О чем молчит смерть

– Вы разбираетесь в медицине? – молодой человек кивнул, подтверждая слова. – Нам понадобится ваши знания и помощь.

Четверо (вместе с молодым человеком) продолжали помогать нуждающимся.

Юноша смотрел по сторонам, пытаясь понять, откуда исходит жалобный звук. Наконец, он увидел женскую руку, торчащую из-под тела мужчины. Рука слабо помахивала, отчего желтые часы, висевшие на ней, болтались, издавая характерный звон. Парень, собравшись силами подполз к девушке. Он попытался освободить от придавившего её плотного мужчины. Скинуть мужчину не получалось, он словно глыба лежал без признаков жизни. И как только он не раздавил девушку? Со второй попытки у парня получилось сбросить громилу. Он увидел хрупкую девушку, которая едва дышала. Она как рыба она хватала ртом воздух. Я подумала, что у девушки начался приступ астмы, но это оказалось не так.

– Вы целы? – поинтересовался парень. Девушка, обессиленная смогла лишь кивнуть в ответ.

Парень помог ей встать. Опираясь на него, она смогла встать и осмотреться по сторонам.

– Какой ужас… – прошептала девушка, прикрыв рот рукой.

Все испуганно стихли. Казалось, как будто все на мгновенье позабыли как дышать. Прислушиваясь к протяжному металлическому скрежету, вглядываясь в полумрак, словно в детском кошмаре они пытались понять, откуда звучит ужасающий звук, разрезающий в клочья пелену тишь подземелья. Жизнь каждого из присутствующих пролетела перед глазами. Сердце уходило в пятки. Ещё никто не был готов умирать.

– Внимание! – нарушив тишину и перебивая жуткий скрежет металла, обратился к уцелевшим мужчина лет сорока, в военной форме. Все обратили внимание на незнакомца и сосредоточенно стали его слушать.

– Мы все оказались в непростой ситуации. Связи с внешним миром нет, сотовые здесь не ловят. – Многие достали сотовые телефоны и проверили. Я в том числе. Действительно связи не было. – Я прошу вас не поддаваться панике, – продолжил мужчина. – Поскольку неизвестно, сколько времени займёт наше спасение, я предлагаю, у кого есть хоть какая-то еда или вода не скрывайте и не прячьте. Все продовольствие стоит сложить в одном определенном месте, где всё мы распределим и поделим поровну. Сейчас мы должны держаться вместе, чтобы выжить. Поднимите руку, кто бы желал быть ответственным за еду и воду.

Все стали переглядываться.

– Я не собираюсь ни с кем из вас делиться своей едой! – дерзко заявил молодой человек. – Неизвестно, когда нас вытащат. По-вашему я должен рисковать своей жизнью и своими запасами ради незнакомых мне людей?

– Сейчас закон джунглей ни к чему хорошему не приведёт. Если на то пошло, то здесь наверняка найдутся те, кто сможет легко отобрать твою еду силой. Или мы все сложим запасы в едино и будем стараться выжить вместе, что даст нам больше шансов дождаться спасение. Выбирай ты с нами или против нас.

Парень неохотно отдал свой бумажный пакет военному.

– Вопрос остается открытым, кто будет контролировать запасы еды?

– Я буду контролировать запасы еды, – все обернулись. Бабушка приподнялась с пола, и слегка хромая подошла к мужчине в форме.

– Никто не возражает? – поинтересовался военный.

Пассажиры метро молча переглядывались и кивали в знак согласия, точнее те, кто мог это сделать.

– Вы уверены? – с беспокойством поинтересовался мужчина. – Ещё пять минут назад вы были в состоянии шока. Поэтому подумайте нет ли среди вас кто против этой кандидатуры.

– Сынок, мы все сейчас находимся в этом состоянии, – спокойным голосом ответила пожилая дама. – Тем более та девушка права, – бабушка указала на меня. – Нам не стоит поддаваться панике. Не беспокойся, всё будет хорошо, я буду молится за всех нас.

Мужчина кивнул в знак согласия.

– Прошу вас, сдайте еду и воду миссис…

– Чередин. Бабушка Чередин или просто бабушка.

У кого была еда и вода отдали всё бабушке Чередин. Она поделила все на равномерные порции. Воды оказалось мало, еды ещё меньше. Шесть бутылок воды по полтора литра, три маленьких и одна литровая, выпитая ранее владельцем на одну треть. Из еды у нас было четыре пачки чипсов, одна коробка пончиков, шесть обедов в контейнерах, которые обычно берут на работу и три упаковки конфет.

– Пожилые люди, дети и все, кто был серьёзно ранен, оставайтесь внутри вагона, – взял слово один из четвёрки. – Остальные присоединяйтесь, мы будем разгребать камни, чтобы был выход к туннелю. Завал больше пришёл на левую сторону вагона, значит справа их меньше.

К четвёрке присоединился молодой человек с большими наушниками, отец мальчика, молодой человек, который говорил по телефону и несколько девушек и женщин. Остальные были без сознания или вовсе не могли нормально двигаться (увы, я оказалась среди них).

Ко мне подсела бабушка Чередин, она держалась за левый бок.

– С вами всё в порядке? – обеспокоенно поинтересовалась я, взглядом указывая на то место, за которое она держалась.

– Не страшно, – бабушка наклонилась ко мне и прошептала. – Кажется у меня ребро сломано, – сказала она, слегка корчась от боли.

Без резких движений я расстегнула её пальто и приподняла кофту. С левой стороны у бабушки был след от сильного удара. Я в ужасе смотрела на неё, даже через боль бабушка улыбалась доброй и искренней улыбкой. Мне её стало жалко ещё больше.

– Извините, вы ведь медбрат, – обратилась я к одному из четвёрки. Парень прекратил разгребать завал со всеми, остановился и подсел к нам. – Посмотрите, пожалуйста.

Молодой человек внимательно осматривал ушиб бабушки Чередин. Лёгкими прикосновениями он изучил место удара.

– Похоже на перелом, но это так же может быть и трещина. Без рентгена сложно сказать наверняка. Вам больно вздыхать?

– Немного, я стараюсь дышать животом, – бабушка закашляла. От боли она схватилась за бок.

– Это правильно. Не перенапрягайтесь и постарайтесь поменьше ходить.

Медбрат перевёл своё внимание на меня. Он задрал мне штанину, как только он увидел мою рану, моментально нахмурился.

– Внимание, – громко крикнул он. – У кого-нибудь с собой есть хоть какие-нибудь лекарства?

Пассажиры отрицательно качали головой. Мать с маленьким ребёнком, стала перебирать свою сумку. Она достала детские витамины, ингалятор и отдала медбрату.

– Спасибо, но это не то.

– Со мной что-то серьёзное? – поинтересовалась я.

– Не переживайте зря, простая профилактика против заражения крови. Нужно промыть рану.

Бабушка протянула молодому человеку бутылку с водой. Медбрат осторожно промыл мою ногу.

– Если что-то будет беспокоить, говорите мне незамедлительно. Это касается всех, – громко прокричал медбрат. – Не терпите боль или головокружение, чтобы потом не было серьёзных последствий, – молодой человек, огляделся и вернулся разбирать каменный завал.

Почти все плафоны были разбиты, некоторые изредка искрились с характерным шипением. Вокруг лежали люди без сознания. Постепенно некоторые из них приходили в себя. Среди них были бизнесвумен и девушка с яркими рыжими волосами. Но большинство отключившихся так и не очнулись.

Два часа понадобилось на то, чтобы разобрать каменный завал. Тем самым был расчищен проход к тоннелю. Некоторые, кто мог без труда двигаться, поспешили перейти в тоннель. Благодаря тоннелю приток воздуха распространился вовнутрь вагона, а то становилось душно, и было трудно дышать. Все почувствовали небольшую радость от этой маленькой победы. Наверное, многие переживали, что может не хватить кислорода.

Первые сутки прошли относительно спокойно, если не считать самого происшествия. Сплотившись, мы поддерживали друг друга. Еду все старались экономить, также, как и воду. Дети, с присущим им любопытством, спрашивали своих родителей, когда за нами придут спасатели. «Скоро» отвечали им родители, стараясь хоть как-то отвлечь детей от неизвестности. Это слово «скоро», как невидимый призрак повис в воздухе, он внушал, как и надежду, так и страх. Ведь это «скоро» может никогда и не наступить.

– Мама, я ведь ещё увижу солнышко? – спросила пятилетняя девочка.

– Конечно увидишь, – мама пыталась улыбнуться. – И его лучи будут целовать твои щёчки и дарить новые веснушки.

– Тогда почему за нами так никто и не приходит? Нас хотят бросить и забыть?

У молодой мамы навернулись слёзы на глазах, сдерживая их она проглотила комок боли и не смогла подобрать слова для ответа своей дочери. Девочка крепко обняла маму и запела:

«Что подарит новый день?

Лучи солнца на траве.

Отступает ночи тень

И радость я подарю тебе.

Когда утро наступает,

Все с улыбкой встречают его.

На Земле каждый знает

Быть счастливыми нам всем суждено.

Что подарит новый день?

Этого не знаю даже я,

Но петь об этом мне не лень,

Ведь я люблю тебя.»

Не сдержавшись, мама девочки стала плакать. Это были слёзы не горести и страха, а гордости за свою маленькую дочку.

Сколько существует разных видов боли? Физической, душевной. Мне казалось, что я испытала многие из них. Но вот появилась новая боль – это боль ожидания. Есть ещё один вид боли, когда чувствуешь себя совершенно беспомощным и самое мерзкое, что ты ничего с этим не можешь поделать.

Я чувствовала, как меня знобило, голова и тело болело, у меня совершенно не было сил. Похоже, что я сильно переживала все эти события. Меня сильно клонило в сон, я не знала, который был час, какое врем суток, меня это не волновало.

Я оказалась в пустоте. В сознании гуляло ощущение неопределённости. Что-то неясное было вдалеке в непрерывном движении. Не знаю почему, но я направилась в ту сторону. Как вдруг чья-то рука тронула меня за плечо – это оказалась моя сестра. Она здесь, прямо передо мной. Как же я скучала по её рукам, голосу и глазам, её серо-зелёным глазам. Я всё-таки не забыла, как они выглядят. Это словно два небольших окошка в её внутренний мир, такие же невинные и чистые, как и она сама. Зои смотрит на меня с нежностью и любовью. На её глазах накатывались слёзы. Я не сдержалась и обняла её. Мне не хотелось отпускать её, мне не хотелось просыпаться, ведь тогда она исчезнет. Пусть это мгновенье длится как можно дольше. Зои не произнесла ни слова, впрочем, как и я, нам это было и не нужно. Мы рассматривали друг друга, держась за руки, иногда смеялись, как вдруг она растворилась. Я попыталась схватить воздух, который недавно был ею, мне хотелось кричать, но у меня словно отобрали голос. Я замерла в недоумении.

Проснулась я в холодном поту, тяжело дыша я стала сильно плакать, вспоминая свой сон. Мне он казался реальным и осознавать, что её на самом деле нет рядом было невыносимо. В то мгновенье меня пронзила боль, мне хотелось вернуться в тот сон, чтобы хоть ещё одно мгновенье побыть рядом с ней.

Оглядевшись, я вспомнила, где нахожусь – в подземке метро, заваленная камнями. Реальность была ненамного лучше моего сна. Все вокруг спали. Я старалась успокоиться, сдерживая слезы, мне не хотелось кого-то будить, пусть спали и не все.

В горле пересохло, сердце бешено колотилось. Сил практически не было. Очень хотелось пить. Я повернулась в сторону бабушки Чередин, чтобы попросить у неё немного воды. Она лежала с открытыми глазами. Хорошо, что она не спала. Казалось, мой язык от обезвоживания прилип к нёбу.

– Бабушка, – в полголоса окликнула я. – Можно мне немного воды?

Бабушка никак не отреагировала, она так же продолжала лежать. Тогда я слегка потрясла её за плечо.

– Бабушка? – с ужасом я начала осознавать, что она мне никогда не ответит. – Помогите! – Хриплым голосом обратилась я к медбрату. Он сидела далеко от нас.

Подбежав, он стал осматривать мою ногу.

– Нет, не меня, её.

Медбрат взял бабушку за запястье, затем поднял кофту и взглянул на её синяк и потом опять стал искать пульс. Выражение его лица изменилось.

– Её больше нет, – тихо на выдохе сказал он, закрывая ей глаза.

Я была не в силах сдержать слёзы. Мы были знакомы всего ничего и обменялись парой фраз, но я уже успела привязаться к ней. К незнакомой бабушке с добрыми голубыми глазами и маленьким хвостиком на затылке, как у мышки.

– Я ожидал что-то подобное, но я не хотел в это верить. Поэтому если плохо чувствуете себя не молчите, – он оглядел неспящих.

В вагоне наступила тишина, пассажиры с грустью и сожалением смотрели на бабушку. Все понимали, отсчёт на убывание уже пошёл. Родители прикрывали лица своим детям, чтобы те не пугались (хотя я не видела в этом смысла, нас и так окружали тела людей).

– Это потому, что она молчала? – спросила я, вытирая слёзы.

– Старость сама по себе не лечится. А она была не только в возрасте, но с травмой. У неё началось осложнение, организм не смог бороться.

Я молча качала головой, не знала, что и сказать.

– Как ты? – спросил у меня медбрат. – Как ты себя чувствуешь? У тебя бледный вид, – он взял мою руку и стал считать пульс.

– В горле пересохло, знобит и сильно клонит в сон.

– Пульс учащённый. Тебе нужны антибиотики, которых у нас нет. Держи, – он протянул мне бутылку с водой. – Пей по необходимости, но старайся воду экономить. И поспи, сон тебе поможет.

Столько раз я видела смерть, встречалась с ней лицом к лицу, но в то мгновенье я её чувствовала, как никогда близко. В голове невольно возникал вопрос: «Кто следующий?».

Холодные сиденья вагона добавляли мурашек моему телу, меня сильно знобило, голова кружилась, веки тяжелели. Было не ясно, то ли я отключаюсь, то ли хочу спать, всё перемешалось. Я находилась между осознанным состоянием и обморочным. Не получалось произнести ни одного слова, только стоны. Чувствовала, как мне не хватает воздуха, стала жадно глотать воздух ртом. Слышала чьи-то голоса, но сами слова разобрать не получалось. Пыталась ответить или хотя бы что-то сказать, но также безуспешно. На секунду всё прекратилось, может я уснула или отключилась, но мне стало гораздо легче. Наступила тишина и какое-то внутреннее умиротворение. Надеюсь, когда я проснусь, это умиротворение никуда не исчезнет.

Слышала нотки дождя, как капли ударялись о землю, траву и листву деревьев. Трава, слегка поблёскивала от летящих вниз капель воды. Они бились о землю со страшной силой, затем где-то растворялись. Я видела всё то, что оставалось в дожде, то, что должно было случится и то, чего не будет никогда. Каждая капля несла свою историю и рассматривая одну из них, ты видишь всю жизнь.

Я видела свой конец, видела конец незнакомых мне людей, видела конец всего, что может когда-то кончится. Но кому об этом рассказать? И надо ли? Думаю, не стоит всё равно не поверят. Лучше всего не открывать глаза и продолжить спать.

Я лежала на земле, холодной и немного сырой, рассматривала тёмное звёздное небо. Не было чёткости, всё казалось мутным, как в тумане. Так странно видеть звёзды и ощущать дождь, когда практически нет туч. Мне было трудно понять, что происходит и что случилось со мной. Почему я лежала на траве? Где я? И что я делала? Когда я встала с земли всё исчезло в никуда, я уже оказалась в другом месте. Передо мной была улица с кривыми улочками, засыпанная песком, а на ней выступающие кривые очертания серых старинных зданий. Они, эти старинные здания, были огромными небоскрёбами, буквально вросшие в небо. Вокруг этих домов росла высокая зеленая трава. Эта трава была под стать этим небоскребам, она тоже была неимоверно высокой, также тянулась куда-то ввысь. Я обернулась и словно совершила перемещение. Теперь была иная картина, я оказалась окружена щупальцами тьмы. Щупальца упали на границу света и тьмы. Затем они вспыхнули и исчезли. Вдруг меня оглушил невероятный визг, доносящийся непонятно откуда. От неприятного звука у меня заложило уши. Граница стала меркнуть, угрожающе исчезать, в то время как тьмы вокруг было ещё много.

Меня одолело чувство, боли. Такая боль, которую очень сложно описать словами. Она всегда разная, словно ты стоишь у черты и понимаешь, что уже ничего и никого не вернуть. Но ты продолжаешь бороться, словно раненная птица, пытаешься из последних сил, бьёшься о невидимую стену. А что в итоге? Хочется выть, кричать, а боль оглушает, мир рушится вокруг тебя. И абсолютно всё равно, что происходит вокруг. Чувствуешь только ЕЁ. Она везде, она заполняет тебя, её не выплеснуть, не излить. Хочется пойти и орать во весь голос в безмолвную пустоту. Ведь когда такая боль тебя одолевает, то ты просто перестаёшь воспринимать мир таким, какой он есть, он для тебя становится мрачным и безжизненным. Вся твоя прежняя жизнь рушится, всё вокруг теряет всякий смысл. У тебя нет сил ни на что, и ты просто не знаешь, куда тебе от этой боли деться. Как бы то ни было, но жизнь ясно покажет, что ничего просто так в ней не происходит, у всего есть не только причина, но и какая-то цель, определённый смысл. Только мы не всегда этот смысл замечаем.

Какой может быть смысл у душевной боли? Как и любая другая боль – она призвана обратить внимание на что-то. На то что происходит с вами на данном этапе. Это не просто боль – это призыв к определенным действиям, для совершения которых человеку необходимо как следует переосмыслить всю свою жизнь.

Но это не много другая боль, она тихая. Притаившись, она идёт с нами ещё из детства. И от которой никуда не деться.

Мы часто считаем, что наша жизнь должна складываться каким-то определенным образом. Уверенны в том, что тот или иной сценарий нашей жизни является единственно верным. А когда наши ожидания не оправдываются – мы жутко расстраиваемся, впадаем в депрессию и медленно поедаем сами себя. Мы любим жить по определённому сценарию, который сами себе же и придумали. Или может его кто-то придумал за нас. И это – проблема. Мы, а не кто-то другой – заставляем свою душу страдать, потому что ждём от жизни соответствия нашим желаниям.

Вдруг хрупкая реальность сна раскололась в один миг. Появилась трещина. На фоне тьмы трещина была сияющей, излучающая яркий свет. Выглядело это так жутко, что я попятилась назад. Трещина была непонятно откуда, как будто висела в пустоте. Именно эта трещина и втягивал в себя тьму. Она втягивала её постепенно, словно пила вкусный коктейль через соломинку. С чувством наслаждения она пытаясь выпить всё до последней капли. С этой каплей исчезла тьма. В одно мгновение исчезла и сама трещина.

Я закрыла глаза, мне не хотелось больше их открывать. Вновь я слышала капли дождя. Слышала, как они стремительно падали с небес и разбивались об землю. Каждая капля превращалась в миллион мелких брызг, которые разлетались и исчезали. Вопреки своему желанию я открыла глаза. Поднявшись, я пошла изучать местность, где я оказалась.

Дождь прекратил свою стремительную атаку. Спускаясь вниз с холма, поросшего редкими кустиками сухой травы, я вышла на тропу. Она вывела меня на пляж к океану. Солнце опускалось за горизонт, казалось, что закат здесь был и будет вечно. В то мгновенье я понимала, что больше не будет никаких перемещений, что я не увижу новых мест. Всё, это была моя конечная остановка. Я понимала, что настала пора идти дальше самой. Подойдя к океану, я сделала первый шаг в воду, второй, третий. Я почему-то не погружалась в воду, а шла по её поверхности. Я шла по водной глади навстречу солнцу. Я чувствовала, как свет поглощал меня, я растворялась в его лучах. Меня притягивало солнце, как магнит. Я чувствовала, что должна идти, идти на свет. Это был мой путь, и я ни за что не сверну с него.

Просыпаться было тяжело. Тело ныло, голова кружилась, и иногда острая боль волной прокатывалась по ногам от ступней до самых бёдер. Возможно моё тело затекло от неправильного сна. Я попыталась пошевелиться и изменить положение своего тела. С большим трудом мне удалось это сделать. Слышу, как ко мне кто-то подошёл, я открываю глаза и вижу перед собой медбрата.

– Очнулась, – обрадовался он. Я непонимающе посмотрела на него. – Тебе стало хуже, мы боялись тебя потерять. Ты была без сознания больше суток.

– В самом деле? – удивилась я пытаясь приподняться. Я сразу вспомнила весь ужас происшедший в метро. – А другие пассажиры? Кто-нибудь за это время…

– Нет, летальных исходов больше не было. Скажи, как ты себя чувствуешь?

Я стала внимательно прислушиваться к своему телу.

– Кажется нормально, – всё, что я чувствовала во время пробуждения, мгновенно куда-то исчезло, словно со мной не было ничего плохого. Я задрала штанину и разглядывала свою ногу. – Даже нога не болит. Чувствую себя, как после хорошего крепкого сна.

– Рад это слышать. Голова не кружится?

– Нет. Хочу попробовать встать, – я вытянула руки и взялась за поручни. Медбрат следил, чтобы я не упала. Меня немного шатало, но я смогла устоять на ногах и даже сделать пару шагов.

– Не стоит спешить.

– Я аккуратно. Спасибо большое. Ты так много сделал для всех нас, а я даже не знаю твоего имени.

Юноша улыбнулся. Он хотел мне что-то сказать, но его прервал страшный грохот, который продлился меньше пары секунд. Все притихли и стали прислушиваться к странным звукам. Ещё один сильный толчок. Затем неожиданно земля снова дрогнула, это было не землетрясение. Неужели ещё один обвал? В следующее мгновенье из камней появился земляной бур. На секунду вспышка ослепила всех заложников обвала метро. Это был свет в конце тоннеля, которому все были очень рады. Вот оно, долгожданное спасение.

Глава 3 

ВЫСТУПЛЕНИЕ

В тот день, когда я спускалась в метро, я и не подозревала, что-то наступит второй раз. Это происшествие сильно повлияло на меня. Меня как будто переформатировали, всё стало другим. Я чувствовала, что всё изменилось. Буквально всё. Бешенный ритм жизни куда-то исчез, всё стало таким размеренным. Мне стало очень легко, я почувствовала, что по-настоящему дышу.

Было далеко за полночь, но спать совсем не хотелось. Третьи сутки в больнице у меня так и не получалось нормально поспать. Даже не знаю, почему. Посильнее закуталась в тонкое одеяло. На мгновение мне показалось, что я нахожусь не здесь, а где-нибудь на Канарах, и что мне тепло и радостно. Может это моё новое хобби – обманывать себя? Придумывать что-то и поднимать, таким образом, своё настроение. Пустые призрачные картинки. Ведь всё равно, сколько бы ты не тешился надеждами и ложными мыслями, их сладость станет призрачной с появлением первых капель рассудка.

Ещё несколько минут в мраке, я пыталась разглядеть очертания старой картины, немного криво висящей на стене. Картина отображала период эпохи Ренессанса. На ней была изображена красивая средневековая дама: у нее было бледное овальное лицо, обрамлённое чуть вьющимися чёрными волосами, пышные смоляного цвета ресницы, так же дополняли её образ чёрные глаза. В её наряде не было ничего вальяжного или вызывающего: скромное платье тёмно-синего цвета. В таком слабом освещении, можно сказать почти в его отсутствии, было трудно увидеть все детали картины.

Зевнув, я покрепче обняла не взбитую подушку и взглянула в окно. На мгновенье я представила себя в другой эпохе. В той эпохе что изображена на картине. Мне было интересно, как жили дамы в средних веках? Вовремя эпохи кровавых войн, королей и герцогов. Да уж, дама с картины оказала большее влияние на моё воображение.

Небо было покрыто серыми тучами, не пропускавшими лунный свет, природа погрузилась во мрак. Как же я соскучилась по солнцу. С тех пор как нас спасли мне, так не хватало теплых солнечных лучей. Пока солнце мне недовелось увидеть. Я была окружена полумраком и серостью.

Я стала медленно засыпать, постепенно погружаясь в объятия сна.

Ночью я два или три раза просыпалась. Странные сны мне снились. Особенно последний. Плохо его запомнила, если точнее, то почти и не помнила. Остались только яркие впечатления от него.

Ветер жалобно завывал, снег с дождём барабанили всю ночь, но наутро все тучи ушли с небосвода, словно с чистой совестью выполнившие свою работу.

Утро в больнице выдалось обычным. Ощущая яркий свет и теплоту прикосновения солнечных лучей, я стала просыпаться. За окном светило солнце. Я впервые за долгое время увидела солнце, почувствовала его мягкие лучи на своём лице. За окном кипела жизнь, но без меня и мимо меня, пока я восстанавливалась в клинике. Мне нравилось проводить время у окна. Так я хоть немного чувствовала, что ничего не пропускаю, пока находилась в четырёх больничных стенах.

В первый же день как я попала в больницу, мне сделали операцию на колено. Сильно кружилась голова, немело всё тело, и первые шаги выдались немного неудачными. Однако, это была моя маленькая победа. И, несмотря, на всю боль, внутри я радовалась тому, что могу ходить. Уныло тянулись дни, переплетаясь чередой лечения и обследований. К моменту моего выздоровления, когда я стала намного быстрее ходить и время стало протекать быстрее. С каждым днём мне становилось лучше и лучше, я шла на поправку. К удивлению врачей, да и к моему собственному, это произошло весьма быстро. Вскоре меня выписали из больницы.