Месть Империи 4. Бремя Власти

Бесспорно, безопасней было бы то, на что намекал центурион. Дождаться подхода всей когорты и только после этого врываться в расположение Варсания, но что-то подсказывало Иоанну – к такому варианту логофет точно подготовился. Подход крупного соединения заметят издали, и Сцинарион либо организует сопротивление, либо исчезнет из лагеря, а Зару или перепрячут или убьют. Такой вариант Иоанну никак не подходил. Тот план, что родился в его голове, как только ему стало понятно кто вмешался в игру, стоял на трех «китах». Первое, вряд ли Варсанию нужна сама девушка, скорее ее хотят использовать как наживку. Второе, раз наживка заброшена, стало быть логофет ждет, что Иоанн на нее клюнет. И наконец третье, по словам служителей, конюх в очень плохом состоянии и долго не протянет. Значит, у Варсаний нет времени на игры в долгую. А раз так, то надо дать ему то, чего он хочет.

Излучаемая уверенность Иоанна подействовали на центуриона, и тот, сжав ладонь с перстнем в кулак, произнес:

– Надеюсь, вы знаете, что делаете.

Развернувшись, он шагнул к своим бойцам и прежде чем уйти, прошелся суровым взглядом по их лицам.

– Не дай вам бог… – В голосе центуриона зазвучала ледяная угроза. – Не дай вам бог подвести меня!

Вытянувшиеся во фрунт легионеры тянули подбородки вверх, не рискуя опустить глаза на своего командира.

– Не дай бог… – Повторив для убедительности еще раз, Понций резко зашагал к выходу из расположения Трибунала.

Иоанн двинулся следом, но за воротами он и два десятка легионеров вслед за ним свернули в другую сторону.

***

Варсаний нервно забарабанил пальцами по столу – томительное ожидание нервировало. Было бы хорошо отвлечься, но сегодня ничего не помогало: ни работа, ни прогулки, ничего, и даже любимая игра не приносила удовлетворения. Мысли лихорадочно перескакивали с одной на другую: «Я сам собственной рукой поднял ставку на критическую высоту. Захватить девчонку цезаря, значило бросить ему вызов, на который он обязан ответить, как бы он к ней не относился. Вопрос, зачем я это сделал? Можно обманывать других, но себя то глупо – для суда она интереса не представляет. От конюха еще могла бы быть польза, но к сожалению, он не протянет и пары дней. Тогда зачем? Зачем я держу эту девку здесь, в своем лагере, ведь в нынешней ситуации она несет лишь одни неприятности».

Вскочив, он заходил из угла в угол. Больше всего его раздражал тот факт, что может быть впервые в жизни, он поступил не обдуманно, а под влиянием эмоций.

«Как же, – он почти выкрикнул это вслух, – меня, такого мудрого и всевидящего, обидели, обыграли! Я, Варсаний Сцинарион, повел себя как сопливый юнец, как кролик загнавший себя в угол. Оставил без возможности маневра».

Остановившись, Варсаний взглянул на шахматную доску и, подойдя к столу, развернул ее черными к себе. – «Иоанн будет ее искать и обязательно узнает про меня, а скорее всего уже знает. Что он предпримет? Одно точно – тянуть не станет, ведь завтрашнее утро непредсказуемо и все может кардинально измениться. Сегодняшняя ночь – последний и поистине реальный шанс решить все одним ударом. Конечно же, он не устоит». – Он сделал ход черным слоном и, подняв взгляд, посмотрел на себя в зеркало.

«А что я?» – Словно бы извиняясь, он развел руками и, глядя на свое отражение, произнес вслух:

– У меня нет выбора – мне придется его убить, хотя это не принесет ни мне, ни Феодоре никаких дивидендов, а пойдет на пользу лишь Василию и его безумной сестрице.

Вновь развернув доску, Варсаний с удивлением увидел, что черные только что непростительно подставились.

– Ннн-да, – процедил он, не забывая кто играл за черных и передвинув белого ферзя, произнес. – Мат!

Рука непроизвольно потянулась и со стуком впечатала черного короля в клетчатую доску.

– Мат! – Повторив, Сцинарион прислушался и уловил едва различимые звуки снаружи. «Вот, кажется, и началось» – Пронеслось в голове, и словно подтверждая его мысль, чуть приоткрылся полог шатра, впуская первого секретаря канцелярии.

Вопросительный взгляд логофета метнулся к вошедшему и тот, застыв у входа, ответил спокойным, почтительным тоном.

– Да, мой господин, как вы и говорили, Иоанн с небольшим отрядом железных легионеров пытается прорваться в лагерь.

Кивок удовлетворения, и вопросительный взгляд вновь вцепился в лицо клерка. Не отводя глаз, секретарь произнес то, что от него ждали.

– Охрана действует строго по вашим указаниям. Оказывая минимальное сопротивление, заманивает цезаря в центр расположения.

– Хорошо. – Варсаний шагнул к выходу, на ходу поправляя стальную кирасу.

Чего-то такого он и ждал. Большой отряд имперских легионеров вряд ли сможет пройти незамеченным через расположение диких легионов, – рассуждал Сцинарион, – значит, Иоанн попытается с небольшой группой хороших бойцов обойти весь лагерь вокруг через горы. Обойти и внезапно ударить, предварительно отвлекая внимание какой-нибудь ложной опасностью.

Откинув полог, Варсаний остановился на пороге. Перед ним лежал уже набивший оскомину вид вытоптанной земли и выцветших на солнце палаток. Они окружали его шатер со всех сторон: палатки канцелярии, охраны и прочих служб, оставляя лишь в центре небольшое, словно вычерченное по циркулю свободное пространство. От этой площади до рогаток входа протянулась короткая, но прямая как струна улица. Глава имперской канцелярии во всем любил порядок и геометрическую точность.

Со своего места ему было хорошо видно, как небольшой отряд имперских легионеров, разбросав рогатки, пробил себе проход в лагерь. Прямо перед ними откатывался назад передовой десяток охранников и несколько из них уже осталось неподвижно лежать на песке.

Сцинарион разглядел в первом ряду цезаря и недовольно поморщился, он был готов к тому, что Иоанн попытается забрать свое, но такая бесхитростность противника огорчила.

«Мой юный друг, – мысленно обращаясь к Иоанну, съязвил он, – ну почему же так банально! Где какой-нибудь отвлекающий маневр, где изюминка? – Недовольное выражение лица, следуя за мыслью, сменилось на снисходительное. – Впрочем, по-юношески это, наверное, выглядит очень романтично и безумно красиво. Броситься на превосходящего врага с горсткой храбрецов в надежде на неожиданность и натиск. Увы, мой юный друг, увы! Я с таким нетерпением ждал вас, что боюсь сюрприза не получится».

***

Иоанн бежал в первой шеренге. Ширины между шатрами хватало лишь на пятерых. Два легионера справа, два слева, позади еще три линии. Выставленные вперед щиты, зажатые в ладонях рукояти мечей.

Впереди улица вытекала на открытое пространство. Там сжался в пружину откатившийся отряд охраны. Цезарь постарался выбросить лишние мысли из головы. Все, что от него зависело, он уже сделал, остальное в руках всесильных богов, а ему остается только драться и не посрамить величие предков.

Расстояние стремительно уменьшалось, до столкновения оставались считанные мгновения. Заведенное адреналином сердце бешено бухало в груди, грозя разорвать грудную клетку. Открытый рот издавал какие-то вопли, но Иоанн не слышал даже собственного крика, он уже не принадлежал себе, он стал частью бегущей на смерть шеренги. Одной общностью с бойцами слева, справа, с теми, что дышали в затылок. Единой массой топающей коваными сандалиями по утрамбованной земле.

Удар щит в щит раскатился громом по площади, и стража логофета, великолепная в индивидуальном бою, не смогла вовремя собраться в единый кулак. Преимущество железных легионеров сказалось и в этот раз. Один удар, один синхронный натиск и в шеренге охраны кто-то, пошатнувшись, сделал пол шага назад, но этого хватило. Надавили задние легионеры и, как прорвавшаяся в одном месте вода крушит всю плотину, так и солдаты империи мгновенно взломали строй охраны Сцинариона.

Как случилось, что в момент удара Иоанн оказался в последней шеренге, он не смог бы объяснить даже самому себе. Кто-то слегка придержал сзади, чуть оттерли плечом справа, и бегущие позади тут же протекли вперед. Всего лишь мгновение, он не успел даже возмутиться, как перед ним вместо оскала врага уже выросли широкие легионерские спины.

– Ариан вас забери! – Зарычал от бешенства Иоанн и попытался вновь протиснуться вперед, но не тут то было, железная стена оказалась непробиваема.

Оставив попытки протолкнуться в первую шеренгу и подавив клокочущую ярость, цезарь смог, наконец, остановиться и трезво посмотреть на обстановку вокруг. Увиденное не порадовало. Развить прорыв не удалось. Подоспевший резерв помог противнику выровнять и удержать строй, а вот его отряд, потеряв инерцию, завяз и полностью остановился. Хуже того, отовсюду на площадь начали вытекать новые телохранители Варсания, грозя полным окружением.

Первая мелькнувшая в голове Иоанна мысль была: «Вот дерьмо! Не удержимся теперь», но он не позволил страху взять верх. Последние месяцы не прошли для него даром, выработав рефлексивную способность бороться до самого конца. Вот и сейчас, за первым паническим всплеском пришла здоровая злость, и в голове калейдоскопом побежали цитаты и абзацы из всех когда-либо прочитанных им книг. Только сейчас к нему пришло настоящее осознание того, что здесь он единственный командир. Нет Велия, нет Понция и кроме него никто не примет решение. Здесь и сейчас, только от него зависит, умрут ли эти двадцать человек, умрет ли Зара, умрет ли он сам наконец.

Бегущие в голове мысли вылились в решение, и разинутый рот Иоанна выплеснул его в вопле.

– Каррре! – Заорал он, перекрывая шум боя. – В каре стройся!

Загремело вокруг железо, затопали сандалии, и легионеры с деловитой невозмутимостью перестроились в квадрат, готовые отразить атаку со всех сторон. Причем, Иоанн оказался в самом центре ощетинившегося построения, и слегка ошарашенный мгновенно произошедшей метаморфозой, успел лишь подумать: «Да, люди ли они вообще?!»

Варсаний, не раз видевший железные легионы в деле, не испытал тех чувств, что и цезарь, но мгновенный маневр противника заставил его поморщиться, напомнив – малой кровью не обойдется. В его охране состояло около ста элитных бойцов, отобранных со всей необъятной империи. Варгус Лианиди, комит схолы телохранителей, лично выбирал каждого, а этому человеку Сцинарион доверял безгранично. На жалование своим людям Варсаний никогда не скупился, памятуя старую истину – если не заплатишь ты, то среди твоих врагов всегда найдется желающий заплатить. Сегодня он имел возможность увидеть, что деньги были потрачены не зря. Его ребята выполнили все, что было задумано, вовремя отошли, сдержали удар и взяли врага в кольцо. Теперь они ждали лишь команды на уничтожение противника, но Великий логофет не стал торопиться. В наступившей тишине неожиданно прозвучал его голос.

– Мой юный друг, не пора ли вам признать свое поражение. – Фигура Сцинариона появилось в первых рядах телохранителей. – Сдавайтесь, и я вам обещаю, что вы доживете до честного суда Трибунала.

Иоанн, решив, что пустой разговор лучший способ потянуть время, ответил:

– Я тоже могу кое что пообещать тебе, Варсаний. Если ты сдашься и отдашь мне Зару целой и невредимой, то я не убью тебя, а просто выгоню как шелудивого пса.

Услышав отказ цезаря, Варсаний почувствовал некоторое облегчение, все-таки насчет суда он соврал, и теперь, хвала всевышнему, не придется брать грех на душу. Повернувшись, он нашел взглядом комита Лианиди и подтверждающе кивнул – начинай.

Глава 3

Задраившись в каре, имперские легионеры перешли к глухой обороне, а гвардейцы Варсания не очень-то торопились нападать. Варгус Лианиди посмотрел на линию щитов и мрачно подумал о том, что после этой свалки вновь придется набирать и учить много новых бойцов. Отвлекшись, он чуть было не пропустил сигнал Варсания, но увидев кивок логофета, тут же встряхнулся и, отогнав лишнее, проорал на всю площадь:

– Пошли! Навались разом!

По сигналу командира телохранители Сцинариона двинулись в атаку. Плотные ряды тяжелой пехоты ударили одновременно с четырех сторон, и сжавшийся отряд легионеров словно бы еще ужался под перекрестным давлением. Ужался, но устоял.

Подобная теснота была не в новинку имперским солдатам, натасканным на бой с численно превосходящим противником, а вот элитные бойцы Варсания в этой скованности почувствовали себя неуютно. Здесь не было места для индивидуального мастерства, в такой драке все решала синхронность, расчетливость и стойкость. Когда противник вплотную, и нет пространства для маневра, то в такой толчее легионер как рыба в воде. Все как учили, и все так, как было уже проделано тысячи раз прежде. Ударил щитом, приоткрылся, коротко ткнул мечом, и тут же вновь в глухую оборону. Выдохнул, и все по новой. Приоткрылся! Ударил! В защиту!

В такой мясорубке равных железным легионерам не было во всем мире, но и телохранители Варсания были не дети. Первая неудача их не обескуражила, а подсказала, что нужно менять тактику. Под зычный рев своего комита, рыча и ругаясь от бешенства, они отступили оставив на песке пятерых мертвых товарищей.

Осознав свою ошибку, Лианиди выкрикнул десятникам вывести из рядов раненых и разрядить шеренги. Следом последовал приказ принести копья. Дождавшись, когда рядом с каждым меченосцем встанет воин с длинным копьем, он зло оскалился в сторону сжавшегося врага.

– Посмотрим, что на это скажут хваленые железные легионы!

***

Когда пошла первая атака, Иоанну на миг показалось, что сейчас его раздавят спины своих же собственных солдат, но сжимающееся каре, словно почувствовав предел, вдруг остановилось. Сдавленный со всех сторон, он не видел, что происходит, лишь слышал грохот щитов, лязг железа и яростный рев сотни озверевших людей. Рука по-прежнему стискивала рукоять меча, взгляд метался из стороны в сторону, но в этой схватке он был лишним. От него уже ничего не зависело и ничего не требовалось, всем руководил десятник первой манипулы, оставленный Понцием за старшего.

Несколько мгновений жуткой какофонии и натянутых до предела нервов, и вот, душащее железное кольцо вдруг начало разжиматься. Натиск атакующих ослаб, и каре легионеров, словно надутый мяч после удара, вновь вернулось в исходную форму.

В появившийся просвет Иоанн разглядел отходящего противника и смог наконец облегченно выдохнуть. «Кажется, Варсаний стянул на нас все резервы, – подумал он в этот момент, – значит шансы Понция подойти незаметно, сейчас высоки как никогда».

Успокоительная мысль не успела появиться, как тут же исчезла. Центуриона пока что было не видно, а вот от перестроений охраны повеяло чем-то весьма опасным. Мрачные, заострившиеся лица легионеров тоже говорили о том, что дело начинает принимать совсем скверный оборот.

Вопросительный взгляд Иоанна метнулся в сторону десятника – что происходит, но тому было не до него, телохранители Варсания вновь пошли в атаку. Теперь их первая шеренга надвигалась неплотным строем, и в разрывах между щитоносцами торчали длинные копья второй линии. Они не бежали, не старались как в прошлый раз взять нахрапом, а двигались не торопясь и обстоятельно. Не было рева атаки, не прозвучало грохота столкнувшихся щитов, лишь хлестко зазвенела сталь. Имея численный перевес и возможность маневра, бойцы логофета вынуждали легионеров открываться, подставляясь под удары копейщиков. Они не лезли вплотную, держа линию каре на расстоянии выпада и имея возможность уклониться от коротких мечей легионеров, тогда как тех в эти моменты находили наконечники длинных копий. Эти, по большей части, не смертельные раны, убивали скорее психологически. Невозможность защититься и неуязвимость противника точили несгибаемый боевой дух как короеды могучее дерево. Безнадежность разлагающе проникала в мозг имперских солдат, а вытекающая кровь, капля за каплей, уносила их силы.

Положение обороняющихся становилось все хуже и хуже, и даже такой далекий от войны человек как цезарь проникся пониманием, что время идет на минуты. Прямо перед ним, пошатнувшись, упал на колено легионер, и Иоанн инстинктивно шагнул вперед, закрывая собой обессилившего бойца. Тут уже стало не до переживаний. Меч в его руке принял на себя летящий сверху клинок. Отбил и тут же метнулся вниз, закрываясь от наконечника копья.

Аааа! Услышал Иоанн свой собственный рык и рубанул куда-то наотмашь. Тук, тук! Глухо ударило железо в дубовые доски. Это поднявшийся легионер успел прикрыть его щитом. Страха не было, адреналин уже тек по венам вместо крови. Сознание уступило рефлексам зверя. Движение справа – выпад! Чей-то рев боли и удовлетворение – попал!

Слева и справа сомкнулись щиты легионеров, прикрывая цезаря, но каре уже перестало быть идеально стройным. Только что ровный квадрат теперь больше походил на сбившуюся бесформенную кучу. Стальные наконечники копий мелькали словно разящие молнии, и с каждым попаданием восторженный рев оглашал залитую кровью площадь.

Копье чиркнуло по руке, нарисовав красную набухающую полосу, но Иоанн даже не почувствовал боли. В каком-то остервенении он махал мечом, не обращая внимание на царящую вокруг него смерть. Уже давно никто не прикрывал его, и оставшиеся на ногах легионеры едва успевали защищать самих себя. Отбив очередной удар, Иоанн взмахнул мечом и вдруг так и замер. Стальной наконечник угодил точно между пластинами панциря и ожег парализующей болью. В одно мгновение пропал боевой порыв и небывалая сила, а остался лишь разливающийся по жилам ледяной холод.

– Неужели я умер, – беззвучно прошептали губы, и он удивленно уставился на торчащее из груди копье.

Полная победа была всего лишь в крохотном шаге, и телохранители Варсания настолько увлеклись, что заметили изменение обстановки только когда было уже слишком поздно. Четыре колонны легионеров прошли между палатками и ударили им в спину так неожиданно, что смяли их занятую избиением линию в считанные мгновения.

Понций вырвался на площадь первым. Рыча и круша без разбора всех, кто пытался встать у него на пути, он двинулся напрямую к Иоанну, а идущая за ним колонна железным жалом вспорола не готовые к такому обороту порядки противника. В это время три других отряда первой когорты, растекаясь по кругу, окружали ошеломленных стражников.

Все случилось настолько стремительно, что Варсаний даже не сразу понял что произошло.

«Откуда появился такой большой отряд? Как он смог пройти сквозь заставы четвертого легиона? Измена! Наврус перекупил варваров?! – Мысли лихорадочно роились в голове логофета, не находя ответов. Ошеломленный взгляд метнулся поверх шлемов к вспыхнувшей точками факелов крепостной стене Ура, и царедворец чуть не застонал от осознания своей ошибки.

– Как я мог упустить такую очевидную вещь?! – Прошипев, Варсаний аж скрипнул зубами. – С рассветом же штурм! Войска выдвигаются на позиции, и пока армия в движении, никто ничего не контролирует. В таком бардаке хоть гвардия Хозроя появись, не заметят.

Дальше сетовать на свою опрометчивость ему не позволила сжимающееся вокруг кольцо. В живых оставалось не более двух-трех десятков бойцов охраны, сбившихся вокруг него как стадо баранов.

Взгляд Варсания нашел в толпе Иоанна. Какой-то человек в форме имперского центуриона бинтовал ему грудь, но в целом тот выглядел неплохо и вполне живым.

«Этот мальчишка опять меня провел. – Подумал Сцинарион, проникаясь замыслом своего противника. – Он рисковал жизнью, чтобы я не успел вывезти или убить девчонку. Убить еще есть время, но сбежать отсюда уже нет. – Логофет бросил взгляд на сомкнувшееся вокруг кольцо легионеров. – Пожалуй, эта девушка мой последний шанс поторговаться за жизнь».

Смирившись с поражением, он будучи человеком до крайности рациональным, мысленно уже смотрел в завтрашний день: «Да, удивил, мальчишка. Поставил на карту все ради женщины. Азартен. Надо будет в будущем учитывать эту его склонность к авантюризму. – Тут Варсаний печально вздохнул. – Если оно еще будет у меня это будущее».

К этому времени легионеры Понция прижали остатки охраны к шатру главы канцелярии. Оставалось только добить, но зычный рык центуриона остановил бойцов на замахе. Быстро перестроившись, легионеры взяли сбившихся в кучу телохранителей в плотное кольцо.

Свисток центуриона просвистел три коротких – дорогу командиру, и когорта расступилась, пропуская императора. Прихрамывая и зажимая перевязанную грудь, Иоанн вышел вперед. Его голос прозвучал негромко, но твердо.

– Варсаний, помнишь я обещал не убивать тебя?

Из сжавшейся толпы, прикрывающей своего господина, донеслось лишь тяжелое дыхание десятков людей, и Иоанн, не ждавший ответа, продолжил:

– Так вот, сейчас это зависит от тебя. Либо твои люди немедленно складывают оружие, и ты сдаешься на мой суд и милосердие, либо я отдаю приказ, и тогда легкая смерть будет для тебя самой большой наградой.

Варсаний задумался: «А какие собственно у меня варианты? – Он всмотрелся в лица своих телохранителей. —Люди сломлены и деморализованы. Пробиться сквозь строй легионеров с такими бойцами шансов мало, да и где гарантии, что я выйду из такой мясорубки живым. Нет, надо соглашаться. Честность Иоанна сомнений не вызывает, если сказал – не убьет, то не убьет, по крайней мере сразу».

Оставаясь за спинами своих бойцов, Сцинарион выкрикнул прямо из толпы.

– Я согласен, мы сдаемся! – Для собственного успокоения, он тут же добавил. – Ты же знаешь, что твой дворовый не жилец, и я тут не причем.

Иоанн кивнул, а Варсаний повысил голос, обращаясь к своим телохранителям.

– Всем сложить оружие. Мы сдаемся на милость… – Он замялся чуть было не сказав цезаря Иоанна, но тут же решив, что дразнить гусей в его ситуации совершенно лишнее и произнес: – Императора Иоанна Корвина.

С глухим стуком оружие посыпалось на песок, и Иоанн, не дожидаясь полного разоружения, шагнул вперед. Охрана логофета, потупив взгляды, расступилась, давая дорогу победителю, и он, воспринимая это как должное, прошел прямо к Сцинариону. Его глаза впились в лицо царедворца.

– Где она?

Выдержав взгляд, Варсаний мотнул головой в сторону шатра, успев подумать: «Мальчик изменился за последнее время, и не в лучшую сторону. Хвала небесам, что у меня хватило мудрости не убивать девчонку».

Расценив все правильно и не дожидаясь приказа, Понций махнул рукой, и два легионера рванулись к шатру Великого логофета империи. В душе Иоанну до жути хотелось броситься туда самому и ему стоило большого труда сдержаться. Еще труднее дались мгновения, прошедшие с момента, как воины скрылись за пологом палатки и появились обратно. Только увидев Зару живой, хоть и с заплывшим от огромного синяка лицом, он смог выдохнуть с облегчением! Теперь он мог признаться самому себе, что до самого последнего момента его мучил страх опоздать. Не успеть, не спасти и увидеть ее мертвой, истерзанной и замученной. Но хвала Огнерожденному она жива!

Девушка в сопровождении легионеров подошла вплотную и склонила голову в приветствии.

– Да пребудет с тобой милость богов, император Иоанн.

Цезарь молча поднял подбородок Зары и, посмотрев на разбитое сине-желтое лицо, бросил гневный взгляд на Варсания. Тот, словно защищаясь, поднял ладони.

– Это не я! Ее не пытали и не били. Все, что ты видишь, лишь последствия захвата. – Спохватившись, что ситуация давно поменялась и сейчас он уже не всесильный логофет империи, который может говорить свысока и тыкать цезарю захудалой провинции, Варсаний быстро поправился. – Вам, мой господин, ведь как никому известно насколько эта женщина может быть опасна. При задержании она тяжело ранила двух моих лучших охранников.

В глазах Иоанна вспыхнула настоящая ярость.

– Заткнись, Варсаний, или я нарушу свое обещание!

Сцинарион мгновенно умолк, уловив, что это не просто слова и в эту минуту смерть действительно близка как никогда в жизни. Поежившись, он смиренно опустил голову, но его внимательный взгляд исподтишка, перебегая с лица девушки на цезаря и обратно, все же смог разглядеть то, что эти двое тщательно пытались скрыть. «Вот как! – Мысленно воскликнул Варсаний. – Как я не догадался! Они любовники, и наш юный друг похоже влюблен ни на шутку. Жаль, что я не догадался раньше, а то был бы куда более осторожен».

Глядя на Зару, Иоанн испытывал целую гамму самых разнообразных чувств: нежность, жалость, закипающую ярость и огромное желание сжать в объятиях эту миниатюрную, но такую сильную женщину. Ему очень хотелось, но он не позволил себе поддаться эмоциям. Сотни глаз смотрели на него в этот момент и видели в нем императора. Победителя, любимца богов, который приведет их к порогу славы и богатству. Показать им, что он всего лишь человек, такой же как они, с такими же страстями и слабостями, значит обрушить тот образ, что с таким трудом создавался им за последние недели. Цезарь отвел взгляд, и Зара, поняв что сейчас с ним твориться, сделала шаг в сторону. Огромные ладони Понция накрыли ее плечи солдатским плащом и повели в глубь строя. Уже проходя мимо Иоанна, она, словно оступившись, качнулась в его сторону, и слуха цезаря достиг еле уловимый шепот: