Диалог с душой

Диалог с душой

Татьяна Зиновьевна Ермакова

© Татьяна Зиновьевна Ермакова, 2022

ISBN 978-5-0056-6558-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ДИАЛОГ С ДУШОЙ

Книга посвящается моей маме

В жизни важно все.

Каждая минута, есть шаг к вечности

(мудрость)

Монотонный треск будильника, раздражающий оголенные нервы, вытаскивал из сладостного сна погруженный в нереальные мечты мозг. Снова… опять… утро… работа… Иногда он удивлялся сам себе. Что заставило его выбрать столь трудную, мучительную и раздирающую душу профессию? Он пытался поставить вокруг себя бронированную стену, спрятаться в толстый кокон отстраненности, но нет… Работа требовала своих жертв – терпения, умения долго и утомительно выслушивать чужую боль, горе, сомнения, не обоснованную агрессию, раздражение на близких, окружающих и весь мир в целом. Житейские истории доходили порой до абсурдных ситуаций, топивших личность в кошмары своего сознания, заставляя блуждать по лабиринтам страхов, отчаяния, крича о своей беде в мир, который не желал их слушать. Миру не нужны были слабые духом и телом. Они всегда мешали двигаться вперед, тяжкими кандалами замедляли путь, создавали ненужные препятствия к достижению целей. И самое ужасное – эти люди всегда что-то просили. Они умоляли, требовали сочувствия, помощи, сострадания. Для большинства это непонятный и обременительный путь. Они даже не понимали, почему должны и обязаны подставлять плечо, отдавать свои деньги, тратить время на «жалких» и неприспособленных к жизни людей. Слабые духом были ненужной преградой на пути здоровых, радующихся жизни и своим успехам, избранным жителям планеты.

Но он выбрал свой путь сам, из года в год, двигаясь по тернистой дороге человеческих трудностей и трагедий. Уже в самом начале своего обучения в престижном медицинском университете, он твердо знал свою дорогу. Шел, не сворачивая с нее много лет, оттачивая мастерство у лучших специалистов в своей области, погружаясь в бесконечные тома медицинской литературы, с одним дерзким желанием – стать не только самым лучшим мастером своего дела, но и раскрыть тайну человеческой души, разобраться в ее истинном предназначении, а возможно, и найти способ общения с ее Творцом. Никогда и никому он не озвучивал своих мыслей и желаний, считая это ненужным растрачиванием идей и планов. Он шел один, разгребая заросли человеческих мыслей, поступков, ошибок и желаний. Еще в юности, он прочитал у великого Джордано Бруно:

«Кому дано целить пороки, —

Тогда свое он счастье заслужил, —

Затем что ведал, для чего он жил».

Эти строки и стали его жизненным девизом.

С самых первых дней своей работы с пациентами, он вел подробный дневник, записывая ежедневно не только жалобы и симптомы страдающих людей, но и пытался выразить свои мысли и предположения по ситуации. Опыт нарастал, а вместе с ним горы заметок и размышлений. Периодически он их перечитывал, делал пометки на полях, и каждый раз удивлялся, как меняются его умозаключения вместе с прожитыми годами и накопленным опытом.

Выслушивая изо дня в день своих пациентов, он все чаще стал ловить себя на мысли, что это слабое существо, «венец творения», всего лишь мелкая букашка, пылинка, странствующая по просторам мироздания, но требующая от Создателя и собратьев по разуму только одного: «Дайте! Дайте! Вы мне должны!». Плавая в огромном океане полученной информации, он перестал понимать, зачем он существует сам и почему так примитивно устроена жизнь на этой планете. «О люди! Жалкий род, достойный слез и смеха!»1

Его собственные мысли, движущиеся по логически разложенным тропинкам образованного врача, начинали петлять по разуму, ища ответы на новые, порой пугающие своего обладателя вопросы. Но больше всего его стали пугать собственные сны. Они заполняли собой всю ночь, не давая отдыха, и оставляли тонкое послевкусие, заставляя возвращаться к необычным воспоминаниям в течение дня. Сны казались все более реальными, и он стал понимать, что это неспроста. Как будто кто-то пытается открыть его разум, оставить в нем информацию, которой он должен как-то распорядиться. Ощущая себя заложником, не имеющим свободы выбора, он стал записывать свои сны. Постепенно из этих разрозненных записей стала складываться более или менее стройная картина, заполненная последовательными событиями и повторяющимися символами.

Глава 1

«День только к вечеру хорош. С утра уныние и ложь и копошащиеся черти"2. Эти строчки постоянно повторяла его бабушка, урожденная русская княжна. Как она была права! Вот и сегодняшнее утро ничем не отличалось от всех предыдущих. Приняв душ, он выбрал в гардеробе подходящий костюм и туфли, спустился в гараж. Его рабочее утро всегда начиналось в маленькой и уютной кофейне, рядом с домом, в которой было потрясающее кофе и ароматная свежая выпечка.

– Доброе утро, доктор Дин, – раздался тихий голос старого хозяина кофейни. Это был замечательный старик, с тонким чувством юмора и такта. Такие колоритные и раритетные старики почти вывелись, и поэтому Дин любил утром и вечером после работы заглядывать в это старое, но милое заведение.

– Доброе утро. Как здоровье? Что у вас сегодня нового, Томас?

– Все как обычно, доктор. В моем возрасте отсутствие перемен, хороший знак.

Старик улыбнулся и принес чашку ароматного кофе с чудесным круассаном. Было заметно, как тяжело ему дается перемещение по маленькому залу, но это был его дом уже лет шестьдесят и, вероятнее всего, его последний день пройдет в этих старых стенах, отсчитывающих историю уже лет триста.

– Приятного аппетита, доктор. Хорошего вам дня. Сегодня он особенный. Такое тихое утро, как в детстве.

Старику явно хотелось поговорить, но он был деликатен и не стал нагружать своими стариковскими воспоминаниями постоянного клиента.

Выпив кофе и расплатившись, Дин открыл дверь и тут же наткнулся на инвалидную коляску.

– Простите, – вскрикнул он, испугавшись, что мог опрокинуть инвалида, в последний момент, увидев, что в кресле сидит молодая женщина. Она приняла его извинения, но не стала просить помощи, чтобы проехать в кафе. Дин отошел в сторону и только потом сообразил, что на какой-то миг потерял нить ситуации. Это было довольно странно. Он привык молниеносно решать любые жизненные и рабочие задачи. А тут просто завис. Он слегка подтолкнул коляску, когда за девушкой уже закрывалась дверь.

– Еще раз, простите, – он деликатно дотронулся до ее плеча и вдруг осознал, что пальцы получили легкий разряд, и это ощущение мгновенно разлилось по всему телу. Девушка слегка обернулась и, не сказав ни слова, медленно проехала по залу в дальний угол кафе. Старик, увидев ее, расцвел в доброй улыбке и тихонько направился к столику принимать заказ.

Дин, закрыв дверь, медленно пошел к своей машине, решая на ходу новую задачу. Что это такое было? Что за новое чувство? У него давно не было серьезных отношений, но даже в период своей первой юношеской влюбленности он не испытывал такого. Это можно было сравнить с теплой волной мягкого света и тепла, пронзившего все тело и оставившего нежное обволакивающее покрывало. Он реально это почувствовал!

Уже за рулем, Дин быстро перестроил свой мозг на работу. Это было необходимо. Сегодня к нему на прием придет один из самых сложных его пациентов. Они работали долгое время над трудной проблемой, с которой столкнулся его пациент. Сеньор Леон, пятидесятилетний банкир, в первый год своего необычного состояния пытался бороться собственными силами. Он читал специальную литературу, посвященную его проблеме, перерыл весь интернет и даже обращался к священнику, надеясь, что он поможет разобраться в этой странной ситуации. Но время шло, ничего не менялось, и в один момент Леон увидел статью на сайте, в которой доктор Дин описывал похожий случай в своей практике. Он зацепился за эту информацию, как утопающий за соломинку. Так началась их совместная работа в стенах клиники.

В первое время Дин относился к Леону, как к своему обычному пациенту. Он не находил особых трудностей в симптомах, которые описал доктору банкир. Дин уже несколько лет собирал материал по схожим историям и был уверен в том, что этот пациент ему под силу. В процессе работы Дин применял стандартные техники психотерапии, но результаты были почти нулевые. Это было довольно странно. Леон постоянно уводил доктора на какие-то свои тропинки сознания, не давая Дину выйти на нужный ему путь. Спустя два месяца Дин предложил Леону пройти курс регрессивного гипноза. Сегодня должен быть первый сеанс.

Администратор клиники сообщила доктору, что пациент его ждет почти целый час, хотя до приема оставалось еще пятнадцать минут. Дин улыбнулся про себя, понимая, что Леон сильно волнуется и скорее всего даже не спал этой ночью.

– Доброе утро, сеньор Леон. Проходите в кабинет, – доктор пропустил пациента и медленно закрыл за собой дверь.

– Как ваше самочувствие? Как спали ночью?

– Доктор! Я так волновался, что не смог даже уснуть. Какое-то странное чувство мешало моему разуму. Мысли крутились, как волчки, перед глазами мелькали разные картины, словно в кино. Мне кажется, я даже слышал какие-то мелодичные голоса, то ли поющие песни, то ли пытающиеся мне что-то сказать. Но я не мог разобрать ни слова. Это, наверно, от волнения. Я никогда не проходил сеанс гипноза. У меня всегда было такое чувство, что, если откроешь свой разум, как книгу, ты можешь потерять себя.

– Ну что вы, успокойтесь. Мы с вами готовились к этому сеансу. Между нами должно быть полное доверие и понимание, и только так мы сможем решить ваши проблемы. Это стандартная процедура. Человек под гипнозом частично контролирует себя, и в любой момент, если он подвергается опасности или насилию, подсознание вытащит сознание на поверхность, давая возможность сохранить себе жизнь и не совершить поступок, противоречащий сущности человека. Например, если вдруг кто-то захочет расстегнуть пуговицу на блузке юной девушки под гипнозом, она мгновенно вернется в реальность. Поверьте, вам не грозит никакая опасность. Доверьтесь мне.

В кабинете зазвучала расслабляющая музыка. Тихий, спокойный голос врача погружал Леона в облака обволакивающей неги, открывая двери в огромное пространство воспоминаний. Дин внимательно следил за лицом пациента, отмечая малейшее движение мышц, отражающих внутренний мир эмоций Леона, задавая стандартные вопросы. Погружая пациента в детские воспоминания, Дин направлял мысли Леона в его прошлое. И вдруг лицо пациента исказила гримаса. Выражения менялись молниеносно – страх, удивление, восторг, печаль, страдание, радость. Его речь стала совершенно иной, изменился голос, его тембр, он не ответил на последний вопрос Дина. Руки вцепились в край кресла и побелели. Постепенно лицо расслабилось, выражая спокойствие и внутреннее душевное равновесие. Дин вновь повторил свой вопрос.

– Сеньор Леон, сколько вам лет?

В воздухе повисла пауза…

– Мне… Мне трудно сказать. Здесь нет такого понятия, как время. Я могу быть в прошлом, настоящем и будущем одновременно. Это очень интересное ощущение. Я опять дома.

– Где вы сейчас находитесь? Что вы видите вокруг себя?

Дин быстро перевел сеанс в нужное русло. Он понял, что уже вышел за рамки стандартного гипноза и сеанс переходит на новый уровень. Общение с измененным сознанием пациента напоминает путешествие в загадочную страну со своими законами, правилами и ощущениями. Оно как фантастическая книга, в которой никогда не знаешь, что откроется за новым поворотом мысли.

– Я плыву в облаке света, окутанный нежностью и любовью, как теплым одеялом. Я хочу быстрее увидеть своих друзей, – пациент блаженно потянулся. Во всем его теле чувствовалась полная расслабленность и наслаждение.

– Сеньор Леон. Вас кто-то встречает? Как вас зовут в мире душ? – Дин мягко, но настойчиво направлял пациента в нужном направлении.

– Меня зовут Рон. Это мое настоящее имя, но друзья часто называют меня просто Ро. Я вижу своих друзей. Они рады, что я вернулся домой.

– Рон. Вы выполнили свою программу? Вы понимаете, о чем я спрашиваю? – Дин внимательно следил за эмоциями пациента. Тело, как не странно, тонко реагирует на чувства души во время работы с измененным сознанием. Ум и душа вынуждены работать вместе, создавая нас такими, какие мы есть в этом мире.

– Не совсем. И у меня есть еще одно задание. Я должен передать Вам….Вы… Вы должны быстрее найти Ру и помочь ей.

Выражение лица пациента стало каменным, голос жестким, словно это строгий учитель отчитывал неразумного ученика.

Для Дина эта информация стала полной неожиданностью. Таких диалогов у него еще не было. Дин много лет работал с техникой регрессивного гипноза, учился у знаменитого гипнотерапевта и был его лучшим учеником, но никогда и никому души пациентов не передавали информацию для других людей, тем более для врача. Это захватило ум ученого. Он понял, что стоит на пороге нового открытия.

С самого начала, анализируя историю Леона, Дин чувствовал новые потоки информации, но они были неявными, порой повторялись и у других пациентов, поэтому он посчитал эти знаки неважными. Теперь понял, что зря. Оказалось, что каждая мелочь может играть глобальную роль.

История стареющего банкира была необычной только с одной стороны. Это его сны. В течение двух лет он видел каждую ночь один и тот же сон – вереницы людей, одетых в серые, рваные одежды, двигались в темном коридоре однородной серой массой, монотонно раскачиваясь, сливаясь в один поток и растворяясь в черном тумане. Каждая ночь разрушала здоровье и психику Леона. Он не понимал, как избавиться от навязчивого сна, как вернуться к своей старой жизни. В глубине души Леон чувствовал, что его сновидения несут какую-то информацию для него самого и, скорее всего, в них скрыта некая тайна. Он должен что-то вспомнить, исправить или изменить в своей жизни, но не сойти с ума и не заболеть от переживаний и бессонных ночей. Последней надеждой в его поиске ответов своей жизни Леон выбрал доктора Дина. За несколько месяцев до встречи с доктором Леон перечитал в интернете все доступные для чтения и его понимания статьи доктора Дина, посвященные работе с измененным сознанием, и это вселило в него надежду на исцеление. И вот первый же сеанс разочаровал Леона, в нем засел страх от непонимания всего происходящего. Он не смог получить ответ на свой вопрос, но и доктор был в растерянности от задач, поставленных Роном. Единственное, что успокаивало банкира, это мягкое и последовательное объяснение ситуации врачом. Дин был уверен, что они на правильном пути, а странное поручение только новая задача, над решением которой им стоит потрудиться.

Дин медленно снял и повесил в шкаф халат. Сегодняшний сеанс с пациентом поставил его в тупик: Что делать дальше? Как выстроить диалог с душой? Как расшифровать полученную информацию? В каком направлении двигаться дальше? Почему сеанс оборвался на таком странном сообщении? И кто такая Ру? Вопросы молниеносно проносились в уме, и Дин решил, что ему следует взять тайм-аут на несколько дней и перенести работу с пациентом на следующую неделю. Он дал задание администратору связаться с Леоном и спустился в гараж. Рабочий день закончился раньше на два часа, но Дин решил не ехать домой, а посидеть в кафе, обдумать ситуацию и набросать план дальнейшей работы с Леоном. Дин любил за чашечкой кофе в тихой атмосфере уютной кофейни Томаса, собраться с мыслями, послушать спокойную музыку, расслабиться, окунувшись в почти домашний уют любимого ресторанчика. Вечерами на маленькой сцене за стареньким роялем пела внучка Томаса Кристина. Это было ангельское создание с волшебным голосом. Ее репертуар всегда возвращал Дина в далекое детство, напоминая о счастливых годах, проведенных в огромном поместье у бабушки. Каждую субботу она устраивала потрясающие вечера, приглашая на виллу музыкантов, поэтов и иногда сама исполняла прекрасные романсы. Ее русские корни, великолепное воспитание, манеры и образование, привлекали в ее дом огромное количество любителей искусства. Она неплохо рисовала и в  доме была собрана прекрасная коллекция  живописи. Дин очень любил бабушку, как и она его, единственного внука, подарившего ей счастье детского общения и любви. Ее наставления и жизненные уроки он помнил и следовал им, понимая, что это и есть настоящая жизнь и мудрость, которую мир постепенно утрачивал, стирая, как ластиком, вековые традиции и отношения между людьми.

Дин, припарковав машину, зашел в кафе, сел за свой любимый столик, в дальнем углу зала, сделал заказ и только потом увидел на противоположной стене большую картину в красивой рамке. Сегодня утром ее здесь не было. Издалека она казалась большим бело-голубым пятном с размытыми контурами, без четких форм и конструкций. Дину стало интересно. Он встал и, проходя мимо одного из столиков, увидел девушку, ту самую, в коляске, с которой столкнулся сегодня утром и едва не опрокинул ее. Он сразу сменил маршрут и решил подойти к ней. Особенного повода и не было. Он и сам не понимал зачем, но решение было принято.

– Добрый вечер. Я рад, что еще раз увидел вас и могу вновь извиниться за утреннее происшествие.

– Добрый вечер, – она посмотрела в его сторону, и Дин удивился глубине ее серых глаз, – все хорошо, не переживайте, – и вновь сосредоточилась на своих рисунках, разложенных на столе, пытаясь перевернуть их.

Дин вернулся к своему столику, забыв про картину и свое желание ее рассмотреть поближе, решив, что сможет это сделать позже, уходя из ресторана.

Поужинав, открыл блокнот и стал быстро вносить в него записи. Он был уверен, что за этими повторяющимися снами скрывается тайна прошлой жизни Леона, заставляющая его решить жизненные задачи, с которыми он не справился в своей прошлой жизни. Другого ответа Дин не находил. Задумавшись, неосознанно, он взглянул в сторону девушки в коляске и утонул в ее глазах. Она быстро опустила голову, не давая ему даже возможности зафиксировать взгляд и зацепиться за ее интерес к нему. Дин улыбнулся, понимая, что ей он интересен либо сам, либо его занятие.

Девушка собрала свои наброски, сложила их в папку и направилась к двери. Дин не решился помочь ей. Дверь тихо закрылась, а он вернулся к своим мыслям.

– Вам принести что-нибудь, доктор, – Томас отвлек Дина от его размышлений.

– Нет, спасибо, Томас. Я только хотел спросить. Утром у вас не было этой картины. Где вы ее купили? Я ее еще не рассмотрел, но это, наверное, интересная идея. Она очень необычная даже издалека. Как она называется?

– О! Мне ее подарили. Она великолепна. Я сегодня полдня рассматривал ее, как будто в детство окунулся. Я же вам говорил, доктор, что сегодня необычный день. Так и оказалось. Я это чувствовал и как будто что-то ждал. Когда ее занесли, я даже не знал, что сказать. Меня никто не предупредил, что сделают такой подарок. Я очень благодарен ей. Сегодня все, кто приходил в ресторан, восхищались картиной. Но она не взяла за свою работу никаких денег. Я мне так неудобно за такой подарок. Но она сказала, что это в память о каком-то событии.

– Кто, она? – Дин удивился рассказу Томаса.

– Ну, как же! Вы же ее видели. Это художница Лина. Вы же сами сегодня к ней подходили. Я думал, вы знакомы. Она живет здесь уже два года. У нее мастерская на Via Melone. Она приглашала меня на выставку, но мне уже тяжело ходить и я отдал приглашение внучке.

– А когда выставка, Томас и где? – Дин не ожидал от себя, что слова выстрелят быстрее его мыслей.

– Завтра, доктор, завтра. Только адрес и время спросите у Кристины, – Томас медленно пошел в сторону кухни.

Дина охватило неожиданное чувство. Если бы он сразу посмотрел картину, он вряд ли смог бы ее прочувствовать и оценить глубину замысла художника, но сейчас, пойдя к ней и уже зная, кто ее написал, он погрузился в нее всем своим существом. Это было невероятно! Чем ближе он подходил, тем более объемной она казалась. Дин знакомый с приемами живописи не мог разгадать, какими красками и техникой была написана картина. Погружение в нее было на уровне гипноза, и она манила своей глубиной и цветом. Их было всего два, белый и голубой, с огромным количеством оттенков. Они открывали двери в неизвестное пространство, давая возможность мечтать и забыть реальность. Образы рождались спонтанно. Казалось, что они перемещались внутри картины, создавая иллюзию живой жизни. Нежные, пенные облака, соединялись с морем, размывая тонкую грань горизонта. Дин рассматривал каждый уголок, находя в картине новые сюжеты и символы, и вдруг его взгляд зацепился за маленькие штрихи, похожие на рунические изображения. Его обдало жаром, сердце забилось, гулко отзываясь в голове. В углу были нарисованы две маленькие славянские буквы и читались они «РУ». Нет, это совпадение, пронеслось в голове. Этого просто не может быть, это случайность. Дин собрался с мыслями, быстро взяв со стола свой блокнот и, попрощавшись, вышел на улицу. Было уже темно, но возвращаться домой не хотелось. Он брел по аллее, не понимая, что с ним происходит. Рациональный ум врача не хотел разрушать устоявшийся порядок мыслей и жизни. Его работа в глазах консервативной медицины и так выглядела довольно подозрительно и не научно, но это направление клинической психологии уже давно обросло доказательствами, с которыми приходилось мириться ученым мужам из медицины. И вот сегодняшний сеанс приоткрыл еще одну дверь в этот сложный духовный мир. Дин уже много лет искал новые методики работы со сверхсознанием, изучая неисследованные тайны тонкого мира, и, возможно, именно сейчас это и произошло. Вероятно, он сделал новый шаг к более глубокому пониманию устройства нашего бытия. Все его мысли выстроились в стройную, логичную линию, подарив Дину ключи к разгадке, свалившейся на него информации.

Дин вспомнил, что не спросил у Кристины время и место проведения выставки, повернул назад к ресторану, но его уже закрыли, и ему пришлось идти домой. Дин решил, что утром он успеет увидеть Кристину.

Ночь не принесла долгожданного отдыха, но Дин встал раньше обычного, подталкиваемый желанием обязательно посетить выставку и пообщаться с художницей. Едва Дин вошел к кафе, Кристина сама подошла к нему и предложила билет на выставку.

– Доктор Дин, дедушка сказал, что вы хотели сходить на выставку? Возьмите мой билет, чтобы он ни пропал. У меня сегодня экзамен и я не смогу пойти в галерею. Хорошо? – девушка, улыбаясь, протянула Дину билет.

– Конечно, Кристина. Большое спасибо. За мной подарок, – Дин благодарно улыбнулся, взяв билет.

– Ну что вы, – смущенно пролепетала Кристина и выпорхнула из ресторана.

Дин сел за столик, ожидая заказ, и посмотрел на билет – «Милан, « Палаццо Реале». Открытие в 16.00. Выставка художника Алины Риччи». Выходит ее зовут не Лина, подумал Дин. Она не итальянка, это однозначно. Его мысли все больше занимала эта женщина. Столько необычного и странного было в этой встрече. Дин, выпив кофе, достал телефон, с желанием узнать, как можно больше о художнице. Открыв интернет, он набрал в поисковике ее данные. Страницы пестрели заголовками газет, один страшнее другого. Дин с ужасом читал статьи о семье Риччи, попавшей в автокатастрофу в районе Флоренции. Столкнувшись с мотоциклистом, выскочившим на встречную полосу на узкой и извилистой горной дороге, машина съехала со склона и опрокинулась. Муж Алины, известный пианист Антонио и семилетний сын Тимми, погибли на месте, а она выжила, пережив клиническую смерть. Три года ушло на то, чтобы просто вернуться к жизни. До трагедии Алина работала реставратором в знаменитой галерее Уффицы во Флоренции, но теперь оставила работу и стала писать уникальные по своей красоте картины. Они быстро завоевали признание публики и критиков, она стала знаменитым художником, но вела довольно замкнутый образ жизни. Ее появления в свет были связаны только с ее выставками. Дин выключил телефон и замер в оцепенении. Вот почему ее глаза выражали такую тоску и отстраненность.

Поднимаясь по лестнице в Королевский дворец, где проходила выставка, Дин замедлил шаг. Он не знал, как себя вести. Стоит ли подходить к Алине или просто ознакомиться с выставкой? Вздохнув, он решительно двинулся в галерею. Все картины были расположены на стендах в центре зала. Звучала тихая классическая музыка. В самом дальнем углу галереи он увидел скопление людей. Там щелкали фотоаппараты, и Дин решил, что подходить туда не стоит. Больше всего он теперь боялся встретиться с ней взглядом и заговорить. Он много работал с людьми, пережившими подобные трагедии, потерявших родных и близких и понимал, какие чувства испытывают эти люди, задавая себе одни и те же вопросы: «Почему именно я? Почему эта потеря коснулась меня?» Дин с трудом, но находил ответы на эти вопросы, помогая людям сохранить желание жить и ощущать радость от этой жизни после пережитого. Но все же главным лекарем в этих трагедиях было Время. Оно сглаживало боль, стирая острые грани, затягивая раны и успокаивая истерзанное сердце.