Квест. Омут. Книга-игра

Белогривый конь встречает тебя на подступах к ведьминому дому. Глухо вскрикнув, ты в испуге зажимаешь себе рот рукой и несколько минут стоишь так, скрытая толстым стволом, стараясь уразуметь, что в ночном лесу делает лошадь. Как назло, лунный диск на миг затянуло тучами, и, вперив глаза во мрак, ты различаешь лишь длинные серебристые пряди, ровными рядами спадающие с холки до самой земли.

Вот наконец ветерок прогоняет тучи, и мерный свет заливает пространство между деревьями. «Фух!» – выдыхаешь ты. То, что ты во тьме приняла за лошадь, оказалось просто корявым расщепленным надвое обрубком дерева, павшего, по всей видимости, жертвой молнии. Но грива и вправду есть! Волосы прямые, метра два в длину, развешаны на самой верхушке, будто бельё на заборе.

«Ай да ведьма! – осеняет тебя страшная мысль. – Уж не с русалок ли сострижены эти локоны?»

Прокравшись чуть ближе, внимательно осматриваешь прядь за прядью, пропуская светлый шёлк меж пальцев. Так и есть! Где ещё взять такие струящиеся водопады из женских волос?

Чу, голоса!

Крадучись, юркаешь за безобразный пень и всматриваешься во тьму. Прямо перед ведьминой хибаркой начинается какое-то движение. Из низенькой дверцы одна за другой, пригнувшись, выскальзывают семь девушек. Одежды на них нет вовсе, как нет и волос, и ничем не скрытая нагота девичьих тел светится серебристым мерцанием в лунных лучах. Собравшись полукругом, они начинают исполнять какой-то танец, плавно покачиваясь из стороны в сторону и отклоняясь назад.

Вот скрипнула дверца и вышла сама ведунья. На голове вместо платка – узорчатая сеточка, расшитая кружевом. Не обращая внимания на девушек, идёт прямо к тебе! Затаив дыхание, ты скорчиваешься, стараясь слиться с землёй. Вот ведьма подходит к погибшему дереву и начинает снимать с него развешанные пряди. Боишься поднять глаза, но ты слышишь её дыхание, чуешь исходящий от неё аромат сладковатой речной тины.

Не заметив тебя в темноте, она ловко перекидывает пряди за спину и, словно серёжки, одну за одной накидывает их на голову, искусно цепляя за сеточку. Мгновение – и она отходит, волоча по траве шлейф из тонких волос.

Не оборачиваясь, танцующие девушки смыкают полукруг, и ведьма оказывается в центре. Скинув с себя одежду, она поднимает руки к небу и начинает протяжно петь звонкие заклинания. Девушки в трансе покачиваются, вертятся вправо-влево, стонут и водят руками по воздуху, делая странные пассы в сторону реки.

Поёжившись от нахлынувшись мурашек, ты решаешь, что насмотрелась достаточно.

Как удачно! Пока ведьма занята ритуальным шабашем, ты, улучив момент, пробираешься прямо к сторожке, чтобы метнуться внуть и вынести заветную жемчужину вместе с кружкой!

Смотри главу 27.

Как удачно! Пока ведьма занята ритуальным шабашем, у тебя появился шанс убраться отсюда подобру-поздорову и навсегда забыть про эту колдовскую поляну.

Смотри главу 84.

Как удачно! Пока ведьма занята ритуальным шабашем, ты, улучив момент, пробираешься прямо к сторожке, чтобы, схоронившись под особенно изогнутым корнем, рассмотреть происходящее действо повнимательнее.

Смотри главу 79.

Глава 12

Белый диск луны, словно огромный пузырящийся блин на небесной сковородке, постоянно меняет переплетение чёрных теней от подгоняемых ночным ветром облаков. Несмотря на то, что полнолуние всё время полускрыто за кавалькадой туч, берег освещён хорошо. Ты уверенно шагаешь вперёд, чувствуя, как лёгкий ветерок овевает твоё лицо ночной прохладой. Истосковавшись от зноя, простоявшего весь день, тело жаждет упокоения в освежающих водах быстрой речушки.

Да ещё этот жар от горячей Маришкиной ладони! К вечеру её мандраж только усилился, и, никак не желая быть утащенной в кусты тёмными бесовскими силами, она согласилась идти только за руку. Ну детский сад, тащится еле-еле, поэтому вы и отстали. Где-то впереди под зарослями речной ивы бежит и сам Петро, как и ты, торопясь окунуться в живительные речные волны.

Внезапно Маришка вздрагивает и ускоряет шаг, едва не наступая тебе на пятки.

«Что это с ней, никак водняого в кустах приметила?» – недоумённо думаешь ты, но, не сказав ни слова, тоже прибавляешь ходу.

Вот показался омут… Теперь ясно, видать, хочет скорей проскочить заколдованное место. А что тут колдовского? Омут как омут. Река в этом месте чуть изгибается, и стоячая вода подходит прямо к кустам, образуя широкую заводь. С виду берег самый обычный: над тёмной водой склоняются раскидистыми ветками угрюмые ивы, правда, подход к воде не зарос плотно кустарником, как в других местах. Оттого-то это место и выглядит таким привлекательным. Вот и коровы частенько приходят сюда на водопой. А что, дно поначалу пологое, песчаное, камней мало.

Да только удобный заход обманчив. То ли река перемешивает песчаные наносы, обнажая зыби на дне, то ли под водой попадаются огромные зияющие провалы с сильным холодным течением, утягивающим на глубину, но потому и кличут в деревне это место колдовским омутом и строго-настрого запрещают детям даже и близко к нему подходить.

Нет-нет да придёт отсталая скотина на водопой, а через месяц найдут всплывшую раздувшуюся тушу ниже по реке. А то и местный пьяница вроде Кузьмича, не разобравшись, полезет сгонять хмель в холодную воду, да и сгинет в пучине.

«Эй, чего отстали-то? Трясётесь со страху, уж и не рады, поди, что пришли? – заливистый хохот Петро без всякого стеснения разрывает тишину и уединённую идиллию июльской ночи. – Вон, Маришка сама как призрак, белая вся, глаза навыкате, пальцы скрючила, вцепилась, ни дать, ни взять утопленница!»

Оборачиваешься к Маришке – и вправду. Бледня бледнёй.

«Эй! – шепчешь ты, ободряюще приобнимая её за плечи. – Да нет тут никого! Мы просто в реке искупаемся, и всё!»

«Что, идём? – орёт Петро. Он уже скинул с себя рубаху и, оставшись в одних штанах, ступил на два шага в воду. – Али русалок испугались? Весло-то я взял!»

И впрямь. Поблёскивая в свете луны, выбеленая широкая лопасть валяется у кромки воды, и, представив себе, как Петро лихо отбивается нехитрым инструментом от русалок, ты фыркаешь от смеха.

«Давай, давай! – машет Петро уже по пояс в воде. – Али все струсили, и я один пошёл?»

«Вот ещё! – передёргиваешь плечами ты, мигом сбрасывая с себя верхний сарафан. – Ты бы поменьше хвастал, Петро!»

И, не обращая внимания на страдальческие Маришкины вопли, уверенно направляешься к воде. Тёмная речная гладь с первого шага обжигает ступни холодом, но ты всё же не останавливаешься.

Смотри главу 8.

«Вот ещё! – передёргиваешь плечами ты, мигом сбрасывая с себя верхний сарафан. – Ты бы поменьше хвастал, Петро!»

И, не обращая внимания на страдальческие вопли Маришки, за руку тащишь её к воде. «Ну, давай, ныряй, а мы поглядим!» – едко бросаешь ты, подбоченившись и глядя прямо на самодовольного парня.

Смотри главу 22.

«Вот ещё! – передёргиваешь плечами ты, уверенно направляясь за иву. – Ты бы поменьше хвастал, Петро! Сейчас вот сарафан скину и приду!»

На самом деле ты немного побаиваешься заходить в воду. Пускай Петро поплещется, а, коли окажется всё нормально, то и вы с Маришкой присоединитесь.

И, не обращая внимания на страдальческие Маришкины вопли, бросаешь ей: «Я сейчас!» – и решительно скрываешься за кустами.

Смотри главу 15.

Глава 13

Перебравшись прямо в центр бревна, ты лихорадочно вертишь головой, оглядываясь вокруг. Вернувшиеся тёмные тени лихо проносятся мимо, и от их резких движений ствол начинает раскачивать на волнах.

Стремясь сохранить равновесие, ты пошире раскидываешь руки, цепляясь за узловатые выступы на коре, и в обнимку с бревном вслепую продолжаешь бешеную гонку в темноте.

«Только бы удержаться! – мысленно молишься ты. – Ну, попадись же мне, русалка, проткну насквозь!»

Острый обломок ветки расщепившимся концом колет твою ладонь, но ты не замечаешь занозу. Хватаясь за единственное доступное оружие, ты готовишься дать отпор непрошенным гостям. Однако они не торопятся атаковать снова, всё так же бесцельно мельтеша вокруг.

В недоумении ты следуешь за ними глазами, выписывая немыслимые зигзаги, и тут тонкий свист бьёт тебе в уши, рассекая воздух. Белая шёлковая лента, появившись прямо из-под речной глади, падает на бревно и широкой петлёй соскальзывает обратно, на своём пути зацепившись за шею Маришки.

Маришка хрипит и таращит глаза, когда речное лассо затягивается на ней тугим узлом. В то же мгновение один из силуэтов, словно устав от хаотичного метания, начинает стремительно удаляться наперерез течению, бревно вздрагивает, Маришка из последних сил держится за ветку, но не выдерживает и обеими руками хватает горло, пытаясь сорвать мокрую удавку. Её тут же бросает вперёд и тащит вслед за удаляющейся подводной тенью.

Едва не упав со скользкого бревна, ты цепляешься за ветки покрепче и, чуть не задохнувшись от залпа водяных брызг, вздымаемых ускоренным скольжением, силишься прицелиться во второй силуэт.

Тем временем бревно набирает ход, по диагонали приближаясь к противоположному берегу. Сосновый бор здесь уже кончился, и на смену ему пришли суровые прибрежные скалы. Загадочная тень, что игривый подводный дельфин, несётся на всех парах, нацеливаясь прямо на вздымающийся у самой воды серый отвесный пик, окружённый у подножья белыми пенными бурунами.

«Да мы же сейчас разобьёмся!» – в страхе зажмуриваешься ты.

Словно оцепенев, сидишь ты на бревне, не видя пути к спасению. Спрыгнуть – верная смерть, ещё мгновение – и бревно в щепки разлетится о камни. Ведомая отчаянием, ты наскоро прицеливаешься и бросаешь своё копьё прямо в центр плывущей тени.

Смотри главу 2.

Словно оцепенев, сидишь ты на бревне, не видя пути к спасению. Спрыгнуть – верная смерть, ещё мгновение – и бревно в щепки разлетится о камни. И всё же это лучше, чем молча мчаться навстречу скале. Не помня себя от страха, ты зажмуриваешь глаза и сигаешь в воду, стараясь отпрыгнуть как можно дальше от коварных бурунов.

Смотри главу 82.

Глава 14

Приближая вплотную бледное лицо с расширенными глазами, Маришка настойчиво суёт тебе свою руку. Странные звуки клокочут в её горле, вылетая наружу из открытого рта. За рёвом стремнины ты не можешь разобрать, плачет она или бормочет, но тут уголки её губ расходятся, зубы обнажаются шире.

«Да она смеётся!» – холодея от нахлынувшей жути, внезапно догадываешься ты.

«Маришка!» – слабо шепчешь ты онемевшими губами, не вылетает ни звука, но она улавливает движение губ, и её безумный взгляд фокусируется на тебе.

«Жертвую одну! – гортанно кричит она в темноту. – Прими в колдовскую ночь!»

Хриплый вопль разносится по ущелью, дробно отражаясь от вздымающихся исполинских скал, и затихает. Тишина замирает, кроме шипения потока в ответ не слышно ни звука, и, перегнувшись через перила, Маришка вцепляется в твою руку и начинает с усилием разжимать твои пальцы.

«С ума сошла, что ли!» – орёшь ты, трепыхаясь над бездной, словно бессильная муха, подвешенная на нитке жирного паука, но Маришка не унимается и, видя, что ей не ослабить твою хватку, она вдруг рычит и впивается зубами в твой кулак. Озверев от боли, ты спазматически дёргаешься, выбрасываешь вверх левую руку и что есть силы рвёшь на себя её тонкую белую ладонь. Не удержав равновесие, Маришка отступает на шаг, взмахивая обеими руками, не глядя, ты дёргаешь её вниз, и, сорвавшись с мостика, Маришка летит в каньон, на ходу обрывая длинные шёлковые пряди.

Смотри главу 40.

Глава 15

Едва густая ивовая поросль скрывает тебя от посторонних глаз, ты с наслаждением освобождаешься от верхнего сарафана. День был жаркий, и ты и в самом деле не прочь хорошенько выкупаться. За кустами слышится разудалое хлюпанье Петро, и, желая поскорей опробовать воду, ты легонько носочком касаешься поверхности. На удивление вода не кажется тебе холодной.

«Может, сперва тут окунуться, пока никто не видит?» – лезет в твою голову шальная мысль, и, поддавшись искушению, ты задираешь подол нижней сорочки, чтобы скинуть её через голову.

За спиной слышится хруст ветки.

Вздрогнув, ты оборачиваешься и пристально всматриваешься в густую листву, но там тихо. Кто-то, верно, затаился в кустах, чтобы подсмотреть за тобой!

«Ай, Петро! Вот же развратник! – не зная, злиться или смеяться, думаешь ты. – Мало тебе Олеси, поповской дочки, решил ещё и за мной приглянуть! Ну я тебя сейчас…»

Как ни в чём не бывало продолжая медленно снимать сорочку, ты, словно запутавшись в рукавах, прошагиваешь к соседним кустам, змейкой юркаешь под раскидистую крону, торопясь откручиваешь ловкими пальцами тонкий прут с нависшими листьями и, затаив дыхание, крадёшься к предпололагаемой засаде Петро.

А вот и тёмный силуэт на корточках. «Вот я тебе покажу!» – злорадствуешь ты, с кратким воплем наскакиваешь на неудавшегося шпиона и веткой хлещешь его по спине.

«Ай!» – чуть слышно взвизгивает женский голос, и твоя рука с занесённым ивовым прутом застывает в воздухе, так и не довершив начатое.

Вся съёжившись, словно выпавший из гнезда птенец, Маришка сидит на корточках, обхватив себя руками. «Да она же совсем голая!» – вдруг осеняет тебя. Вот так да…

«Слушай, Мариш, я думала, Петро подсмотреть пришёл! Мне и в голову не пришло, что ты тут…» – не совсем зная, как сформулировать предмет, ты предусмотрительно замолкаешь.

Не поднимая головы, Маришка молчит, пряча лицо под распущенными локонами. Кудрявые завитки бегут по её плечам, наполовину прикрывая плечи и грудь, лишь в свете луны отчётливо белеет тонкая девичья спина.

«Да ладно тебе, Маришка, не обижайся!» – примирительно шепчешь ты, протягивая ей руку.

«Вставай, Маришка!»

Сменив гнев на милость, она послушно кивает головой, откидывает свесившиеся на лицо пряди волос и, крепко ухватив тебя за запястье, легко поднимается.

Довольная, что подружка не сердится, ты улыбаешься ей, думая, как бы ещё загладить свою вину. «Может, подарить ей завтра ленты? Ну те, мои, кумачовые, на которые она всё время заглядывается?» – проносится у тебя в мозгу, в то время как в голове вдруг начинает верещать противный предупредительный жучок.

«Ой, ладно! – продолжаешь мысленно рассуждать ты, пытаясь понять, что не так, и поскорее усмирить душевную сигнализацию. – «Что, мне для подруги жалко, что ли?»

И тут вдруг понимаешь, что жадность тут ни при чём. Просто вцепившаяся тебе в руку обнажённая девушка – не Маришка.

Смотри главу 75.

Глава 16

Мутная жидкость сладким нектаром растекается по нёбу, обволакивая твоё горло. Секунда, две, три, а ты всё ещё жива. Притарный привкус спускается по твоим внутренностям и затихает в желудке.

Одновременно по всему телу начинает разливаться необыкновенная лёгкость, будто вместе с упавшей одеждой тебе удалось стряхнуть всю массу своего тела, и, ощущая себя невесомой пушинкой, ты вдруг радостно смеёшься.

«Ай, краса! Ай, молодец!» – удовлетворённо поводя головой, любуется тобой ведьма.

А посмотреть действительно есть на что. Роскошные серебристые пряди струятся по плечам, кажется, они вытянулись ещё и доросли до самых колен. Талия постройнела, бёдра, отливающие перламутровой белизной, округлились, тонкие запястья стали почти прозрачными, а грубая от работы в поле кожа рук – мягкой как у младенца.

Но самое главное – тебе вдруг жутко захотелось пить. Непреодолимая жажда влечёт тебя к воде, и, кажется, ты прямо чуешь свежее дыхание речных брызг, доносимых ночным ветерком, словно охотничий пёс, который безошибочно чувствует запах дома.

Поддерживающие тебя девушки начинают ласково гладить твои плечи, скользя нежными как шёлк подушечками пальцев по обнажённой коже. Воспользовавшись тем, что тебя отпустили, ты задираешь подбородок к небу, лениво жмуришься и плавно потягиваешься в лунном сиянии. Свободная от забот, ты больше никуда не спешишь, готовая продлить эту ночь до бесконечности.

«Вяжите её! – громом среди ясного неба падают в уши хриплые слова ведьмы. – Тащите в ущелье!»

Будто того и ждали, нагие девушки моментально подхватывают тебя под руки, ловко накидывая обручи тонких прядей, стягивающихся кольцом на твоей талии, намертво приматывая твои руки вдоль тела. Способная шевелить лишь ногами, от ощутимого толчка в спину ты сдвигаешься с места, ведомая цепочкой возбуждённых спутниц по мягкой лесной подстилке. Прежде тягучие и расслабленные, девушки преображаются на глазах. Их лица отсвечивают каким-то охотничьим азартом, в глазах зажёгся опасный блеск, движения стали резкими и хищными.

Заметив, что вы направляетесь сквозь сосны прямо к воде, ты невольно напрягаешься. Опасно иметь дело с русалками в их стихии. Выйдя на крутой глинистый обрыв, не останавливаясь, вы продолжаете путь по берегу, огибая раскиданные всюду громадные валуны, пока наконец не выходите на узкую извилистую тропку.

Ещё издали ты замечаешь ревущий шум воды, а вырастающие с обеих сторон скальные останцы меж сосен рассеивают последние сомнения. Вы в Чёртовом ущелье. Глубокий каньон, словно рана на каменном теле, прорезывает окрестные скалы. Внизу бурлит поток, выбрасывая в воздух клочья пены и клубы брызг. Хлипкий подвесной мостик болтается над пропастью, раскачиваясь на ветру.

Кажется, ничего хорошего тебя тут не ждёт. Отбиваясь от воображения, рисующего в твоём мозгу картины страшной расправы (а иного в твоём незавидном положении предположить и нельзя), краем глаза ты вдруг замечаешь огромную чёрную выбоину под сосной. Будто кто-то специально оттащил в сторону тяжёлый древесный корень.

Решив, что второго шанса не будет, ты юркаешь меж сопровождающих тебя тел, на ходу разматывая опутавшие тебя пряди, и, стремглав долетев до солидного, в три обхвата, ствола, без малейших колебаний гибкой стрелой летишь внутрь.

Смотри главу 32.

Решив, что попытка бегства в случае неудачи лишь разъярит твоих полоумных сопровождающих, ты шествуешь по тропинке мимо сосны, с сожалением провожая взглядом зияющий провал. «Непременно улучу момент на берегу!» – утешаешь себя ты.

Смотри главу 63.

Глава 17

«Идём, милая! – словно не замечая, ласково шепчет незнакомец, не переставая поглаживать рукой твои волосы. – Идём, красавица!»

Продолжая увлекать тебя всё ближе к воде, он настойчиво шепчет тебе на ухо. Повторно мотая головой, ты снова слышишь в мозгу тревожный голосок, и, несмотря на то, что парень тащит тебя дальше, колом встаёшь на месте. Но лишь только ты выказываешь неповиновение, ласковые руки вдруг становятся жёсткими, впиваясь в мягкую кожу. От боли в руке ты словно выходишь из оцепенения.

«Пусти!» – пытаешься отбиться ты, но тонкие полупрозрачные пальцы вдруг скрючиваются в огромных размеров когти, покрытые наростами и нарывами, их бугристая поверхность намертво запутывается в твоих кудрях, и ты чувствуешь, как мёртвая хватка загибает твою голову назад, заставляя обнажить белое беззащитное горло.

«Не хочешь, красивая?» – повизгивая, внезапным фальцетом подвывает парень, его ровный нос вытягивается огромной уродливой горбинкой, а растянутый в улыбке рот с мелким рядом жемчужно-белых, как на подбор, зубов внезапно оказывается в опасной близости от бьющейся на твоей шее жилки.

«Зря ты пришла на берег! – едко шипит он, с каждым новым витком наматывая на ладонь длину твоих волос. – Жаль губить такую красоту!»

Почти уложенная навзничь, ты ощущаешь, как он насильно затаскивает тебя в реку, холодная вода заливает твои колени, лихорадочно шаря по дну рукой, ты хватаешь первую попавшуюся гальку и с размаху бьёшь его в висок. Парень ойкает и падает ниц, его ладони погружаются на дно, и намотанные волосы тянут твой затылок всё ниже. Размотать сразу не удаётся, речная вода потоком хлещет в ушную раковину, кромка влаги ползёт по щеке, ты хватаешь незнакомца за руки, пытаясь расцепить его пальцы, но он держит крепко.

Расширенными от ужаса глазами ты видишь, как его губы начинают быстро шевелиться, искривлённые безумной ухмылкой, будто произнося какое-то заклинание. В испуге ты наваливаешься на него сверху и начинашь топить.

Из скрывшихся под водой губ уже не различить слов, бурлящие пузыри от взбитой пены начинают подниматься из его рта, и ты отворачиваешься, чтобы не смотреть.

Трепыхания слабеют и прекращаются, оставшись без кислорода, незнакомец теряет сознание, стремясь поскорее освободить волосы, ты бьёшь его по руке, и вдруг замечаешь, что пальцы слишком нежные и тонкие, да и сам кулак не мужской вовсе. Озадаченная, ты вглядываешься в воду и ахаешь.

Вместо таинственного парня на тебя с мелководья глядит лицо Маришки. Конопатый нос, знакомый прищур, только её волосы вдруг вытянулись и стали белее снега. Длинными серебристыми нитями переливаются они в свете луны перламутровым блеском, и вся она как-то светится холодной неземной красотой. Улыбка её не двигается, словно замерла в хищном оскале. Чёрная гладь реки смыкается у тебя перед глазами, и, теряя сознание, ты интуитивно различаешь далёкий, словно подавленный, горестный вопль русалки.

Глава 18

Едва ты успеваешь поудобнее умоститься в засаде, как нестройный хор голосов вихрем проносится над рекой. Отзываясь пронзительным эхом, голоса тонут в гуще сплетённых ветвей. Ты на цыпочках прокрадываешься к кустам, чтобы хорошенько рассмотреть речной поворот, как тут со стороны дальнего ущелья позади слышится жуткий хохот, зловещими оглушающими раскатами сострясающий окрестные ивы.

Глухо вскрикнув, ты в испуге зажимаешь себе рот рукой и несколько минут стоишь так, пытаясь отдышаться. Используешь это время, чтобы уразуметь, что за бесовские выходки всё происходят и происходят вдоль реки в эту колдовскую ночь.

Какой-то шорох доносится из-за нагромождённых обломанных веток, хаотично прикрывающих выход на покосившийся плотик, притулившийся над водой, и, вздрогнув, ты начинаешь пристально всматриваться в тропу. Никого. «Наверное, показалось!» – решаешь ты. Что ж, о том, чтобы вновь сунуться к омуту, и речи быть не может. Вздохнув, ты поворачиваешь обратно.

Как назло, лунный диск на миг затянуло тучами, и, вперив глаза во мрак, ты различаешь лишь длинные тени от сосен, ровными рядами перекрывающие извилистую тропинку.

Вот наконец ветерок прогоняет тучи, и мерный свет заливает пространство между деревьями. «Фух!» – выдыхаешь ты. То, что ты во тьме приняла за силуэт, оказалось просто огромным валуном.

«Ай да ночка! – осеняет тебя страшная мысль. – Уж не русалки ли балуются в ущелье?»

Чу, голоса!

Затаившись как мышь, юркаешь за ближайший безобразный пень и всматриваешься во тьму. Прямо на тропе начинается какое-то движение. Из-за поворота одна за одной, пригнувшись, выскальзывают семь девушек. Одежды на них нет вовсе, как нет и волос, и ничем не скрытая нагота девичьих тел светится серебристым мерцанием в лунных лучах. Собравшись полукругом, они начинают исполнять какой-то танец, плавно покачиваясь из стороны в сторону и отклоняясь назад.

Вот вышла сама ведунья. На голове вместо платка – узорчатая сеточка, расшитая кружевом. Не обращая внимания на девушек, идёт прямо к тебе, будто по-кошачьи видит сквозь тьму! Затаив дыхание, ты прижимаешься к земле и скорчиваешься, стараясь слиться с лесной подстилкой. Ведьма подходит вплотную. Боишься поднять глаза, но ты слышишь её дыхание, чуешь исходящий от неё аромат сладковатой речной тины.

Не оборачиваясь, танцующие девушки смыкают полукруг, и ведьма протягивает указующий перст в сторону огромной сосны, раскинувшейся на самом краю леса.

«Туда! – шипит ведунья, плюясь мелкими брызгами. – Идите!»

Девушки в трансе покачиваются, вертятся вправо-влево, стонут и водят руками по воздуху, делая странные пассы в сторону реки. Затем обходят вокруг могучего ствола и по очереди вдруг исчезают под корнями. Сама же ведьма не торопится. Скинув с себя одежду, она поднимает руки к небу и начинает протяжно петь звонкие заклинания. Раскрасневшись, движется она, словно зомби, выставив вперёд длинные пухлые руки с крючковатыми пальцами.

Поёжившись от нахлынувшись мурашек, ты решаешь, что насмотрелась достаточно. В этот момент ведунья вдруг останавливается, осторожно вынимая из-за пазухи и разворачивая на вытянутых руках русалочью прядь. Такая же длинная, она почему-то не серебрится в свете луны, и, едва налетевший порыв ветра доносит до тебя запах, ты понимаешь, что белизна её испорчена кровью. Пропитанная тошнотворным притарным ароматом, она, словно сложенные аккуратными завитками свиные кишки, поднимает в тебе животное омерзение. Глядя на луну остекленевшими глазами, ведьма по прядке разбирает колдовские волосы и начинает усердно вплетать себе в голову кровавые пряди.

Закончив дьявольский ритуал, она молча скрывается под сосной.

Тебя так и разрывает от любопытства. В самом деле, кажется, тебя никто не заметил. А когда ещё в жизни вот так увидишь настоящих русалок? Может, проскользнуть за ними под сосну и рассмотреть поближе?