Ненужные (сборник)

Ольга поставила пакеты на пол.

– Там фрукты, соки, печенье… – сказала она, убирая со лба прядь, выбившуюся из-под шерстяной шапочки.

Увидев женщину, Дима озарился улыбкой и, сияя от радости, подбежал навстречу.

– Пливет, тетя Оля!

– Привет, мой хороший, – расплылась в улыбке гостья. Она хотела обнять малыша, но между ними встала Мария.

– Ты это, бросай чудить, Оль, – заговорила она, уперев руки в бока.

Из комнаты вышел Павел Егорович. Его качало из стороны в сторону, словно он был на палубе корабля во время мощного шторма.

– Я просто хотела увидеть детей, – спокойно сказала Ольга.

– Попрощайся с ними, – предложил Павел Егорович, икнув. – Щас девки придут, и их увезут отседа. Навсегда, – добавил он, почесав багровый нос.

Полноватое лицо Ольги слегка побледнело.

– А где девочки? – спросила она. – Уже из школы давно пора было прийти!

Павел Егорович присвистнул.

– Ишь ты, время даже считаешь, – хмыкнул он. Его мутный взгляд уперся в пакеты с продуктами. – Че таскаешь все время эту хрень? Думаешь, мы их голодом морим?! Лучше бы деньгами дала!

– Ага, – закивала Мария. На ее щеках проступили алые пятна. – Чтобы ты пропил все?!

Она взглянула на Ольгу:

– Две минуты, Оль. Целовайтесь и уходи. Извини, но мне этот балаган уже вот где.

С этими словами Мария провела по шее ребром ладони и ушла на кухню. Спустя секунду оттуда раздалось раздраженное хлопанье ящиков и звон посуды.

Дима выжидательно смотрел на опечаленную женщину, сидящую перед ним на корточках.

– Тебе глустно? Не глусти, тетя Оля, – зашептал Дима. – Мы к тебе в гости плиедем.

Неожиданно ему в голову пришла какая-то мысль, и он, блеснув черными глазенками, возбужденно заговорил:

– А хочешь, поехали с нами?! Дядя Боля доблый. Он мне лобота подалил. А вот тетя Лена всегда недовольная. Я хочу, чтобы нашей мамой была ты, а не тетя Лена.

Ольга отвернулась, чтобы Дима не увидел, как повлажнели ее глаза.

– Ладно, Оль, – миролюбиво произнес Павел Егорович, продолжавший бестолково топтаться в коридоре. – Долгие проводы, долгие сопли. То есть слезы. Шла бы ты домой. Все равно тебе бы их не отдали. И дело ведь не в том, что они богатеи, а ты нищая, как церковная мышь. Они – семья, понятно тебе? А ты баба одинокая. И старая к тому же. Ну-ну, не обижайся… Смирись с этим. Богу богово…

Ольга медленно поднялась на ноги. С нежностью погладила Диму по нечесаной голове.

– Я подожду на улице девочек, – сказала она, обращаясь к Павлу Егоровичу. Тот что-то проворчал, мол, дело хозяйское, жди где хочешь.

Скрипнула входная дверь – после визита Ольги ее так и не закрыли, и внутрь вошли Уваровы.

– А вот и мама с папой, – хихикнул инвалид и с вызовом посмотрел на Ольгу.

Едва заметно кивнув в знак приветствия, женщина покинула квартиру.

– Кто это? – напрямик спросила Елена.

– Да так… – фыркнул Павел Егорович. – Хотела к себе карапузов забрать. Шляется тут все время…

Из кухни выглянула Мария. Поздоровавшись с семейной четой, она пояснила:

– Это Ольга Еремина, живет по соседству. Раньше ее муж с родным отцом ребятишек дружили.

– Да? – удивился Борис. – Я видел личное дело детей. Их отец… – он запнулся, бросив взгляд на Диму, внимательно прислушивающегося к разговору, затем, решив, что тот все равно не поймет, о чем речь, продолжил: – Он же погиб на охоте?

Мария обменялась с мужем взглядами.

– Хреновая история, – сказал Павел Егорович, зачем-то ткнув заскорузлым пальцем в потолок с отслаивающейся штукатуркой. – Ольгин муж егерем трудился. Вот он с сыном и вон ихний батя, – палец, как корявый обломок палки, уперся в Диму, – пошли рыбачить. А тама браконьеры, значит, лося завалили. Возник эта, конфликт. Туды-сюды… Мутное дело. Расстрелял их какой-то псих из ружья. Всех троих, и сына Ольги тоже убил наповал. Его потом, этого убийцу, в тюрьме кто-то зарезал. Поделом гадине. Но отцов-то уже не вернешь в семьи…

Рассказчик выдержал театральную паузу, чтобы насладиться эффектом от повествования, затем продолжил:

– Вот Ольга и ходит сюда. Мол, вроде как считает их за своих деток. Их мать от рака умерла еще давно…

Борис почувствовал, как в горле набух вязкий ком.

– Она… Эта Ольга, она что, тоже претендовала на усыновление?

Павел Егорович махнул своей единственной рукой:

– Куды там… Она в избенке старенькой живет, ветер подует, все разваливается… Из всего добра корова да пара кур тощих… Да к тому же она так ни за кого больше и не вышла, одна все время… Как привидение ходит, молчит и молчит…

– Познавательная история, – вмешалась в разговор Елена Сергеевна. – Девочки не приходили?

Мария покачала головой.

– Может, к подружке зашли? – предположила она.

– Они же знали о нашем приезде, – с легким раздражением возразила Елена. – Это абсолютно нелогично.

Борис снял очки, медленно протирая стекла. Где-то глубоко внутри тревожно царапнуло.

– Может, с ними что-то случилось в дороге? – тихо спросил он.

* * *

Девочки продолжали идти. Разбитую трассу с обеих сторон подпирали громадные снежные завалы, и шагать приходилось прямо по дороге, в опасной близости от проезжающих машин.

Ноги по щиколотку погружались в холодную кашу, и Марина ощутила, как снег уже проник в ботинки.

– Сашок, у тебя ноги не мокрые? – спросила она, с тревогой глядя, как младшая сестра месит слякотную жижу старенькими сапожками.

– Пока нет. Ветер только сильный, у меня лицо замерзло, – пожаловалась девочка. Марина поправила ей шарф, подняв его повыше, чтобы он закрывал курносый нос сестренки.

– Так лучше?

– Ага. Марина?

– Что?

Посопев немного, словно размышляя, стоит ли задавать вопрос, Саша все же решилась:

– А нам сколько не хватило на билет?

– Шесть рублей, – ответила Марина, мысленно ругая себя за то, что не попросила у тети Маши чуть больше. Так, на всякий случай… Впрочем, чего теперь вспоминать. Их новые опекуны не особенно-то и скрывали свое пренебрежительное отношение к ним. А уж когда Марина робко заикалась о карманных расходах, лица дяди Паши и тети Маши становились такими кислыми, словно у них просили завещать дом с дачным участком, а не двадцать рублей на мороженое…

– А почему тогда ты не сказала этой злой тете, что мы отдадим ей шесть рублей потом? В следующий раз?

Голос сестры вывел Марину из невеселых размышлений, и она со вздохом проговорила:

– Им так не положено, Сашок. Если каждый будет обещать, а потом не возвращать деньги, то эту тетю выгонят с работы. Ей придется отдавать свои деньги.

– Но мы-то честные!

Саша выглядела настолько потрясенной, словно даже не могла допустить мысли, что кто-то мог усомниться в их порядочности.

– Мы бы вернули эти шесть рублей! Правда?

– Правда.

– Надо верить людям, – убежденно сказала Саша. – Надо верить и помогать друг другу!

«Эх, Сашок… – грустно подумала Марина. – Какая же ты еще маленькая…»

– А почему нам никто не мог подарить эти шесть рублей? – не унималась девочка. – Это ведь немного? Да, Марина?

– Да, Сашок. Шесть рублей – совсем немного.

Желая сменить тему и видя, что сестра вновь намеревается что-то сказать, Марина торопливо спросила:

– А ты кого больше любишь? Дядю Борю или тетю Лену?

– Дядю Борю, – не задумываясь, ответила Саша.

– Это потому что он тебе ослика подарил? – хитро улыбнувшись, спросила Марина.

– Нет, – подумав, ответила Саша. – Дядя Боря добрый и хороший. А вот тетя Лена какая-то странная. По-моему, она какая-то нервная и все время недовольная.

«А я даже и не знаю, люблю ли я своих новых родителей, – подумала Марина. – Наверное, я готова их полюбить, если они полюбят нас».

– И дядя Боря, то есть мой папа, никогда не отдаст нас, как отдали, помнишь? – продолжала Саша.

– Да, конечно, – поспешила согласиться Марина.

Они подошли к развилке. Указатель, который стоял раньше у обочины, был давно сломан, и теперь вместо него из асфальта торчал ржавый обрезок трубы.

– Нам туда? Или туда? – задумалась Саша, глядя на уходящие вдаль дороги. Каждая из них выглядела совершенно одинаково.

– Наверное, туда, – неуверенно сказала Марина, прищурившись. Она кивнула в сторону дороги, уходящей налево. Ветер, словно играя, небрежно швырял в лицо девочкам колкие снежинки, и они ежились от холода.

– Начинается снегопад, – с авторитетным видом произнесла Саша и подергала сестру за рукав:

– Когда мы уже придем? У меня ноги все замерзли.

Марина встревоженно закрутила головой.

Так куда идти? Направо? Или влево?

«Может, остановить машину? И спросить? А вдруг нас бесплатно подвезут?»

Эта мысль прибавила ей уверенности.

Она принялась «голосовать», но ни одна из проезжавших машин даже не притормозила мимо продрогших детей.

– Пошли туда, – решилась Марина и, взяв за руку сестру, двинулась направо.

– Марина, небо темное стало, – заметила Саша. Она на мгновенье остановилась, сняла со спины рюкзак и, отцепив от него плюшевого ослика, надела рюкзак обратно.

– Бедный, ты тоже замерз, – тихо сказала она, прижимая игрушку к груди.

– Идем, Сашок, – позвала Марина.

– А мы успеем? Вдруг мы опоздаем и наши новые мама с папой уедут? – вдруг спросила Саша, и Марина почувствовала, как глубоко внутри что-то неуклюже перевернулось.

– Все будет хорошо, – твердо сказала она.

– Да, – кивнула Саша, приободрившись. – И мой папа, дядя Боря, купит мне еще одного ослика. Чтобы Тиму было не скучно, когда меня нет рядом.

Порывисто-хлесткий ветер заунывно выл, заставляя девочек опускать головы и жмуриться, спасая глаза от колючей снежной пыли. Сестры продолжали удаляться от развилки, не подозревая, что свернули с маршрута автобуса.

Небо стремительно темнело.

* * *

Сапог змеей метнулся к Керосину и, преодолевая брезгливость, затряс его, словно тот был тряпичной куклой. Прокисшей от зеленой плесени, смердящей куклой с липкими паклями волос.

– Что ты знаешь, утырок? – сквозь зубы проговорил уголовник. Его глаза полыхали огнем, ноздри раздувались, словно у разъяренного зверя.

– Поможешь решить вопрос с Чингизом… скажу, – проскрежетал Керосин. Его голова вяло болталась из стороны в сторону, шапка слетела, обнажая облезлую проплешину на черепе с незаживающей язвой.

– Что. Ты. Знаешь. Говори, гнида! – взъярился Сапог.

Вместо ответа потрескавшиеся губы наркомана разъехались в стороны, показывая сморщенный язык в грязно-желтом налете.

– Ты мне… ничего не сделаешь. Потому что я кх!.. все про тебя знаю, – хрипло прошептал Керосин.

Он хотел добавить что-то еще, но в следующее мгновенье массивный кулак Сапога с силой впечатался ему в лицо. Хрустнули зубы, из расплющенных губ хлынула кровь. Удар отшвырнул наркомана в сторону, словно влажную тряпку. Раздался глухой стук – при падении Керосин приложился затылком об цементный пол и застыл, распластав в стороны руки, как если бы хотел заключить в объятия своих друзей.

– Е-мое, – испуганно пробормотал Леха, склоняясь над лежащим. – Сапог, по ходу, он скопытился…

Уголовник озабоченно разглядывал кулак – на костяшках краснела ссадина.

– Туда ему и дорога, – бросил он, наклоняясь над Керосином. Ткнул носком казака в ребра. – Дышит. Оклемается.

Сапог взял с телевизора старую газету, вытер руки.

– Значит, так, Леха. Пока ты еще не нарезался, садись в свой «Майбах» и поезжай за телками.

– Как за телками? – растерялся Леха. Он перевел взгляд на Керосина, словно тот должен был открыть глаза и подсказать, где именно можно было найти подходящих телок.

– Вот так, – невозмутимо ответил Сапог. – Я хочу сегодня оторваться, и я оторвусь. Мне нужна любая дырка.

– Хех, была бы пятница или выходные, можно в Согру поехать, там в ДК дискотека, – запротестовал Леха. – А щас что? Вон, уже темно! И ветрюга какая, дальше хера не видно! Где я тебе баб найду?

– Тебе придется напрячься. Прояви смекалку, наконец. Хочу сегодня вечером загнать красный «кадиллак» в лохматый гараж. Давай, дуй.

У Лехи было такое выражение лица, словно от него требовалось слетать на луну, отколоть от нее пару кусочков в качестве доказательства и вернуться до наступления ночи.

– Леня, мне все это не нравится, – мрачно заговорил Данилыч. – Все это… – Он сделал резкий жест в воздухе.

– Ну?

Старик выпустил воздух сквозь сжатые зубы:

– Это все неправильно. Не по-людски.

Сапог метнул взор на Леху, который нерешительно переминался с ноги на ногу:

– Ты еще здесь? А мне послышалось, что хлопнула дверь и «Нива» уже попердывает…

Глубоко вздохнув, Леха вышел из хибары. Спустя мгновенье лязгнули ворота гаража.

– Надо вызвать «Скорую», – хмурясь, сказал Данилыч. Он указал корявым пальцем на бесчувственного Керосина. – Ты же не хочешь снова оказаться на нарах?

Сапог желчно рассмеялся:

– Какая «Скорая», батя? Очнись. Никто сюда не поедет, а если Керосина и заберут, то выкинут на ближайшей помойке, как дырявый гандон.

– Не надо было его вообще сюда впускать.

Данилыч подошел к наркоману и, присев на корточки, стал рассматривать тряпку на его костлявом запястье.

Приподнялся, поискал глазами и, взяв с настенной полки длинную отвертку, вновь склонился над молодым человеком. Осторожно отодвинул край тряпки и едва не отпрянул, изменившись в лице:

– Бога в душу мать, – вырвалось у него, когда перед глазами мелькнула голая кость. Вонь стала сильнее, она будто сочилась ядовитыми газами, как зловонные испарения над гиблым болотом.

Сапог равнодушно глянул на жуткую рану наркомана и сплюнул:

– Ему и так недолго осталось.

– Леня, о чем он это говорил? – негромко поинтересовался Данилыч, расправляя тряпку отверткой, так чтобы прикрыть гниющую дыру. – Что он знает про тебя? Что за подвал?

Сапог метнул в отца пронзительный взгляд.

– Самому интересно, – нехотя обронил он. – Ничего. Придет в себя, я с ним тет-а-тет побеседую.

Несколько минут никто ничего не говорил, разговор между сыном и отцом явно не клеился. Наконец Сапог налил себе еще, выпил и, не закусывая, вышел в гараж, закрыв за собой дверь.

Уставился на громадную дверь, ведущую в подвал. Когда-то там внизу была обычная смотровая яма, но в свое время Сапог предложил приятелям расширить пространство, а вместо обычного деревянного настила установить массивную дверь. Причем с навесным замком.

Уголовник коснулся носком стоптанного казака проржавевшей дужки замка. Затем присел, медленно провел пальцами по неровным щелям. Оттуда веяло ледяным холодом.

– Что ты про меня знаешь, гаденыш? – очень тихо промолвил он. – Я очень хочу получить ответ на свой вопрос. Очень.

Сапог посмотрел на ряд жестяных банок, стоявших в ряд на заляпанной машинным маслом полке. Болты, гайки, шайбы, солидол, застывший как воск, остатки краски…

Ключ оказался там, где лежал и всегда, в мятой исцарапанной темно-зеленой банке из-под конфет.

* * *

Погода стремительно ухудшалась. Разъяренный ветер неистовствовал, едва не сбивая с ног, и Саша спряталась за спину сестры. С трудом вынимая из сугробов замерзшие ноги, девочки брели вперед, с тщетной надеждой всматриваясь в ледяную пургу.

– Когда же мы придем? – захныкала Саша. Ее ресницы, покрытые тончайшей пленочкой льда, напоминали серебряные иголочки.

Марина остановилась, оглядываясь по сторонам.

«Переезд. Тут должна была проходить железная дорога, – вспомнила она. – Или мы все-таки заблудились?!»

За их спинами, рассекая мглу светом фар, неторопливо ползла какая-то машина. Марина вяло подняла руку, но автомобиль, буксуя колесами в снежной каше, равнодушно пропыхтел мимо.

– Почему никто не останавливается? – дрожащим голосом спросила Саша, прижимая к себе припорошенного снегом Тима. – Они же нас видят!

«Потому что никому нет до нас дела, Сашок, – грустно подумала Марина. Ей хотелось кричать от досады и бессилия, кричать и ругаться нехорошими словами, которые так часто используют мальчишки в школе и дядя Паша и тетя Маша, у которых они живут, и лишь присутствие младшей сестры заставляло девочку сдерживать свои эмоции.

«И надо же такому случиться в тот день, когда нас приехали забирать в новую семью!»

– Сашок, не переживай. Мы еще им всем покажем! – пытаясь перекричать ветер, громко сказала она, обняв сестру. Шарф, закрывающий лицо Саши, от ее дыхания заледенел, превратившись в задубевшую корку. На Марину с надеждой смотрели громадные блестящие глаза сестренки.

– Еще немного. И мы придем, – пообещала Марина, стараясь вложить в свой голос уверенность.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Водка (жарг.).

2

Вернуться из мест лишения свободы (жарг.)

3

Леха имеет в виду дезоморфин – синтетический наркотик. Наркозависимые в кустарных условиях извлекают из кодеинсодержащих таблеток дезоморфин и делают внутривенные инъекции. Однако при внутривенном потреблении дезоморфина в организм попадают токсичные вещества, оставшиеся после химических реакций. Попадая в кровяное русло, они повреждают стенки сосудов и околососудистую клетчатку. Кожа на месте инъекций покрывается чешуйками и ороговевает, напоминая кожу рептилий. Поэтому в среде наркоманов дезоморфин называют «крокодилом».

4

Коаксил – тианептин, атипичный трициклический антидепрессант. Вызывает сильную наркозависимость. Как только коаксил с водой попадает в вену, образуются тромбозы: закупорки с застоем крови, отягощенные огромным количеством микробов, введенных с инъекцией. Далее инфекция распространяется по всему организму, может возникнуть заражение крови, гангрена, нарывы во внутренних органах. В таблетированную форму препарата входят вспомогательные вещества, которые являются нерастворимыми веществами по своей сути, а проще – песком. При попадании в сосудистое венозное русло происходит закупорка и, как следствие, нарушение кровообращения, гипоксия тканей, некроз, сепсис. Очень часто единственно возможным выходом из такой ситуации становится ампутация конечности.