Полная версия
Роман Б. Близнецов
Плетение своей судьбы. Том 1
Не удержи меня
Предисловие
– Итак, начнём. Кто знает, что такое долг жизни и можно ли его обнаружить?
– Но, учитель, – запротестовал один из учащихся. – Мы такое ещё не проходили.
Но преподаватель проигнорировал как сам протест, так и того, кто посмел его озвучить.
– Я так понимаю, больше мнений нет? Замечательно. Давайте для начала уясним, что долг жизни возникает не просто тогда, когда кто-то кого-то спасает – например, искателям постоянно приходится спасать людей, и ничего. Для возникновения долга обязательным условием является признание и смирение спасённого с тем, что без помощи он бы не выжил. Заметьте, он не возникает, когда опасная ситуация подстроена умышленно, так что даже не надейтесь заманить кого-нибудь в ловушку, великодушно спасти и требовать долг жизни. Нет, это разновидность ситуативной магии, не зависящей от желания человека. И, как вы поняли, раз это является частью магии, то её вполне можно обнаружить, так же как и магическую клятву. А так как я не маг, то не смогу объяснить, как провести обнаружение. Этим займётся ваш текущий учитель, и, полагаю, тренироваться вы будете друг на друге. Я заметил, что среди вас есть те, кто подозревает, будто находится под тяжестью невыплаченного долга. Да, вы не ослышались. Рано или поздно его придётся отдавать, и, так как он магический, отказать невозможно – ведь вы сами его признали. Так что итог, мальчики и девочки, печальный. Человека, оплачивающего долг, можно заставить сделать, что угодно: украсть, убить, предать лучшего друга, – в аудитории стало очень тихо.– И вот вам задание для размышления: как избежать долга жизни до того, как он возникнет? Или же его исполнения, если он уже возник? Поверьте, это вполне возможно.
«При одном условии, если вы равны по силе. Но пусть сами до этого додумаются: лучше запомнят».
Мир Борея. 15 по каталогу ЦИМа
Случайный свидетель
Холодная вода сомкнулась над головой, неуместно взбодрила и потеряла свою прозрачность. Чем глубже погружение, тем темнее – и вроде уже не так холодно. Это всё? Неужели действительно всё? Правильно ли делаю? Почему я?.. А-а-а… Нет, я передумал…
В какое-то мгновение я запаниковал, засомневался. Воды, слишком много воды – она повсюду. Вытащите меня! Спасите! Я больше не буду так делать!
Почему я решил, что так будет проще? Кому? С чего вдруг?
В какой-то неуловимый момент я ощутил, что верёвка, тянущая на дно, ослабла и больше не держит меня. Мало того, меня кто-то подтолкнул к поверхности. Я, кое-как барахтаясь, поплыл к берегу, отчаянно отгоняя мысль, что пловец из меня никакой. Зато стала навязчивой мысль другая: как теперь смотреть в глаза моему спасителю, когда он узнает, от чего ему пришлось меня спасать? Глупости в голову лезут…
Да, я труслив и не хочу смотреть на моего спасителя. И точно не хочу ничего объяснять. Может, притвориться, будто потерял сознание? Или это и так случится? Чёрт. Я вдруг отчётливо понял, что до берега не дотяну. А осталось так мало: каких-то метров пятнадцать-двадцать. Я вновь начал тонуть, но кто-то опять потащил меня к берегу.
Кто-то держит меня за ногу. Под водой. Всё, не хватает воздуха. Может, я брежу? Да, точно, это галлюцинации. И в глазах темнеет…
Очнулся я уже на берегу. В горле першило от речной воды, лёгкие будто скрипели при каждом вдохе и отзывались тянущей и какой-то глухой болью. Одежда была мокрая и вся в налипшем песке. А вокруг тишина. Где звуки суеты? Почему никто не упрекает меня за такой безответственный поступок? Даже давешний спасатель – кстати, где он?
– Твоя жизнь теперь принадлежит мне, – прозвучал голос слева.
– Что? – от этого заявления я сразу забыл, что не собирался смотреть в глаза тому, кто меня спас, и тем более разговаривать с ним.
Точнее, с ней. Девочка, младше меня. В подранных джинсах и клетчатой рубахе, и какая-то… слишком обычная что ли? Будь у нас такая в классе, я бы её даже не заметил. Только кожа у неё почему-то синеватого оттенка.
– Что это с тобой?
Я прикоснулся к её руке. Хм, холодная, даже холоднее, чем моя.
– Ничего особенного. Небольшая дезориентация в водных просторах. Ты знал, что на дне температура втрое меньше, чем наверху?
– А?
Что за чушь она несёт? Ещё я вспомнил её первые слова, и захотелось внести ясность.
– Что значит, что я теперь принадлежу тебе?
– Не ты, а твоя жизнь. Думаешь, приятно выкачивать из тебя воду? Надеюсь, дурь тоже выкачалась.
– Что?
– А ты немногословен. Пожалуй, мне это нравится. И не надо делать вид, что ты не понимаешь, о чем я говорю.
– Просто хотелось бы подробностей, – неуверенно произнёс я, с удивлением обнаруживая, что верёвки уже нет.
– Хм, подробности? Хорошо, – девочка поднялась, отряхивая прилипшие к рукам песчинки. Потом глубоко вздохнула, посмотрела прямо на меня и скомандовала: – Перестань дышать.
Не успел я удивиться столь глупому приказу, как при следующем вдохе горло перехватил спазм. Руки непроизвольно потянулись к шее, тело перевернулось на бок и скрючилось. Я будто опять окунулся в воду.
– Поверь, это не единственное, что я могу с тобой сделать, – носки чужих ботинок опасно остановились у моего лица, но я и не думал отстраняться. Мне было не до того. Воздуха. Глоток! – Полагаю, для усвоения урока этого хватит. Дыши.
Сразу после приказа я почувствовал, что могу это сделать, и начал судорожно хватать ртом воздух.
– Что это было? – прохрипел я и закашлялся.
– Твоя судьба – утонуть, – так буднично произнесла она, словно сообщала, что на улице светит солнце, а не луна. – Знаешь, когда человека спасают от предначертанной смерти, она от него не отступает, и тот рискует столкнуться с ещё более страшной участью. Но не беспокойся об этом. Я просто отстрочила истинную смерть – рано или поздно ты все равно захлебнёшься. Хотя, пока твоя жизнь принадлежит мне, то, скорее, поздно.
После этих слов мне стало по-настоящему страшно. Просто, да? Кто она такая?
– Ты что, маг?
– Даже близко не стояло. Если мне на пути попадётся маг, я его убью. Или он меня – тут уж кому повезёт. Чего ты разлёгся? Вставай. Пойдём.
– Куда? – я счёл, что стоит спросить, а то мало ли.
– К тебе домой, конечно. Покушаем. Разве ты не голоден?
Ну нет, как можно сейчас думать о еде? Тело все ещё подрагивало – то ли от холодного ветра, то ли от ужаса свалившейся на меня информации. После такого идти домой точно не хотелось. Тем более приводить эту девочку. Там же мама, папа, сестра. Только есть ли выбор? Я тут же отругал себя. Как я смею вообще использовать семью в качестве оправдания своей трусости? Они тут не причём: теперь это только мои проблемы.
– Нет, – произнёс я и уже откровенно разлёгся на песке.
– «Нет, не голоден» или «нет, не пойдём»?
Вместо ответа я отвернулся. Понимай как хочешь. И вместе с тем напрягся: в горле даже ком встал от понимания, что я нарываюсь на очередной «урок». Но, вопреки опасениям, девочка села рядом и тоскливо уставилась на реку.
– Рыбы наловить, что ли? Если бы я знала, что тут такая засада, хоть бы за пазуху пару штук кинула. Мне как раз попадались особенно наглые.
– Сырую бы ела? Тут негде готовить.
– В первый раз будто, – небрежно отмахнулась она.
И я отчётливо понял, что голод для неё – обычное дело. Стало неловко, будто я пожадничал ей еды. Если подумать, она же меня спасла. Но из-за этого приводить её домой, конечно, не стоит. Не хочу, чтобы родители узнали о моём поступке.
– Хочешь, я сбегаю домой, принесу еды? Я быстро вернусь, – всё-таки нашёл альтернативное решение я.
Она окинула меня скептическим взглядом и фыркнула.
– Не вернёшься, – уверенно произнесла девочка. – Если у тебя есть родители, они не позволят тебе ходить в таком виде. Вымоют, накормят, может, даже к врачу сводят. Не меньше двух часов пройдёт. Долго.
Я ощутил укол совести.
– У меня-то они есть, а у тебя?
– Где-то определенно есть. Я же не из воздуха появи… – девочка резко замолчала, стала насторожено осматриваться и будто к чему-то прислушиваться.
Она вскочила на ноги, стянула рубашку через голову, не заморачиваясь с пуговицами, и осталась в одной майке – я только и успел отметить, что на руках россыпью проступают шрамы. Зло выругавшись, будто рассмотрев что-то мерзкое, она скомкала рубашку и как можно дальше швырнула по ветру, а сама бросилась к реке. На месте падения рубашки вспыхнул круг света, из которого возникли полупрозрачные то ли щупальца, то ли верёвки. Буквально за секунду ощупали всё вокруг себя и разрастающимся пучком выстрелили в сторону девочки. Второй пучок направился ко мне, и я даже испугаться не успел – с такой скоростью он мчался и… прошёл насквозь. А вот щупальца, что устремились к девочке, настигли её и поймали в воде даже после нырка – наверное, она не успела далеко уплыть. Потом потащили плотно опутанный, но всё ещё шевелящийся комок, в кольцо света, а через секунду и он пропал. «Неужели это всё?» – только и успел подумать я, как девочка появилась вновь. Выпала буквально из пустоты.
– Болваны, – уверено припечатала она несостоявшихся похитителей, направившись ко мне.
Вот только вслед за ней выскочило уже настоящее чудище. На первый взгляд, это была помесь пса, кота и монстра из фильма девяностых. Я оцепенел ещё больше, чем от «щупалец»: не в силах был ни пошевелиться, ни предупредить. Всё, что оставалось, – только продолжать со страхом пялиться ей за спину: вдруг сама догадается. Девочка и вправду обернулась и увидела монстра.
– Фас, хватит там скакать: ты всё уже подчистил, – девочка без страха протянула к чудищу руку. – Иди сюда.
Адский пёс послушался, по дороге сцапал забытую рубашку, даже пару раз потряс ею, как обычной тряпкой. Или действительно песок выбивал?
– Молодец, всё, домой, – она выхватила рубашку из пасти, сама её несколько раз струсила, внимательно рассмотрев, и надела. За этими простыми действиями я совсем не заметил, куда делась псина: вот только что она обходила девочку со спины – и пропала.
– Ф-ф-ас? – выдавил я.
– Ага. Скажи, прикольная кличка? – теперь она занялась своей растрёпанной причёской, перевязывая заново два хвостика.
– Н-н-нет.
– Хочешь ещё раз в речке искупаться? – это прозвучало, как угроза.
– Ещё чего, – мне пришлось отползти от неё подальше. – Что это за тварь вообще?
– Мой защитник. От магов.
Прозвучало неоднозначно: я так и не понял, он защищает её от магов или достался от магов как трофей.
– А они там, – я вспомнил её слова о том, что магов-то она – убивает, – живы вообще?
– Это всего лишь капкан. Его установщики придут позже.
– А кто тогда болваны?
– Маги, кто ещё, – ответила она, будто что-то само собой разумеющееся. И окинула меня совсем другим, изучающим взглядом. – Хм, а ты неплохо держишься: как для труса, так и для человека, который не ценит свою жизнь.
Ну, зашибись комплимент.
– Эй, ты куда? – всё ещё чувствуя лёгкую дрожь в ногах, я бросился догонять её. Чёрта с два тут останусь один.
– Для начала подальше отсюда. А там по обстоятельствам.
– У тебя что, нет никакой цели?
– Почему же, есть. Но сомневаюсь, что от тебя сейчас будет польза.
Меня это задело. Я вышел вперёд и заслонил ей дорогу, вынуждая остановиться.
– Если я так бесполезен, зачем вообще меня спасала?
Она пожала плечами и обошла меня, как досадную и неопасную помеху.
– Я всегда так делаю, если представляется возможность. Думаешь, ты такой единственный или особенный?
– Тогда почему? – растерялся я.
– Потому что могу.
– И какая тебе от этого выгода?
– Кажется, я ошиблась: ты тот ещё болтун. Тем не менее, все ещё мне нравишься.
Обычно я плохо понимаю намёки, если вообще могу их распознать, но тут ошибиться было сложно. Если я перестану нравиться ей, это не понравится уже мне. Дальше мы шли молча. Всё чаще на пути попадались знакомые. Каждый раз я напрягался, отводил взгляд, а на редкие вопросы, всё ли в порядке, отвечал: «Всё нормально. Домой иду».
Со стороны одного из дворов повеяло шашлыком. Даже у меня слюнки потекли, не говоря о девочке, чей возмущённый желудок устроил целую руладу. Она невозмутимо сорвала травинку и начала грызть.
– Ты зачем идёшь со мной? – задумчиво поинтересовалась она.
– Я тут живу неподалёку. Вон там поворот – видишь, направо. А ты куда?
– Кажется, прямо.
– Там твои знакомые живут?
– Сомневаюсь, что они будут мне рады.
Её ответ придал мне решимости.
– Тогда, может, пойдём сначала ко мне? Постоишь у калитки, пока я вынесу что-нибудь пож… перекусить.
– Ты что, боялся, будто я доставлю проблемы твоей семье? Тогда не стоит. Не беспокойся.
– Пожалуйста, позволь угостить тебя в знак благодарности.
Кажется, она сдалась. Ведь действительно голодна, только упрямо в этом не признаётся. И вообще, разве она сама изначально не собиралась ко мне в гости?
Мы повернули направо, прошли ещё два двора – и вот я дома. Открыл калитку.
– Подожди здесь, я сейчас.
– Жду. Если задержишься, уйду.
Знать бы ещё, насколько не нужно задерживаться. Ведь она может быть чисто техническая: со стороны родителей или в поиске еды. С другой стороны, я знаю, что она идёт прямо, и, если что, догоню. Я влетел в дом так быстро, будто за мной бежали соседские собаки.
Отлично, отца вроде нет. Надеюсь, мама чем-то увлечена и можно незаметно…
– Геннадий, – строго сказала она, – что за внешний вид? А ну живо в ванную.
– Мам, дай пять минут и я полностью в твоём распоряжении.
Пока мама хватала ртом воздух от такой наглости (я всегда был послушным мальчиком и никогда прежде не спорил) я быстро просканировал холодильник. Надо было найти что-нибудь такое, что можно с собой унести – в разумных пределах, конечно. И то, что подольше не испортится. Я отрезал на два пальца колбасы. Не жадничал, но вот мама могла что-то заподозрить и не выпустить меня из дома. Столько же взял хлеба, переломил и двумя половинками стащил ещё горячую котлету.
– Геннадий, положи еду на место и сейчас же вымой руки. До обеда вообще ничего не получишь.
– Ага, – согласился я и выбежал на улицу.
Странно, Бунтарь не лаял, как прежде, когда приходили посторонние, а сидел в будке и тихо рычал, смотря на забор. Я буквально вылетел за калитку и уставился на пустую улицу. Опоздал?
– А ты быстро.
Девочка сидела у забора, как брошенный беспризорник – такая же чумазая и одинокая. А принесённая еда, кажется, только это подчеркнула. Потому я сел рядом и лишь после этого передал угощение. Так мы со стороны были похожи уже на двух беспризорников. Жаль, если бы я не поспешил, ещё бы конфет отсыпал. Она благодарно кивнула, но почему-то не торопилась есть. Может, мне стоит отвернуться?
– Геннадий, немедленно в дом, – окликнула мама, выйдя из-за калитки с полотенцем в руках. А потом увидела нас, сидящих под забором, и возмутилась. – Что это?
– Это девочка, – ответил я слегка уязвлённо и заметил, что моя новая знакомая вообще не смотрит на нас. Делает вид, что её тут нет или притворяется, будто её кто-то окликнул.
– Извините за беспокойство. Я уже ухожу. Спасибо тебе.
– Зачем ты привёл сюда эту нищенку? – мама и не думала понижать голос. А я смотрел вслед уходящей девочке и чувствовал себя подлецом. Если бы она после услышанных слов специально выбросила хлеб, я бы не удивился.
– Он меня спас. Вытащил из воды, – прозвучал тихий голос.
Зачем? Почему она это сказала? Захотела поднять оценку меня перед родителями?
– Но Гена плохо плавает, – неуверенно возразила мама.
– Правда? Значит, нам повезло: я вообще не умею.
– Что значит не умеешь? – вырвалось у меня, я рисковал быть разоблачённым.
– Ты же помнишь моё посиневшее лицо? – равнодушно ответила девочка, но потом издевательски повернулась ко мне. – Или у тебя избирательная память?
От нахлынувших воспоминаний стало страшно. Она ведь тащила меня за ногу по дну, а значит, действительно не плыла, верно? Получается, когда подталкивала меня к поверхности, сама при этом уходила на дно? Но как она тогда… дышала? Кто она вообще? Человек ли?
– Мама, – едва слышно всхлипнул я. И мама услышала. Только поняла по-своему.
– Что же ты раньше не сказал? Девочка, ты далеко живёшь?
– Далеко, – не стала отрицать она.
– Тогда не стоит разгуливать в таком виде. Гена, пригласи её в дом, я пока ванну приготовлю, – и ушла с полной уверенностью, что приказ будет исполнен.
А вот я засомневался, не случится ли так, что моя спасительница решит, что на неё давят.
– Я же говорила: не стоит, – начала она. – После такого только неловкость и остаётся.
Девочка вытащила из кармана потрёпанный целлофановый пакетик и аккуратно завернула в него еду.
– Хм-м-м, похожая ситуация со мной уже случалась, только там я делилась едой. Ну, всё, бывай.
Комок у меня в горле будто стал размером с яблоко. Я только и успел перехватить руку девочки, как заметил поверх её головы, что к перекрёстку вышли те, кого я максимально не хотел бы встретить. Одноклассники.
– Ого, Генка нашёл всё-таки себе подружку!
– Она тебе подходит, без дураков!
– Вы что, в луже купались перед свиданием? А дезодорант у поросят одолжили? Ну у тебя и вкусы!
Ухахатывалась вся компания – даже девчонки, до этого стоявшие молча. Особенно девчонки. Ирка Лопарина. Я с тоской смотрел им вслед.
– Почему бы не сказать им, что ты спас меня и поэтому так выглядишь? Тебя бы сразу начали уважать.
– Эти не поверят.
– Но мама же поверила.
– Потому что это мама. Она всегда верит, что её ребёнок лучше других, даже если это не так.
– Намекаешь, что она не видит, что тебе плохо? Это из-за них ты?..
– Нет, – соврал я. – Пошли.
И потащил её за собой.
– К тебе домой? – с сомнением уточнила она. – Ты уверен?
– Да!
– Но тебе же до сих пор страшно, разве нет?
– Да!
– Тогда почему? – видно было, что она растерялась.
– Не знаю! – как можно твёрже ответил я.
– Тогда ладно.
Может быть, потому что не мог её так бросить, тем более мама сама разрешила войти? А если бы родителей не было дома, я бы так же поступил? Да, именно так.
Пока мама разбиралась с ванной, я мучился вопросом, украсть ли у сестры что-нибудь из одежды или всё-таки попросить. Ведь я убеждён, мама не позволит надеть нашей гостье после купания грязную одежду, обязательно бросит её в стирку. И может случиться, что девочке придётся уйти раньше, чем одежда успеет высохнуть.
Я решил дать свой старый спортивный костюм. Унисекс, как шутила сестра. Хотя до сих пор не понимаю, к чему её шутка, но костюм для меня уже маловат. Сам тоже надел старые вещи, удел которых – превратиться на даче в тряпки. Я рассудил, что пока что приводить себя в порядок времени нет, а просто умыться можно и на кухне.
Наконец, мама позвала девочку в ванную, прихватив подготовленную мной одежду, а я наоборот стал волноваться ещё больше. За маму. Она же не догадывается, кого впустила в дом, хотя и я тоже…
– Ну хорошо. Ты точно сама справишься? Машинкой умеешь пользоваться? Нет? Тогда давай я покажу. Запомнила? – донёсся голос мамы из ванной. Через минуту она вышла, прикрыв дверь. – Господи, в первый раз вижу настолько стеснительного ребёнка.
– Ага, – коротко поддакнул я, и, чтобы мама не стала дольше расспрашивать, добавил: – она же не маленькая, чтобы с чужой мамой купаться. Ай, – я не успел уклониться от прилетевшего полотенца, – ты чего?
– Ты тоже не маленький. Можешь и на улице искупаться.
– В летнем душе? Там же холодно.
Но мама осталась непреклонна. Всё жаждет привить мне желание закаляться…
– …Ты что там делал?! – грозно спросил отец, заставший меня, посиневшего и в пупырышках, на выходе из душа.
– Мылся, – коротко ответил я, растирая руки и голову, чтобы согреться.
– Смело, – с сомнением одобрил отец. Наверно, он уже прикидывал, на какие лекарства придётся потратиться, если я заболею. Это он ещё о реке не знает. – А почему не в ванной?
– Там девочка. Ты же не против?
– Почему я должен быть «против»? Стоп, какая ещё девочка?
– Пап, давай бутербродов наделаем, – я попробовал отвлечь отца от неудобных вопросов. Поговорить можно будет и позже: когда все соберёмся, чтобы не повторять по два раза.
– Никаких бутербродов: обед скоро. А мама где?
– Но по одному можно ведь, с чаем? – я рискнул возразить.
Отец на меня странно посмотрел, но бутерброды пошли делать вместе. Как раз и маму нашли на кухне: она дожаривала свои котлеты.
За это время я успел разнервничаться. Пару раз выбегал на улицу – посмотреть, не ходят ли вокруг подозрительные личности. Интересно, а как должны выглядеть маги?
– Деточка, ты на чай останешься? – услышал я вежливо-риторический вопрос от мамы.
Ну наконец-то. На девочке был Светкин халат, пушистый и длинный. И пахло от неё травами, а не тиной, хотя я не смог вспомнить, есть ли у нас гель с таким запахом. Или она освежитель использовала? Блин, у неё и на лице оказалось несколько шрамов. Один на виске, будто порез, один на шее – пятно ожога. Как я мог их не заметить? Заметив мой пристальный взгляд, девочка нахмурилась, но так и осталась сидеть вполоборота к столу.
Мама поставила чашки, отец – чайник, но не сели, а отошли в сторонку: пошептаться.
– Что тут за собрание? – Светка, как обычно, пришла не вовремя, но мама её к разговору подключила сразу. Опять я оказался в пролёте. Но на этот раз мне есть с кем поговорить.
– Ты как?.. – хотел ещё спросить, откуда у неё такие шрамы, но счёл вопрос нетактичным.
– Пока нормально.
И как это понимать? Интересно, почему она так нервничает? Хотя я ведь сам, чтобы успокоить нервы, на улицу выбегал.
– Пока там тихо? – я многозначительно кивнул на окно.
– Относительно, – задумчиво протянула она, и её взгляд вернулся к столу. – Можно?
– Конечно, – я с готовность подтянул тарелку поближе: пусть лучше меня потом ругают, что не удержался, поэтому и взял бутерброд первым. Девочка , наоборот, не взирая на голод, взяла самый маленький, но есть не спешила.
– Они замолчали и смотрят на нас.
Я тоже посмотрел на них, а потом демонстративно укусил бутерброд. И заметил, как отец скривился, а мама с горечью поджала губы. Манипуляция прошла успешно, только в животе будто что-то тоскливо заныло, но от своего поведения я отказываться не собирался.
– Ну вот, опять, – обречённо пробормотала девочка, откусывая по маленькому кусочку.
– Тебе что-то не нравится?
– Нет, все нормально. Просто опять начнутся расспросы. Опять придётся врать. Мне надоело: «Кто? Где? Потерялась или, может, сбежала?» А если шрамы видят, то родителей начинают обвинять. А правду… Мне проще принять еду у ворот и молча уйти, без «душевных» бесед.
Мне оставалось молча смотреть, как она ест, а самому кусок в горло уже не лез. Кажется, я начал понимать, почему она не ответила, какая ей выгода от спасения такого бесполезного человека, как я.
Родители вернулись. Сели напротив нас, на диванчике. Отец разлил по чашкам чай, а сестра буравила то меня, то девочку взглядом, как большая надутая сова.
– Как тебя зовут? – спросила мама, пытаясь начать непринуждённую беседу за чаепитием.
Я внутренне напрягся. А ну как гостья выдаст что-то малопонятное и стопроцентно чужестранное.
– Рита.
Рита? Я уставился на неё с глупым выражением лица. И, спохватившись, протянул ей руку.
– А я Гена. Лавриненко, – добавил с намёком. – Будем знакомы!
– Вы что, ещё не познакомились? – удивилась мама.
– Не-а, не до того было.
– Я Маргарита Домбровская, – она ответила на рукопожатие, накрыв мою правую ладонь своей левой рукой.
Хм, нормальное имя, и что я себе навыдумывал? На основе чего? Хотя, может, оно и не настоящее вовсе?
– А где твои родители? – продолжила мама.
– Они только вчера переехали, – неожиданно для себя ответил я вместо Риты. – Мам, у неё стресс, можно мы, молча, поедим и всё?
– Геннадий, – первым опомнился отец, пока мама на время онемела.
– Да, пап.
Кажется, я сумел привести отца в замешательство. Интересно, чем? Не наглостью же: мне за такое обычно подзатыльники прописывались.
– И где вы познакомились?
Это был один из тех лёгких вопросов, над которым и думать не стоит.
– Первый раз? Тут. А вот увиделись на речке.
После чего, вопросы полились как из ведра. Рите оставалось только поддакивать или смешно округлять глаза – наверное, в такие моменты я или попадал в цель, или нёс откровенную чушь. Она меня так ни разу и не прервала.
Но как только разговор коснулся шрамов, Рита поднялась.