Пройти по исчезнувшим мирам

Позднее, когда пошла работать, стали ходить на байдарках по рекам Подмосковья. Река Москва, верховье, Протва, Поля, Пахра, Десна, Клязьма, Лужа, Меча, Ока, Дубна, Сестра, Яхрома, и ещё много не припомнившихся. Описывать каждый кустик Подмосковья бессмысленно: многие мастера, писатели и поэты воспели неброскую, милую сердцу красоту и поэтику лесов, родников, речушек и холмов. Не мне соревноваться с ними. Однако, перечисляя сейчас знакомые названия, многие из них предстают в своей особенности. Казалось бы, все похожие леса, поляны, реки, и, всё-таки, каждое неповторимо. Вот, некоторые эпизоды.

2.1. Пешком

9 мая, 1968 г.. Мы с моим будущим мужем Володей едем на Пестовское водохранилище, на ракете, до Тишково. Вышли на предпоследней остановке. Никто кроме нас на берег не сошёл. Песчаный небольшой пляж, окружённый густыми зарослями деревьев с кустарником. И нежный аромат черёмухи! Наплавались и пошли искать источник весеннего аромата. Углубились всего на несколько метров и замерли: черёмуховый лес! Всё белым-бело, и такой густой дурман! А над нами такое синее-синее высокое небо! Мир прекрасен! И прекрасно жить в нём!

С тех пор мы в течение многих лет приезжали в черёмуховый лес 9-го мая. Это было наше место Подмосковья, это был наш праздник Весны, Цветения, Счастья!

Вспоминаю другой короткий пеший поход вдвоём с Володей.

Майские праздники. Станция Жилёво по Павелецкой дороге. Выбрали место, наугад, просто в лес, собираясь дойти до речки Лопасни. Но, вдруг – сплошной дождь. Наши попутчики идти в дождь отказались, а мы решили не отступать. Правда, внесли поправку: идём без ночёвки, без палатки, к ночи вернёмся.

Мы долго шли под дождём вглубь леса. Полиэтиленовые накидки укрывают нас вместе с рюкзаком. Было тепло, дождь не раздражал, а как-то тихо шелестел, задёргивая еще чёрный лес таинственной пеленой. Из мягкой пелены рельефно и ярко вырисовывается зелёная ель (всего лишь через неделю, в яркой зелени лиственного леса никогда бы её так не выделить). Кое-где из ещё тёмного покрова земли выскакивали ярко зелёные ростки. О, чудо молодости и любви! Даже серый дождливый день – прекрасен!

Пройдя несколько километров, решили сделать привал, поесть. Благо, что мясо и всё остальное, включая напитки и зелень, для шашлыка обычно заготавливаем мы, не доверяя в этом никому.

Высматриваем сухие места под способными их сохранить деревьями. Вскоре видим огромную ель с густым шатром опущенных до земли ветвей. Радиус сухого пятна вокруг ствола был не меньше 1,5 м.! Комфортно расположились под её шатром. За пределами шатра с помощью свечи развели костёр. Долго поддерживаем огонь, так красиво живут своей жизнью прогорающие дрова, что забыли про дождь. Потом делаем шашлык. Мы никуда не спешим. Отдохнули, насладились нежнейшим мясом, как обычно, двух сортов, телятиной и свининой. Не забыли особенно вкусный и ароматный в таких условиях коньячок.

А дождь всё шелестел, шелестел. Мы были одни в этом волшебном мире. Так не хотелось покидать эту сказочную страну. Мы пожалели, что не взяли палатку, чтобы заночевать здесь.

До соседней станции Шугарово было несколько километров. Лес расступился, открылись пологие холмы полей с перелесками, далёкими деревушками. И вдруг над грустным, серовато-коричневым простором вспыхнула огромная, от края до края, двойная полноцветная радуга. Мы замерли, потом засмеялись от переполнявшей нас радости.

2.2. На байдарке

Байдарочные походы. Встречать Весну на природе – наша традиция. Один из походов: река Пóля, правый приток Клязьмы, вытекает из озёр и болот недалеко от Шатуры.

Кажется, 1970-й год. Выезжаем в последний, короткий, рабочий день, перед Первомаем. Впереди 4 выходных дня. Нас везёт к реке и встречает машина из гаража ЭНИМСа, за арендную плату. Наши спутники, не работающие вместе с нами, встречают нас в проодной или удобном месте по дороге.

Нас – 4 байдарки, 11 человек. Серёжа, мой коллега и друг, вдвоём с женой Натальей. Больше в байдарку никто не поместится при её габаритах: чтобы сесть в байдарку, приходится для неё растягивать борта. Мы с Володей в байдарке вместе с Виктором Жуковым (Серёжин и наш друг). Володя Солдатов, наш коллега, с женой Светланой и женой Виктора Инной. Сева и Эдик с женой Ириной, все трое – сотрудники соседнего отдела.

Весна в этом году ранняя, к маю земля зазеленела травой, деревья опушились зелёным пухом. Уже вечерело, когда подъехали к реке, за железнодорожной станцией Кривандино (хорошо, что не совпали с поездом). Хотя был солнечный день, и было ещё светло, нужно было успеть отойти подальше от населённого пункта. Быстро собираем байдарки. Река узкая, не больше 20 м., низкие берега. Вода чистая, но имеет коричневатый оттенок, поскольку течёт по торфяным местам. Деревни, поля и луга, берега болотистые, редкие перелески подступают к реке.

Один из перелесков, километрах в 5 от станции, оказался пригодным по сухости для стоянки. Нарубили лапника: земля ещё холодная, да и ветер холодный. Мой спальный мешок – старое пуховое одеяло, в котором меня принесли из роддома, подреставрированное новым покрытием, и, с помощью системы застёжек, превращенное в лёгкий, тёплый спальный мешок. У всех остальных – от одеял, до пуховиков, по достатку.

Ночью по тенту палатки зашелестел дождь. Но нам было тепло, мягко, уютно, шелест дождя хорошо убаюкивал.

Утром вылезаем из палатки, и замираем от неожиданности: земля устлана белым пухом, густые ветки кустов с кисточками распускающейся листвы образовали белое, в искристых каплях кружево, островки снежного пуха на палатках. Солнышко уже пригревает, не успели мы насладиться снежным видением, оно, посверкав радужной капелью, исчезло. Утро снова сияет солнцем и высоким, синим небом, о снеге напоминает только особая свежесть воздуха.

Мы уходим последними. Виктору что-то не понравилось на оставляемом берегу, белеют какие-то бумажки. Закрепляем байдарку, выходим ликвидировать следы своего пребывания. Теперь можно отчаливать. Но обнаруживаем на дне байдарки немного воды. То ли занесли на ногах, то ли . . . Да, пропороли дно о затопленные сучья. Вытащили, перевернули для просушки.

Поняли, что с распределением вещей поступили безобразно, клей ушёл на первой байдарке, они уже далеко. Куски резины у нас. Но, как её приклеить? Володя вдруг высказывает мысль, что в холоде сливочное масло (которое у нас есть) застывает, значит, если его слегка согреть, намазать, пришлёпнуть заплатку, перевернуть в воду, заплатка намертво пристанет к днищу. Мы с Виктором принимаем это за шутку, поднимаем на смех. Но время идёт, делать нечего, приходится пробовать. Получилось! Река извилистая, ушедшие вперёд за этими изгибами не могут увидеть, что мы сильно отстали. Ничего, встретимся.

Вдоль реки много деревень, и как результат, много разломанных мостков и отдельных столбов от мостков совсем разрушенных, часто с гвоздями. Майское полноводье закрыло их водным покрывалом, мы часто замечаем торчащие столбы уже под самым носом байдарки. Хорошо, если в этом месте течение не слишком сильное. А если . . . Приходится резко тормозить, тогда байдарку разворачивает, тратится много сил и времени, чтобы обойти препятствие. Мостик в полной исправности тоже не подарок: вода поднялась под самый настил, а гвоздей при его закреплении работнички не выбирали, они торчат вниз на много сантиметров, грозя поймать нас, как рыбу, на крючок. Обносить мосты тяжело и хлопотно. Распластываемся по байдарке, отжимаясь руками от досок, стараясь удержать не быстрый ход лодки, чтобы успеть разглядеть и увернуться от гвоздей. На быстром течении этот трюк не легок, и не всегда удачен, расцарапываются руки, хорошо не лицо. Пока мы с этим справляемся. Солнышко скрылось, стало пасмурно, серо. По воде плывут коряги и целые деревья, но они хорошо заметны из-за облепившей их старой листвы и веток, опасны скрытые водой ветки. Но это развлечение, чтобы не слишком расслаблялись, не теряли бдительность на воде, она это не любит. Мы ловко преодолеваем препятствия, развлекаемся, сочиняя рассказ, как мы заклеили байдарку сливочным маслом, изображаем реакцию слушателей.

Река тем временем привела к широкому лугу и разошлась множеством проток, прорезавших луг сложным узором, похожим на след короеда на стволе дерева. Вплываем на луг, с удивлением видим множество байдарок, в беспорядке передвигающихся в разных направлениях. Все, кто проплыл до нас, сошлись на этом луговом серпантине, запутавшись в извивах и протоках разлившейся реки. Все громко перекликаются, пытаясь разобраться с направлением. Картина! Навстречу нам, но чуть мимо, слаженно посверкивают лопасти вёсел – это Солдатовы, они мастера спорта по гребле, сразу виден класс. Куда же они? Расходимся в разные стороны, едва не задевая друг друга вёслами. Между нами зелёный луг, расстояние не больше 2-х метров. Петляя в лабиринте, нашлись все наши байдарки. Громко переговариваясь, обозначили место встречи, и поплыли, не теряя друг друга из виду, куда кривая выведет. Вывела-таки.

Мы снова в хорошо обозначенном русле. Остановились перекусить, переварить приключение, общее и наше. Рассказ о заплатке на сливочном масле, комичность байдарок на лугу – хороший повод для веселья. Отсмеялись, надо продолжать путь.

Завтра 1-ое мая, и мы собираемся этот день провести на берегу, отдохнуть и отпраздновать. Значит, место стоянки должно быть хорошее, сухое, лесистое. По описаниям, за селом Власово начинаются песчаные высокие берега со смешанным, с преобладанием хвойного, лесом.

Пóля продолжает петлять, вода уже прозрачная, просвечивает песчаное дно. По берегу над водой и в воде стоят большие деревья, часто склоняясь настолько, что приходится ложиться в байдарке, почти как под мостками. Но, в общем, путь приятен. Облака белые, тёмно-синие, серые, в предзакатной подсветке создают живописную декорацию. Непонятно только, какой спектакль они предвещают на завтра. Хотелось бы день отдыха провести без дождя. Миновали Власово. Прошли примерно 5 км – зона минимального отдаления от деревни, чтобы избежать нежелательного нашествия пьяных жителей, так далеко им идти лень. Справа видим высокий песчаный берег на мысу, видны приветливые верхушки елей. То, что надо для стоянки!

Причалили, выходим на разведку, Солдатовы и я. Чуть левее, на самом мысу, прекрасная поляна, высокая берёза в центре, по бокам от неё несколько густых, ″правильных″ елей. Лучше не придумать! Но тут Володя показывает пальцем на что-то под берёзой : ″А это, что?″. ″А это, коровки ходили″, смеясь, комментирует очевидное Светлана. Володя требует дальнейшего поиска. Переглядываемся со Светкой: Володина брезгливость известна. Уверяем, что это мы уберём, в остальном, поляна идеальная, да и вечер близко, и устали все. Мы дружно убеждаем и уводим Володю, не давая ему увидеть ещё один сюрприз за ёлкой. Зовём высаживаться, стоянка.

Место отличное, погода – тоже. Мы прекрасно проводим день. Солнышко припекает, деревья, окружившие поляну, защищают от малейшего ветерка. Раздеваемся до купальников, очень хочется искупаться. Чуть за мысом образовался небольшой и неглубокий заливчик с тихой, прозрачной водой. Спускаемся, пробуем воду, с радостью прыгаем в неё. Сначала немного обожгло, но какое удовольствие, какая радость переполняет!

Первое купание в этом году! Ребята, услышав наш радостный визг, подходят унять сумасшедших женщин. Но, увидев, что мы плаваем, спускаются к нам. Энтузиазма последовать за нами у ребят не появилось. Заботливо держат в руках полотенца.

Оба Володи священнодействуют над костром, не позволяя никому вмешиваться (их мастерство прочно признано). Мы с Инкой, очень бодрые после купания, хватаем бутерброды, и берёмся за мясо к шашлыку, тоже не подпуская никого. Остальные занимаются оборудованием места пира, чисткой картошки, резкой овощей. Приятная суета и отдых. Наконец, всё готово.

Праздник. Достаётся припасённая бутылка коньяка и бутылка ″Твише″. Шашлык готов, сочный и нежный. Чего нам нехватает? Песни. Наши любимые ″прикостровые″ песни; Витя с Серёжей, как всегда, просят меня спеть для них, для начала. ″Солнце спит, Джимми спит, и чуть-чуть храпит . . .″

Все уже настроились на песни.

Серёжа начинает: ″Накрапывает дождик, идёт и идёт. Сидит одна девчонка и песню поёт . . .″. Мы подпеваем. ″У Геркулесовых столбов лежит моя дорога . . .″ – это Володя запевает. А Витя, про любимые горы: ″Я помню тот край отдалённый, где горы весёлой гурьбой Сходились у речки зелёной, Как будто бы на водопой . . . (и немного переделывает последние строчки) . . . Тебя я увижу не скоро. Но только уверен я в том: Помогут мне синие горы, Вершины, покрытые льдом″. А Инка, конечно, из Ады Якушевой: ″Ты моё дыхание, утро моё ты раннее, Ты и солнце жгучее и дожди . . .″. Володя Солдатов: ″Серый дым создаёт уют . . .″. Включается Эдик: ″Люди идут по свету, им вроде немного надо, Была бы суха палатка . . . Его брат Сева: ″В переулке на Арбате, где играла радиола, и пары танцевали до утра, Все ребята уважали очень Лёньку Королёва, и присвоили ему званье короля . . . ″. ″Тихо по веткам шуршит снегопад, Сучья трещат на огне . . . Снег, снег, снег, снег, снег над палаткой кружится, ветер заносит следы наших саней . . .″ – это снова я. Ирина включается, начинает: ″Вечер бродит по лесным дорожкам . . .″. Володя: ″Ну, что, мой друг, грустишь, Мешает спать Париж, Ты посмотри – вокруг тебя тайга . . .Бистро здесь нет пока, чай вместо коньяка, И перестань, не надо про Париж . . .″. Снова Витя, почти наш гимн, Бригантина: ″Надоело говорить и спорить, и любить усталые глаза, В флибустьерском дальнем синем море Бригантина поднимает паруса . . .″. Эдик не отстаёт: ″Понимаешь, это странно, очень странно, Но такой уж я законченный чудак, я гоняюсь за туманом, за туманно, И с собою мне не справиться никак . . .″. Серёже, наконец, удаётся вмешаться: ″Кончилось лето жаркое, Шхельда белым-бела . . . ″. Не обходится и без ″Подари на прощанье мне билет, на поезд куда-нибудь . . .″, и ″Лыжи у печки стоят, гаснет закат за горой . . .″, и ″Милая моя, Солнышко лесное . . .″, и ″Ты у меня одна . . .″. Так и длится бесконечный перепев. Уже совсем поздно, и самый дисциплинированный Володя Солдатов заявив, что пора спать, запевает последнюю: ″Перепеты все песни, расставаться пора, Уж подёрнулись пеплом головешки костра, Ветер пихты качает, не мешая мечте, И какая-то птица кричит в темноте . . . Перепеты все песни, расставаться нам жаль, В этой песне прощальной прозвучала печаль, Но ведь ты со мной рядом, тишина над костром, И прощальную песню мы вместе споём. ″

Утром погода испортилась Небо в серой пелене, но дождя пока нет. Спускаем байдарки. Меня сажают на носу, Володя – на корме, у руля (для разнообразия, мы все меняемся местами). По воде стелется туман, недалёкий противоположный берег плавает в нереальности. Справа впадает какой-то приток. На воде клочья чересчур густой, похожей на грязную вату, пены. Брызги от вёсел рассыпаются по курткам фиолетовым горохом. Бр-р! Несколько километров плывём в этом безобразии. Все замолкли, усиленно гребём, стремясь поскорее оказаться на чистой воде. Хлопья пены редеют, фиолетовый горох становится голубым, и, наконец, брызги оставляют только обычный след мокроты.

Река продолжает активно петлять и обеспечивать завалами и отдельными плавунами, зато почти нет мостков, ни целых, ни разрушенных – деревни здесь редки. Вода глубокая, берега часто обрывистые, заросшие лозняком. Огромное бревно, обросшее наплывшими сучьями и старой листвой, плывёт поперёк. Мы только вывернули из-за поворота, когда увидели его. Стараемся с ним вежливо разойтись. Бурлящий круговорот разворачивает байдарку кормой вперёд. Я это, почему-то, не люблю, хотя не трудно развернуться. Выполняем одновременно две задачи: не дать байдарке двигаться задом наперёд и разминуться с бревном. С бревном разобрались, но вот байдарка упрямится, ни задом наперёд, ни передом, а как-то наискосяк. За это время течение снесло нас к развилке русла, и стало сносить в протоку. Пытаемся вывернуть в основное русло. Нос байдарки почти утыкается в высокий, заросший тонкими прутьями, то ли кустарника, то ли молодой поросли, берег, нас снова начинает разворачивать кормой. Я так этого не хочу, что, не успев подумать, отталкиваюсь веслом от берега, чтобы нос развернулся по течению. Весло застревает в вязкой земле, и … мы стоим по плечи в холодной воде, а байдарка демонстрирует нам свою заплату на сливочном масле. Ребята ругаются и смеются одновременно. Мы ныряем, чтобы отвязать закреплённые рюкзаки и непромокаемые мешочки-колбаски с продуктами. Первым делом, достаём рюкзаки со сменой одежды, в надежде, что не всё промокло. Всё, что достаём, с силой швыряем в берег, чтобы вмазалось в грязь между прутьев, не съехало назад в воду. Иногда не с первой попытки. Наконец, удаётся вернуть байдарку в естественное положение. Совсем окоченели, пытаемся вскарабкаться по грязевой крутизне. Это не просто, но вылезли, подтащив несколько узлов груза. Надо срочно снять мокрую одежду, согреться. Найти то, что сухо и высушить то, что нечем заменить. Разожгли костерок.

Оказалось, что все мероприятия заняли всего несколько минут. Байдарка Эдика, шедшая сзади, приткнулась, чуть не доходя до нашего места аварии, у более приличного берега. Принесли кое-что из сухой одежды. Мы убедили их не дожидаться, пока мы обсохнем, догонять своих, предупредить о нашей задержке, искать стоянку: скоро стемнеет.

Мы готовы к отплытию. Идём. Начинает смеркаться. Предвкушаем, что придём к горящему костру и горячей еде. Не тут-то было!

Идём уже довольно долго, где-то должна быть наша стоянка. Видим знакомые силуэты, могучий дуб на берегу. Вот только костра не видать, и что-то все суетятся у воды. У самого берегового невысокого обрывчика перевёрнутая лодка. Серёжина. В воде – Наталья, барахтается, не умея плавать. Дружными усилиями её вытягивают на берег.

Произошло вот что: Солдатовы и Эдик с командой пристали, решив здесь остановиться. Серёжа с Натальей сильно отстали, Наталья вообще гребла мало, а Серёжка устал один выгребать и рулить. Но, подошли, встали. Серёжа стал вылезать из байдарки. Наталья одновременно попыталась продвинуться вперёд, наклонившись на один борт, к несчастью, тот же, что и Серёжа. Байдарка такого не вынесла. У берега оказалось глубоко. Продукты, которые были в их байдарке, они после перекуса второпях не закрепили. Продуктов у них было много, поскольку их в лодке двое, и нос – пустой. Рюкзаки ребята спасли и продолжали нырять, пытаясь найти торбы с продуктами. Мы, едва обсохнув, присоединились к ним. Уже сильно стемнело, поняли, что больше ничего не найдём.

Почти у всех мокрая одежда, смены почти нет. Собираем сушняк, разводим костёр, сушимся, ставим палатки. Мы со Светкой разбираемся с продуктами. Наш маршрут кончается. Ещё сегодняшний вечер, завтрак, и перекус перед дорогой. Все замерзли и промокли, нужно что-то горячее. Мясные консервы, картошка, соль, сыр, сгущёнка, печенье – кормят рыбок. Есть полукопчёная одесская колбаса, зелёный лук, немного макарон, перец, хлебцы, чай, сахар, манка, килька в томате. Я решаю соорудить суп из колбасы. Колбаса, макароны, зелёный лук, всё быстро варится, туда же кидаются гренки из хлебцев. Суп получился вкуснейший! Все радостно на него набросились, говоря, что никогда ничего более вкусного не ели (ребята потом донимали своих жён, чтобы они сварили суп из колбасы, но дома он не был настолько вкусным). Пили чай и досушивались в полной темноте.

Рано утром нам надо пройти немного по речке Пóле, которая стала значительно шире и прямее, до Клязьмы. По Клязьме вверх по течению километра 1,5 до дороги, где нас заберёт машина. Машину мы заказываем в своём родном ЭНИМСе. Потому и группа собралась такая большая – платить меньше. Но такой большой группой больше не пойдём!

Клязьма – полноводная. Идти против течения, да ещё при встречном ветре очень трудно. Выгребаем с трудом. Виктор, самый миниатюрный и сильный, пересел в лодку к Серёже: Наталья со вчерашнего дня пребывает в истерике, Серёже одному не выгрести. Ну, а нам с Володей нормально.

Добрались, выгрузились, разложили байдарки для просушки. Машины пока нет.

Отдыхаем на припекающем солнце. Пробую воду: удивительно, не очень холодная. Раздеваюсь (купальник всегда на мне), прыгаю. Обжигает, конечно, и потом – не холодно. Всё, как всегда! Делаю небольшой круг, выхожу, растираюсь полотенцем, которое заботливо уже держит наготове Володя. Вся усталость – долой. Кое-кто следует моему примеру. Тем временем закипает чай, к нему – килька в томате. Байдарки подсохли, можно сворачивать.

Мы уже беспокоились, что нет машины, но тут она и появилась. Погрузились, едем, шумно обсуждаем поход. Такого никогда не было, столько происшествий!

Утром вышли на работу, происшествия стали весёлыми приключениями.

3. Подмосковье. Баковка и Немчиновка, Белорусской ж/д

С конца 1955 года, как только выпадает снег, я еду к моей студенческой подруге Люсе Беленькой, в Баковку. Мы с Люсей на лыжах (прикрученных верёвкой с палочкой к старым ботинкам) уходим в сторону Немчиновки, пересекаем огромный овраг, поворачиваем направо, к Переделкино, к городку писателей. Огибаем его, выходим к глубоким Переделкинским оврагам, где Люся уверенно, а я, преодолевая холодок страха, спускаемся по крутым склонам. Устав на горках, идём по красивому спокойному лесу, к платформе Солнечная. (Переделкино и Солнечная – по Киевской ж/д). Возвращаемся уже в темноте, полуживые от усталости и голода. Люсина мама ждёт нас с горячим борщом. Эти лыжные походы закончились вместе с зимой 1967-го года, когда её мамы уже не было, и Люся вышла замуж.

4. Ленинград, Санкт-Петербург

Впервые я приехала в этот город в конце августа 1954 года. Первое моё самостоятельное путешествие за пределы Москвы и Московской области. Родители решили, что пора мне познакомиться с Ленинградом и получить опыт самостоятельности. Я остановилась у знакомой нашей семьи. Она живёт в коммунальной квартире на углу Невского и Литейного проспектов.

Целые дни хожу по городу, восхищаюсь, упиваюсь городом и его красотой. Царское село, Петропавловская крепость, Павловск, Петергоф с его фонтанами и морским воздухом! В Эрмитаже, я провела 4 дня, день в Русском музее (время поездки ограничено). Первая встреча и планы на будущее.

В 1962-м приехала сюда с подругой Юлей, гостили у наших знакомых, соседей по ″дикому″ отдыху на поляне ″Голубого залива″, в Крыму. Ребята – выпускники театрального училища. Сфера их интересов – театры Г. А.Товстоногова и В. Ф.Комиссаржевской. Так наше пребывание в городе обогатилось посещением этих недосягаемых тогда театров. Утро мы с Юлей посвящали музеям, во второй половине дня, когда кто-то освобождался, гуляли по городу, вечером шли в театр.

В начале апреля 1966-го года была командировка в Ленинград на целых 3 недели. Задание было очень насыщенно. Но ведь это был Ленинград! Как же не встретиться с Эрмитажем! Как не попасть в Мариинку, Ленком! По Эрмитажу мы ходим несколько дней, после работы, до упаду, точнее до закрытия, и едва доползаем "домой". В Мариинском театре (тогда им. Кирова) удалось достать билеты на "Золушку", а в Ленкоме – на "Трёхгрошёвую оперу".

По заданию командировок едем на завод в Сестрорецк. И здесь видим замёрзшее море, вместе с волнами, правда, невысокими. Так удивительно и так необычно, что мы, несмотря на пронизывающий ветер, долго стоим на берегу и смотрим на это для нас чудо.

В гостиницу простым командировочным, как всегда, попасть невозможно.

Я жила у знакомых моей мамы, двух сестёр, пожилых женщин, переживших блокаду. В блокаду умер их брат, художник. Прошло почти 25 лет, а его комната оставалась в том виде, как была при нём. Сюда меня и поместили.

Сёстры дружат с очень пожилой, 75-летней, бывшей фрейлиной её императорского величества, чудом спасшейся в революцию. Она живёт в маленькой комнатушке, на которую при делении квартиры пришлось пол-окна, в большой коммунальной квартире. У фрейлины был день рождения, и сёстры пригласили меня вместе ними пойти в гости. Приятно и трогательно было это знакомство. Дворянство этой женщины не надо доказывать: оно проявлялось во всём. Начиная от обстановки её комнатки: хотя и условно, но в комнате присутствуют прихожая, гостиная, кухня, столовая и спальня. Заканчивая сервировкой её более чем скромного стола. И это тоже лицо Ленинграда! Города, где жив Санкт-Петербург.

Я ещё несколько раз бывала в городе, в основном, в командировках.

Однажды, в середине октября, мне забронировали место в 2-х местном просторном номере в гостинице ″Балтийская″, на Невском проспекте!

В свободный день поехала на поезде в северном направлении, к морю. Вышла на привлекшей внимание названием станции: Лисий нос. Дачный посёлок. Опустевшие деревья и дачи. Только кое-где из-за заборов видны зелёные верхушки сосен. Как-то неуютно идти между заборами, редкому прохожему не знаешь, радоваться или пугаться.