2г0в2н0

Утром допили с Прохором оставшееся пиво, оно ударило в голову, и мы поехали на базар. Прохору нужны были фотографии для поступления в университет в Петербурге, а я хотел поесть поскорее и посытнее. На базаре нас приняли за туристов и ломили просто заоблачные цены. От пива разболелась голова, от базара, точнее, от столпотворения, разбирала злость, а в желудок с утра, кроме пива ничего ещё не попало. Я вообще, когда голоден, раздражаюсь по любому поводу, стоит только поесть и мир сразу преображается, всё становится таким интересным, желанным, а люди кажутся приветливыми и доброжелательными. После базара мы зашли в махаллю и плутали там по узким улочкам, еда казалась вовсе чем-то недосягаемым, я стрелял у Серёги сигареты и курил одну за другой, а улочки все заканчивались тупиками, проходы становились всё уже и уже, в ширину не больше метра, а некоторые и того меньше. Неожиданно, когда я опустил уже руки и потерял всякую надежду поесть в ближайшее время, мы вышли из махалли. Но перед едой все решили заглянуть в старый город. Интересное место шестнадцатого века нашей эры, естественно. Широкая площадь, мощённая мелкими кирпичиками, выложенными «ёлочкой», с одной стороны находится столь же старая мечеть, а напротив когда-то было медресе, сейчас же там мастерские, где трудятся художники, гончары и плотники, делают леганы – это большие глиняные тарелки, расписанные вручную узбекскими узорами. Плотники делают шкатулки, портсигары с секретными замками и подставки под коран всевозможных размеров. Художники пишут картины, причём стоит отметить отдельно их мастерство – работу со светотенью, мазком и перспективой. Узбекская школа живописи была и остаётся одной из самых сильных.

Мы долго бродили, разглядывали картины и прочие безделушки. Потом наконец-то покинули «Хаст-Имам» – так называется этот комплекс и направились к мечети, с которой всё и началось, она находится совсем радом, но, когда хочется есть, по мечетям ходить в лом. Мечеть сама построена в четырнадцатом веке, тоже после рождества Христова, а представляет она из себя небольшую квадратную постройку на насыпи из камней, с маленькими дверцами, чтобы входящий был вынужден поклониться, и с узкими оконцами, похожими на бойницы в сторожевых башнях или крепостных стенах, ещё узкие окна сохраняют прохладу знойным летом и тепло холодной зимой. Над входом выложена мозаикой надпись вязью (на арабском). Мы походили вокруг, Прохор пофотографировал, и отправились кушать самсы. Прошли мимо строящегося «центра исламской цивилизации» – внушительных размеров, монолитное здание из бетона, с узкими высокими оконцами; центр должен будет заняться пропагандой идеи «Третий ренессанс – новый Узбекистан», что всё это значит, мне так никто объяснить не смог.

Наконец-то! Я поел самсы, в Ташкенте к ним подают соус из томата с перцем и чесноком. Горячие самсы в сочетании с холодным соусом – ужасно вкусно, особенно, если их запивать сладким чаем с Ташкентскими лимонами, а они отличаются вкусом, да и цвет у них оранжевый и кожурка тонкая-тонкая, похожи они на Мейера, а это естественный гибрид лимона и апельсина.

Перекусив самсами, мы отправились в кафе «Тандыр» в Юнус-Абадском районе, там самая вкусная еда во всём Ташкенте, а я много где ел, но когда хотелось вкусного шашлыка или норына, да чего угодно, мы ехали в «Тандыр», дорога занимала много времени от Чиланзара до Юнус-Абада, но это того стоило. По пути зашли в ГРС, зарегистрировались, я на два месяца, а Прохор всего на неделю, затем ему предстоял длинный путь сначала автобусом до Бишкека, потом самолётом в Петербург, готовиться к поступлению. Сдали паспорта, уплатили госпошлину в кассе и отправились наедаться. Устроили настоящий пир, назаказывали столько, что унесли больше, чем съели и заплатили за всё это сто тысяч сумов, а это около десяти долларов. Приехали домой с пивом, выпили и пошли есть в «Бухару».

Последующие дни описывать нет смысла. Мы целыми днями ходили по городу, всё время ели и пили пиво, ночью доедали то, что не осилили в том или другом кафе и снова пили пиво.

Пару раз сходили в «Hammer Smith» – приятное заведение с крафтовым пивом, мы всё пиво пили по меню, по кружке каждого, начиная с самого дешевого и заканчивая тёмным.

В планах у нас было – посетить Самарканд, но ни времени, ни сил на это уже не было. Прохор предложил пропить деньги, отложенные на поездку, и мы с удовольствием согласились. Зашли в ликёроводочный магазин и обнаружили там коньяк «Самарканд», Прохор сказал, что если не поехали в Самарканд, то надо его тогда выпить. Коньяк оказался настоящим открытием, мы взяли две пол-литровые бутылки и пепси. Мне нравится смешивать хороший коньяк со сладким, чёрным напитком, получается вкусно и не сносит крышу, как если бы пили его чистоганом. Приговорили два «Самарканда» довольно быстро и оправились в «Бухару» закусить всё это шашлычком. Попали перед самым закрытием, но шашлык нам поджарили, правда на вынос, что нас подтолкнуло к ещё двум бутылкам коньяка.

После третьей бутылки вприкуску с мясом, всё переросло в пьянку, мы спорили во весь голос, смеялись, слушали «Мистера Кредо», песню про долину, которую я услышал у соседа под ивой, она то меня и вернула в Ташкент, нахлынули воспоминания, я перенёсся на несколько минут в начало года, когда уже обнаружили COVID-19, но об этом мы ещё не знали и жили старой, привычной жизнью, даже не подозревая, что в Ухани началось то, что в скором времени всё изменит, коснётся всей планеты. Вот так, незаурядная песня вырвала меня из нынешней реальности и толкнула на начало книги, которая сейчас на вашем гаджете, и вы вместе со мной совершаете путешествие в мир до и после…

Остальные вечера с Прохором мы пили уже исключительно «Самарканд». В последний день пребывания моего брата в Ташкенте, мы набрали гостинцев в Бишкек и моему другу в Петербург, которого я считаю лучшим современным поэтом. И это вовсе не из-за дружбы между нами я так пишу, мне нравится стиль его стихов и, конечно, язык, он единственный, кто легко и умело пользуется современным русским языком. В двадцать первом веке – веке технологий и коммуникабельности, в языке появилось множество заимствованных иностранных слов, которые вписались в речь, например – «рандомно», также повальное сокращение в мессенджерах и, ко всему прочему, родился новый жаргон с появлением субкультур, запрещённых вплоть до конца двадцатого века. Зовут моего друга и мастера современного слова Станислав Веер.

Прохор набрал специй – семена кинзы, зиру, острый перец, курут – это творог с солью скатанный шариками и высушенный на солнце, нават, инжир и свадебную узбекскую халву. Родным в Бишкек он купил лимоны, гранаты, и сладости. Вечером мы поели самсы и отправили его на ночном автобусе в Киргизию. Сами вернулись в тётину квартиру и занялись работой, а работаем мы с туристами, водим экстремалов по горам, катаемся с ними в велотуры и, конечно же культурные туры по историческим местам и городам, проводим экскурсии. До этого мы работали только в Киргизии и наш друг и коллега Макс, предложил организовать тур по Узбекистану. Вечером мы принялись изучать карту страны, рисовать маршрут и читать про города. Начинался наш тур с Ташкента, где должна была быть экскурсия по старому городу, о котором я писал уже, по махалле, в которой мы блуждали с Прохором, дальше – самолётом в Хиву, где известной достопримечательностью является Ичан-Кала – внутренний город, которому недавно исполнилось две тысячи пятьсот лет. Городище находится внутри современного города, где живут люди. Из Хивы наш путь по плану пролегал в Бухару, где точно так же находится древний город внутри современного, но немного помоложе, ему чуть больше тысячи лет, известен город минаретом Пои-Калян, это огромного размера башня, но не достроена, так как Самаркандский хан тоже захотел себе такой минарет, но хан Бухары приказал убить архитектора, таким образом ни в Самарканде, ни в Бухаре не осуществили план убиенного.

Из Бухары наш путь пролегал в Самарканд, где красивейшая и внушительных размеров, находится старинная площадь Регистан, когда-то на ней проходили казни, потом был базар, а сейчас это исторический комплекс. Постройки на площади полностью покрыты мелкой плиткой с голубой глазурью, которая не выгорает на солнце и не облупливается на протяжении столетий, секрет её состава не раскрыт и по сей день.

Затем обратно в Ташкент, а заканчиваться это путешествие должно было в горах, близ города, в ущелье Чимган.

Провозились с картой и информацией про города допоздна. Подготовили программу, отправили нашему приятелю и легли спать.

Утром навели порядок в квартире и уехали к Серёге на Чиланзар. Туалетом я так и не воспользовался, несмотря на огромное количество еды, съедаемой мной каждый день. Живот раздуло и постоянно урчало в нём, но ничего не выходило. Зато ванной я насладился, и то только раз, после воды всё тело стянуло, и донимал зуд, я чесался как блохастый пёс, не задней лапой, конечно же, но также часто.

Приехали к Сергею, и первым делом я побежал в туалет – прорвало, как назло именно здесь. Неудобство туалета заключалось ещё и в том, что он находился через тонкую, панельную стенку от лестничной площадки, а там как раз кто-то находился и не собирался уходить. А меня понесло со всеми сопутствующими звуками, было стыдно, я думаю, если их мне было хорошо слышно – каждое слово, то и им меня тоже.

Получили сообщение с утверждением маршрута, теперь нам предстояло просчитать его и поехать маркировать – найти в городах гостиницы поприличнее, договориться с кафе о питании, обойти все туристические достопримечательности и, конечно же, отыскать в каждом городе хотя бы по одному приличному бару или клубу, где после изнурительной экскурсии под палящим солнцем, туристы могли бы отвести душу. С ценами оказалось сложнее, мы находили в интернете телефонные номера гостиниц, звонили, но ни по-русски, ни по-английски нам не могли ответить, как они вообще работаю, ума не приложу. Провозились до вечера, а вечером пришёл Серёга и принёс пиво, мы отложили все дела и принялись пить. Напились и пошли искать, где ещё можно приобрести пиво ночью, там после десяти вечера не продают алкоголь. Сначала нам приходилось ходить за два квартала от дома, а потом в соседнем магазинчике нам стали продавать из-под полы в любое время суток, но в первый вечер не продали. Напились, легли спать, но Серёга долго не пролежал в постели и пошёл за добавкой, вернулся и принялся бухать сам на сам, причём ведя громкие дискуссии с воображаемыми собутыльниками. Я лежал пьяный, голый, под одеялом, силился сообразить, что происходит и как его успокоить. Кричали телевизор и Сергей, потом что-то загремело, Юля встала и пошла успокаивать брата. Он угомонился и лёг спать, но не на долго, через пол часа всё повторилось, он пошёл ещё за пивом и продолжил свой праздник, остановить его никак не удавалось. Серёга пил и шумел всю ночь, а утром проснулся и пошёл на работу, он лыка не вязал, но, тем не менее, отправился, выпив вместо кофе бокал пива. Мы наконец-то уснули, но ненадолго, Сергей вернулся через два часа ещё пьянее, чем был и принёс два пакета с бутылками пива. Пьянка продолжилась, нам ничего не оставалось, как только присоединиться. Пили весь день и полночи, Сергей говорил: – «Ко мне сестра приехала с мужем, что я права не имею, что ли?» – я с ним соглашался, тут оставалось только добавить слова классика: – «Тварь я дрожащая или право имею». Главное, чтобы он не зарубил никого, меня, например, а у него постоянно были поползновения побороться или подраться со мной, такие выпады я старался свести в шутку, но втащить хотелось всё больше и больше, особенно после вторых суток пьянки. Но закончилось всё мирно, мы пили и часто выходили курить на лоджию, Серёга перевешивался через подоконник, кричал гадости в тёплую январскую ночь Ташкента, а я боялся, как бы он не выпал. Легли спать. Я уснул, что говорится, без задних ног, но не тут-то было, Сергею стало плохо, и он направился в туалет, снося всё на своём пути, проблевался и принялся, судя по звукам собираться. Я вышел из спальни.

– Серёга, ты куда?

Он стоял в трусах, куртке и кроссовках.

– Я щас… Схожу…

– Не стоит никуда идти.

– Я быстро… За пивом…

– В трусах что ли?

Он посмотрел на трусы, засмеялся и пошёл надевать штаны. Удалось-таки отговорить его от ночного похода. Сергей прислушался к нам и лёг спать. Утром, беседуя сам с собой, он свалил на работу. Мы проспали до обеда и взялись за работу, наконец-то просчитали, сколько потребуется на маркировку маршрута, списались с компаньоном и отправились гулять.

Вечером нас встретил уже пьяный Сергей, стал уговаривать выпить с ним, мы уговорились и напились, на этот раз мы с ним поборолись немного, после чего он лёг спать, а утром ушёл на работу.

Маркировку тура мы решили перенести на весну и принялись искать подработку на зиму. С работой не ладилось, требовали знание узбекского языка и Ташкентской прописки, мне, как иностранцу, было невозможно устроиться. Дни пребывания в Ташкенте тянулись зимней, серой чередой. Весь январь я не мог собраться с мыслями и взяться за книгу. Первая у меня была не отредактирована, вторая не закончена. За всё время я написал всего два рассказа. Целыми днями не знал, куда себя деть, а ночами пил с Серёгой, на улицу выходить не хотелось, там было много людей, к которым за свою жизнь я так и не привык. Не могу сказать, что я не люблю их, скорее наоборот, поэтому они все ко мне липнут, особенно алкаши, наркоманы и городские сумасшедшие. Видимо они чувствуют во мне именно человеколюбие и пользуются этим, причём очень нагло и эгоистично. Вываливают все свои проблемы, жалуются, ноют – таксисты, продавщицы, пассажиры в метро и просто встречные прохожие; а я тактично выслушиваю их, и не знаю, как сказать, что мне не легче, чем им даётся борьба за выживание, что я так же не высыпаюсь, не могу найти работу, да, и вообще у меня депрессия, я совсем себя не осознаю в этом городе. Хочется всё бросить, да, собственно и бросать-то нечего, только Сергея, и уехать, но и ехать некуда. А они со своими претензиями к власти, к домашним своим, к другим национальностям, лезут ко мне – случайному прохожему, покупателю, пассажиру, попутчику. По этой причине, когда у меня на душе кошки скребут, нападает хандра – я избегаю людей. А здесь мне каждый вечер приходится выслушивать, развлекать, терпеть Серёгу пьяного и быть мальчиком для битья. Он приходил пьяный и задирал меня, я вынужден был аккуратно, не применяя силу, бороться с ним и поддаваться. Я ведь парень довольно крупный и сильный, так, что мне стоило это больших усилий, применить силу проще, чем сдерживать её. Этому я научился ещё в юности, когда посещал занятия айкидо, сан-сей нам неустанно твердил, что если не получается избежать драки, то драться нужно, оценивая силу и способности противника, чтобы не навредить ему. Вот так, каждый вечер, выпив под десять литров пива, я старался изо всех сил не навредить Серёге.

Дни пролетали один за другим, а я сидел на диване, отдыхал от бурной ночи и готовился к приходу Юлиного брата с пивом, смотрел ужастики по кабельному, все подряд и не мог писать. Когда я не пишу, то с одной стороны отдыхаю, это нелёгкий труд, (попробуйте как-нибудь взять и написать рассказ из своей жизни, хотя бы листов на десять), но с другой стороны, меня гложет чувство тревоги, я ведь просто трачу время попусту, проматываю жизнь час за часом, день за днём, она и так у нас с вами короткая, не успеем оглянуться, как всё закончится. А писать для меня единственное ценное занятие, только так я могу рассказать миру о его безумии, которое, в первую очередь, заключается в пустых убеждениях, что вселенная устроена именно так и никак по-другому, но у каждого она своя эта вселенная и он-то (каждый) знает, как надо жить, только вот жалобы без конца выдают «знающего», что ничего он не смыслит ни в мире, ни во вселенной, ни в любви, ни в том, как надо зарабатывать деньги, ни, даже, в постели.

Время летело, днём я смотрел ужасы, ночью пил, через день готовили еду, раз в неделю мы с Юлей ходили на базар за продуктами и табаком. Курили тогда табак, на него мы подсели, когда жили в Петербурге. Сигареты в Узбекистане неплохие, но с табаком ничего не может сравниться, это целый ритуал – взять бумажку, фильтр, табак, и из всего этого свернуть самокрутку, каждая получается уникальной, одинаковыми самокрутки не бывают. А сигарету вытащил из пачки и куришь – скучно.

Январь проносился в пьяном угаре и без всякой надежды, что что-то переменится. Я отыскал на книжной полке книгу Харуки Мураками «Дэнс, дэнс, дэнс», на внутренней стороне обложки была подпись: «В день рождения с наилучшими пожеланиями от подруги Юли» – и дата. Я взялся за чтение.

Мы жили в комнате, в которой Юля выросла. Там стояло старое пианино «Беларусь» чёрного цвета, на нём она в детстве училась играть, а теперь крышка была закрыта и на ней лежали всякие побрякушки: серьги, браслеты, кулончики, альбомы с фотографиями. Между стёкол на книжной полке была воткнута фотокарточка, ей там было пятнадцать лет, стоит отметить, что изменилась она не сильно с тех пор. Мебель в комнате, да, собственно, как и во всей квартире была ещё с советских времён, она не отличалась от той, что была в других странах союза, разве что в зале была «стенка» Чехословакская, они были редкостью и роскошью, но книги всё те же; обязательно Сервантес (Сервантес в серванте), Дюма, Агата Кристи, Лев Толстой и далее в том же духе, библиотеки такие же одинаковые были во всех уголках империи.

Мураками я мучал не долго, меня хватило на три дня и на девяносто страниц, мне не ясно, зачем он пишет или, вернее, почему его издают и читают, это же графоманство в чистом виде, пример того, как нельзя писать и того, какая литература является плохой. Прочитал Булгакова «Собачье сердце», я читал её в юности, но здесь, на чужбине и после Муракамовской бессмыслицы она была глотком свежего воздуха – тонкий юмор, игра слов, интересные персонажи и вечная тема профессора Преображенского и Шарикова. Вообще я не поклонник Булгакова и могу много написать о его вредоносности, но не буду, в сравнении с Мураками он достоин лишь похвал.

Уже под конец января я себя пересилил и взялся за редактирование книги. Каждый день я просыпался, включал телевизор, наливал кофе и садился за работу, вечера оставались без перемен – мы пили. Юля помогала мне с книгой, она со всеми трудами помогает, благодаря ей и с ней я начал писать книги, она редактирует мои тексты, исправляет ошибки.

Всю зиму мы порывались начать бегать, но с утра похмелье, а вечером мы были пьяны. Жизнь стала однотипной и сконцентрированной в квартире. Изредка выбирались в кафе «Хасилот» рядом с домом – это такая «наливайка» для алкоголиков, персонал тоже пьющий, о чём свидетельствовали их опухшие лица и трясущиеся руки. «Хасилот» – это привет из девяностых, безвкусный интерьер, советская столовка, переделанная на манер западного «шикарного» ресторана, но с местным бюджетом и ограниченностью мышления под железным занавесом. Но шашлык у них был вкусным и пиво хорошее и дешёвое, хотя и разбавленное, от этого и дешёвое. Мы ели шашлык, пили пиво и вели беседы о нашем будущем, что нам делать, куда поехать и где брать деньги, наши запасы заканчивались, а с работой не клеилось. Ничего на ум не приходило, он был затуманен алкоголем и бестолковой обстановкой, что дома, что в самом городе. Окружающие, как и Серёга, днём жили, выполняя бессмысленную работу для того, чтобы купить ненужные вещи и напиться вечером. Они по пути с работы шли в «Хасилот» и маленькие магазинчики, пили и толпились на улице у входа и на перекрёстках. Все люди сидят на чём-нибудь, и в каждой стране свои популярные транквилизаторы. В Ташкенте все пьют много, часто и крепко. По рассказам Сергея я понял, что он с пацанами на работе начинает пить ещё в обед, и оставшуюся часть дня бегает в магазин напротив, где наливают. Мы настолько привыкли ко всемирному запою, что даже сторонимся этой темы, а человечество спивается с ранних лет, деградирует, сходит с ума, но ликёроводочные заводы работают, производят всё больше и больше, пивоварни варят пиво. А темы наркомании вообще никто не касается, а наркотики всё сильнее проникают в общество и становятся чем-то само собой разумеющимся. Беда! Мир пропал! Тех, кто не пьёт и не употребляет наркоту, подсаживают на психотропные. И правильно, на то, что мы сделали с миром нельзя больше смотреть трезвыми глазами, слишком очевиден обман. Именно так, нас всех с вами обманули, загнали в долги – ипотеку, кредиты, мы вынуждены горбатиться всю свою жизнь на никчёмной работёнке, тратить свои лучшие годы жизни, своё здоровье, чтобы просто выжить, не оказаться на улице, не подохнуть с голоду, не умереть от простуды. Чихнули и в аптеку, где такие же обманутые фармацевты продают вам новинки от кашля, соплей, температуры. Они вас тоже обманывают, мы все часть одной большой, лживой игры, с ценностями из рекламных роликов и обзоров. Никто не хочет об этом говорить, слушать, читать, этого не пропускает цензура. Бухайте, курите травку, жрите спиды, соль, бутерат, корвалол, а если не хотите, то значит у вас «поехала крыша» и надо принимать таблетки, если вы увидели всю глупость и не хотите принимать таблетки, вас отправят в казённый дом. Мир обречён! Мы слишком долго строили современное общество с равенством, толерантностью, долгами, «бумажной» едой, но выстроили тюрьму для самих себя. Теперь-то всё ясно стало, но изменить это невозможно, а можно только забываться в пьяном угаре и ненавидеть всех вокруг, но молча, чтобы не оскорбить ни чьи чувства, а на вас и что вы там чувствуете всем плевать, никому нет дела до того, что вы устали жить во всей этой лжи. Возмущаться нельзя, а то оскорбятся чьи-то чувства. Мир стал похож на детскую игру, каждый сам придумывает правила: – «А давайте запретим это, а разрешим то, а давайте не будем делать так – мне обидно, а давайте теперь будем так. А не хочешь? Тогда я не буду с тобой играть, и не проси у меня больше ничего. А давай мы как будто…» – И дальше в таком духе. Мы загнали сами себя в страшные, прочные рамки, думая, что так мы добиваемся свободы и уважения, а получили мир, в котором страшно даже думать, мы уже и не знаем, что можно, а чего нет… Правильно!.. Надо выпить: – «За нас с вами и за хрен с ними!»

В конце января у нас с Юлей день свадьбы. Мы начали пить в обед, сходили на базар с утра, купили табак и продукты на праздничный вечер. На обратном пути накупили пива. Пришли домой, принялись готовить и выпивать. Вечером пришёл Сергей, от нас узнал, что сегодня день свадьбы, предложил выпить, мы долго выбирали между коньяком и пивом, выбор пал на коньяк, и я с Серёгой отправился в ликёроводочный магазин. Купили две бутылки «Самарканда» и колу (пепси не было). На обратном пути заглянули в «Хасилот», выпили по кружке пива. Пока мы ходили, Юля накрыла на стол. Принялись пить, я так и не напился, зато Сергей «улетел» после первой бутылки, стал падать, наблевал на пол и сломал стульчик. Но был и плюс в этом – он ушёл рано спать и уснул.

Проснулся рано, похмелья не было, будто и вчера ничего не было. Налил кофе, включил телевизор, «Euronews» и узнал, что в Китайском городе Ухань эпидемия, весь город закрыли на карантин, число заболевших растёт, уже есть случаи в других странах. Я пощёлкал по новостным каналам, везде говорили о новом коронавирусе – SARS-COVID-19. Это было похоже на фильм «Заражение», да и на множество экранизаций про конец света, выглядело это всё жутко. Я не сразу осознал весь масштаб происходящего. Но одно было ясно – просто так это не пройдёт. Страны закрывали транспортное сообщение с Китаем, клали в больницы заражённых. В самом Китае всех обязали носить маски и сидеть по домам в самоизоляции. ВОЗ била тревогу. Мир уже менялся, а я и не понимал этого. Всё происходило на телеэкране, всё вообще происходит там: теракт в США, одиннадцатого сентября произошёл на экране, война в Ираке, Украинский «Майдан», принимаются законы, люди выходят на митинги, так же и коронавирус происходил в «ящике». Весь мир запихан в коробку, все люди в виде статистик, все уголки планеты, всё, что новое выпустили, какие товары мне надо хотеть, ради чего жить. Я ведь и не представляю, как раньше жили без тостера или микроволновой печи, как мне сэкономить на мобильнике, подключив новый тариф, чтобы у меня был безлимитный доступ в интернет, где я могу ещё больше этого увидеть и рассказать другим.

С появлением COVID-19 Серёга перестал пить, вечерами он играл в игры – мочил монстров, ездил на машине или спасал целые города. Я не знаю, что лучше или хуже, пить или играть в игры. Он выглядел нелепо – взрослый мужик сидит и играет в игрушку. Вы только вдумайтесь – «ИГРАЕТ В ИГРУШКУ», когда вы последний раз играли? Я думаю довольно давно, раз читаете мою книгу и дочитали до этого места. Либо это я так пишу интересно, что смог отвлечь вас от игр, пьянок, телевизора или листания ленты в соцсети, либо у вас не всё так плохо, вы пока не сошли с ума и пребываете в трезвом сознании. Браво! Чтобы чтение было ещё приятнее и благотворнее, можете включить Шопена, например, Ноктюрн ми-бемоль мажор №2, или просто подборку «Шопен Лучшее» на ютьюбе, не стоит брезговать подборками классики, никто ведь не брезгует подборками приколов или новостей. Правда! Давайте, включайте, у вас ведь есть телефоны с безлимитным интернетом и гарнитура с чистым звучанием у каждого. Включайте! Включайте! А лучше включить в домашнюю аудиосистему, ну, или просто в колоночки, что там у вас есть, чтобы все слышали, что вы пока не сошли с ума. Включили? Нет? Я не продолжу рассказ, пока вы не включите, вам это не навредит, а скорее наоборот.