Диалог с душой

– Хорошо. Тогда приступим. – Дин сел в кресло напротив пациента, положил диктофон и собрался с мыслями.

– Я вам доверяю, доктор. Давайте тогда продолжим, – Леон немного расслабился, положил руки на подлокотники кресла и закрыл глаза.

Дин спокойно и медленно проговаривая слова, как будто случайно щелкнул пальцами и погрузил Леона в его воспоминания.

– Где вы сейчас находитесь?

– Я гуляю в лесу и играю с детьми с соседней фермы.

– Сколько вам лет, Леон, и как вас зовут?

– Десять. Меня зовут Клаус… Клаус Вагнер.

– Давайте отправимся дальше. Вы уже взрослый человек. Сколько вам лет сейчас? Чем вы занимаетесь?

– Мне 18 лет. Я поступил на службу в армию, – Леон говорил молодым, но строгим голосом.

– Какой сейчас год, Клаус?

– 1917 год. Идет война. Меня отправляют на восточный фронт, в Латвию.

– Что с вами происходит через шесть месяцев после отправки на фронт?

– Я тяжело ранен… Лежу в госпитале…. Я военнопленный… У меня забинтовано все лицо… Жгучая боль в левом глазу… За мной ухаживают русские сестры милосердия. Они очень добрые. Я не вижу их лиц, но у них такие мягкие и нежные руки. Они гладят меня, когда делают перевязку и что-то говорят, но я не понимаю их речь, – лицо Леона расплылось в улыбке.

– Куда вас отправили после госпиталя, Клаус?

– Я в лагере для военнопленных. Нас очень долго везли в темных и холодных вагонах. Многие солдаты умерли. Я пока жив, но мне очень хочется домой. Я устал, я хочу есть…, хоть корочку хлеба.., – голос звучал тихо, но в нем было столько страдания и тоски. – В лагере нас заставляют много работать и плохо кормят. Сильно болит лицо и глаз, но здесь нет врачей, и я боюсь, что умру от незаживающей раны. Она гноится.

– Представьте, что прошло двадцать лет. Где вы находитесь, и что происходит с вами?

– Я офицер вермахта. Служу в комендатуре лагеря для заключенных, у меня в подчинении сорок человек, – лицо Леона выражало высокомерие и презрение. Губы сжались в тонкую нить, спина выпрямилась, и всем своим видом пациент стал напоминать профессионального военного.

– Где находится этот лагерь? Вы можете сказать, как он называется? – Дин уже предполагал, что ответ прозвучит угрожающе страшным.

– Он расположен недалеко от Мюнхена. Это лагерь Дахау.

– В чем заключается ваша работа, Клаус?

– Следить за порядком в лагере. Я курирую медицинский блок. Наша задача создавать новые лекарства для солдат вермахта и научиться лечить их от тяжелых болезней и ранений, – он чеканил слова, словно отдавал рапорт начальнику.

Дин замер, боясь двигаться дальше. Все, что он знал о концлагерях, о тех чудовищных зверствах фашистов против разных народов в период правления Гитлера и в годы Второй мировой войны, могло сейчас выплеснуться на него, как цунами, в откровениях Клауса. Все разрозненные кусочки мозаики сегодняшних проблем Леона сложились в полную картину его прошлой жизни. Звериная натура Клауса, совершившая столько зла, проявляла себя в новом воплощении бессмертной души в теле Леона. Лишенный прошлых воспоминаний мозг, на подсознательном уровне подавал знаки Леону, подталкивая его к познанию самого себя.

Дин много раз задавал себе один и тот же вопрос – почему душа, наделенная любовью, вселенскими знаниями и возможностями, живет в симбиозе с примитивным человеком и порождает столько страданий, жестокости, преступлений, отчаяния и скорби? Почему она позволяет развиться в человеке таким порокам? Почему мы лишены этой памяти предыдущих воплощений? Почему каждый раз приходится начинать с нулевой точки отсчета и постоянно делать выбор? Может именно возможность ВЫБОРА и есть ответ на этот мучительный вопрос? И именно скорби помогают раскрыться душе в полную силу и показать человеку его истинное Я? Эти вопросы постоянно мучили Дина, добавляя больше загадок, чем полноценных ответов.

– Вы сможете описать медицинский блок? И что там происходит? – Дин внимательно наблюдал за пациентом, тревожась за его эмоции.

– Да, смогу, – мышцы лица заиграли, выдавая одну маску за другой. Жестокость, презрение, превосходство, злоба… Руки Леона быстро сжались в кулаки, и он опять стал разминать указательный палец правой руки, – В первом блоке проводятся испытания, связанные с возможностями человека на больших высотах. Мы должны понимать, на какой высоте наступает необратимая гипоксия мозга, когда летчик не сможет управлять самолетом. Наконец, мы продвинулись в своих исследованиях! Наши врачи гениальны! Прекрасные результаты! Это очень важно для нашей армии, – легкий взмах руки пациента, словно отдающий приказ подчиненным, и голос стал звучать жестко. – Весь этот материал уже отработан. В отходы. Нужно еще несколько раз проверить все данные опытов…. Не беспокойтесь, мы предоставим вам много нового материала. Вы же знаете, что у нас их тысячи, молодых и здоровых. Продолжайте работать!

Дин был сражен услышанным. В своей практике, он впервые столкнулся с такой исторически реальной личностью. – Продолжайте, Клаус. Что еще вы видите в медицинском блоке?

– В правом крыле находится инфекционный бокс. Я не захожу в него никогда. Предпочитаю работать с документами… В соседних кабинетах я вижу кровати с детьми. Возле них врачи. Они исследуют возможности переливания крови разных людей и осложнения после этих манипуляций…. У них неплохие результаты, – Леон говорит надменным голосом с чувством превосходства и уверенности в правильности своего дела.

– Вы можете сказать какой возраст у детей, – сердце Дина стучало как сумасшедшее. Он хотел прекратить сеанс, страшась услышать нечеловеческие признания, но понимал, что нужно двигаться дальше.

– Мы работаем с детьми шести, семи лет.

– Клаус, вы испытываете жалость к этим малышам?

– Я не понимаю, о чем вы говорите. Нет. Они рабочий материал, – лицо Леона исказилось в гримасе непонимания.

– Они умирают от ваших опытов? – Дин не узнавал свой собственный голос.

– Конечно. Это естественный процесс. Каждый день у них берут по пятьсот миллилитров крови для наших солдат. Их всегда можно заменить новым материалом, – и опять лицо Леона выражало удивление.

Дин медленно задал новый вопрос, и он повис в воздухе, словно огромная плита, готовая рухнуть и придавить все вокруг своей мощью: – Если опыт был неудачен, что вы делаете с детьми?

– Иногда, если есть время и желание, я их расстреливаю. За медицинским боксом есть площадка для этих целей….А потом, конечно крематорий. Они нам больше не нужны, – равнодушный и отстраненный голос Леона был жутким в своей циничности и жестокости.

Дин молчал несколько минут, отрешившись от сеанса. Затем последовал очередной вопрос: – Что находиться в других блоках, Клаус?

– Дальше блок операционный. Здесь оперируют отмороженные конечности у пленных, ну и другие вещи. Я не хочу на это смотреть и слушать их крики.

–Почему? – Дин надеялся услышать в голосе Леона хоть малейшую тень сочувствия.

– Они меня раздражают, и у меня появляется желание всех пристрелить, – Леон вновь стал разминать указательный палец.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.