Человек из ниоткуда

– Подтверждено. Отключение Когнитивного Щита через одну минуту двадцать девять… двадцать восемь… двадцать семь…

Быстро собравшись, я развернулся и вцепился в его плечи руками. Пару раз удалось ударить по «лицу». Я сорвал с его торса пиджак, замотал им свою порезанную руку и пустился бежать к лестнице.

Добравшись до лагеря, я обработал рану и рассказал обо всем Джеку. Довольно долго я сидел в раздумьях на песке, перебрасывая из руки в руку револьвер.

– Его надо убить… Ты должен, – сказал Джек.

– Ты прав, – ответил я.

– Либо мы – либо он.

– Я понимаю… Да. Мы должны это сделать.… Иначе.… Погоди…, – я взглянул на окровавленный пиджак. Он показался мне до боли знакомым.

Я сунул руку в карман, что-то нащупав там, достал бумажник. Лицо мое побледнело от ужаса и недоумения, когда на развороте кошелька я увидел свое же водительское удостоверение.

– Это… мой пиджак…, – бумажник вывалился из рук на песок, – Где я его оставил, Джек?

– На другой стороне острова.

– Этого просто не может быть! – вспылил я, – Это какая-то бессмыслица… Я… Я не понимаю. Зачем!? Зачем он подобрал мой пидж…

– …вечерний выпуск новостей на радиостанции…, -*помехи*, – …подходит к концу. Теперь поговорим о погоде…, – *помехи*, – …вам слово…

Я рухнул пятой точкой на песок, рука отбросила пистолет куда-то в сторону. Через секунду поднялся на ноги, бросился к столу.

– Джек, это галлюцинации?

– Нет. Радио заработало.

Только я потянулся рукой к эквалайзеру, дабы четче настроить частоту, как смартфон на столешнице, словно ошпаренный, разразился вибрациями. Я включил телефон. Связь появилась. Хоть и одна полоска… На экране выскочило уведомление мессенджера: «У вас 1467 непрочитанных сообщений». Почти восемьсот из них было от Даши…

Я открыл чат с Дашей. Кружок экрана загрузки все крутился и крутился… Сообщения загружались целую вечность.

– Надо забраться повыше, – взглянул я на гору, – Может, соединение лучше станет.

В стороне горы что-то очень звонко проскрежетало. Мое тело непроизвольно вздрогнуло от ужасающего гудения. Потом послышалось несколько громких стуков. Они разнеслись эхом. Затем опять скрежет и кажется, взрыв.

– В бункере что-то происходит, – я обернулся к столешнице, и увидел перед собой револьвер.

– Надо с ним разобраться, – вновь стал настаивать Джек.

Сунув пистолет за штаны, а смартфон – в карман, я побежал со всех ног к горе.

II

Ты не пишешь мне уже вторую неделю…, – зеленые глаза на видеозаписи были полны грусти и печали. Они виновато бегали из стороны в сторону, лишь изредка поглядывая в объектив.… Лишь изредка ее взгляд был направлен прямо на меня…

Грудь налилась болью, глаза – слезами. Боль внутри была не обычного рода. Меня терзали сразу несколько чувств – радость, увидеть, наконец Дашу, настоящую, живую, не на фотографиях, и боль. Нестерпимая боль, все из-за той же причины: ведь настоящая и живая она, всего лишь на этой гребаной видеозаписи! Слезы текли из моих покрасневших глаз, стекали по щекам, но я не позволял себе впадать в истерику. С каменным лицом я смотрел в экран смартфона, радуясь хотя бы ее грустному, но нежному голосу.

–… Я просто… Хочу извиниться, Макс. Прости… Я полностью тебя поддерживаю и понимаю, зачем ты это делаешь. Работа за границей – это хороший шанс для нас…, – ее алые губы улыбнулись. Она подняла взгляд и посмотрела в объектив, -… Ведь скоро нас будет трое.

Нет, нет, нет… Нарастающие внутри эмоции взяли вверх, и я расхныкался, одновременно улыбаясь и упрекая себя. Я бил кулаками об окаменелую почву вершины той чертовой горы. Я проклинал это место, этот остров. Я проклинал самого себя за совершенную глупость. Зачем я только сел в тот самолет? Как слепой пес, которому кинули кость, я погнался за тем, что стоило бы уже давно позабыть… И потерял все.

Даша писала и звонила почти каждый день. Связь могла пропасть в любой момент, поэтому я пролистывал многочисленные сообщения с расспросами «где я?» и «нормально ли все со мной?». Я пролистывал до видеосообщений. Их было немного.

– Прошел уже год, как твой самолет приземлился. Ты не писал мне. Не звонил. Ты даже не заходил в сеть. Я знаю, что с тобой ничего не случилось, можешь не притворяться. Ты же знаешь, кем работает мой отец? В общем… Он навел некоторые справки… Я знаю, что с тобой все в порядке… Я знаю, что ты живешь в гостинице на Родео Драйв…, – она вытерла слезы, – И, если тебе интересно… у тебя родилась дочь, – Даша резко встала и прервала запись.

Самолет приземлился?! Родео Драйв?! Какого черта? Что за бред?!

Тут же меня осенила мысль позвонить Даше, но вместо ее голоса из трубки послышалось: «Извините, этот номер больше не обслуживается» Я продолжил читать сообщение. Самая последняя видеозапись датировалась семнадцатым июня две тысячи двадцать пятого года. Не может быть… Я пробыл здесь уже три года?!

В тот роковой день телефон залило водой и повредилось что-то, отвечающее за дату. При каждом нажатии на «календарь» выскакивала табличка: «Укажите дату и время». Но теперь, когда связь появилась, смартфон сам смог настроить точное число. Сегодня четвертое февраля две тысячи двадцать восьмого.… На этом острове я сижу уже пятый год…

Я проигрываю запись от две тысячи пятого:

– Родители посоветовали мне больше не заниматься ерундой и отпустить тебя, – она тяжело вздохнула, – Наверное, так я и сделаю.… Это последняя моя запись…

– Мама! Мама! – позвал ребенок на заднем плане, – Смотри! Это тебе! – девочка вложила в руку Даши оригами журавлика.

– Спасибо, малыш. Иди к друзьям, маме нужно кое-что закончить.

Навзрыд рыдая, я мотал головой. Казалось, мои вопли могли услышать даже на материке.

Даша развернулась к камере и продолжила:

– Я хочу, чтобы ты знал, Максим. Я люблю тебя. И буду любить всегда. Она постоянно спрашивает о тебе… а я… я просто не знаю, что ей ответить.… Знаю только одно, что это все на тебя не похоже… У нашей дочери, кстати, сегодня день рождения. Я назвала ее в честь…, – видео оборвалось. Вылез загрузочный экран. Связь снова исчезла…

– Как? Как ты ее назвала? – тихо бормотал я себе под нос, захлебываясь собственными слезами.

***

Взрыв в недрах горы привел меня в чувство. Толчок был такой силы, что металлические балки, которые составляли всю несущую конструкцию антенны, заскрипели. Сантиметров десять земли, у обрыва вершины, соскользнули вниз. Я спустился по шахте. Сначала ничто не предвещало беды. Но только я открыл дверь из небольшого квадратного помещения в «павильон», как горло начал терзать кашель, вызванный осевшим в легких слоем гари. Все кругом полыхало. Сквозь резь в глазах от дыма, я увидел, что в стене, где некогда располагалась здоровая гермодверь, теперь дыра. Кто-то сорвал с петель бетонный блок, закрывавший проход, и отшвырнул его в сторону. По всем признакам, для того, кто смог такое провернуть, это было все равно, что выбить ногой трухлявую калитку.

Я прикрыл нос воротником рубашки. Подойдя к дыре, перешагнул через обломки и пустился бежать вперед. Из-за густого дыма я почти ничего не мог разглядеть. В какой-то момент бесцельных блужданий по корпусу, задымляющемуся с каждой секундой все больше, мое внимание привлек тусклый огонек впереди. Это оказалась кнопка. Я не сразу решился ее нажать, вспомнив результат моих предыдущих «манипуляций» с электроникой. Вернее, вспомнив о последствиях этих «манипуляций». Но, взвесив все за и против, я осознал, что обратно к шахте уже вряд ли доберусь. Ладонь вдавила кнопку внутрь стены. Двери впереди разъехались, я вошел в маленькое помещение, похожее на лифт.

Проход за мной затворился. Из труб сверху начал поступать сероватый газ. Через минуту компьютер сообщил:

– Дезинфекция, окон-ч-е-н-а…, – искусственный интеллект бункера начал глючить. Но кто вызвал все эти разрушения? Быть может, я, сам того не зная, запустил процесс самоликвидации!?

Двери, в которые я вошел, теперь были позади. Две точно таких же располагались передо мной и после «дезинфекции» распахнулись. Этот «дезинфекционный шлюз» не пропускал дым и огонь дальше. И я вошел в еще один похожий павильон. Только на этот раз помещение оказалось полностью белым и более современным (это я понял по освещению. Кругом было светло, хотя ламп или люстр видно не было).

Посередине огромной комнаты располагался Он. Психогенетический Преобразователь. Так все это происходило прямо здесь?!

Я подошел ближе, осматривая суперкомпьютер. В реальности он был гораздо больше и массивнее, чем я мог себе представить. Капсула сбоку была пуста. Но лампочки и экраны по всему периметру мигали.

– Узнал себя? – пальцы потянулись к тумблерам на панели управления машиной, когда чей-то голос меня прервал.

Испугавшись, я обернулся и увидел позади себя старика на кресле-каталке. Из баллонов за спинкой коляски выходили трубки. Концы их шли в маску на лице лысого старика. В руке он сжимал пистолет. Локоть мужчина опер на ногу, а оружие нацелил прямо на меня. Когда же он стащил маску, я осознал, что это не она создавала помехи в его речи. Старик говорил с явным немецким акцентом.

– Тогда на записи? Узнал себя? – все спрашивал он.

– Это был я?! Тот ребенок?..

– Да, Максим. Это был ты…

– Откуда ты знаешь мое имя? Да кто ты вообще такой?! – я потянулся за своим револьвером, но старик вытянул руку с оружием.

– Хочешь узнать? Хочешь услышать ответы на все вопросы? Тогда не глупи. Держи руки так, чтобы я их видел!

Он немного промолчал, прокашлялся, затем продолжил:

– Я – тот, за кем гонялся твой отец… И тот, за кем гнался ты всю жизнь… Я «человек из ниоткуда». Впрочем, ты, наверное, уже и забыл, как меня зовут, ведь тогда ты был еще слишком мал… Мое имя Август Вернике.

– Вернике? Так это ты проводил те опыты? Ты проводил опыт на мне?!… Я не понимаю… Как? Почему я ничего не помню?! Ты врешь!

– Искусственное внушение воспоминаний, – этот его непоколебимый тон меня только пугал, но я, как заворожённый продолжал слушать, – Твоя мать… Она погибла не в автокатастрофе. Наша компания… Как бы это сказать… Устранила ее. Таким образом мы хотели приструнить твоего отца. В те годы он уже вплотную подобрался к нам и нашим исследованиям… Нельзя было допустить, чтобы все вскрылось. Мы похитили тебя с твоей матерью. Так как к кондиционированию SI-частиц более всего подходят еще гормонально не сформировавшиеся особи – то есть дети…, – он тяжело вздохнул, – твоя мать не соответствовала нашим критериям. Было решено ее устранить, а заодно преподать твоему отцу урок. Больше он нам не докучал, а мы в свою очередь успешно завершили начатое…

– Что за опыт! – вспылил я, – Так это после вас у меня развиваются панические атаки?!

– Это не совсем панические атаки… У нас мало времени, Максим… Я хочу тебе все рассказать честно. Чтобы хоть как-то загладить свою вину… Может после этого меня перестанет грызть совесть?..

– Так рассказывай!

– То, что ты видел на записи.… Помнишь, что я говорил про пятимерное пространство? У нас получилось! Мы вытащили Объект 404. С твоей помощью мы вытянули из другого пространства тебя же! Наверное, ты спросишь, почему именно «404»? Все верно, это номер эксперимента. Тогда, в семьдесят восьмом, когда твой отец нашел меня на корабле, были последствия неудачи эксперимента под номером один. Выжил только я. Честно говоря, технологии не особо продвинулись, конкретно в нашей области. Четыреста три неудачи говорят сами за себя. Но! С тобой все получилось! Получилось, потому что твоя сероватая жидкость в мозгу… Она уникальна! Ты смог выдержать колоссальные психические нагрузки и выжить. Машина неспроста называется Психогенетическим Преобразователем. На генетическом уровне, в ДНК, мы берем энергию из АТФ организма, а на психическом уровне человек должен обладать действительно выносливым мозгом от рождения.

– Почему именно «энергия организма»? – начал расспрашивать я, смягчив тон из-за интереса, – Нельзя использовать, допустим, атомную?

– Это очень сложная наука, Максим. Все, что ты в состоянии понять – для открытия «портала» в другое измерение все должно быть «биологически стерильно». Нужные величины атомной энергии просто убьют испытуемого. А точно такая же величина энергии, которую при помощи Преобразователя мы можем получить «стерильным» образом из самого человека, при этом, не убив его еще на начальных стадиях, позволяет все осуществить. Сами SI-частицы.… Это внеземная технология. NASA забрала первые образцы еще в пятьдесят восьмом с одного из астероидов вблизи Земли.

– Ты все врешь…, – тихо пробормотал я, отрицательно покачав головой, – Где эта сущность?! Где второй я? За всю жизнь я почему-то не видел его! И это не может быть гребаным совпадением! Чтобы я оказался здесь! С тобой! Отвечай, кто ты на самом деле!

– Все верно. Это не совпадение. И второй ты прямо здесь. В этой комнате. Только привязан он ко мне. Его зовут Томас… Как только наши ученые достали его, было решено, что оставлять Томаса в связи с ребенком – не лучшая идея. Я вызвался добровольцем, и с помощью процедуры переноса… В общем, с тех самых пор Томас находится со мной в связи. За что я и расплачиваюсь уже больше пятнадцати лет, сидя здесь взаперти…

– Взаперти? Ты не можешь выбраться с острова?

– Теперь могу, Максим. Благодаря тебе.

***

Из его речи до меня дошло, что крушение было сплошной фальсификацией, с одной лишь целью – затащить меня сюда. Вернике заперли здесь, потому как Томас мог принести в наш мир очень много насилия и разрухи. То, что стало с гермодверью – его рук дело. В мощи его способностей, многократно превышающей человеческие возможности – не было сомнений. Он был неуязвим ко всему «земному» оружию, и в неправильных руках мог представлять из себя настоящую биологическую бомбу. Когнитивный Щит, который я отключил, был единственным барьером, сдерживавшим Томаса. Под «куполом» он не мог физически взаимодействовать с окружением. И выйти за пределы купола он не мог. Небольшая ниточка связи со мной осталась у Томаса, ведь он – это я. Поэтому я здесь. Все это время Томас наводил на меня галлюцинации, подсказывал мне, вел меня в этот бункер. Делал это, чтобы освободить Вернике и себя самого.

Филипп был смотрителем. Револьвер предназначался для его устранения. Впрочем, это мне еще «повезло». Смотрителей на острове обычно бывает не меньше трех. На мой вопрос: «Откуда Вернике знает, что я «справился сам» (без помощи оружия)», он ответил, что «здоровая овальная хреновина» на антенне – камера. Вернике наблюдал за мной все это время.

Он объяснил мне и сам процесс кондиционирования. За основу взят обычный цикл трикарбоновых кислот – или цикл Кребса. Аденозинтрифосфорная кислота – та же АТФ – является источником энергии в теле живых организмов. На протяжении всей жизни, день за днем, АТФ вырабатывается в определенном количестве для поддержания всех биохимических процессов. Однако SI-частицы, способны, что называется обмануть организм, и вызвать бесконтрольное выделение АТФ. Физически, для человека кондиционирование безвредно, так как излишки выделяемой энергии быстро поглощают все те же SI-частицы. Заряженные частицы поступают в ректор, где очищаются от энергии (отдают ее), и затем снова проходят через организм. Совсем как кровь, которая освобождается от шлаков в печени и становится «чистой». Но вот когнитивные функции мозга сильно страдают при опытах. Большинство испытуемых, не обладавших сильными когнитивными способностями, попросту впадали в кому. Мозг их не выдерживал нагрузок и умирал.

– И как же ты справляешься с ним? – спросил я, – Ведь не поделите вы что – и Томас может тебя убить.

– Нет, – отрезал Вернике – Он не может навредить оболочке носителя. Что-то вроде инстинкта самосохранения. Умрёт носитель – погибнет и сущность. Ты же, например, не сможешь безо всякой причины размозжить себе голову булыжником? если речь не о намеренном суициде, конечно же.

– Ты отрезан от внешнего мира! Как ты смог провернуть все это? Со мной? С самолетом?

– Я хоть и заперт, Максим, но средства связи с миром смог раздобыть за все годы заточения. На Большой Земле у меня остались деньги и связи. Доставить тебя сюда было не так уж и сложно. А все остальное возлагалось на Томаса. Впрочем, он справился, а наше время уже подошло к концу… Скоро прибудут они…, – Вернике снова вытянул пистолет в мою сторону.

– Стой, стой, стой! Кто они? Ты убьешь меня?

– Да, Максим. Теперь ты свидетель. Но я привел тебя сюда и рассказал все без лукавства. Ты можешь отправляться на покой с чувством выполненного долга. Ты ведь обещал отцу, что докопаешься до истины? Ты докопался…

– Стой, нет!

Вернике нажал на курок, но пистолет не выстрелил. И тут я увидел позади него Томаса. Он держал большим пальцем крючок ударника на оружии старика.

И до меня дошло. Все сошлось, как пазл. Тысячи маленьких кусочков информации сложились воедино, и, наконец прояснилась вся картина маслом.

– Нет, Вернике, – достал я свой револьвер, – Не ты привел меня сюда. Не ты сфальсифицировал мое падение… Я здесь вовсе не из-за тебя и твоего «освобождения». И его зовут не Томас… Его зовут Джек.

Я выпустил все пять патронов ему в грудь. Коляска опрокинулось, тело упало на глянцевый пол. Кровь разлилась по гладким плитам, заливаясь в небольшие неровности, и образовывая в них ярко-красные лужицы. Рубашка на торсе Вернике была похожа на пижаму. Пули разорвали ее, и в области груди трупа я увидел родимое пятно. Это действительно был он… Человек из ниоткуда…

III

Кардиомонитор показывал нормальное сердцебиение человека в покое. Семьдесят пять ударов в минуту. Писк, который издавал прибор, заставил Максима прийти в себя. У койки стоял врач в белом халате, а напротив, привалившись к дверному косяку, замер мужчина в черной куртке.

– Состояние стабильное, – сказал врач, подкручивая что-то у капельницы, – Можете продолжать.

Мужчина снял кожаную куртку, повесил ее у дверей палаты. Двумя руками он выдвинул из угла стул и присел рядом с лицом больного.

– Итак, Максим…, – деловито начал он, – Если вы помните, после нашей последней встречи вам стало плохо и…

– Я помню…, – прокашлялся Макс. Сердцебиение поднялось до восьмидесяти, – Вы нашли то место?

– Мы работаем над этим… Давайте продолжим с того, на чем остановились.

– Я же все уже рассказал вам! Они проводили незаконные опыты на людях! Этого вам мало, чтобы работать оперативнее!?

– Максим, я вас прекрасно понимаю… Но я не занимаюсь расследованием дела… Я лишь послан сюда отделом, чтобы узнать и запротоколировать всю информацию от вас лично. Можете не волноваться, если есть виновные – они точно будут наказаны.

– Если есть?!

– Тише, тише, Максим. Вам нельзя так волноваться. Иначе, как и в прошлый раз… Врачам придётся вколоть вам успокоительное… Меня, как вы помните, зовут Конрад.

Конрад достал блокнот с ручкой, и надел очки.

– Итак, час назад мы остановились на… Ах, да… Вы так и не ответили на мой вопрос. Вы сознаетесь в двойном убийстве? В убийстве этого… Вернике и Филиппа?

– Да, я…, – замешкался Максим, – Я убил их, но… это была самооборона. И вообще дело не в этом! Вы меня совсем не слышали?!

– Да, да. Так как вам удалось оттуда выбраться?

– Я долго блуждал по комплексу, пока не забрел в какие-то катакомбы. Они вывели меня к люку на пляже. К люку в моем железном сарае. Потом… Кто-то ударил меня по голове… Последнее, что я успел разглядеть… Это корабль. Большой военный корабль, стоящий в море. К нему меня волокли…

– Это все?

– Да.

– Тогда давайте подытожим, – Конрад перелистнул несколько страниц блокнота назад, – В ходе крушения самолета, который успешно приземлился в пятницу тринадцатого числа в четыре часа утра по Лос-Анджелесу…, – полицейский поправил очки, – В ходе крушения Боинга 737 вы оказались на острове. Помимо вас на нем находилась научная лаборатория, еще два человека… и «сущность».

– Угу, – кивнул Максим.

– В лаборатории производились незаконные эксперименты над людьми, спонсируемые компанией «Психологические исследования Hoffman». Сами вы уроженец Российской Федерации, приблизительный возраст тридцать лет, Бондарь Максим Анатольевич. Все верно?

– Да…

– Максим Анатольевич, вы сознаетесь в двойном убийстве?

– Да, сознаюсь, но…

– Все верно. У меня к вам вопросов больше нет, – Конрад встал со стула, накинул куртку, – Я еще зайду к вам завтра или послезавтра… Когда вам станет лучше.

– Вы уже поставили ему диагноз? – развернувшись спиной к Максиму, спросил Конрад у врача.

– Пока нет, но однозначно амнезия.

– Я много повидал лжи в глазах преступников. У меня нет сомнений что все, что он сказал – чистая правда, но поверить во все это…

– Так бывает, – сказал врач, – зачастую больные тяжелыми психическими заболеваниями сами верят в то, что себе придумали. Или в то, что им привиделось.

Врач и Конрад направились к двери. Максим заметил на пролетающим перед его лицом белом халате бейджик. Чуть ниже имени была надпись: «Hoffman Inc. Corporate». В это же мгновенье он осознал, что его ноги и руки намертво прикованы наручниками к койке.

– Нет… Нет! – попытки Максима освободиться были тщетными- Дайте мне позвонить! Дайте мне позвонить ей!

Врач вывел полицейского и закрыл за собой дверь.

***

С визита Конрада прошло часа три, может четыре. За окном стемнело. Максим все так же лежал прикованный к койке. Могло показаться, что он смирился со всем, что происходит.… Или, может, просто окончательно потерял рассудок. Но нет… Улыбка, появившаяся на его лице, когда электрический свет в палате заморгал, дала понять обратное… Он ждал. Он ждал его.

По кафельному полу коридора прошелестели шаги… все такие же вкрадчивые, осторожные, совсем не вяжущиеся с происходящим… Люминесцентные лампы окончательно погасли. Дверь палаты со скрипом медленно отворилась. В глазах Максима, полных ярости… в его зрачках, показалась отражение. «Тумана» вокруг головы Пиджака больше не было. А лицо с такими же карими глазами, с такой же улыбкой и густыми бровями, лишь приблизилось вплотную. Посетитель утвердительно кивнул. Будто Максим сказал что-то Джеку. Сказал ему в подсознании, а тот прочитал его мысли.

– Вырежи… Вырежи их всех…, – тихо повторил Макс вслух, зная, что Джек уже все понял.