bannerbanner
Хроники Престижного района
Хроники Престижного района

Полная версия

Хроники Престижного района

Язык: Русский
Год издания: 2022
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 7

Потом, обязательно, комнату Артёму. В его возрасте очень важно иметь свою комнату, оставаться на какое-то время наедине с самим собой. Так формируется личность. А потом уже спальню, кабинет, гостиную, холл… пап, мы же с тобой – на все руки, правда? Сварку не осилим, а всё остальное запросто, правда, пап?

– Правда, сын. Царская квартира.


Планировку выбрали из десятка вариантов, которые придумал Борис. И началась стройка.

Равняли пол, утепляли, штукатурили периметр.

– Главное – кухню-столовую побольше! – попросила Люся.

– Всё будет, как захочешь, твоё слово решающее!

К осени закончили с утеплением и поставили батареи, чтобы зимой можно было работать.

Жить продолжали у родителей Бориса. Дед ещё работал в школе. После занятий ехал на старом жигулёнке за материалами. Борис приходил с работы, и они трудились до поздней ночи.

Артёма в «квартиру» не пускали, зачем дышать цементом.

Дед ушёл на пенсию – стройка требовала. К зиме основа пола была готова. И на цементе нарисовали краской план, контур будущих комнат.

Квартира будет высасывать из семьи все соки не один год. Ипотека висела неподъёмным грузом, Борис брался за любую подработку, но это не спасало.


Осенью Артём пошёл в шестой класс новой школы.

Вытянулись в ниточку, но мальчик был прилично одет. Правда, у него не было ни дорогого смартфона, ни планшета, как у большинства одноклассников. Но он был открыт и дружелюбен, давал всем, кто хотел, списывать решения задач, и как-то смог вписаться в непростой подростковый коллектив.

Посадили его рядом с красивой девочкой. Каштановый хвостик волос от макушки, весёлые карие глаза. Девочку звали Даша.

Она была заводилой, и когда разрешила проводить её домой, класс принял его окончательно.

Они с Дашей гуляли, наматывали круги по району, прежде чем попрощаться у её дверей.

Это был хороший год.


Баба Вера настояла, чтобы на лето Артёма отправили к ней в Питер. Уезжал неохотно, и старые, и новые друзья оставались в Москве.

Она работала уже не дворником, а в дежурной ЖЭКа. И свободного времени прибавилось.

Подружилась с такой же одинокой женщиной в своём доме, и они вдвоём ходили по городу, ездили и за город. И музеи, театры – не страшно поздно вечером возвращаться домой.

И теперь она могла обеспечить внуку, кроме вкусной и сытной еды, дома было скудно, серьёзную культурную программу.

За лето Артём подрос, возмужал, и, как говорила баба Вера, стал немного питерцем. Но он вырос из своих одёжек! Кроссовки стали жать, брюки поднялись выше щиколоток, руки вытянулись из рукавов рубашки.

Пришлось покупать новую экипировку. Ни баба Вера, ни он, понятия не имели о модных брендах, что понравилось, то и купили в недорогих магазинах.

В Москву приехал в новом облачении.


Первым делом он поехал смотреть квартиру. За зиму дело дошло только до туалета и ванной со всем оборудованием, но без плитки. Её оставили до лучших времён. За лето прибавилась полностью оборудованная кухня.

Высшие силы вселенной, наверное, хорошо относятся к трудоголикам. Ещё в начале зимы Борису заказали проект загородного дома одного московского чиновника.

Всю зиму ночами он работал над этим проектом. Весной можно было начинать стройку. За строителями дело не стало, хотя у него в глазах рябило от похожих друг на друга мигрантов. Материалы доставлялись с опережением. Стройка шла по оправдавшему себя в советские времена сетевому графику.


Весь отпуск Борис провёл за городом, оставив квартиру на отца. И появились деньги! Отец выложил стены кухни, оштукатурил, уложил тёплый пол, постелил плитку. Смогли купить дорогой гарнитур со встроенной техникой. Люся сшила весёлые занавески.

Кухня стала первой жилой комнатой. Родители ещё до возвращения Артёма переехали в новую квартиру. Площадь кухни позволила и обеденный стол в углу под абажуром, и две раскладушки рядышком на ночь.

С приездом Артёма появилась третья. Её и поставили в кухне, а родители переехали в свою нарисованную спальню. Опять две раскладушки рядышком. А в нарисованном кабинете работала по ночам чертёжная доска.

Кирпич привезли двумя машинами, и он стоял штабелями в разных частях пустого пространства с блестящим, немыслимой ровности и гладкости зажелезнённым полом.

Борис отказался от гипсокартонных перегородок, всё должно быть капитально, и сыну, и внукам, и правнукам.


В комнате Артёма надо было возвести три стены с дверью, выходящей в холл. Туда же предстояло вывести двери из гостиной и кабинета, и спальни. Из прихожей вёл коридор, в конце которого была кухня. Вход в холл – из коридора. Ванную и туалет поместили рядом с кухней, чтобы трубы не тянулись через всю квартиру.

Борис переживал, что они никак не могут начать комнату Артёма:

– Подерётся в школе, или ещё что-нибудь натворит, придёт опека – ах, ах! У мальчика нет своей комнаты. Спит в кухне на раскладушке. Делает уроки на кухонном столе. В детский дом! В детский дом! Там ему будет лучше во всех отношениях.

У Люси ужас метался в глазах от этой перспективы.

– Пап, обещаю до сдачи в эксплуатацию нашего замечательного объекта – никаких драк! А если кому-нибудь очень захочется со мной подраться, скажу, подерёмся, обязательно, только подожди, пока мне комнату достроят.

– Молодец, так держать!

Оставалось немного времени до первого сентября. Взять учебники в школьной библиотеке и повидаться с Дашей.

Встреча получилась совсем не такой, как он ожидал, три месяца – огромный срок в жизни подростков. Дашу было не узнать, в свои тринадцать лет она стала настоящей красавицей, и одета с иголочки.

Артём был одет неплохо, но ни одной фирменной вещи. Даша отметила это сразу. За лето у них в классе произошли большие перемены, неизбежный в наше время «водораздел» на детей богатых родителей, из домов экстра-класса, и скажем, не бедных, таких в Престижном районе не могло быть по определению, но стоящих на несколько ступенек ниже по социальной лестнице.

Даша знала, что отец Артёма – руководитель проекта их района, это ставило его на одну ступеньку с ней. Но она уже поняла, определила для себя шкалу ценностей – у отца Артёма нет таких денег, как у её родителей. И друзей её родителей. И у родителей её новых друзей по классу.

Это было главным. Если ты умный, почему не богатый? Этот критерий укоренялся в обществе, значит, и в детском коллективе.

Бедные, это те, кто не может покупать своим детям одежду мировых брендов, дорогие смартфоны и планшеты. Кто не может похвастаться сэлфи с мировых курортов. Значит, их родители неудачники и нищеброды. И с ними она не может иметь ничего общего.


Она уже оценила его, как у них называлось, прикид. Особенно её шокировали кроссовки, простые, на плоской подошве и матерчатым верхом.

– Как ты провёл лето, Артём, куда тебя возили?

– Был в Питере у бабы Веры. Классный город.

– А мы были на Мальдивах. Вот, смотри сэлфи.

Фотографии были ослепительны. Фон Артёма не интересовал, ослепительной была Даша на этих фотографиях, то в белых брючках и маечке, то в купальнике, то в белом платье под белым зонтиком.

– А здесь, в Москве мы тоже неплохо проводили время. Знаешь, Артём, я подумала – мы уже не маленькие, когда всё равно, кто из какого круга. Ты хороший мальчик, но ты мне не по статусу.

– Как это, что ты хочешь этим сказать?

– А ты не понимаешь! Посмотри, какие у тебя кроссовки! Дешёвка. И вообще, куда ты можешь меня повести, в кино? У тебя же просто нет денег ни на что. А за красивой девочкой нужно ухаживать. Вот Ромка умеет, и деньги у него есть. Водил меня во взрослый клуб на дискотеку, его пускают, не знаю, за деньги, или так.

Он слушал и молчал. Потом повернулся и пошёл, куда глаза глядят.

– Артём, ты что? – крикнула Даша. Но он не оглянулся.


Первого сентября, когда он вошёл в класс, Даша сидела с Ромкой. Рядом с Артёмом было свободное место.

Мария Николаевна, классный руководитель седьмого класса «Б», вошла не одна, с незнакомой девочкой. Пока она ждала несколько секунд, чтобы класс успокоился, девочку разглядывали с интересом. Невысокая, худенькая. Светлые волосы собраны в косу.

И вдруг девочка улыбнулась классу широко и приветливо. Новенькие не улыбались, держались настороженно.

– Здравствуйте, – сказала учительница, – у нас пополнение, Оля Токарева. Прошу любить и жаловать. Где свободное место? Вот, Оля, садись, средний ряд, третья парта. Артём, я надеюсь, всё будет хорошо?

Артём наклонил голову. Девочка села рядом. Ну и хорошо, Оля, так Оля. Пусть Даша смотрит.


Урок был, как урок. Соседка сидела спокойно, не оглядывалась по сторонам. Слушала внимательно. На переменке вышла из класса последней. Стала у окна.

К ней никто не подходил. Постояла, посмотрела на ребят.

В зале не было малышей, никто не бегал, не дрался, девочки стояли стайкой у стены. Кто-то побежал вниз по лестнице, кто-то ходил по залу.

В класс вошла вместе со всеми. Артём с ней не заговаривал. После уроков собрала рюкзачок и вышла. Не улыбалась уже.

В их классе, у них в городе, если бы пришла новенькая, её бы окружили, стали расспрашивать, откуда приехала, где живёт…

Класс был замкнут. Она ему не интересна.

Артёму она тоже была неинтересна. Вот Ромка повесил Дашин рюкзачок на плечо, значит, пойдёт провожать. Ну и пусть. Она ещё пожалеет!


Карманных денег он не видел давно. Разговоры о новой квартире шли, сколько он себя помнил. Взрослые не позволяли себе не то, что лишнего – самого необходимого!

Он рано начал всё понимать. Никогда не просил что-то купить, или просто денег на кино или мороженое. Когда перепадало – хорошо. Экономил на завтраках, покупал Даше мороженое. Себе не покупал:

– У меня горло! – Что именно у него с горлом, не уточнял.

Один раз даже повёл в кафе-мороженое, тоже себе не заказывал.

Он ей ещё покажет! Устроится в Макдоналдс или курьером. Лучше курьером, там свободный график.

Домой шёл, опустив голову. Но за квартал вкусно запахло пиццей. Тоже был запретный плод.

Грузный дядечка передавал пакеты мальчишке, чуть старше Артёма.

– Малыш, не перепутай, как в прошлый раз. Я тебя предупредил – прогоню. Таких, как ты, полная Москва.

Артём стоял молча. Мальчик сложил пакеты в красивый фирменный короб, надел такую же красивую куртку и бейсболку и ушёл.

– Чего тебе? – спросил дядечка, – пиццу?

– Нет, мне нужна работа. Я справлюсь, не смотрите, и велик у меня есть, и живу в квартале отсюда.

– А что, можно попробовать, тем более велик есть. Вечером сможешь? Основные заказы вечером. Меня зовут дядя Гурген.

– А я – Артём. Вечер меня устраивает, днём я учусь.

– Приходи в семь часов.


Заказов было семь, все в их районе. Он управился быстро. Заказывали по Интернету, платили на карточку Гургену, только расписаться, и можно ехать дальше.

Денег за вечернее катание на велике, по его понятиям, он получил прилично. И объявил дома:

– Я устроился пиццу развозить. Вот, первая зарплата.

Родители переглянулись. Мама взяла две сотенные купюры бережно, будто это и впрямь были серьёзные деньги.

– Артём, у меня нет слов. Отец, это надо отпраздновать, первая зарплата сына! Вырос мальчик, а мы и не заметили.

– Учёбу не запускай, – сказал отец, – и это твои деньги. Мы пока с мамой справляемся.

– Только купите мне сейчас нормальные кроссовки, чтобы в школе не макали.

Деньги он положил в книгу на полке. Как дать понять Даше, что он больше не нищий, ещё не придумал.

В школе всё было по-прежнему. Соседка не доставала его, не задавала вопросов, не лезла с разговорами. Сидела тихо. Её не спрашивали пока, давали привыкнуть.

А он после уроков быстро собирал учебники, тетради и убегал. Надо было успеть с уроками до вечера.

Однажды, когда собирался, вдруг поднял на неё глаза, – может, почувствовал взгляд?

Она не отвернулась, просто улыбнулась ему.

– Ну, здравствуй! – почему-то сказал он.

– Здравствуй, – ответила она, не удивившись, будто они встретились в первый раз.

– До завтра! – И убежал.

Оля шла по дорожке от школы к воротам и улыбалась про себя. Даша поджидала её за воротами. Пошла рядом.

– Привыкаешь к московской жизни?

– Привыкаю.

– Мы можем подружиться, если хочешь.

– Как получится, – ответила Оля.

Даша остановилась. Ответ был неправильный. Она должна была ответить, что рада, что совсем одна – и в классе, и в школе, и в городе.

– Ты у нас на время, или как?

– Где – у вас? В классе или в городе?

– И в Москве, и в классе.

– В Москве – пока вырасту, а там видно будет. А в классе, пока мы все закончим школу. Почему ты спрашиваешь?

– Интересно. Как ты попала в Москву?

– Мама… замуж вышла. И переехали мы, когда она здесь на работу устроилась.

– А где вы жили?

– В Обнинске.

– Так что у тебя теперь есть отчим. Не обижает?

– А зачем ему меня обижать? – удивилась Оля.

– А отец где?

– Умер, я ещё маленькая была.

– Я что хотела тебе сказать. Не смотри на Артёма, это мой мальчик, то есть был моим. Но я его отшила, он человек не нашего круга. Хотя… кроссовки уже нормальные. Хотела бы я знать, откуда у него деньги. Но всё равно, не раскатывай губу, видела я, как ты ему улыбалась. Я, может, ещё передумаю. А его – только поманить! Прибежит, как миленький. Это я, чтоб ты знала, на чужой каравай рот не разевай.

Она говорила, стоя на дорожке и не давая Оле пройти.

Оля смотрела на неё несколько секунд, потом обошла по газону и пошла к автобусной остановке.

Глава 5

Москва, 2010 г.

Дом был новый, красивый, с большим вестибюлем и консьержкой. Мама с Леонидом Павловичем на работу ездили машиной, Олю подвозили по дороге, она стеснялась, выходила за квартал.

Прошлой зимой мама рисовала их квартиру в Москве бабушке и Оле и показывала комнату с выходом на длинную лоджию:

– Это твоя. Там обои под покраску, какой ты хочешь цвет?

– Можно, салатный?

– Конечно!

И в пятницу вечером мчалась в Москву к своему Лёничке, как говорила бабушка.

А весной уволилась, надо было кончать с ремонтом, определять Олю в школу и перевозить в Москву до первого сентября.

Квартира была роскошная, на Олин взгляд. Их двушка в Обнинске не выдерживала никакого сравнения. Но она была своя, родная. И старая мебель, которую бабушка не давала менять, и вид на двор из окна. И слышно было, как снизу кричат подружки:

– Оля, выходи!

Здесь с четырнадцатого этажа был широкий обзор – красивые дома, широкий проспект, запруженный машинами.

Она ходила по дому, как в гостях. Садилась на краешек дивана в гостиной. Мама смотрела на неё с жалостью:

– Ну что ты не привыкнешь никак! Радоваться надо, это же Москва!

С работы мама с Леонидом Павловичем приезжали вместе, он устроил её на свою фирму.

Мама была весёлая и счастливая. Переодевалась и сразу начинала готовить – ужин, обед Оле на завтра. Она помогала маме, как дома, только чтобы побыть рядом. Леонид Павлович стоял, прислонившись к косяку, и смотрел на них.

Взрослая девочка в доме, к этому надо привыкнуть. Другое дело, когда у них с Аней появится маленький, будет расти на глазах. А эта девочка, так похожая на Аню… Она дичится его, стесняется. И так привязана к маме!

Он предложил, пусть поживёт с бабушкой, когда появится маленький, станет не до неё! – И чуть не потерял свою Аню на этом. Больше не заикался.

Оле вопросов не задавал. У неё было чувство, что он изучает её, как внезапно появившегося в доме зверька, или вообще непонятное существо. А мама спрашивала:

– Как в школе, ты подружилась с кем-нибудь?

– Они меня в упор не видят.

– Ничего, увидят ещё, куда денутся!

Сегодня увидели, сразу двое. Артём сказал – здравствуй, будто они только встретились, и Даша – я, может, стану с тобой дружить, но на Артёма рот не разевай.

Дома она непременно рассказала это маме и бабушке, и они посмеялись бы вместе. Но здесь, когда Леонид Павлович стоит у косяка…

Сейчас они сядут за стол, потом она уйдёт к себе, а мама с ним останутся на кухне мыть посуду.


Назавтра в школе Артём нормально общался с Олей, не было стеклянного барьера, как раньше. Не убежал первым, подождал, пока она соберётся, шёл рядом к выходу.

– Ты на автобус?

– Да.

– На какой?

– Всё равно, мне три остановки.

– А мне – две. Вы переехали из центра?

– Из Обнинска. Летом ремонт заканчивали, спешили, чтобы я в школу успела.

– Семья большая?

– Бабушка там осталась, дома. А здесь – мама, отчим и я. Лучше бы меня с бабушкой оставили!

– Хорошо, что не оставили. Это же Москва! Автобус идёт. Диктуй свой телефон. Так, записал. Ты на велике ездишь, есть велик?

– Есть, конечно.

– Тогда я жду на твоей остановке завтра в одиннадцать. Я пиццу развожу. В будни вечером, а в выходные – днём. Поездишь со мной?

– Конечно, с удовольствием!


За ужином спросила:

– Мам, я хочу завтра на велике покататься. Можно?

– Я думаю, сначала нам надо поездить вместе, одна ты заблудишься.

– Я не одна, мне Артём предложил покататься. Мальчик, мы с ним за одной партой сидим.

Мама с Леонидом Павловичем переглянулись.

– Возвращайся к обеду, часа в два, мы тебя подождём.

– А велик внизу, в гараже?

– Здесь нет гаражей, парковка под домом. В кладовке твой велик.

– Достанем завтра, не волнуйся, – сказал Леонид Павлович. Оля посмотрела на него. Он впервые с приезда заговорил с ней.

После завтрака поднялся первым из-за стола:

– Пойдём, посмотрим, всё ли в порядке с твоим великом.

В лифте, кроме них, никого не было. И она спросила, неожиданно для себя и для него:

– Дядя Лёня… можно, я вас так буду называть?

– Как тебе удобно.

– У вас есть дети?

– Не было, к сожалению, ты первая. Опыт у меня нулевой. Если я что-то не так скажу, или сделаю, не обижайся, хорошо?

– Я постараюсь.

Они шли через парковку к кладовкам.

– Понимаешь, мы с тобой вошли в комнату, ну как бы через разные двери. Между нами пространство. И нам надо идти друг к другу по шажку, по два. Обоим, и мне, и тебе.

Оля улыбнулась ему:

– Вы уже сделали первые шаги, спасибо!

– И ты тоже. Вот твой велик. Старенький, конечно.

– Ничего, зато надёжный!

– И доехал нормально. Я провожу тебя на остановку.

– Не надо, только на улицу.

– Ладно.


Остановка была пуста, наверное, она пришла рано. А может, он пошутил, просто посмеялся над ней, а она поверила? Может, ему позвонила Даша, и он забыл обо всём на свете?

Но он приехал! В малиновой куртке и бейсболке, с малиновым коробом. И на коробе, и на куртке красовались надписи «Гор-р-рячая пицца!».

– Здравствуй. Садись, поехали!

Был прекрасный день. Он ехал по навигатору, когда позволяла улица, ехали рядом, или он впереди. У нужного дома тормозил, оставлял её на улице с двумя велосипедами, спускался быстро, и они ехали дальше.

В Олином доме у него были заказы, целых три.

– Я здесь живу, в третьем подъезде.

– В третьем никто не заказывал. Это элитный дом, его долго строили. Мы переехали год назад, вроде готовый был, но не заселяли.

– Мама с дядей Лёней всё лето отделывали, еле успели, чтобы я школу не пропускала. Я же перед самым-самым первым сентября приехала. А мама сначала ездила к дяде Лёне, а потом они поженились, и она переехала совсем, ещё весной.

– Подожди здесь, я быстро.

Она стояла с двумя велосипедами у своего дома. Если сейчас выйдет мама или дядя Лёня… что я им скажу? Но никто из них не вышел, выбежал Артём.

– В вашем доме всё. Что же раньше не приехала?

– Хотели сразу в новую квартиру. А я думала, они меня совсем не заберут. Мама приезжала по выходным, и все разговоры были про квартиру, и что у них будет маленький. Я плакала по ночам, что не нужна ей больше.

А потом она спросила, какого цвета ты хочешь стены в своей комнате? Там обои под покраску. И я плакала и плакала. А мама сказала, как ты могла подумать, что я тебя оставлю? Ты что!

Ну, вот. А как ты сюда попал?

– Папа этот район придумал, когда меня ещё на свете не было. Это был его дипломный проект в архитектурном институте. Начали проектировать, строить. Мы жили всё это время с дедушкой и бабушкой, в двушке, впятером.

А папа маме обещал, что мы будем жить в этом районе. Он хотел настоящую большую квартиру. Взяли кредит, платим только проценты уже два года. Называется, квартира без отделки. На самом деле, дом просто недостроенный. Все спим на раскладушках, я на кухне, её кончили этим летом, а папа с мамой в своей нарисованной спальне.

– Как это?

– План квартиры краской нарисован на цементном полу.

– Ничего себе!

– Но мама очень хотела – Престижный район! Элитная школа! Мне кроссовки купила бабушка в Питере, недорогие. Я вытянулся за лето, ты не представляешь! И кроссовки старые не надеть. Так мне в нашей элитной школе выдали за эти кроссовки, по первое число! Я родителям сказал, купите нормальные, чтобы в школе мне глаза не кололи, а я заработаю! И устроился пиццу развозить.

– Мне Даша сказала про эти кроссовки.

– Когда?

– В четверг. Встретила за калиткой. Сказала, ты её мальчик.

– Так и сказала? А ещё что?

– Чтобы я не улыбалась тебе.

– Надо же! А мне сказала, что я ей не по статусу. Ромка по статусу, ну и пусть!

– Артём, если ты меня позвал – ну, ей на зло, то не надо, я не хочу так.

– Тебя это не касается. И меня тоже. А улыбаешься ты очень даже хорошо. И дальше улыбайся, пожалуйста! Завтра поездим тоже? Вечером не зову, надо очень быстро, заказов много. А Дашу не слушай. Ромка, так Ромка, я причём!

– Она же была твоя девочка…

– Ну, была. Я приехал, а она – ты мне не по статусу! А Ромку на дискотеку пускают. Никого из наших не пускают, только её с Ромкой. Ну и пусть, мне сейчас не до дискотеки. Ничего, что я не смогу повести тебя на дискотеку?

– Ничего.


Даша не успокоилась. Подстерегла Олю в туалете:

– Ты не понимаешь, когда с тобой говорят по-человечески! – И замахнулась.

Оля успела перехватить её руку. Даша схватилась за неё и со слезами выбежала из туалета. К ней бросились подружки:

– Даша, что она с тобой сделала?

– Рука… Она мне руку сломала!

И был скандал. Мария Николаевна очень рассердилась:

– Даша, пойди к врачу, я тебя отпускаю. Оля Токарева, ты откуда приехала? У нас в школе не дерутся.

– Я и не думала драться. Я только руку её отвела.

– Неправда! Ты набросилась на меня!

– Оля, я хочу видеть твою маму завтра до уроков. А сейчас – тихо в классе! Чтобы ни одного звука! – повысила голос классная руководительница.

– Я знаю, это она, – шепнул Артём.

– Артём, ты не слышал, что я сказала?

Они вышли вместе. Оля чуть не плакала:

– Что я маме скажу… неделю в школе, и уже скандал.

– Хочешь, я ей всё объясню?

– Не надо, я сама. Но что дядя Лёня подумает!

Еле дождалась вечера. А потом всё никак не решалась – ни за готовкой, ни за ужином. Только когда надо было уходить к себе:

– Мама, Мария Николаевна просила тебя зайти до уроков.

– Зайду, конечно. Ты расстроена. Что-то случилось?

– Она поверила, что я ударила Дашу. Но ты же знаешь, я бы никогда… она замахнулась на меня, я просто руку отвела. А она ударилась о стенку.

Оля говорила и плакала. Дядя Лёня стоял тут же. Если бы он не стоял, мама бы поверила ей, а он… что он подумает!

– Так, – сказал дядя Лёня, – к учительнице пойдём вместе. Новая школа, подростки. Плохо. Это из-за мальчика, с которым ты каталась?

– Да, она сама его бросила, а теперь говорит, его только пальцем поманить. Ну, и пусть поманит, драться зачем?

Мама обняла её:

– Перестань плакать. С учительницей поговорим. А тебе не надо между ними. Выходит, он тебя позвал, чтобы ей досадить? Ещё позовёт, скажи, разбирайтесь сами, не вмешивайте меня!

– Я ему так и сказала. А он – она сама решила. Сегодня так, завтра иначе.

Дядя Лёня оставил Олю с мамой в машине и сам пошёл к учительнице. Вернулся минут через пятнадцать.

– Иди, Оля, ничего с Дашей не случилось. Выдумала она всё, и ушиба даже нет.

– А с Артёмом ты осторожней, они помирятся, и все будут смеяться, – сказала мама.

– Не помирятся они, – почему-то уверенно ответила Оля.

И всё улеглось. В следующие выходные они опять колесили по своему району.


В классе очень скоро узнали, что он развозит пиццу. Кому-то из девочек они с Олей попались на глаза.

И немедленно доложили Даше – развозит пиццу! В размалёванной куртке! И Оля сторожит его велосипед.

Даша была в восторге. Вот, оказывается, откуда у него приличные кроссовки! А Оля, эта тихоня, просто помогает ему!

На страницу:
4 из 7