это никак не отразилось. Их мост был только что разрушен. Вместе с кораблем.

Станция двигалась. По оси. Планомерно, не принимая в расчет ничего и никого.

Никто не мог гарантировать, не понесет ли ее куда-то еще. Например, на звезду неподалеку. Ну или в черную дыру. Почему бы и нет, а?

В определенном роде, экспедиция более не имела смысла. Если на станции не осталось рабочих шлюпок, у них были все шансы прописаться на пожизненное место жительства в консервной банке, которая с минуты на минуту должна была полыхнуть. И шансы эти были весьма неплохие.

Планшет загудел, затем – пиликнул.

– Тут новое сообщение, – сказал Азамат. – Мы идем не туда.

– Дай мне, – сказал Цинь.

Оказавшись в руках хозяина, гаджет затрещал еще сильней, а затем – вырубился. Цинь разразился бранью. Азамат пожал плечами. Профессорша не понимала, что происходит, но не рисковала подходить. На лице ассистента была всё та же радостная и любопытная улыбка. Азамату хотелось по ней врезать.

– Есть еще один момент, – сказал раздражающий лыбящийся элемент и ткнул на что-то впереди.

Еще одна радость. Покореженный щиток снова был перед ними, ровно в том же состоянии, в котором они его оставили. С одним нюансом. Назад они не возвращались. Они просто шли прямо по забитым стойлам с вольерами, тщась откопать несчастный переход наверх. Не было ни малейшего шанса, что они могли заблудиться и вышагать обратно сюда. Сделали бы круг – уперлись бы снова в столовку. Станция напоминала лук, отсеки шли разделенными кольцами, слой за слоем, насаженные на гигантскую шпажку–аквариум в центре. Они из внешнего среднего отсека в основной попали только благодаря непонятной дыре, что им ранее встретилась.

– ЦБ шалит, что ли? – Азамат почесал свои моржовые усы.

Цинь на этой фразе нехорошо сощурился.

– Вообще, все шансы есть. В этой Туманности всякого разного пруд пруди. Если еще и черная дыра где открылась – запросто, – беспечно сообщил ассистент.

Цинь глухо застонал, получив подтверждение своим догадкам. Он бессознательно принялся скрести безымянным пальцем по большому. Он всегда так делал, когда нервничал, но сейчас самоистязанием ему мешал предаваться покрывавший в пару сантиметров кожу слой стандартной космической защиты.

– Попробуем по-другому, – сказал Цинь. Простучав то с одной, то с другой стороны по стене слева от щитка, отошел назад. – Аз, давай.

Немного удивленно приподняв бровь, Тугуши без возражений достал из сумки несколько полупрозрачных белых коробочек с темно-фиолетовой вязкой субстанцией.

– Вы, – Цинь окликнул гражданских, – назад.

Ассистент открыл было рот, чтобы начать спрашивать, но профессорша успела молча оттащить его за локоть. Зачатки разума у нее были, это радовало.

– За те вольеры.

– Как скажете, – ядом из этого вымученного «Вы» можно было отравить небольшую планету.

Азамат закончил обрабатывать стену, и тоже отошел на безопасное расстояние.

– На счет три.

Рычание вентиляции, которое они уже слышали раньше, будто стало громче. Будто там кто-то был. Кто-то вроде сущностей, порожденных ЦБ. Например, ссэра.

– Три, – выдернув из рук напарника детонатор, Цинь выкрутил до упора ручку. Послушалось два коротких писка, после чего рвануло.

Проход был открыт. Поднявшийся дым, следуя сквозняку, утёк в неизвестность. Ощерившаяся неровными краями дыра печально роняла на пол куски штукатурки.

Переведя идентификатор в начальную позицию, Цинь вернул прибор владельцу, на ходу ногой придавая ускорения их человеческому балласту и доставая винтовку из-за плеча. Махнул Азамату. Тот кивнул, и вырвался вперед, под локти подхватив за собой едва справляющихся с темпом исследователей.

– Что вы себе позволяете?!

– Эй-эй, с чего переполох?

Ни Тугуши, ни Цинь им не ответили. Цинь остался позади, отступая медленно и аккуратно. Они его быстро потеряли из виду, но Тугуши в напарнике не сомневался – тот был живучим тараканом.

По ту сторону стены было темно, а коридор был узким. Белые зайцы фонариков скакали по лампам на стенах и декоративной мозаике по низу, вспыхивая на железных ручках дверей. Мебели не было. Это было на руку.

Под ногами что-то шуршало, но Азамат старался не обращать на это внимания.

Позади раздался взрыв. Почти наверняка – цинева работа. Может, проход за собой загородил, может, встретился с рычальником из вентиляции или чем другим. Добежит – расскажет.

Главное, чтобы ссэра, если это были ссэра, были попроще, поприземлённей. Нечто клыкасто-зубастое. Что-то, что можно легко грохнуть с помощью, к примеру, гранаты плана «ф1». Глючных ссэра не любил не только Цинь. А при скачках ЦБ именно глючные вылезать и любили.

Звуки позади стихли. Но их группа не стала останавливаться. Коридор расходился, пришлось пару раз повернуть – Азамат каждый раз оставлял на углах условные заточки. Темп он не сбавлял и гражданским не позволял. Нужно было найти какое-то укрытие. Или, как вариант, отбежать достаточно далеко. Сколько «далеко» необходимо, чтобы стало «достаточно», он представлял весьма примерно.

Платформа под ногами пошла в гору.

На удивление, первым сдался ассистент. Он просто повис на руке Тугуши, надсадно хрипя. Ругнувшись, наемник замедлился, потом и вовсе остановился. Немолодая профессорша тоже была не в лучшем виде. Он велел им выпить воды, пока сам караулил, внимательно прислушиваясь. За одной из деверей раздался голос.

Любовь панически задергала закрепленный на жилете пистолет. С нее слетела вся спесь. Грудь ходила ходуном – так же, как и руки. Тугуши тихо приказал замолкнуть и не двигаться. Прислушался, подойдя к ближайшей двери почти вплотную. За ней была будто скверная игра на пианино. Он отошел.