Мультяшка

– Уверен, не для вашего дедушки, – адвокат пристально глядел на неё.

– Он уже в курсе, конечно же! – не сомневалась Мира.

– Иначе меня бы здесь не было, – Вениамин Рудольфович развёл руками и снисходительно улыбнулся. – Задержание можно считать недоразумением – следов наркотических веществ не обнаружено, а алкоголь в вашем возрасте употреблять уже можно.

– Да что вы говорите, – фыркнула недавняя задержанная. – Не обнаружено?

– Нет, – адвокат медленно рвал какие-то бумаги, вероятно, протоколы задержания или осмотра, а может, ещё что-нибудь, в чём не слишком разбиралась Мирослава. – Более того, вас здесь не было. В настоящий момент вы находитесь на борту личного самолёта вашего дедушки, горя желанием навестить его.

– У меня есть такое желание? – съязвила Мирослава.

– Естественно, – Вениамин Рудольфович дорвал последний лист, подозвал пристроившегося в углу сотрудника и что-то ему сказал, тот ушёл, но вскоре вернулся с металлическим подносом, поблёскивающим серебром. Вениамин Рудольфович сложил клочки бумаги и поджог их, не сойдя с места, пока не прогорело всё.

– Надеюсь, инцидент исчерпан, – обратился он к старшему из тех, кто производил задержание, дождался утвердительного кивка и протянул Мире пальто. Следом встал и двинулся к дверям, всем своим видом показывая, чтобы девушка следовала за ним.

– Я не могу уйти! – Мирослава упёрлась в дверях. – Там Данила! Я видела, как они скрутили его! И били!

– Не здесь, – проговорил Вениамин Рудольфович. – Не здесь, – сжав губы, он Миру вытолкнул на свежий воздух.

– Что с Данилой? С Владленом, с ребятами? – не унималась она.

– Они задержаны, – спокойно ответил мужчина.

Значит, надо их отпустить, – Мира развела руками и уставилась на адвоката в ожидании положительного ответа, которого не последовало.

– Это невозможно. – голос адвоката оставался невозмутимым.

– Почему это? – продолжала допытываться Мирослава.

– Наркотики. – припечатал Вениамин Рудольфович.

– Что наркотики? Они употребляли наркотики? Из-за этого? – в отчаянии вскрикнула Мира.

– Они распространяли наркотики, – медленно произнес собеседник. – Всё, что мне известно на данный момент. Это серьёзная статья уголовного кодекса. Они в разработке уже довольно долгое время, нам повезло вырвать тебя до того, как дело предали огласке. Дед позаботится о том, чтобы твоё имя не фигурировало нигде, мне велено доставить тебя к нему сегодня же.

– А Данила? – не успокаивалась Мирослава.

– По поводу него указаний не было, – отчеканил адвокат. Бесшумно подъехало авто, несложно было угадать, что за ними – водитель вышел и открыл дверь.

– Я никуда не поеду, – Мира предприняла попытку к сопротивлению.

– Мирослава, тебе лучше поехать, – примирительно проговорил адвокат и сочувственно улыбнулся.

– Я никуда не поеду, найму адвоката и вытащу Данилу. Он ни в чём не виноват! – она развернулась и пошла по набережной, набирая по пути номер такси.

– Это глупо, – догнал её Вениамин Рудольфович.

– Нет! – упиралась Мирослава.

– Хорошо, – в первый ей момент показалось, что адвокат сдался. – Послушай меня внимательно, только внимательно. Ни один адвокат не пойдёт против твоего дедушки, ты ведь это понимаешь? Кроме, может, совсем никакого, которому нечего терять, но такой не поможет твоему другу. Статья слишком серьёзная. Помочь, реально помочь, может только твой дед. Я бы на твоём месте поехал к нему и просил его.

– Он же терпеть не может Данилу! Ненавидит его! – Мира выплёвывала слова мужчине в лицо.

– Но он любит тебя, – улыбнулся адвокат, Мирославе даже показалось, что тепло. Впрочем, адвокаты – известные лисы, особенно те, что работают на её деда. – Если ты будешь покладистой, уверен, он сменит гнев на милость и поможет твоему Даниле. А вот если ты не поедешь…

Мирослава почувствовала, что её загнали в западню, но тогда она не понимала, что это было не так. Ловушка ждала её впереди.

«Ты выйдешь замуж за того, на кого я покажу пальцем. Будешь тише воды, ниже травы», – заявил дед.

Он говорил много, повышал голос, чего с ним никогда до этого не случалось при внучке. Всё свелось к тому, что Мирослава не в состоянии заботиться о себе, о своих деньгах, о семейном капитале и бизнесе, а значит, это сделает тот, кому дед полностью доверяет, и кто будет под его контролем. Мира может катиться в самостоятельную жизнь, и тогда дед лично позаботится о том, чтобы Данилу упекли на максимальный срок – до конца которого он не доживёт в местах, не столь отдалённых. Деду несложно будет это организовать. Или Мирослава может принять его условия и «зажить человеческой жизнью», «взяться за ум».

Чудовищные, ненормальные, не укладывающиеся в голове любого современного человека условия. Более того, лишённые смысла или логики, на взгляд Мирославы. Но не на взгляд деда.

– Мира, лучше тебе согласиться, – увещала Целестина, мягко улыбаясь старческими губами. – В этот раз ты зашла слишком далеко. Наркотики… Дорогая, ты же понимаешь, что дедушка такого терпеть не станет.

– Данила не распространял наркотики! – продолжала настаивать на своём Мирослава.

– Этот Данила не интересен твоему дедушке. Его волнуешь ты, и тебе должно быть известно, что он всегда держит слово. Если ты поступишь так, как хочет он, он сумеет вытащить твоего Данилу, замяв дело. А если нет… – Целестина сочувственно развела руками.

– Как я могу выйти замуж за незнакомого человека? – Мира спрыгнула с кровати и обошла вокруг неё. – Отвратительно!

Мирослава знала, как никто, каким упрямым и безжалостным бывает её дед и насколько влиятельным. Он мог судить и миловать, обходя любые законы и суды. Он мог достать Данилу, полностью оправдать его, а мог сгноить ещё до суда или добиться максимально возможного наказания, такого, которое Данила не переживёт.

Мира вздохнула, собралась с мыслями и дала согласие. А уже через три часа зашла в кабинет, чтобы познакомиться с будущим мужем. Она даже переоделась, как сказала Целестина, в узкую юбку-карандаш и классическую шёлковую блузку, превратившись в исполнительную секретаршу. Присела напротив, с намерением посмотреть на того, кому несказанно повезло стать родственником самого Сильвестра Прохоровича, человека, чья власть почти безгранична, и споткнулась о холодный взгляд серых глаз.

Холодный, оценивающий, анализирующий. Смотревший на неё в упор мужчина мало чем отличался от окружения деда, был частью его, единым монолитным целым. Лощёный, расслабленный, ударяющий указательным пальцем по хрусталю с виски.

Он осмотрел Миру с головы до ног, оценил приобретение, скользнул липким взглядом по бёдрам и остановился на лице, не отводя взгляда.

Интересно, чем этот человек провинился перед дедом, что его постигла участь стать супругом Мирославы. Или это честь для него? Он рад этому обстоятельству или нет? По непроницаемому взгляду было не понять, да и какое это имело значение?

Мирослава вскочила, выпалила дедушке всё, что думала в этот момент, и убежала к себе в комнату, закрылась там, а потом в ванной, плача и раскидывая вещи в отчаянии. Разбившийся флакон духов наполнил помещение сладким запахом.

Когда Мира вышла, Целестина сидела на краешке кровати и перебирала сморщенными руками шёлковое покрывало. Она подняла сухой взгляд, нагнула голову вбок и произнесла.

– Максим хороший молодой человек, он не поступит с тобой дурно, да и дедушка никогда не позволит обидеть тебя, он всего лишь хочет дать тебе защиту, заботится о тебе.

– Дать мне защиту? Защитить?! – Мира зло расхохоталась. – А кто меня защитит от него самого?

– Мира… со временем ты поймёшь его, – вздохнула ассистентка.

Мирослава сомневалась, что когда-нибудь поймёт своего деда. Но сумела уговорить себя, не без помощи Целестины, что конца света не произошло. В конце концов, это просто формальность, юридический аспект для спокойствия деда.

Договор. Не более того. Никто, в том числе дедушка, не может заставить её жить со своим «мужем», да и разводы никто не отменял.

Главное – продержаться, пока не выпустят Данилу.

Глава 3. Максим

Ужин длился уже больше часа. Никаких особенно изысканных блюд в этом доме не подавали, или Максим просто не попадал на такие приёмы. Сильвестр любил повторять, что пища должна быть простой, сытной, и её должно быть много. Именно по такому принципу и был накрыт ужин на четыре персоны. На выбор горячее, мясное или рыбное, овощи, зерновые, лёгкие салаты и суп-пюре из тыквы, немного необычное блюдо для ужина.

Сначала за столом были двое. Максим и Сильвестр, который погрузился в пережёвывание пищи, как в самое важное событие если не всей жизни, то дня. Максиму же кусок не лез в горло. Он сделал несколько глотков воды и, пытаясь скрыть отвращение, смотрел на кусок хорошо прожаренного мяса. Рыбу он не любил с детства. В любое другое время Максим с аппетитом съел бы этот стейк – после перелёта и алкоголя практически на пустой желудок. В любое другое, но не сейчас. Комок, стоявший поперёк горла, осложнял даже дыхание, не то что глотание.

Подошла Целестина, Сильвестр даже не поднял глаза, прислуга пододвинула стул и методично наполнила фарфоровую тарелку, наливая клюквенный морс в бокал.

– Мира? – наконец обратил внимание Сильвестр на третьего человека за огромным столом.

– Она подойдёт, – спокойно произнесла Целестина и отпила морс. – Ей потребовалось чуть больше времени, чем обычно, чтобы привести себя в порядок.

– Девочка! – Сильвестр кривовато и снисходительно улыбнулся, демонстрируя ряд ровных вставных зубов.

Вдруг глаза Целестины расширились, она вытянулась по струнке, добавив к колу в позвоночнике, с которым она ходила и сидела, железный прут, чем привлекла внимание Максима. Он обернулся на дверь.

Его новоявленная невеста «привела себя в порядок» весьма экстравагантным способом. Такой наряд подошёл бы для пикантной вечеринки для двоих, будь хотя бы один из них любителем подобного фетиша. Максим не был. Или для карнавального костюма какой-нибудь конфеты, розового зефира, нимфетки, если карнавал для взрослых.

Мира была в чём-то гипюровом, воздушном и сочно-розовом, с пышной, короткой юбкой, в коротких чулках, едва прикрывающих коленки, с рядами стразов, и в туфлях на высоком каблуке, которые смотрелись нарочито нелепо со всем нарядом, как мамины туфли на трёхлетней девочке. Дополняли образ яркие губы и умело подкрашенные глаза.

Мира обошла стол под молчаливыми взглядами присутствующих, прокрутилась вокруг своей оси перед дедом и села рядом с ним, напротив Максима, выразительно хлопая глазами с накладными ресницами.

– Что ты хотела сказать своим внешним видом, дорогая? – прошелестела Целестина.

– Я хочу понравиться своему жениху, – пропела Мирослава и посмотрела в упор на Максима, облизнула вызывающе губы и скромно сложила руки на коленях.

– Не стоило затруднений, – ответил Максим. – Признаю, я польщён.

– Разве я не прелесть? – Мира почти легла на приборы, из низкого выреза показалась грудь, мелькнула светлая ареола.

– Несомненно, – подтвердил Максим, изучив, как следует, очертания рук – на сгибе локтя было скопление мелких родинок, – ключицы, тонкую шею, маленькие ушки, содержимое выреза… особенно содержимое выреза.

Грудь была небольшой, но упругой, аппетитной, округлой формы и даже манящей. Бонус во всей этой ситуации – внешняя привлекательность будущей супруги.

На какой-то момент он забылся, организм ожидаемо среагировал на провокацию, из морока Макса выдернул кашель Целестины и невозмутимый взгляд Мирославы. Она, кажется, наслаждалась эффектом.

– Для чего этот маскарад? – наконец подал голос Сильвестр, смотря таким же невозмутимым взглядом на внучку.

Они не так уж непохожи, как кажется на первый взгляд. Дед и внучка. Родство не столько видно, сколько ощущается одна кровь, одна кость, и это не вымыть поколениям и посторонним генам.

– Должен же мой жених видеть, какая замечательная сахарная обёртка ему достанется на том куске говна, который ты ему подсовываешь в моём лице, дедушка, – пропела Мирослава, её яркие губы растянулись в наигранной улыбке. Ресницы быстро взлетали и опускались, как опахала.

– Для этого необязательно наряжаться малолетней проституткой, – спокойно заметил дед и продолжил трапезу.

– Это костюм мультяшки! Прелестной мультяшки, как кусок сахарной ваты, как ей и полагается, – невозмутимо отрезала Мира.

Мультяшка!

Макс ещё раз оглядел Мирославу. Отличный образ. Лисьи глаза, подчёркнутые макияжем, добавляли образу искусственности. Действительно, сахарная обёртка для куска говна.

Говна, в которое он умудрился наступить, и ему придётся наступать и наступать, при этом не морщиться от вони и пытаться не растянуться во весь рост, упав лицом в испражнения.

Мультяшка!

Максим Аркадьевич засмеялся в голос, не утруждая себя сдержаться. Идиотская ситуация, глупая акция протеста альтернативно одарённой невесты. А разве он сам далеко ушёл? Нервы начали сдавать…

– Что ж, тебе удалось рассмешить будущего мужа, Мира, – проговорила Целестина. – Это хороший знак.

Она улыбнулась и сухо посмотрела на Макса, тот собрался и вернул такую же сдержанную улыбку, предварительно извинившись за свою реакцию.

Сильвестр встал, сообщил, что устал и нуждается в отдыхе, назначил встречу с Максимом и юристами на восемь утра, бросил цепкий взгляд на внучку, будто говорящий: «Я слежу за тобой», и вышел из столовой, пожелав всем приятного вечера. Ассистентка последовала за хозяином дома, коротко посоветовав Мире привести себя в божеский вид. Максим заметил, в свою очередь, что вид прелестный, и Мультяшка, если ей угодно, может так наряжаться хоть каждый день. Если уровень её интеллекта позволяет это делать, он не возражает.

И тоже встал, направившись к входной двери.

За столом осталась только Мира. Уже в дверях Максим обернулся – за огромным пустым столом сидела девочка в нелепом наряде, и, верно ему померещилось, в её глазах стояли слёзы.

Выходка глупой девчонки не могла задеть и тем более смутить Максима Аркадьевича. Девица не видит берегов и границ. Избалованная, неадекватная, скорей всего, с низким интеллектом и таким же кругозором.

Мультяшка. Какой верный образ она выбрала для знакомства.

Пальто подал охранник, он же проводил до порога гостевого дома, молчаливо и безучастно. В дом, где проживал Максим, он заходить не стал, открыл дверь и тихо закрыл, как за заключённым. Максим Аркадьевич посмотрел в окно, парень двинулся в сторону большого дома, значит, круглосуточной охраны он не удостоен. Всё в рамках привычного на территории поместья Сильвестра Прохоровича. И то хорошо.

Быстро раздевшись, надев, наконец, мягкие льняные брюки и футболку, Максим получил возможность побыть с собой наедине, обдумать своё положение, принять какие-то решения. Наконец, банально, поработать.

Или… Он вспомнил наряд Миры на грани вульгарности и глупости, невольно облизнулся. Никогда нимфетки не были фетишем Максима, Лолиты всех мастей вызывали неприязнь, а то и отвращение, но эта Мультяшка с нагловатым взглядом лисьих глаз взволновала его. Во вполне определённом смысле. Он бы с удовольствие задрал зефирно-розовую юбку, запустил руки в складки, отодвинул бы в сторону такие же розовые трусики, с оборками на ягодицах, они мелькнули, когда Мира демонстративно покрутилась перед носом деда, и вошёл, чтобы ни на секунду не останавливаясь, начать вколачиваться в мягкость и влажность стройного тела.

Свет был выключен, рука сама потянулась вниз, нырнула под уже расстёгнутые брюки. У Максима не было женщины давно, около трёх недель, а это приличный срок для тридцатилетнего мужчины.

Хлопнула входная дверь, Макс привстал на кровати, всматриваясь в темноту. В проёме двери мелькнул женский силуэт, послышался бубнящий голос, потом быстрое дыхание, словно посетительница быстро бежала. Потом незваная гостья скользнула в комнату, где лежал на кровати Максим, упала на колени и принялась под этой самой кроватью, перемежая руганью сбившееся дыхание.

– Да! – раздалось победное из-под кровати. Максим схватил гостью за ногу, потянув на себя.

– И что ты тут делаешь? – то, что это Мира, он понял почти мгновенно. Распущенные волосы и зефирное мультяшное платье не оставили ей шанса остаться инкогнито.

– А-а-а-а! – пойманная заверещала, попыталась вырваться. Пришлось зажать ей рот и привалиться сверху, уронив на пол, одновременно придерживая, чтобы не покалечилась и не ударилась, падая.

– Так, ты пришла сюда сама, я не собираюсь тебя насиловать, бить или сдавать тебя охране деда, – проговорил Максим, глядя в глаза, постепенно отпускал руку ото рта Миры. – Что ты здесь забыла и как проскользнула через оцепление добрых молодцев? Не похоже, что здесь есть свобода перемещения, даже прислуга ходит с охраной, у тебя наверняка парочка телохранителей под дверью.

– В окно свалила, – пробурчала девица.

– О, как! Упущение службы безопасности, – констатировал Макс.

– Эти мордовороты вообще не слишком умны, – ночная гостья продолжала трепыхаться.

– Спорно. А ты тут что делаешь, пришла познакомиться поближе? – он удобней расположился между разведённых ног и потёрся в своё удовольствие приподнятым достоинством о женский лобок в розовых кружевах. Девчонка замерла в ответ на столь откровенный жест и попыталась вырваться. Максим привстал, всё так же упираясь, закинул руки Миры ей за голову и прижал запястья одной ладонью. – Я жду ответа.

– Я ошиблась домиком… – прошипела, как кошка гостья.

– Допустим, – Макс кивнул и продолжил допрос. – А что ты искала в другом домике? Откуда ключи – спрашивать не стану, как и опустим тот факт, что ключи от другого гостевого дома, раз уж ты ошиблась, подошли к этому.

– Ничего, – новоявленная невеста попыталась отползти, но у неё не вышло даже выбраться, высвободить руки или свести ноги.

– Ну-ка!!! – он схватил сжатую ладошку, надавив с силой, заставляя раскрыться. – Ну… хоть натур-продукт, – усмехнулся, глядя на марихуану, уже приготовленную для употребления – в ладошке она зажала старым проверенным способом забитую самокрутку. – Ты зависима? Поэтому тебя дед выдаёт замуж, аналог рехаба?

Мира тяжело дышала и медленно отводила в сторону руку. Она будто боялась, что резкое движение спровоцирует Максима, и он заберёт у неё дрянь.

– Нет… это… так, – невнятно начала Мирослава.

– Интересное место для заначки. Сама, наверное, догадалась? – Макс усмехнулся. – Не удивлюсь, если здесь всё нашпиговано жучками, а за нами сейчас наблюдают из пяти скрытых камер.

– Почему же тогда ещё не пришли? – диалог явно не собирался подходить к завершению.

– Вероятно, потому что тебе ничего не угрожает, – пожал плечами Максим. – Или твой дед хочет сохранить у тебя иллюзию свободы.

– Чёрт! И что делать? – казалось, Мира так и пребывает в смятении.

– Ты меня спрашиваешь? – Макс снова усмехнулся, глядя на панику в её глазах.

– Поддержать в нём эту иллюзию, – непрошенная гостья показала на косяк, уселась на пол по-турецки, выудила из зефирно-гипюровых складок зажигалку и поднесла к самокрутке.

– Сейчас сработает пожарная сигнализация, – Макс уже встал и теперь смотрел сверху вниз на то, как прикурила, вдохнула и выдохнула Мира.

– Не-а, Данила отключил, – с хитрой улыбкой сообщила она.

– Кто? – заинтересованно протянул Максим.

– Мой друг, – Мира выпустила дым и покрутила косячком. – Он жил в этом домике месяц назад, это его. Тебя смущает?

– Что моя будущая жена наркоманка, или что у неё есть друг – наркоман? Нет, меня ничего не смущает, кроме юридического аспекта сделки. Тебе хватит, – он пристально посмотрел на Миру.

Её веки потяжелели, взгляд стал расфокусированным. Она обмякла и облизнулась. Максим протянул стакан с водой, забирая из рук дымящуюся сигаретку. – Давай сюда, Мультяшка, – он в который раз усмехнулся и пыхнул. – Наркоманка из тебя так себе, сколько раз пробовала, два, три?

– Два, это третий, – лениво отозвалась Мирослава.

– Слабенькая травка-то, – Максим затянулся ещё раз.

– Так и Данила сказал, – сообщила ночная посетительница. – Как раз для меня, если вдруг захочется… мне только пить сейчас хочется…

Она поднялась с помощью Максима, покачнулась и упала в его руки, хватаясь за плечи. Обдала запахом сладости травки, духов, шоколада. Тяжёлое женское дыхание, скорей всего от наркотического дурмана, скользнуло сквозь футболку по груди и замерло там. Максим потянулся за стаканом, отдав остатки жидкости своей невесте, наблюдая за губами, обхватившими стекло, за движением языка, за тем, как клацнули зубы о стакан, за откинутой шеей, взглянул ниже, на грудь в вызывающем вырезе.

Он придержал Миру за талию, предварительно забрав стакан, глядя, как медленно закрываются глаза, приоткрываются губы, как бегут мурашки по белой коже, прячась в зефирно-гипюровых рюшах. Провёл губами по шее, девчонка выгнулась, застонала и подалась навстречу.

Максим прижал её к себе, потёрся о плоский живот, забрался руками под подол и сразу нырнул под оборки на ягодицах. Мира переступила с ноги на ногу и прижалась ещё плотнее. Мужские руки стиснули её попу, пальцы поглаживали в интимных местах. Она позволяла, только тёрлась и вздыхала. Как же соблазнительно бросить это зефирное облако на кровать и утонуть в нём в прямом и переносном смысле…

Макс усмехнулся, остановил себя буквально силой. Не в его правилах заниматься сексом с не отдающими отчёт в своих действиях женщинами. Если это гипюровое, розово-зефирное недоразумение можно назвать женщиной. Создание обкурилось почти до бессознательного состояния с трёх затяжек.

Максим Аркадьевич улыбнулся, поднял Миру, чтобы уложить на кровать, на бок.

– Давай поговорим, – предложила Мира и взмахнула руками.

– Вся жизнь впереди, наговоримся, – он устроил на подушке девичью голову, зафиксировал. Незваная гостья пару раз дёрнулась и засопела. Макс заботливо подоткнул подушку так, чтобы она не смогла откинуться на спину.

Вот же сокровище ему досталось! Мультяшка…

Он встал, оглядел розовый ворох в своей кровати и вышел на улицу, закурив обычную сигарету. Привычка, с которой Максим Аркадьевич время от времени пытался бороться, но безуспешно. До первого напряга на работе, когда спасают только лошадиные дозы кофеина с никотином.

Целестину не пришлось долго ждать.

– Всё-таки камеры? – спросил он в лоб.

– Только по периметру, в помещении, при постояльцах, камеры отключаются, – женщина не стала ничего утаивать и ответила прямо.

– Ты ничего мне не хочешь рассказать? – Максим попытался расставить все точки над i.

– Всё, что следует, тебе уже рассказали, детали обговорите завтра с юристами, – жестко бросила в ответ собеседница.

– Послушай, – перебил её Максим. – Там, в моей кровати, в самом нелепом наряде, который я когда-либо видел за всю жизнь, лежит обкурившийся и явно с какими-то проблемами ребёнок! Я заслуживаю знать, чего ожидать от этой девочки, раз уж меня постигла неимоверная удача скоро жениться на этом недоразумении!

– Максим…, – голос Целестины звучал жёстко.

– Целестина, – снова перебил Макс. – Давай начистоту! Я не сойду с этого поезда, тебе прекрасно известно, что у меня нет выбора, но я, чёрт возьми, имею право знать, чего ещё ожидать, хотя бы чтобы не навредить ей… Во что она вляпалась?

– Ладно, – уже мягче произнесла собеседница.

Услышанное не удивило Максима Аркадьевича. Ничего необычного для золотой молодёжи и её окружения. Всё началось в сентябре, когда Мира познакомилась с этим рок-музыкантом, Данилой. Сильвестру не понадобилось много времени, чтобы узнать, что он наркоман с большим стажем. Ждать, когда его единственную внучку подсадят на иглу не только любви, но и наркотиков, он не стал. Организовать всё наилучшим способом не составило большого труда, как и убить попутно двух зайцев. Освободить Мирославу от влияния этого человека и позаботиться не только о её будущем и её деньгах, но и будущем семейного капитала впоследствии, выдав единственную внучку замуж за верного Сильвестру человека.

– Сломав по пути Мультяшку? – горько усмехнулся Максим, а про себя в этот момент особо не думал.

Он не так уж и проигрывал в этой сделке. Получив в итоге не только деньги, но и вполне симпатичную, хоть и, похоже, откровенно глупую жёнушку. А вот что получает Мультяшка?

Целестина в ответ промолчала.

Глава 4. Мирослава

Она проснулась мгновенно, но будто не до конца, обвела глазами помещение и тут же захотела заснуть снова. На много, много лет. В небольшой комнате, в которой располагалась кровать, прикроватная тумбочка, вместительный шкаф-купе, комод и панель телевизора на стене, всё демократично, если не сказать экономно, при этом функционально и даже удобно, было темно. Единственным источником света была полоска под дверью. Мира знала, что там небольшое помещение, отделанное под кухню, с кофе-машиной, чайником и маленькой электрической варочной поверхностью, выполняющей роль плиты. Тоже эргономично и комфортно.