Пройти по исчезнувшим мирам

Вся территория школы, с нашими домами и садом, огорожена. Посторонние не допускаются. Поэтому нам, детям, разрешают одним выходить и играть во дворе. Летом двор покрылся высокой, густой травой. Во двор на солнышко стали выходить раненые.

Я с подругой, приезжей из Ленинграда, в свободное время скрываемся в зарослях травы, бежим к маленькому прудику в дальнем конце сада. На прудик нам категорически запретили ходить. Но около него в особенно высокой траве стоит маленькая скамеечка. Мне нравится сидеть там, невидимой, не слыша никого и ничего, дремать, вдыхая дурманящий запах разогревшихся на солнце трав, слушая нескончаемый стрёкот кузнечиков и птичьи песенки. Единственный недостаток этого уединения – множество комаров.

Кончилось это тем, что у меня начался сильный озноб, высокая температура. Знобило так, что не помогали сваленные не мена одеяла, пальто, тёплые платки. Галина Михайловна и Петр Исаакович определили: малярия. Хорошо, что раненые малярией не болели, и в стандартном запасе медикаментов был хинин.

В начале февраля 1944-го года мы возвратились в Москву.

13. Рыбинск

Командировка, год примерно 1972 год, конец лета.

Город стоит на Волге, рядом с Рыбинским водохранилищем. Центральная часть города почти вся застроена новыми домами, между которыми встречаются здания старой постройки: речной и железнодорожный вокзалы, больница им. Пирогова, Дворец культуры, несколько старинных особняков. Красивый мост через Волгу. Нелепое сочетание красивых старых домов и некоторых новых с серыми полу-развалюхами, почти без удобств, даже в центре города.

Моя работа свела меня с молодой девушкой и её семьёй, родом из Киева. С удивительной судьбой её мамы, военного врача, которой пришлось уехать из родного города, потому что по приказу командования лечила немецких военнопленных. А её муж, тоже врач, перед этим погиб.

14. Нижний Новгород

Сюда, вернее, в город Горький, как он в то время назывался, я приехала в командировку в слякотном декабре 1970-го года.

Я должна была читать лекции на курсах повышения квалификации. Приехала рано утром, быстро оформила документы, получила адрес для проживания. Занятия начинались на следующий день.

Где-то на краю города, уже почти в деревне, старый деревенский домик, приспособленный для командировочных. Грязь вокруг непролазная. Но внутри очень чистенько, комнатка отдельная, удобства в коридоре. Вернулась в город, перекусила в каком-то ужасном кафе, пошла знакомиться с городом.

Первое – конечно, Кремль, благо, что он расположен в историческом центре города.

Двухкилометровая кирпичная крепость Кремля, построенного в начале XVI в., протянулась по вершине горы над реками Волгой и Окой. Стены и многие башни полуразрушены, кажется, собираются восстанавливать. Сохранился лишь Михайло-Архангельский Собор, середины XVII в.. Музеи закрыты.

Было ясно, с высокого холма открывалась захватывающая дух панорама встречающихся рек, Волги и Оки, широких просторов за ними, с полями, деревнями, перелесками. Далеко, далеко, до самого горизонта. И только по линии горизонта протянулась узкая лента тумана.

Прямо под Кремлем на склоне горы увидела в зарослях небольшую церковь. Спустилась к ней, оказалось, что это Храм Ильи Пророка. Обошла вокруг. Пусто, тихо. Только голые ветки создают суровый сумрак.

Рождественская улица, крутой Почтовый спуск, Собор Пресвятой Богородицы, Рождественская – Строгановская церковь – построена в начале XVIII в. на средства купцов Строгановых, очень красивая и строгая, красного кирпича с белыми окантовками. В церкви постоянно проходят различные экспозиции народных промыслов. Сейчас выставлена расписная деревянная посуда.

Не особо заинтересовавшись, по крутой лесенке поднялась наверх. И увидела чудо! Необыкновенно тонкие рисунки, нежные сочетания голубого, золотистого, зелёного, и только иногда, привычного красного! Я была бы совсем не против иметь такую посуду в своём обиходе! Не могла никак уйти, решила, что обязательно загляну завтра – послезавтра. Было уже темно, нужно было поесть и возвращаться в своё временное жилище. Сообразила купить фонарик! Улочки в районе проживания не освещены, и полурастаявший снег с грязью.

На следующий день, проведя с 8-ми часов утра 6-ти часовое занятие (3+3), гуляю по городу. Любимые мной шатровые церкви Печерского монастыря. Афишная тумба с рекламой оперы ″Порги и Бесс″ в театре Оперы и Балета. Билеты были только на день отъезда. Я посчитала, что, если не задерживаться после окончания оперы, и сесть в трамвай или, на крайний случай, взять такси, что густо пасутся у театра, то успею на свой поезд, который отправлялся в 11–30 ночи.

В Строгановскую церковь я пришла ещё раз, и к деревянному чуду добавилось чудо ковровое: изящество рисунков и цвета!

Оставшиеся вечера, бродила по городу, на удивление моих новых коллег: в темноте ходить опасно, много хулиганья. Но куда мне было деваться? Вечера в декабре длинные, не сидеть же в каморке у чёрта на рогах!

Хорошую музыку трудно испортить, но …

Я решила до конца не досиживать и в 9 часов вышла из театра. Ни трамвая, ни такси! Пусто и темно. Город вымер. Я совсем запаниковала, но около меня остановилось уже занятое такси, меня согласились подвезти – мужчина ехал чуть в сторону. Успела.

Вокзал, поезд, Москва.

15. Владимир

Впервые я провела здесь 3 дня в конце августа 1965 года.

Древний Владимир, стал центром княжества, начавшим объединение русских земель.

Успенский, главный собор Владимира, был построен по заказу Андрея Боголюбского. Первоначально это был одноглавый собор, и расширялся позднее, главным образом, после пожара. Собор стал 5-ти-главым. Позднее возвели трехъярусную колокольню и Георгиевский придел, соединяющий её с собором. Внутри собора сохранились фрески Андрея Рублёва, Даниила Чёрного, росписи более поздних мастеров.

В соборе ведутся богослужения, можно зайти. Но осматривать можно только с экскурсией. Экскурсовод рассказывает скучно. В это время можно хорошо рассмотреть внутреннее убранство и фрески.

Дмитриевский собор – построен как дворцовый храм владимирского князя Всеволода III, в конце XII в.. Белокаменный собор, характерный для древнерусской архитектурной традиции, которая строго определяет соотношение всех основных размеров. Часть собора была в лесах, но и открытых частей хватило, чтобы восхититься белокаменной узорчатой резьбой. Внутри его убранство очень просто, светло. Сохранились некоторые фрески конца XII в., выполненные греческими и русскими живописцами.

Золотые ворота. Центральный узел обороны Владимира и торжественный въезд в город. Андрей Боголюбский дал название сооружению по аналогии с Киевом. Золотые ворота возведены из местного белого камня, с триумфальной аркой, над которой возвышается златоглавая церковь. Вокруг церкви устроена боевая площадка с зубчатым парапетом, куда можно подняться по узкой лесенке, посмотреть на панораму города, что мы и сделали.

Идём к гостинице ″Владимир″, заходим во встретившиеся по пути церкви. Рождественский монастырь находится рядом с гостиницей. Часть ограды и немногие сохранившиеся постройки выполнены из красного кирпича, между ними всё заросло густой травой. Красиво, грустно, покой вечности.

В 1989 году мы приобрели домик в деревне в 30 км от Владимира. Город стал знакомым и родным, не только своими достопримечательностями, но и улицами.

16. Храм Покрова на Нерли. Окрестности Владимира

Храм Покрова на Нерли возведён в середине XII в. и посвящен празднику покрова Богородицы, введённому на Руси Андреем Боголюбским. Он поставлен в устье реки Нерли, притоке Клязьмы, на искусственном, насыпном холме, чтобы поднять его над уровнем весеннего разлива. Храм Покрова на Нерли построен из белого известняка, в древнерусском архитектурном стиле, как и Дмитровский собор, но более миниатюрен.

Боголюбово. Отсюдадо Храма, примерно, 1,5 км.

Конец августа, 1965 год. Жаркий солнечный день. Пряный запах трав. Луга, скирды свежескошенного сена. Белоснежная церковь вырастает на холме, на фоне ярко синего неба. Под ним узкой змейкой бежит кристально прозрачная, говорливая Нерль.

Устремление ввысь, благоговение, притяжение, охватывают при первом же взгляде на церковь. Всё то, что и должен внушать вид Храма Бога! Идеальное совершенство пропорций, подчёркнутое стройной лёгкостью рисунка арочных форм и простотой белокаменного резного узора. Внутри также просто, лёгко и светло: белокаменные стены очень сдержанно украшены изящной резьбой на фоне тоже арочных, чуть более узких, и потому кажущихся более высокими, проёмов. Они ведут за собою взгляд, вы невольно устремляете его и себя ввысь! Талантливое решение! Здесь не ведутся службы, но вы всё равно обращаетесь к Богу, преклоняетесь перед ним!

Выходим наружу и снова смотрим, смотрим, не можем оторвать взгляд, впитываем в себя Красоту, взлетаем вместе с ним в синее-синее небо. И как удивительно храм вписывается в окружающий пейзаж! Так и сохранился в памяти!

Мы переходим вброд речку, усаживаемся на скошенную траву, перед стогом душистого сена. Отдыхаем. Достаём термос и бутерброды. А перед нами, – взлетает в синее небо древнее чудо!

В начале 70-х мы с Володей выбрались сюда ранним субботним утром, чтобы успеть обратно в Москву ночным поездом, без ночёвки.

В 1989 году мы приехали сюда с Володей, Наташей и её подругой на машине из деревни Огорелки под Владимиром.

Храм Покрова на Нерли!

17. Суздаль

Конец августа, 1965 год. Продолжение поездки из Владимира.

Поздний вечер. Гостиница в небольшом деревянном строении среди старинных церковных развалин. Но, зато, поселили. Комнатка маленькая, но чистая. Мы были такие усталые, что тут же уснули.

Утром выходим в город. Кремль, самая древняя часть Суздаля, с трёх сторон опоясан рекой Каменкой, и замкнут рвом. Сохранились земляные укрепления с деревянными рублеными стенами над ними, XI в.. На месте храма, построенного ещё Владимиром Мономахом, в начале XIII в. был возведён собор Рождества Богородицы. От него сохранилась только нижняя часть, золотые врата, с богатым орнаментом, выполненным в технике огневого золочения, и фрагменты фресок, внутри. Верхняя часть была надстроена, и ещё позднее перестроена. Сохранились с XIII в. Архиерейские палаты, Успенская, Никольские церкви. На территории поставлены несколько привезённых из сёл деревянных резных церквей и построек. Находились, насмотрелись.

Спасо-Ефимьевский монастырь, построен в XIV в. на высоком обрывистом берегу реки Каменки. Князь Борис Константинович строил крепость для борьбы за независимость Суздаля от набирающей силу Москвы. Крепостная стена, построенная уже в конце XVII в., неправильным многоугольником окружает монастырь. Бойницы в толстых высоких стенах говорят о мощном оборонительном сооружении, что не мешает ей быть декоративной, нарядной. Внутри крепости находятся могила и памятник Дмитрию Пожарскому.

Покровский монастырь построен, тоже как крепость, и тем же князем Борисом Константиновичем.Белокаменный, с простыми и ассиметричными формами. Смотрится очень красиво. Он стал местом ссылки женщин знатных родов: Соломии Сабуровой, жены Василия III, Евдокиии Лопухиной (Петра I) и многих других.

В 1989 году мы приехали в Суздаль после заезда в Боголюбово, к храму Покрова не Нерли. Нам не надо было никуда спешить, до нашего дома в Огорелках было недалеко. Спокойно всё обошли.

18. Деревня Огорелки. Окрестности Владимира

В 1989 году мы приобрели на неожиданную премию домик в деревне Огорелки, в 30 км от Владимира, на пол пути от Владимира до Гусь–Хрустального. За год до того наши друзья Солдатовы приобрели дом, через деревню от Огорелок. Их знакомые сказали о продающемся срочно доме через дом и пустырь от них. Мы его купили. Эти знакомые друзей стали нам хорошими соседями, мы им за многое благодарны.

В первые несколько лет доехать до деревни можно было несколькими вариантами. До Владимира, на электричке или автобусе, и потом на автобусе, идущем в Гусь–Хрустальный, до села Ильино. Можно было и в Москве сесть на прямой автобус до Гусь–Хрустального. Наши варианты изменялись в зависимости от быстро меняющихся цен, взлетающих то на одном, то на другом виде транспорте, и совпадение времён транспорта и нашего.

Выходим с автобуса в Ильино, пересекаем шоссе, заходим за ряд домов, и лицо овевает душистый воздух окрестных полей и лугов. Усталость рабочих будней, дороги смывается пьянящим запахом луговых трав. Отсюда до нас около 1,5 км. по грунтовой дороге. Примерно 1 км по полям до деревушки, стоящей над оврагом. Дорога спускается по склону широкого оврага, перебирается по условному мостику через протекающий ручей, поднимается по пологому склону, мимо ласковой берёзовой рощицы, сразу за которой наш дом.

Дом наш виден уже с пригорка, от деревушки. Пересекая линию деревенских домов, мы с замиранием высматриваем свою ″усадьбу″. Труба торчит, значит, не сгорел; стёкла поблескивают, значит, не разрушен, по крайней мере, совсем. Остальное увидим, когда придём. А вот, когда приходим, видим всякое. Залезали, разбив стекло или покорёжив дверь. Пограбили пару банок консервов за печкой, старые рабочие брюки, ситцевую юбку, инструменты. И всё перерыто, порушено, нагажено. . . А что у нас можно взять? Главное, инструменты: молотки, клещи, лопаты, тяпки и пр.. Их ведь невозможно каждый раз увозить и привозить! Иногда, это сбежавшие из тюрьмы или солдатики, которым нужно во что-то переодеться и перекусить, иногда и жители соседней деревни. Почему именно соседней? Потому, что в нашей не осталось постоянно живущих сельчан. Наша деревня и раньше была небольшой, домов 15, а сейчас они или разрушены, или заняты приезжающими на лето Владимирцами. Только один высокий, с резными воротами дом у колодца занят прежними жителями, но и они на зиму уезжают к детям в город. Зимой здесь пусто, наш дом – крайний.

Следующая деревня, Черепухино, была раньше большая. Сейчас в ней сохранилось с десяток именно деревенских жителей. У двух из них были коровы. Живя летом 1,5–2 месяца, мы по договорённости, через день покупали 3-х литровую банку молока сначала у одной, потом у другой хозяйки.

Берёзовая рощица на взгорке перед нашим участком была не последней причиной при покупке дома. Здесь приятно было прогуляться, полакомиться земляникой, собрать грибков на супчик. Другой приятностью был пожарный прудик на задворках сада наших приятелей. Небольшой, примерно 20 х 10 м, с очень чистой водой, в склонённых до самой воды ивах. Так приятно было посреди жаркого дня, и даже не жаркого, прервать работу на огороде и поплавать. Или поплескаться в прогретой за день воде поздно вечером, под яркими звёздами, в завершение трудового дня. В пруду, кроме нас, купались лишь несколько детишек, да иногда двое приезжих с другого края нашей деревни.

Большой, дремучий лес начинался примерно в 30 минутах ходьбы от нас. Не близко. Надо было пройти нашу небольшую деревню, через луг, деревню Черепухино, наискосок через поле, оставляя справа деревню Телесниково, где жили Солдатовы.

Леса здесь заповедные, беспредельные. Мы вскоре уже ориентируемся в них, запоминая места, где и какие растут грибы. Как красиво выглядывает оранжевый крепыш-подосиновик! А вокруг, по всем правилам грибницы, по кругу вокруг берёзы, рядом другой, поменьше, а там и третий … А вот крепкая семейка белых! Ну уж, и дружные лисички-сестрички, оранжевые среди зелёной травы! Здесь и грузди, чёрные и белые, и, хотя и редкие, рыжики, моховички, маслята, не говоря о крепких сыроежках. Когда начинаются опята, нет сил остановиться, хотя уже полны все взятые ёмкости. Какое удовольствие искать и находить грибы, особенно когда не полчаса между находками.

Зато как трудно было, придя усталыми домой, почти до утра разбирать, чистить, варить, закладывать в печь на сушку.

Дом наш старый, типичный для этих мест. Вход в сени, из них на ″мост″, от которого вправо и влево расположены комнаты. Одна, выходящая окнами в палисадник и улицу, большая, метров 35, с большой русской печью с лежанкой. Другая, поменьше, метров 16, летник. В других домах за сенями – крытый двор, где обычно живёт скот. У нас – только продолжение сеней, которое выводит на участок. В проходе мы отделяем его часть, сооружаем туалет (с привычным удобством и выносным ведром, не с вонючей выгребной ямой), удобно при любой погоде и времени суток.

Вычистили, вымыли все помещения. Я купила и сшила занавески. Тюль в мелкий синенький цветочек на 4 окна в комнату, а в розовый – на кухню и вторую комнату. Из льняной, с пёстро набросанными цветами ткани сделала вторые занавески на окна в большой комнате, на дверь, на печные проёмы, лежанку. В кухне и летней комнатке, кроме тюля, занавески из старых остатков тканей. Тюль защищает от мух, и обе – от любопытных. На мостике огромные стеллажи (с инструментом, разным нужным барахлом, типа удобрений, рукавиц, и пр.), и входную дверь задрапировали ярко оранжевые с редким цветочком занавеси. К низким потолкам прикрепили плоские небольшие светильники. Но комната большая, темно. Володя придумывает и делает оригинальные гибкие кронштейны из узкой металлической полосы с прорезью, в которую насаживается висячий светильник с лёгким, цветным пластиковым абажуром и своим выключателем. Размещаем кронштейны, в бóльшем количестве, чем абажуров, по стенам. Абажуры можно перевешивать, меняя световое и цветовое настроение, и снимать, когда уезжаем на зиму, оставляя вместе с посудой на чердаке у соседей. На мостике устраиваем кухню. Покупаем навесные полки. Знакомая отдаёт нам старую югославскую плиту, которую она заменяет. Мы с Наташей её долго и тщательно отдраиваем, становится, как новая, лучше, чем дома. От прежней хозяйки остался старый, без морозилки, но на первой полке всё замораживающий, работающий как зверь, холодильник. Остались столы и скамейки, стулья, старый раскладной диван и раздвижное кресло, железная кровать, деревянные остовы тахты и лежака детского размера. В Ильино купили матрасы, подушки. Привезли пару старых одеял. Сшила постельное бельё из пёстрой бязи, чтобы легче стирать, и, даже, выстегала из шерстяного ватина недостающее лёгкое одеяло. Другие знакомые избавлялись от трёхстворчатого разборного шкафа. Перевезли, собрали. Купили дополнительно маленький навесной холодильник. Вот и всё убранство нашего жилья.

Сезон начинаем с Володей в майские выходные. До отпуска приезжаем через неделю обрабатывать участок. Отпуск у меня 1,5 месяца, у Володи 1 месяц. В это время мы все вместе, с мамой и Наташей, жили в Огорелках. Потом, мама оставалась на рабочую неделю с Наташей, а мы с Володей приезжали с пятницы вечера по воскресенье, до 4-х дня – автобус.

Участок большой. Дома в деревнях стоят по одну сторону улицы. Когда мы оформляли договор, на нас записали, как и у всех, огород за домом, 28 соток (можно было и больше, но зачем!), и сад, вернее, место для него, напротив, через дорогу. На участке сохранились 2 старые вишни у забора вдоль дороги, они добросовестно плодоносили. Оставалось отвоёвывать их от воробьёв. Мы с этим справились, развесив на ветках разрезанную старую магнитную ленту. Ленточки шелестели, блестели, птицы их боялись.

Садовые деревья (яблони разных сортов, летние и осенние, грушу, вишню, сливы), кусты смородины, красной и чёрной, позднее крыжовник, мы посадили сами.

У забора, перед окнами густо разрослась сирень, бледно-сиреневая, серебристая и душистая. Она разрасталась с такой скоростью, что мы едва успевали прорубать проход между ней и окнами, защищаясь от сырости. Кусты сирени заканчивались у столика с полусгнившими скамейками. Починили, соорудили тент из цветной тентовой ткани, за столиком перед калиткой посадили, удачно выбранные на ВДНХ, 2 деревца невысокой, раскидистой, с крупными ягодами облепихи. От птиц мы их защитили, также как вишню.

Перед входом в дом, удалив остатки каких то деревянных настилов, привели в порядок палисадник, разбили цветник. Палисадник и заезд в ворота отгородил от огорода рядок стройных рябин. На краю участка, перед берёзовой рощей – заросли терновника. Из терпких ягод варили вкуснейшее варенье, делали наливку. Давно одичавшая малина широкой полосой отделяла огород от поля. По мере сил и времени мы пытались хоть немного привести заросли в порядок, прочищали, подвязывали, готовили к зиме.

Мы решили разбить небольшой огород, чтобы не возить из города овощи к столу. Салат, редис, укроп, огурцы (на открытых грядках), кабачки, тыквы, горох (полакомиться сладким, молочной зрелости!), бобы, и прочая мелочь. Чтобы уже в июне иметь к столу молодой картофель, засадили им пару грядок. Немного клубники, тех сортов, что почти не требуют ухода, пусть и не слишком урожайных.

Нам пришлось вести неравную борьбу с зарослями сорняков, которые густым лесом, выше человеческого роста, окружали дом. Мы отвоёвывали территорию по частям, но война на этом не заканчивалась! Володя работал косой, Наташа и, частично, я выкашивали траву серпом. Я вычищала из земли оставшиеся корешки, просеивая землю между пальцев. Потом мы уезжали на две недели, и к нашему приезду сорняки завоевывали плацдарм. Но всё-таки, им пришлось отступать!

В стране началась бурная перестройка, в несколько раз взлетели цены, зарплаты, остались на прежнем уровне, часто не платились вовсе. Огород стал необходимостью и расширялся. Мне стало интересно развести и высадить рассаду помидоров и перца, потом появился небольшой разборный парник для них. Парник стал возможен благодаря тому, что наши приятели – соседи приходили его открывать в жаркие дни. У нас хорошо пошли помидоры. Мы привозили по несколько вёдер зелёных помидоров, они потихоньку дозревали дома, питая нас очень сладкими плодами до середины ноября. Очень хорошо росли беспризорные тыквы и кабачки. Огурцы, лук, чеснок, морковь – всё давало хороший урожай, свёкла – не очень.

В первую осень пришлось собирать не добранную с полей совхозную картошку, а на следующий год мы уже у себя распахали и засадили поле. Самым неприятным стала борьба с колорадским жуком, который появился у нас через год. Картофель очень помог нам выстоять в тяжёлые, почти беззарплатные годы. В последний год наш урожай картофеля по скромным подсчётам превысил тонну. Часть урожая мы везли и хранили в квартире, часть оставляли на хранение и посадку у зимовавших друзей, часть отдавали их козам в уплату за хранение. Наш ″запорожец″ отказался служить. Пополам с Володиным братом использовали папины ″Жигули″, пока Юра полностью не забрал машину себе. Встала проблема вывоза. Иногда нас выручали друзья, когда ехали и брали нас с грузом в Москву, или при своих весенних поездках подвозили нам оставленный картофель.

Владимирские власти стали раздавать землю под огороды. Не освоенная за дорогой ″наша″ земля угодила под раздачу.

Пустырь за нами тоже был занят. Отдали землю с берёзовой рощей. Новый землевладелец снёс её бульдозером. О роще мы, конечно, очень горевали. Испортился и пруд, когда стали осваиваться и отстраиваться новые огородники. Воду стали усиленно разбирать на полив, что не пошло на пользу маленькому прудику. Богатые владельцы стали закупать и выкорчевывать под усадьбы участки леса. Огородники тоже не ограничились свободной землёй. Стало неприятно ходить в быстро замусоренный лес, больно было видеть, как он уничтожался.

На деревенском, влажном воздухе маму стали мучить удушья и сердечные приступы. Пришлось оставлять маму с Наташей в Москве, и уезжать только на несколько дней. Мы пытались сохранить дом, огород, растить и собирать картофель.

Владимир и Москва не поделили доходы от электричек, их разделили по границе областей, оставив всего две, сквозные. Автобусы от Владимира, не совпадали с электричками, сильно сократилось их количество. Междугородние автобусы резко подорожали. Поездки на субботу – воскресенье стали дорогими и бессмысленно короткими.

Наши силы исчерпали свой ресурс. Закончилась деревенская эпопея.

19. Гусь-Хрустальный, Муром. Окрестности Владимира

На заводе я побывала году в 1953–54-м, со школьной экскурсией.

Поездка с экскурсией школьников на завод была бесплатной, опочивали наши шефы, завод ″Динамо″.

Нам тогда очень подробно всё показывали и рассказывали. Мастера стеклодувы, видя любопытные глазки стайки девочек, с удовольствием демонстрировали своё мастерство, раскрывая его секреты. Подарили каждой по крошечной фигурке зайчика или мишки.

Отдыхая в Огорелках, однажды, мы с Володей, Наташей и её подружкой Ириной поехали посмотреть город и его интересное производство.

Завод, изыскивая источник дохода, предстал музеем, ежедневно в несколько заходов проводя экскурсии, в ближайшую из которых мы попали. Показали коллекцию изделий завода, показали, как работают мастера-стеклодувы. Экскурсия более сдержанная, чем раньше, но всё равно очень интересная.