bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
6 из 6

В Москве я отдала эту песню Саше Изотову, с которым мы работали тогда. Ему тоже понравилось.

Но сколько времени прошло до музыки, до Валентины Толкуновой, до записи на телевидении!

Года два, не меньше.

Я жила ещё в своём родном городе, работала инженером. И получаю письмо:

«Светлана, вы украли у меня стихи песни «Как, Сахалин, дела». Я написал их год назад, я иногда пишу от женского лица. И вдруг я услышал свою песню по телевизору! Это возмутительно, надо встретиться и поговорить. Я жду вас завтра в шесть часов». И адрес.

Надо же! Год назад и от женского лица! Конечно, я и не подумала с ним встречаться.

Прихожу в Союз писателей, и машинистка с любопытством спрашивает меня:

– Ну, что там с этой песней про Сахалин, ты встречалась с ребятами?

Чудеса да и только творятся в недрах нашего Союза! Она и не скрывает, что в курсе этой авантюры!

– Нет, конечно. О чём можно с ними разговаривать! Представления не имеют, сколько времени проходит от стихов до музыки, от музыки до записи, а туда же! Год назад написал стихи от женского лица, а Толкунова уже поёт по телевидению!

А Валя рассказывала мне, когда вернулась с гастролей по Сахалину:

– Знаешь, меня заставили повторять её шесть раз и просто с кресел падали от аплодисментов…

«Зима»

И ещё одна история, связанная с моей песней.

Долгая зимняя ссора с любимым. Заснеженная, ледяная, неприветливая Москва. Телефонные будки на каждом углу как искушение – просто поднять трубку и сказать: «Я в Москве!» – но ещё не могу, ещё не оттаяла душа, да и как ей оттаять в этом ледяном городе…

«Когда разбивается сердце поэта, оно разбивается в музыку!»

Песню на мои стихи про эту зиму написал Саша Изотов, записала София Ротару. Она прозвучала на новогоднем «огоньке», и потом её часто передавали и по радио, и по телевидению.


Наше Ростовское бюро пропаганды художественной литературы раз в году посылало каждого литератора в область. Так случилось, что я смогла выбраться только поздней осенью.

Спасибо, поселили не в Доме приезжих, а в маленькой райкомовской гостиничке. Тепло, чайник внизу у дежурной, телевизор в комнате. Возвращаемся поздно вечером с ростовским критиком и молодым инструктором райкома, который возил нас по окрестным колхозам. Слякоть, холод, размытые дороги…

– Вам ещё везёт, в прошлом году ансамбль русской песни застрял у нас ночью на «рафике». Еле вытащили, больше не рисковали, возили трактором.

Входим в мой номер, и критик почему-то первым делом включает телевизор. И Ротару поёт про зиму, и моя фамилия в титрах… Оба моих спутника потрясены. Критик потом каждое своё выступление начинал словами:

– Входим в номер, включаем телевизор…

А инструктор – уже перед самым отъездом сказал, когда мы шли вдвоём по скользкой сельской дороге:

– Так «Зима» – ваша песня? А знаете, ведь она мне жизнь спасла.

Я даже остановилась от неожиданности. Моя боль, моя беда спасает жизнь совершенно незнакомому человеку…

– Как это?

– Вернулся из армии, невеста моя замужем, родит вот-вот. Не писали мне, чтобы не сорвался, не приехал, не загремел под трибунал за дезертирство. Я как увидел – жить не захотел. Повешусь, и всё. Место выбрал в сарае, подготовился. Думал, уйду ночью, когда все улягутся. А тут ваша «Зима» по телевизору. Кончается больно хорошо – всё равно речки лёд сломают и весна придёт. И я подумал – всё пройдёт, утрясётся, и жизнь наладится! И наладилась ведь, вправду наладилась…

Мы им устроим…

Шёл десятый год после выхода моей первой книжки. Я в десятый раз готовлю рукопись, мама аккуратно перепечатывает её в двух экземплярах, печатает содержание.

В литературной редакции издательства две редактрисы. Одна очень полная, она терпеть меня не может, и худая, которой всё равно.

В детективах следователей делят на «доброго» и «злого», хотя они одинаковые, на самом деле. По этому же принципу я воспринимаю редактрис. «Злая» смотрит на меня презрительно. «Добрая» говорит:

– Ну и упрямый же вы человек, Светлана!

Я знаю, пройдут две-три недели, и «злая» позвонит мне на работу:

– Света, забери свою рукопись, у нас шкафы ломятся!

Там будут те же две отрицательные рецензии и плюсы почти над каждым стихотворением. И я опять буду месяц ходить как потерянная.


И вдруг в очередной командировке я встретила куратора того прекрасного семинара молодых поэтов, когда так всё счастливо начиналось.

– Светлана, это вы? Ну что, бросили писать стихи? Вторую книжку так и не написали? Ваши товарищи, все четверо, давно в Союзе и Высшие литературные курсы окончили.

– Георгий Афанасьевич, я каждый год кладу рукопись на стол издательства! Я за это время заняла второе место в конкурсе молодых творческих работников ЦК ВЛКСМ! Я ездила на Дальний Восток, это была премия за стихи!

– Да? Вы можете прислать нам рукопись?

– Я привезу, у меня почти каждый месяц командировки в Москву или через Москву.

– Договорились. Что же вы в прошлом году не приехали на семинар?

– Послали других, сказали, что я уже ездила.

– Можно было приехать самостоятельно!

– Я не знала этого.

На работе меня называли министром иностранных дел. На одной фирме, куда я приехала, сказали, что моё командировочное задание можно было бы разделить на пять человек и времени им дать не одну неделю.

Я всё выполняла в кратчайшие сроки, мне нужны были командировки в Москву, хотя бы проездом!

Я привезла рукопись. Через два дня позвонила Георгию Афанасьевичу.

– Вы можете подъехать прямо сейчас?

Сижу напротив него в тесном кабинете. Он держит в руках старую мою папку с завязками бантиком, лицо у него хмурое. Не понравились стихи?

– Вот что, Светлана. Давайте мы выпустим здесь вашу книгу, а ростовчанам накрутим хвост за то, что они вас так долго не печатали.

Ну кто бы не согласился! Только такая дурочка, как я…

– Не надо, Георгий Афанасьевич, мне там жить.

Но что-то изменилось!

«Добрый» редактор звонит мне на работу:

– Светлана, мы очень хотим выпустить вашу книжку, но в ней совершенно нет гражданственных стихов. Поезжайте в село, напишите о трактористах!

– Что о них писать, что они там делают зимой – водку пьют?

Вот теперь мне обязательно вернут рукопись…

Не вернули! Опять позвонила «добрый» редактор:

– Светлана, у вашей книжки шаткая позиция. Вас хорошо знают в Москве, попросите кого-нибудь написать предисловие.

По просьбе моего композитора, Саши Изотова, предисловие написал Марк Лисянский.

Книжка со скрипом шла к выходу. Радости не было никакой, мне не нравился выбор стихов, резала слух чужая правка.

На самом деле, это худшая моя книжка, но она моя…

Через год я дарила её всем в Переделкино, но кому-то дала почитать рукопись стихов.

– Как ты можешь дарить эту книжку, когда у тебя такая рукопись в столе! – сказали мне сердито…

Банкет

На фирме, где я работала семнадцать лет, с самого института, мне дали отпуск за свой счёт на целый год. Я хотела попробовать себя на вольных хлебах. В Союз писателей не приняли ещё, и никакой уверенности, что примут, у меня не было.

Увольняться было страшновато – что будет с пенсией? Чего мне не хватало всю жизнь, так это безрассудства.

Свобода от «вертушки» – это было непередаваемое ощущение. Выдерживала я вольные хлеба, потребности были самые скромные, зато и поездки от радио и телевидения, и две недели в Ленинграде, который я успела объездить и обойти, не говоря об Эрмитаже, я ходила туда к открытию, как на работу. Даже побывала на Днях литературы в Тюмени.

Почему меня послали, ведь я же не была членом Союза! Просто очередной подарок судьбы.


Я попала в группу «Лес». Два молодых тюменских поэта, славные весёлые ребята, поэтесса из братской республики, двое пожилых таджиков – один известный прозаик, другой серьёзный литературовед, судя по предисловию к подаренному мне прекрасному сборнику таджикских поэтов. Ну и я.

Летали мы по тайге маленькими самолётиками. Мне это было абсолютно противопоказано. Болтанка начиналась на взлете и кончалась только спустя несколько часов в гостинице.

Подрастает поколение, которое понятия не имеет, какими были подобные праздники в Советском Союзе. Область принимает советскую литературу! В каждом лесхозе, в каждом районе в своих масштабах на самом высоком доступном уровне!

Но я и спиртное – абсолютная несовместимость. У нас в Ростове к этому давно привыкли, пить меня в подобных случаях никто не заставляет, просто с двух сторон садятся молодые поэты.

Здесь было сложней. У людей не укладывалось в голове: поэтесса! богема! и вдруг не пьёт! Мне было очень стыдно.

Как-то наш самолётик приземлился в одном леспромхозе. Днём выступления, а вечером, как обычно, щедрое застолье. И выясняется, хозяева – ростовчане, мои земляки.

Я так обрадовалась! Пили, конечно, без меня, а вот пели донские наши песни вместе. У меня было так радостно на душе, я дирижировала этим прекрасным, слаженным мужским хором и вдруг задела рюмку. И она разлетелась вдребезги! Я чуть не провалилась сквозь землю.

– Да не расстраивайтесь так! Пусть будет на счастье! Вот какие у нас казачки! В Ростове – самые красивые девушки и самые лучшие!


Леспромхозы мы облетели все в округе, теперь летим в районный центр. Мне всё равно, куда мы летим. Только бы долететь и стать на твёрдую землю!

Встречает нас группа солидных мужчин в серых костюмах и кавалькада машин. Я не различаю лиц, голова ещё кружится, и всё плывёт перед глазами.

Меня, как и остальных, знакомят с каждым, я мучительно стараюсь улыбаться, пожимаю руки.

Но мир светлеет постепенно. Во всяком случае, лицо человека, который крепко берёт меня за локоть, я вижу ясно.

– Светлана, мы с вами едем в головной машине. Я здесь хозяин, первый секретарь.

– Очень приятно! – Я уже могу не только улыбаться.

Машину он ведёт сам, хорошо ведёт. Я постепенно прихожу в себя. Смотрю на него искоса – он молчит и очень серьёзен. Он же хозяин, думаю я, ему гостей принимать, наверно, речь готовит.

А он действительно готовит речь. Для меня. Начинает издалека:

– Как вам наши края?

– Здорово, принимают прекрасно. А кто-то уверяет, народу стихи не нужны.

– Как у вас проходит поездка, без эксцессов? Никто не напивается?

Я ещё не вижу подвоха – пригласил хозяин в машину молодую поэтессу, беспокоится, конечно, ему эксцессы ни к чему.

– Вы можете быть совершенно, совершенно спокойны. Мы уже неделю ездим вместе, и всё хорошо.

– Да я не за себя волнуюсь. Мы здесь разных гостей за эти годы повидали. Кто-то расслаблялся… слишком. Но вы знаете, на прошлых днях литературы здесь была одна поэтесса. Пила здорово, такие концерты закатывала! А сейчас гляжу – нет её, не взяли в этом году.

– Да вы не беспокойтесь, у нас совершенно нормальная группа, ничего подобного просто быть не может.

После встречи в переполненном зале выходим в ясный тёплый вечер. У меня хорошо на душе, вся эта поездка – такой щедрый, нежданный подарок судьбы!

– По машинам! Светлана, вы со мной! – командует хозяин. И я чувствую себя примой. Вся группа едет в «рафике», а меня везёт сам хозяин на своей машине!

Входим в какое-то здание. Яркий свет, музыка, столы буквой «П». Нарядные люди, наверно, цвет района!

Столы ломятся от закусок. И целая батарея бутылок только двух цветов – белые и коричневые. Мне становится страшновато. На прошлых банкетах все же было вино – для женщин. Но здешних женщин отсутствие вина, по-видимому, не смущает.

Хозяин сажает меня рядом с собой. Ловко наполняет мою тарелку всякими вкусными вещами.

– Салат. И вот этот ещё. Как вы к грибочкам?

– Прекрасно! Я же ростовчанка, грибы мне достаются только в Москве у друзей.

– А пьёте что – водку? Коньяк?

– Знаете, мне очень стыдно, но я так и не научилась за жизнь – ни коньяк, ни водку.

Он молчит несколько секунд и смотрит на меня как-то странно.

– Вы меня простите, ради Бога, всё, что я могу, – рюмку сладкого вина.

– Машенька, – подзывает он нарядную женщину, – вино есть в этом доме?

– Да нет, вина не заказывали.

– Может, сок какой-нибудь? Есть у тебя сок?

– Сок есть, а как же, берёзовый.

– Но почему на столы не поставили?

– Так некуда же! Мы думали, вначале не надо, а потом хоть какое-то место освободится… у нас всё приготовлено, в графинах!

– Неси быстренько.

Сок светится насквозь и пахнет мёдом.

– Ну хоть каплю коньяка добавим?

– Совсем немного, хорошо? Только вы не обижайтесь!

Он смеётся и крутит головой.

– Ну и юморные у вас ребята! Я спросил на аэродроме, как у вас, никто не перепивает? А они говорят – мужики у нас железные, а вот Светлана… Она может. Вчера рюмку разбила… Вижу, что вы можете! Ну, юмористы! Я же отойти от вас боялся – вдруг и вправду напьётесь, весь праздник сорвётся. И позор на всю область, оправдывайся потом… Ну, я им устрою!

– Да убить их мало!

– Не сердитесь, они же не со зла, так, пошутили. А я поверил, надо же!

– Я и вправду вчера рюмку разбила. Пели с ростовчанами, я дирижировала…

Провокатор

Как незначительный случай может повернуть твою жизнь! Или не повернуть.

На свою фирму я пришла ранней весной, через полгода упоительной свободы. Честно говоря, соскучилась по её коридорам, по людям, с которыми работала бок о бок с самого института. Повидаюсь и уйду, у меня впереди ещё полгода свободы! Но чувство было такое, словно погуляла и вернулась домой.

Мне так обрадовались!

– Света, тебя сам Бог послал! Выручай! Понимаешь, надо писать сценарий учебного фильма. Мы предложили одному парню, вроде не чистый технарь. Он взял сутки на обдумывание и отказался. Возьмёшься?

– Возьмусь, только мне нужно раньше съездить в Москву на недельку.

– Да ты и так поедешь в Москву, завтра же. Сценарий надо писать в Москве. Соглашайся, ты очень выручишь всех.

Конечно, я согласилась безоговорочно. Сценарий – это интересно! Да ещё в Москве! Она притягивала меня, не утоляя жажду общения короткими командировками.

В первый же день моего возвращения на фирму поднимаюсь в огромном, забитом людьми грузовом лифте, человек двадцать, если не больше. И вдруг знакомый голос:

– Что, не выдержала вольных хлебов, слабо? Вернулась к кормушке?

– Николай Семёнович, здравствуйте.

Это был не тот человек, с которым, мягко говоря, мне хотелось общаться. Он даже не пытался казаться порядочным! А я и не пыталась скрывать своего к нему отношения.

– Да нет, мне предложили интересную работу.

– Какую?

– Сценарий учебного фильма.

– По какому заказу?

– Не знаю ещё, – ответила я, хотя прекрасно знала. Инстинкт, выработанный за семнадцать лет работы…

День летел, как сумасшедший. Мне дали только этот, единственный, на всё про всё – приказ о возвращении, командировка, командировочные, аванс…

Кто-то окликнул меня в коридоре:

– Света, тебя ждут у главного!

– Иду, спасибо!

В кабинете за столом для заседаний сидело человек двенадцать ведущих специалистов, всех я знала по именам, почти со всеми была на ты.

– Проходи, садись. Ну, Света, как ты могла! В лифте! И кому – известному провокатору! Он прямо из лифта пошёл в первый отдел и накатал докладную, что ты сказала про сценарий и назвала шифр изделия!

Я онемела. Не придала же никакого значения утреннему разговору!

– Ребята, что бы вы ни сказали – у вас и слов таких не найдётся, какие я сама себе говорю! Я просто расслабилась за эти полгода! Но никакого шифра я не называла, не до такой же степени…

– Вот пойди в первый отдел и повтори всё. Какая командировка, если тебя лишат допуска! И уволят, не сомневайся, не возьмут ни на какую работу!

Я выхожу из кабинета и прислоняюсь к стене в коридоре. Ну, Николай Семёнович, ну, виртуоз! Ему бы в органах работать… А может, он и работает там.

Я хочу писать этот сценарий! Я хочу в Москву!

Но поверят ли мне, что я не называла шифр изделия? Надо вспомнить, кто из знакомых был в лифте. Не могу, только его физиономия и маячит перед глазами.

Спускаюсь на второй этаж.

– Да, я знаю, что вы не назвали шифр изделия. Наш работник ехала в этом же лифте. Но всё равно я от вас этого не ожидала.

– Простить себе не могу…

– Идите работайте, но будьте осторожны!

– Спасибо вам!

Медленно иду по коридору. Мне не верится, что всё позади, что Господь уберёг меня и на этот раз – женщина из первого отдела оказалась в этом же лифте! Совпадение? Я не верю в совпадения!

Он прошёл мимо меня, легко двигаясь на костылях, скользнул по мне спокойным взглядом. Он что, ждал меня в этом коридоре?

Я смотрела ему вслед. Пыталась понять и не могла – как это человек может делать подлости, не смущаясь, не отводя глаз!

Не понимала и сейчас не понимаю.

Как стать писателем

Книжку мою, оказывается, ждала не только я. Очередное собрание Союза отложили до её выхода! Наверно, всё же вмешалась Москва в мою судьбу.

В Союзе делали вид, что не понимают, почему моя книжка не выходила десять лет. Пётр Васильевич как-то говорил при мне:

– Мы спрашиваем у издательства, почему Светлану держали так долго? Отвечают – не росла.

– А теперь?

– А теперь выросла.

Чепуха, конечно, если смотреть по датам под стихами.

Приём в Союз в то время был сложнейшей процедурой. Самый начальный этап – секция поэзии, которой руководил Гарнакерьян. От него можно было ожидать чего угодно, поэтому на моё обсуждение пришло четыре члена правления – и поэты, и прозаики.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
6 из 6