Мэзон

Из кухни слышались громкие голоса – сын с невесткой опять ругались. Дениска заплакал, тогда в прихожую выскочили оба скандалиста.

– Почему он у вас всегда орет?! – накинулась невестка.

Ангелина Ивановна от возмущения аж задохнулась.

– Это он вашу ругань услышал и разревелся, – зловещим шепотом откликнулась

она.

Невестка хотела возразить, но сын парализовал ее своим взглядом, потом резко сказал: «Лучше успокой ребенка, чем орать на всех подряд», – и направился в свою комнату. Наташа подхватила сынишку и удалилась вслед за мужем.

Ангелина Ивановна прошла в кухню и на пороге застыла. На плите, в раковине и на столе красовалась грязная посуда. Просто удивительно, сколько беспорядка осталось после ужина двух человек! Она подняла крышку со сковороды и увидела, что там пусто. Понятно, ее в расчет не приняли, хотя она весь вечер гуляла с их ребенком. С обреченным видом Ангелина Ивановна стала убирать и мыть посуду.

Опять раздались громкие голоса, потом плач Дениски. Ей хотелось рвануться в комнату и забрать внука, но она сдержалась. Любое ее действие будет квалифицировано невесткой как вмешательство в личную жизнь.

Тем временем скандал за стеной набирал обороты, и детский плач не прекращался. Квартира была малогабаритной, а тонкие перегородки почти не скрадывали звуки. Когда они с мужем получили ее, она казалась им дворцом. Все в ней муж сделал своими руками, и они жили и радовались. Но семь лет назад его не стало. Неожиданная страшная болезнь скрутила его за несколько месяцев, и у Ангелины Ивановны началась длинная черная полоса.

Только два года назад, когда она из отдела кадров перешла в отдел подбора персонала, будто солнышко из-за туч выглянуло. Все получилось случайно. В их отделе враз лишились двух менеджеров – одна ушла в декрет, другая надолго легла в больницу, а тут, как на грех, вводили в строй новый склад. Кира и попросила ее помочь девочкам.

Ангелина Ивановна быстро вникла в новую работу, Света с Викой очень ей помогли, и она к нужному сроку укомплектовала штат нового склада. Неожиданно, вернувшаяся с больничного Катя, уволилась, и Кира предложила Ангелине Ивановне остаться, что она с радостью и сделала. После работы в спокойной и доброжелательной обстановке возвращаться в отдел кадров, где две старые кобры Евгения Петровна и Клавдия Васильевна постоянно к ней придирались, совсем не хотелось. Кстати, они недавно догрызли ее преемницу и теперь взялись за новую жертву.

Хлопнула дверь, и в кухню ворвался Лешка.

– Мам, ты заберешь завтра Дениску из садика? Мы с Наташей поедем квартиру

смотреть.

Ангелина Ивановна напомнила, что завтра банкет по случаю десятилетия фирмы, и она никак не сможет это сделать. Сын, не дослушав, вышел, и опять раздались громкие голоса, правда, Дениска не плакал.

Ангелина Ивановна устало опустилась на табуретку.

– За что мне это наказание? – печально думала она. – И что теперь делать?

Невестка давно заводит разговоры о том, что нужно жить раздельно. Но ведь их крохотную квартирку в блочном доме, да еще в отдаленном районе, в лучшем случае, можно разменять на две комнаты в коммуналках. Но она ни за что не хочет возвращаться в прошлое. Были в ее жизни и общежития, и коммуналки. Хватит, натерпелась! Она сказала детям, что если их что-то не устраивает, пусть снимают квартиру. Наташа и тут решила повернуть по-своему. Зачем Ангелине Ивановне, одной, двухкомнатная квартира? Пусть она снимет себе однокомнатную, а они останутся здесь. Но Ангелина Ивановна дала отпор. Нет, она не станет на старости лет скитаться по чужим углам. Каждая мелочь в этой квартире сделана руками мужа, и ее отсюда вынесут только вперед ногами.

Сошлись на том, что молодые снимают себе отдельное жилье, а она оплачивает его половину, им самим все не потянуть. Ангелина Ивановна решила, что может себе это позволить. Теперь у нее очень приличная зарплата. Она и так практически полностью содержит семью, и все равно остаются свободные деньги. Она стала лучше одеваться и чаще ходить в парикмахерскую, что очень бесит невестку, будто она делает это за ее счет.

Наконец, в квартире стихло. Ангелине Ивановне хотелось чмокнуть Дениску на ночь, но она не решилась, боясь вызвать новую грозу. Готовить ужин для себя было лень, и она обошлась чаем с бутербродом, потом отправилась в свою комнатушку, в которой было чуть больше восьми метров.Последние дни она мечтала о том, что скоро останется здесь одна, и будет брать Дениску к себе на выходные. Еще вчера ее планы были вполне реальны, но теперь все изменилось. Как сказать об этом детям? На глазах у Ангелины Ивановны выступили слезы.

Сегодня после обеда Васька, как и предрекала Света, добралась до нее. Она просто ворвалась в их комнату. Нет, она не кричала, но каждое ее слово больно било по натянутым нервам. Хуже всего, что при этом разговоре присутствовала главная кобра – Евгения Петровна. Она по какому-то делу зашла к Свете и не тронулась с места, пока все не закончилось.

Васька была разгневана тем, что два предложенных Ангелиной Ивановной кандидата имели судимость. Служба безопасности только что это установила. Такое случилось не в первый и наверняка не в последний раз. Ангелина Ивановна искренне не понимала, почему бывший заключенный не может работать складским рабочим. В ней еще присутствовали оставшиеся с советских времен гуманизм и практичность. Ведь если человек не сможет найти работу, он будет просто вынужден идти воровать и грабить! Впрочем, не ее это дело. На то и служба безопасности имеется, чтобы все это выявлять. Что-то такое она и пролепетала в ответ. Васька будто ее не слышала.

– Вы что, специально по тюрьмам кандидатов ищете? У нас не благотворительная организация!

Ангелина Ивановна все пыталась оправдаться, объясняя, что такого пункта в

анкетах нет, а на лбу далеко не у всех все написано. Грозная начальница сделала еще несколько замечаний на грани оскорбления. Заметив злорадное поблескивание очков Евгении Петровны, Ангелина Ивановна не выдержала и заявила, что не будет продолжать разговор в таком тоне. Черт ее за язык дернул! Все эта проклятая Евгеша, не хотелось перед ней в грязь лицом ударить.

Васька успокоилась, но ее спокойствие было хуже крика.

– Вам не хватает психологического образования, – ледяным тоном заключила она.

– Боюсь, мы с вами не сработаемся, так что подыскивайте себе другое место.

После этих слов Васька сразу вышла, а у Ангелины Ивановны просто язык отнялся.

Евгеша, не произнеся ни звука, удалилась делиться новостями со своей напарницей.

Слезы лились по щекам, но Ангелина Ивановна их не замечала. Куда ей идти в пятьдесят два года? Она сама работает в службе персонала и прекрасно знает, что в таком возрасте, да еще с ее средне-техническим образованием, можно устроиться только в какую-нибудь занюханную контору, да еще на самую низкооплачиваемую должность.

Похоже, всем планам конец! Без ее материальной поддержки дети не смогут снять квартиру, они немного получают. Значит, все останется по-прежнему, и с каждым днем будет становиться только хуже. Сын с невесткой окончательно перегрызутся и, конечно, во всем обвинят ее и проникнутся к ней ненавистью, а Дениска вырастет нервным и озлобленным. Нет, этого нельзя допустить!

Если бы на месте Васьки оставалась Кира или же назначили бы Свету, то ничего подобного не произошло. Во всяком случае, она спокойно доработала бы до пенсии. О том, что будет дальше, она пока не думала.

Заметив, что опять плачет, Ангелина Ивановна вытерла слезы и стала выбирать, что завтра одеть на банкет. После сегодняшнего разговора с начальницей ей совершенно не хотелось идти на праздник, но у каждого сотрудника службы персонала были там свои функции. Она отвечала за размещение и обслуживание представителей четырех огромных складов. Ее отсутствие будет воспринято как демарш и вобьет последний гвоздь в крышку ее гроба.

Нет, придется пойти. Ангелина Ивановна вдруг подумала, что там ей удастся поговорить с начальницей в непринужденной обстановке, и она убедит ее не принимать поспешных решений. Она готова наступить себе на горло, лишь бы ее планы осуществились. Тут она вспомнила, в каком оскорбительном тоне разговаривала с ней Васька, которая по возрасту годилась ей в дочери, и все в ней взбунтовалось, а волна ненависти просто захлестнула ее, вслед за этим болезненно сжалось сердце.

Ангелина Ивановна достала из тумбочки лекарства и выбрала три нужных таблетки. Проблемы с сердцем у нее начались после смерти мужа. Она долго лечилась, и болезнь отступила. Месяц назад пришлось опять обратиться к врачу. Но никакие лекарства не помогут, если жизнь состоит из одних неприятностей – и дома, и на работе.

Она решила, что нужно успокоиться и с утра, на светлую голову, хорошенько обдумать, как спасать ситуацию, как найти подход к злобной красавице Ваське. Она обязательно что-нибудь придумает. Пойдет на что угодно, только бы не допустить увольнения.

Глава вторая

Огромное пятиэтажное здание, расположившееся в нескольких десятках метров от Московского проспекта, оставляло перед собой весьма внушительную площадку для парковки. По всему его фасаду сияли яркие вывески, непостижимым образом составляя единое целое, а не хаотичное нагромождение разномастных реклам, как обычно. Над всем этим великолепием возвышалась окрашенная в фирменные цвета красно-золотистая надпись «Мэзону – 10 лет!» Еще выше парил красный аист с золотой короной – эмблема фирмы.

Поначалу название «Мэзон» и фирменный знак вызывали споры. Но Фельдмаршал был непреклонен. Если полно всяких «хаусов», то почему не может появиться «мэзон»? В переводе с французского maisonозначает дом. Аист же всем известен как хороший хозяин и семьянин – он строит надежное гнездо, в котором выводит птенцов.

Как бы там ни было, но название и фирменный знак прижились – они были красивыми и запоминающимися. К двум фирменным цветам было решено добавить белый, так как много красного выглядит слишком агрессивно.

Фельдмаршал долго вынашивал последний замысел. У него уже было несколько магазинов по городу, но они мало чем отличались от своих собратьев – карточных домиков из специальных щитов и стекла. Здание на Московском проспекте было построено, если не на века, то на долгие годы.

В первых трех этажах размещались торговые залы. Павел Иннокентьевич и тут подошел нестандартно – ни один квадратный метр он не сдавал в аренду, все здесь принадлежало одному хозяину – ему. Он не хотел, чтобы его любимое детище превратилось в колхозный рынок. Интерьеры были выполнены в едином стиле, а продавцы одеты в одинаковую форму.

Было у Фельдмаршала еще одно ноу хау – он разделил товары не только по профилю, но и по цене. На первом этаже продавали товары эконом-класса, на втором – бизнес-класса, а на третьем – элитные. Первые два этажа функционировали уже четыре месяца, а третий открылся совсем недавно.

С одной стороны, эта идея казалась удачной. Зачем человеку с тощим кошельком глазеть на недоступные товары и расстраиваться? Состоятельные же покупатели лишний раз могут осознать свою значимость, поднимаясь на второй и третий этажи. С другой стороны, недоброжелатели считали, что, входя в магазин, люди невольно ставят себя на определенную ступень социальной лестницы, испытывая дискомфорт или даже унижение. Но, что бы ни говорили злопыхатели, первый этаж всегда был заполнен покупателями, а с недавних пор и третий.

Пятый этаж занимал офис. Впервые Фельдмаршалу удалось собрать под одной крышей весь мозг своей компании.

Судьба четвертого этажа до сих пор была неопределенной. В первоначальном плане предполагалось разместить там казино. Когда стало известно, что у игорного бизнеса в северной столице нет будущего, Фельдмаршал задумался. Вскоре его осенила блестящая идея – расположить на четвертом этаже комплекс кафе и ресторанов. Причем, он оставался верен себе – все заведения должны принадлежать ему, хотя ресторанным бизнесом никогда раньше не занимался.

Пока был готов к открытию только один ресторан, ориентированный на французскую кухню, надо ведь как-то оправдывать название. Позднее предполагалось ввести в строй диетическое и детское кафе и несколько баров, но все это было еще в стадии разработки. Пока большая часть четвертого этажа пустовала. На этих просторах решено было устроить юбилейный банкет и дать возможность новому ресторану заявить о себе.

Время приближалось к восемнадцати часам, и лифты едва справлялись, поднимая гостей на четвертый этаж.

Вика, перепрыгивая через ступеньку, взбежала на пятый. В последнюю минуту решила купить батарейки к фотоаппарату, побоявшись, что на обещанные пятьсот кадров одного комплекта не хватит. Положив запасные батарейки в свой стол, так как карманов не было, она повесила на шею фотоаппарат на длинном шнурке рядом с болтающимся там же телефоном и быстрой походкой направилась к выходу. Сдавать ключ не стала, а положила его в футляр фотоаппарата, и немного поболтала с охранником. Тот сокрушался, что сегодня ему выпало дежурить, когда коллеги этажом ниже весело проводят время.

Опомнившись, Вика помчалась на четвертый этаж, так как уже опаздывала. Сейчас она должна стоять у входа в зал и встречать гостей. Раньше организация офисных праздников лежала на ней, но нынешний юбилей по масштабам превосходил все предыдущие мероприятия, и Васька все взяла на себя. «Не люблю дворовой самодеятельности», – заявила она и наняла профессионального организатора торжеств.

Сотрудницы службы персонала – нарядные, возбужденные и с улыбками на устах встречали гостей. А их было немало –более трехсот человек. Офисные работники были приглашены в полном составе. От магазинов, складов, гаражей и прочих организаций, входящих в компанию, были представители в соответствии с выделенной квотой. Имелся и небольшой десант из регионов, где пустил корни «Мэзон».

Вика быстро влилась в коллектив и окинула взглядом большой зал. На стенах висели гирлянды из бело-красно-золотистых шаров, составляя короткую фразу «Мэзону – 10 лет!», тут и там виднелись настоящие деревья в кадках. В конце зала на небольшом возвышении установили длинный стол, предназначенный для генералитета во главе с Фельдмаршалом – нечто вроде президиума.

Между ним и столами для гостей оставили изрядное пространство для танцев. Усмехнувшись про себя, Вика подумала, что все, как в жизни – начальство высоко и далеко от народа. У правой стены стояла музыкальная аппаратура, правда, самих музыкантов пока не было. В целом, обстановка навевала праздничное настроение.

Вдруг, словно из-под земли, появилась Васька. Вика едва не зажмурилась от такого великолепия. Роскошное вечернее платье, прическа, макияж и изысканные украшения делали ее просто неотразимой. Звезды по обе стороны океана меркли по сравнению с ней.

Появление начальницы вызвало настоящий шок среди сотрудниц, враз почувствовавших себя убогими замухрышками. Против обыкновения, лицо Василисы Андреевны было приветливым, а глаза лучились дружелюбием, что повергло всех в еще более глубокий шок. Впрочем, вскоре выяснилось, что ее радушие предназначалось не им, а съемочной группе телевидения, которую она проводила к Фельдмаршалу.

Вика вспомнила о фотоаппарате и сделала вслед им несколько снимков. Народ все прибывал, и зал был почти полон. Проводив очередную группу гостей к столам, Вика не стала возвращаться к входу, а засновала по залу, снимая все подряд. Пятьсот кадров! Она давно об этом мечтала, а то всегда приходилось экономить, и все равно в самый нужный момент пленка кончалась.

Она подобралась поближе к съемочной группе, где брали интервью у Генерального директора. Рядом с ним стояла Василиса Андреевна и дополняла его ответы. Других представителей генералитета поблизости не наблюдалось. Похоже, сегодняшний вечер должен стать бенефисом не только Павла Иннокентьевича.

Наконец, с интервью было покончено, но журналисты не ушли, а переместились за столик, предоставленный в их распоряжение.Раздавшийся из динамиков, висевших по всему периметру зала, голос попросил присутствующих занять места за столами. Говоривший был одет в строгий темно-серый костюм и белую рубашку с бабочкой. Надо сказать, нанятый Васькой распорядитель был не только хорош собой, но еще обладал приятным голосом и держался с достоинством, но без наглости. После небольшого предисловия он предоставил слово владельцу и Генеральному директору фирмы «Мэзон» Кутузову Павлу Иннокентьевичу.

Возможно, свою речь Фельдмаршал готовил со спичмейкером и выучил наизусть, но выглядело это как экспромт, причем, весьма удачный. Он обрисовал этапы большого пути, пройденного и предстоящего, и пожелал себе и всем присутствующим дальнейшего процветания. В элегантном светлом костюме он выглядел солидным, преуспевающим и мужественным. Впрочем, таким он и был на самом деле. Все с удовольствием поддержали его тост и подняли бокалы с шампанским.

Дальше праздник покатился по намеченной колее, умело направляемый элегантным распорядителем. В это время за столом, занимаемым службой персонала, кипели свои страсти. Во-первых, все были обижены на то, что их разместили за крайним столом, почти у самой двери. Во-вторых, хотя все терпеть не могли Ваську, сейчас осуждали ее за то, что она ни разу к ним не подошла. И так далее.

Две кобры из отдела кадров вгрызались в новую жертву. Евгеша, давно перешагнувшая пенсионный возраст, справедливо видела в сорокалетней Регине свою возможную преемницу, вследствие чего с первых минут искренне ее возненавидела. Ее вечная подпевала Клавдия Васильевна поддакивала ей и вставляла шпильки новой коллеге.

Ангелина Ивановна вообще сидела с перекошенным лицом, и все понимали почему. Васька ко всем придирается, но придирки – придирками, а предложение подыскивать себе другую работу – совсем другое дело.

Двое мужчин, определенные за их стол, инженер по технике безопасности пятидесятилетний Илья Александрович и его молодой помощник Володя поначалу пытались оживить обстановку за столом, но не преуспели в этом, и то и дело отлучались. Илья Александрович вообще сидел, как на иголках, беспокоясь, как бы чего не вышло. То он устремлялся к запасному выходу, чтобы проверить, не перегородили ли его, то на кухню, где на всех плитах что-то готовилось, то в места, отведенные для курения.

В это время у Светы в душе бушевал инквизиторский огонь, в котором горели Васька и Коля. Васька – за то, что вообще появилась на свет, да еще в таком прекрасном обличье, а муж – за слишком строгий костюм, в котором она чувствовала себя старой девой и синим чулком.

Только девчонки из отдела обучения щебетали о чем-то о своем, о девичьем. Вика ненадолго присоединилась к ним, а потом отправилась в массы с фотоаппаратом наперевес.

Танцпол был заполнен танцующими парами, среди которых кружились Васька с Фельдмаршалом, что Вика не преминула зафиксировать. Заметив идущего по проходу Витьку Ковалева, она его окликнула.

– Чего тебе? – недовольно отозвался он.

– Давай, я тебя сфотографирую, вдруг пригодишься для чего-нибудь.

– Для чего я могу тебе пригодиться? – он неожиданно заинтересовался.

– Там видно будет, – буркнула Вика.

Витька приосанился и растянул губы в улыбке. Вика нацелилась на него

фотоаппаратом и захихикала. За его спиной стояло дерево, и его раздвоенная макушка казалась Витькиными рогами или развесистыми ушами. Она щелкнула затвором, потом попросила его отойти в сторону и сделала еще несколько снимков.

– Зачем тебе мои снимки? – напирал Витька.

– Для коллажа, – неохотно ответила Вика.

– Это как?

– Да так: ручка – отсюда, ножка – оттуда. Может, какая-нибудь часть твоего тела на что-нибудь и сгодится.

Витька тут же заверил ее, что у него все части тела в безупречном состоянии. Он хотел развить эту тему, но Вика его уже не слушала, заметив трех директоров – коммерческого, финансового и технического, которые что-то обсуждали с постными физиономиями, так не вязавшимися с праздничной атмосферой.

– Свободен, – на ходу бросила она Витьке и устремилась к новым жертвам.

Незаметно запечатлев их с трех сторон, бросила взгляд на президиум, с удивлением заметив, что Васька восседает там в гордом одиночестве. Она сделала снимок, придумывая язвительную подпись к нему: «Ядовитые испарения отпугнули от нее всю флору и фауну в округе». Вика поискала взглядом Фельдмаршала, но нигде его не обнаружила, хотя в своем шикарном светлом костюме он был весьма приметной фигурой.

Увидев, что распорядитель направляется объявлять очередной эстрадный номер, и подтягиваются телевизионщики, Вика решила вернуться на свое место. Оглянувшись, она немного притормозила, заметив в президиуме рядом с Васькой Ангелину Ивановну. Она что-то взволнованно говорила начальнице, та слушала ее явно невнимательно, погруженная в свои думы. Вика сделала несколько снимков и продолжила движение к своему столу, потом обернулась. Ангелина Ивановна уже сидела на месте директора, а Васька, склонившись над ней, что-то наливала в бокал.

Президиум стал заполняться, и Вика, в конце концов, добралась до своего места.

– Чего это Ангелину Ивановну в президиум понесло? – шепотом спросила она.

– Все надеется, что эта змея сменит гнев на милость, – желчно ответила Света.

Вскоре подошла Ангелина Ивановна и плюхнулась рядом с Викой.

– Ну что? – хором спросили несколько голосов.

– Ни-че-го! – у Ангелины Ивановны на глазах заблестели слезы.

– Как инженер по технике безопасности, – вступил в разговор Илья

Александрович, – могу порекомендовать залить неприятности коньяком.

– Мне это средство не подойдет, – всхлипнула Ангелина Ивановна, – с моими таблетками алкоголь не сочетается. Так можно и к праотцам отправиться. Но Василиса Андреевна какова! Ничего не хочет слушать!

– Этого и следовало ожидать, – буркнула Света, – незачем было зря унижаться.

Ангелина Ивановна разрыдалась и бросилась к двери, благо она была рядом.

Заметив оставленную ей баночку с сердечным препаратом, Света сунула ее себе в карман и нехотя пошла вслед за ней. За столом повисло тяжелое молчание. Его нарушила жизнерадостная двадцатидвухлетняя Наташа.

– Ангелина Ивановна – просто истеричка! – безапелляционно заявила она.

Кобры радостно закивали головами. Тут Вика не выдержала.

– Посмотрим, как запоете, когда до вас дело дойдет. Думаю, ждать осталось недолго. – Она сделала многозначительную паузу. – Наши дни в этой конторе сочтены. Неужели сами не видите?

Викина речь произвела на присутствующих сильное впечатление, даже кобры притихли. Все немедленно впали в уныние, кроме Наташи.

– Можно подумать, что «Мэзон» единственная фирма в городе! Вышибут отсюда, уйдем в другую.

Никто не стал комментировать это высказывание, у всех были свои обстоятельства и планы, которые в данной ситуации не хотелось озвучивать.

Тем временем популярный певец, каким-то чудом залетевший на корпоративную вечеринку, закончил свою песню под гром аплодисментов, и зазвучала танцевальная музыка. У Вики на душе было муторно, даже фотографировать не хотелось, хотя все уже изрядно нагрузились, и можно было бы поймать забавные кадры. Она знала, что у нее в душе живет не только фотохудожник, но и беспардонный папарацци.

Из задумчивости ее вывел Витькин голос, приглашающий на танец. Она машинально последовала за ним, и вскоре они оказались в центре переминающейся с ноги на ногу толпы.

– Вика, а я раньше не замечал, что у тебя синие глаза, – глубокомысленно произнес Витька.

– Ну, и как тебе жилось? – вяло поинтересовалась Вика.

– Когда?

– Раньше.

Витька в недоумении взглянул на нее.

– Неплохо.

– А теперь, когда заметил, что у меня синие глаза, как тебе живется?

Витька хихикнул:

– Еще лучше.

– Тогда я польщена.

Вика и впрямь неожиданно почувствовала себя польщенной. Конечно, Витька не бог весть что, длинный и тощий, но ведь и она не мисс Европа.

От Викиных глаз разговор перешел на будущий коллаж. Витьку интересовала технология его изготовления. Она объяснила, что сначала отберет и напечатает фотографии, потом вырежет фрагменты и склеит нужным образом.

– Но это же каменный век! – возмутился Витька. – Какие ножницы? Хочешь, я научу тебя все делать программным способом?

Вика согласилась, впрочем, без особого энтузиазма. После танца он пригласил ее за свой стол. Похоже, компьютерщики умели не только работать, но и расслабляться. Двое из них клевали носом, а остальные, повесив галстуки на спинки стульев, то и дело поднимали бокалы. Бармалея за столом не было.

Викина камера тут же все зафиксировала. «Встреча без галстуков», – подпись под снимком была готова. Хорошо, что телевизионщики уехали, подумала она, не хотелось бы увидеть в новостях эти пьяные рожи. Витька предложил выпить за синие глаза, не уточняя, кому они принадлежат, и коллеги дружно его поддержали.