Неявная прелесть

Елена Литвинова

Неявная прелесть

Пролог.

Звуки резко пропали. Сердце гулко застучало. Тук-тук-тук… Тук-тук-тук… Фигуры вокруг показались размытыми мазками художника – импрессиониста. Воздух стал плотным, как солёная вода, и я сделала шаг к алтарю, еле-еле переступая.

Сынок уже лежал на белом камне, цвета яркой полной Луны, украшенном яркими весенними первоцветами. Я протянула к нему руки, но не смогла пробиться сквозь густую пелену, образовавшую колпак вокруг моего малыша.

«Не стоит. С ним будет всё в порядке, – раздался голос в моей голове. – Он должен побыть на алтаре ещё немного, и тогда моя сила вольётся в него, создавая защиту».

– Кто ты? – с трудом разлепила губы. Мои слова проваливались, будто в никуда.

«А ты ещё не поняла? Я – сама суть, природа и смысл бытия волков. Я – их Богиня и Праматерь. Ты воззвала ко мне, и я явилась на твой зов».

– Разве я звала тебя, Лунная? – язык еле ворочался во рту. Я облизала высохшие губы.

«Да. Ты просила о помощи и о защите. Каждое полнолуние. Я пришла, чтобы тебе помочь.»

Каждую ночь я просила об избавлении. Каждую. Только попав в западню, я поняла, как была счастлива раньше, дома! Мне вспомнился мой универ, однокурсницы и тётя. А ведь как я мечтала о независимости! Спорила с единственным родным человеком, ругалась до долгих обид! О, как бы мне вернуть всё обратно!

– Ты поможешь снять с меня все обвинения? Поможешь доказать мою непричастность к убийству? – слова катились, будто бусины, разрывая реальность.

«Не о том думаешь, милая. Это и так скоро произойдёт, без меня. И уже твою судьбу не изменит».

– А что изменит?

«Если бы ты пришла к моему алтарю год назад, то я разорвала бы твою связь с Истинным. Но сейчас, когда ты родила от него сына, я не буду этого делать. Это против нашей волчьей природы. Теперь он должен заботится о вас обоих, и пускай это делает, дозволь ему!»

От досады на то, что я не знала об этом раньше, я укусила себя за губу и почувствовала вкус крови.

– Не могу… Я с ужасом жду того момента, когда врачи дадут разрешение на…

«Вот в этом я могу помочь тебе. Его волк нуждается в своей Истинной, и совсем забрать желание к тебе у меня не выйдет. Но я могу заглушить это желание так, что тягу твой Истинный будет чувствовать только в один лунный день, перед Полнолунием. Правда, он будет стараться за весь месяц. Ты согласна на такое ограничение, Луна?»

– Я – не Луна, а Аля… И да, я согласна. Один день я смогу перетерпеть.

«Аля… Хи-хи-хи-хи… – тоненький писклявый смех зазвучал в голове как-то по-детски непосредственно. – Почему ты не любишь своё полное имя? Оно такое красивое – Аль-фи-и-ина!»

– Аля лучше, – я всё тяжелее и тяжелее шевелила языком. Ноги замёрзли так, что я боялась упасть от того, что они перестанут сгибаться. Это волчицам весенний апрельский холод был ни по чём. А мне, в жилах которой текла только половина крови оборотней, с большим трудом дался этот поход босоногой в лес по сырой и холодной апрельской земле.

«Хорошо, А-ля. За твою смелость и выдержку ты получишь от меня ещё один небольшой подарок. Луна стаи должна быть сильной. Если у тебя плохо с физической силой, я дарю тебе другую. Прими же!»

Не знаю, откуда, но мне пришло понимание, что нужно вытянуть руку вперёд, и я, с трудом преодолевая воздушную преграду, сделала это, и тот же час мне стало ясно, что альфа стаи и сопровождающие нас волчицы застыли в этом воздухе, как муха в янтаре. Для них ещё не прошло и мгновения, пока я общалась с Лунной Волчицей – Богиней всех оборотней на планете.

Я взглянула на сына. Над его головой сформировалось золотое облачко, а потом оно втянулось в его ноздри.

«Хи-хи-хи-хи-хи…» Колокольчик начал пропадать, а тягучая плавность движений пропала, и я резко покачнулась, едва не упав. Сразу же фигуры вокруг меня зашевелились.

– Не замёрзла? – спросил у меня мужской голос.

– Нет… – я качнула головой в подтверждении своих слов, хотя ноги мои уже стали ледышками.

И белые фигуры женщин в платьях, похожих на моё, длинные, до пят, продолжили тянуть заунывный мотив и водить странный хоровод вокруг нас, стоящих рядом с алтарём в центре Капища Волков.

Глава 1. Знакомство.

– Тётя! Ты дома?

– Аля? – голос тёти раздался из зала. Залом, по советской традиции, называлась самая большая комната в нашей двухкомнатной квартире. Там стояла ещё советская стенка, вроде бы, из Чехословакии (я такой страны уже не застала), и большой диван, раскладывающийся в полноценную кровать, купленный тётей в кредит три года назад.

Мария Игоревна, моя родная тётка, женщина, воспитавшая меня после смерти матери, вышла из дверей. На лице её была питательная маска, а на голове – бигуди.

– Тётя! Всё! Я сдала сессию! Поздравь меня! Как и говорила, что обойдусь без троек!

Я стала пританцовывать прямо в коридоре.

– Умница моя. Иди, мой руки, и садись есть! Я как раз твои любимые котлетки приготовила, с пюрешкой и капустным салатом…

– Ммммм… Класс!

Я побежала в ванную, быстро вымыла руки и посмотрела на себя в зеркало. Длинные волосы растрепались из косы и обрамляли игривыми кудряшками моё лицо. «Уууу, баран!» Я налила на ладонь холодной воды и начала их приглаживать. Правду говорят, что когда у девушки вьющиеся волосы, то она хочет их выпрямить. А девушки с прямыми волосами завидуют нам, кто от рождения получил волнистые. Я не любила свои волосы, выпрямляла их утюжком, прятала в косу, зализывала пенками и гелем. Но они всё равно вились и кучерявились даже тогда, когда для этого не было особых причин. Вот моя однокурсница Лика Аграновская… Ей уж точно не нужно прилагать никаких усилий, чтобы выглядеть безупречно! Гладкие русые волосы с аккуратно прокрашенными белым прядками обрамляли её точёные черты. Я ещё раз вгляделась в зеркало.

Да, у меня не было безупречных черт лица, вместо тонкого прямого носа мой нос отличался небольшой курносостью, да и глаза были мелковаты, и не голубые, а непонятного, жёлто-карего цвета. Тётя говорила, что глаза у меня, как у отца. А вот светлая кожа и вьющиеся тёмно-русые волосы и этот курносый нос были от моей мамы, трагически погибшей десять лет назад.

Отца своего я не помнила, знала только, что он «особенный», он умер или был убит, когда мама только мною забеременела. Это было в конце «лихих» девяностых. Тётка до сих пор не любит об этом говорить. А вот про мамину смерть я знаю. Она работала крановщицей на нашем металлургическом заводе, в городе, котором мы с мамой раньше жили. И там с нею произошёл несчастный случай, второй раз сделавший меня сиротой. Маму зацепила стрелой соседнего крана за униформу. За рычагами сидела молодая девушка, только-только окончившая училище. То ли недосмотр, то ли ещё что, я не знаю. Но в десять лет остаться сиротой – это то ещё «счастье». Я лишь чудом не попала в детский дом.

Тётка моя, Мария Игоревна Сиволапова, как раз только развелась. Врачи ей поставили диагноз «бесплодие» ещё в юности, когда они с её мужем поженились. Тот не бросил её, но в то время пришёл к ней и сказал, что его коллега беременна от него. Тётка, недолго думая, выставила его из дома и развелась.

– Нет, Алечка, ты не подумай, что я какая-то гордячка. Простую измену я бы ему простила. Простил же он мне мою неспособность родить. Но вот ребёнок… Ребёнок должен с отцом расти. Одно только оправдание есть безотцовщине – смерть, как у вас в семье приключилось, – разоткровенничалась она один раз, но больше эту тему мы с ней никогда не обсуждали.

Тётка замуж больше не вышла, хотя, думаю, претенденты имелись. Она полностью занялась мной, тогда потерянным ребёнком, в один миг оставшимся сиротой. Она сделала всё, чтобы я росла нормальной, здоровой девочкой, училась, дружила со своими ровесниками. Маленький городок, где она жила, был тихим, спокойным, с более мягким климатом против нашего с мамой промышленного миллионника.

Здесь я отогрелась сердцем, а потом поступила в местный педагогический университет на отделение филологии. Сегодня я сдала последние экзамены за второй курс, и была рада. На третьем уже мы начинали с практики в школах, и я с нетерпением ждала этого момента. Я любила детей, и мечтала работать с ними. Но ещё мне предстояло сообщить кое-что важное тёте. И это я была намерена сделать именно сейчас.

– Ууууу… Вкусно! Тётя, ты превзошла саму себя! Котлетки – чудо!

– Не торопись, ешь постепенно. У тебя никто изо рта ничего не выдёргивает… – тётя была уже накрашена, причёсана и одета.

– Я просто жутко голодная! – я поглощала содержимое тарелки с большой скоростью. Утром убегала натощак, даже не успев отпить глоток чая, боялась не успеть на экзамен в первую пятёрку. И сейчас, уже нагуляв аппетит, отрывалась по полной тётиными котлетами.

– Ладно, мне пора на дежурство, а ты долго не гуляй! Позвонишь мне, как будешь укладываться! Поняла? – тётя подошла ко мне, провела сухой ладонью по моему влажному лбу и чмокнула меня в затылок.

– Тётя, а что так рано? Я хотела тебя кое с кем познакомить сегодня…

– Мальчик?

– Ну, да… – я внимательно посмотрела на родственницу. Её реакция позабавила меня. Она сморщилась, как-будто бы собралась плакать.

– Тётя, ну, что ты… – я встала со стула и сделала шаг к ней.

– Ты уже взрослая… Как же быстро ты выросла, Алечка! Уже есть мальчик.

Тётя не дала мне рассмотреть её в момент слабости, отвернула лицо на мгновение, а затем повернулась ко мне уже с лёгкой улыбкой, лучиками морщин осветившей её лицо.

– Завтра приводи на ужин. Я приду с дежурства, высплюсь и приготовлю запечённую горбушу с шампиньонами. Пускай твой мальчик только скажет, что это не вкусно!

– Тётя… – я быстро подскочила к ней и обняла, поцеловав в щёку и заодно поймав знакомый и родной запах.

– Всё завтра! Будь хорошей девочкой, милая!

– Тётя, ты же меня знаешь…

На следующий день, ближе к вечеру, в моём телефоне заиграла мелодия, которую я поставила на Дэна.

– Котёнок, ну, что? Я, если чо, уже внизу у подъезда.

– Да, Денис, спускаюсь! – я прошмыгнула мимо занятой на кухне тётушки к входным дверям, накинула куртку, и прямо в тапочках выскочила на лестницу. Два пролёта – и я уже была внизу.

– Открыто! – я открыла дверь в подъезде, и высокий худощавый Дэн медленно вошёл в него.

– Хай, котёнок! – он нагнулся и клюнул меня в щёку.

– Сними кепку и подтяни штаны, а то тётя не любит так… – попыталась я донести до Дениса свою мысль, что оделся он не совсем так, как надо, взрослые же не понимают…

– Не кипишуй, котёнок! Всё норм… – Дэн, как всегда, был на своей волне. – Какой этаж?

– Второй…

– Гуд…

Он, вразвалочку, стал подниматься вверх, а я смотрела на него и не верила тому, что это происходит со мной. Один из самых симпатичных парней в нашем университете, обратил на меня внимание. Денис Спелов, он же Дэн, учился на четвёртом курсе спортивного факультета, и уже близок был к кандидату в мастера по плаванию и окончанию магистратуры. Он два месяца назад обратил на меня внимание, когда мы с девчонками на паре физкультуры играли в волейбол. Солнце пригревало не по-весеннему жарко, мы скинули худи и остались в одних маечках, что не могло не привлечь парней со спортивного, тренировавшихся неподалёку.

Полетели шуточки и подколки, не совсем приличные, а потом, после пары, небольшая группа парней подошла к нам. Так я и познакомилась с Дэном. Он понравился почти всем девчонкам из нашей группы, но выделил меня. Отчасти, я понимала, почему это произошло, ведь Дэн…

– Ну, куда теперь? – Дэн стоял на площадке и оглядывался.

– Сорок третья…

Он потянул ручку и вошёл. Я поспешила за ним.

– Пришли? – тётя выглянула из дверей. – Проходите, я всё накрыла! Сейчас переоденусь быстренько…

И она побежала менять халат на лёгкое платье, что висело отглаженным на дверце шкафа.

Мы вошли на кухню. Стол был накрыт скатертью и красиво украшен полевыми цветами. Мой парень сразу же занял место у окна, напротив двери. «Мой парень»… Странное словосочетание, но отражающее действительность. Дэн предложил мне встречаться, и я согласилась. Только вот, наступали каникулы, и на два месяца он уезжал к себе домой. Он звал меня с собою, пускай не на всё время, а всего лишь на месяц. Но мне нужно было отпроситься у тёти.

Тётя Мария вошла, улыбаясь нам лёгко, но потом вдруг пристально взглянула на Дэна и резко остановилась.

– Аля, ты кого сюда привела, девочка? – тётя занервничала и сделала шаг назад. – Ты знаешь, что он из «этих»?

Она выделила голосом последнее слово. Вот этого я больше всего и опасалась. Тётя терпеть не могла оборотней! Людям, по идее, запрещено знать об их существовании, но наша семья знала.

– Тётя, всё нормально!

– Котёнок, ты говорила, что твоя тётя рили норм, а она кринжует. Мне пора сваливать, кисунь…

– Дэн, стой! Присядь, успокойся. И ты, тётя. Я всё знаю. Про Дэна. И про своего отца. Он знает про нас. Я рассказала.

– Аля, ты не боишься доверять этому… обормоту? – тётя явно подбирала слова. Присесть она так и не присела.

– Нет, не боюсь. Мы с Дэном общаемся уже почти три месяца. Он нормальный…

Я замолчала, и на нашей маленькой кухоньке повисла тишина, разгоняемая изредка с улицы проезжающими авто.

– Ой, девочка, ты меня убьёшь когда-нибудь!

– Ну, что ты, тётя…

Такая реакция тёти на Дэна была понятна: когда-то, около двадцати лет назад, оборотень-полукровка соблазнил мою маму, красавицу и умницу, а потом умчался в свою стаю, сообщив, что наконец-то встретил свою истинную пару. А беременная мною мама осталась одна. Правда, она была не робкого десятка, училась в колледже на крановщицу, жила в комнате в семейном общежитии с водой и туалетом. В общем, грустила она не долго, и стала растить меня. Единственное, за что она переживала, так это за то, какие гены непутёвого папаши проявятся у меня.

Из всего набора для оборотней, как оказалось, живущих рядом с нами на планете, и скрывающих своё существование, я переняла только хорошее обоняние. Ни силы, ни второй ипостаси, что были присущи этому виду разумных существ, мне не досталось. Оборотнем я была всего лишь на одну четвёртую. Обо всём этом я узнала в пять лет, когда по запаху нашла потерянную шапку своей подружки – соседской девочки, с которой мы гуляли во дворе вместе с нашими мамами.

Дома был серьёзный разговор, где мне сказали, что нельзя так себя вести, это плохо, и «нормальные» меня не поймут. Тогда я и поняла, что я – не совсем нормальная. И раскрывать себя мне нельзя ни в коем случае, иначе…

А вот что будет «иначе» мне пояснила уже тётя после смерти мамы. Она, оказывается, была в курсе маминой истории, хотя виделись они очень редко.

Тётя Мария отвела меня в небольшой Музей естественных наук, и показала пальцем на разделанных грызунов и амфибий на стенде.

– Ты же не хочешь, чтобы тебя забрали для опытов, как тех лабораторных мышей? Или лягушек? – Конечно же, я не хотела! – Тогда никогда, никогда не рассказывай о своих способностях! Никогда и никому!

Хорошее обоняние и смогло уловить в подошедших тогда к нам на паре парнях одного, отличающегося от всех по запаху… Правда, я не думала, что он тоже уловит мой аромат. Почему-то, считала, что я ощущаюсь так же, как и все девушки моего возраста. Оказалось, что это не так.

– Йо-у, котёнок… Ты для моего волка, как сахарная косточка… пахнешь также! – сказал мне Дэн в одно из первых наших свиданий, и я растаяла, как та косточка. Но, правда, старалась никак этого не показывать.

Мы ходили, гуляли, веселились с друзьями на вечеринках, целоваться ко мне Дэн не лез. Говорил, что ещё успеется. Максимум, что он позволял себе, так лёгкий чмок в щёку при встрече и расставании. И вот пришли каникулы. Я не хотела с ним разлучаться на целых два месяца. Мне казалось, что это – просто огромный срок для нас! Мы виделись каждый день между парами, зачётами, экзаменами, столовкой и вечерними посиделками с компанией таких же жизнерадостных студентов, как и мы. Поэтому Дэн предложил мне вариант совместного отдыха.

– А поехали со мной, котёнок. Познакомишься с моим отцом, проведём время весело. У нас там озёра, тайга, дикий лес. Природа, в общем.

– Это же так далеко! Несколько тысяч километров! А что так тебя занесло далеко от дома?

– Так тут самая айскульная команда по плаванию! А олды заботятся о своих бэбиках… Вот и папахен мой отправил меня сюда. Отсюда до Москвы рукой подать. А там – баксы и сплошной чил!!!

Меня раздражала немного его манера разговаривать, мешая слэнговые слова с обычными. Но, видимо, Денис сам себе казался таким крутым. А для меня, учащейся филфака, он и так был самым лучшим. А с его речью я разберусь как-нибудь… потом!

– Да, тётя. Денис – оборотень. Он сразу понял про меня… Что я тоже не человек, вернее, не совсем человек.

– Ой, Альфина, не бережёшь ты меня, – моё полное имя в устах тётушки заставило посмотреть на неё, ведь это значило, что Мария Игоревна Сиволапова (по мужу) очень зла. Девичья фамилия тёти была аналогична моей – Борисова. Но документы после развода менять она отказалась. «Почти двадцать лет под этой фамилией, привыкла уже».

– Тётя, не стоит волноваться. Денис хороший, – и посмотрела на своего парня. Он сидел, широко раздвинув ноги и зависнув на чём-то в окне.

– А-а? – встрепенулся Дэн тут же. – Не дрейфь, тётхэн! Я не обижу свою бэйб.

И он протянул руку и ухватил меня за неё. Моя кожа покрылась мурашками тут же, а на лице возникла улыбка, которую некоторые мои одногруппницы считали глупой. Я же – счастливой.

– Угощайся, гость дорогой! – тетя вернулась в своё нормальное состояние, когда перво-наперво нужно напоить-накормить гостя, а потом и за дело приняться. Сегодняшним делом было то, что я даже не знала, как и озвучить. А Дэн схватил вилку и принялся за еду.

В отличие от сказок про оборотней, я знала, что мы, то есть оборотни, всеядны в человеческом виде, иначе нас давно бы уже вычислили по предпочтениям в пище. Только волку требовалось свежее мясо. И магазинное или рыночное ему не подходило. Волки любят только свежатину.

Поэтому Дэн в человеческом облике ловко уписывал и салат, и красную рыбу с грибами по тётиному рецепту, а я от волнения не могла и кусочка в себя запихнуть, ведь сейчас, как я думала, решалась моя судьба: стану ли я своей в стае Дэна, и вообще, поеду ли я туда? Отпустит ли меня тётя?

– Тётхэн, мы с моей бэйби хотим на каникулы наведаться к моему папахену на родину. Котёнок хочет познакомиться с олдами, а кто я такой, чтобы ей отказывать, правда? – и Дэн поцеловал мне кончики пальцев. Мои же руки похолодели, когда я поняла, что Дэн решил спросить прямо так, в лоб!

– Кх, кххх, – закашляла тётя. – Аля?

Я подняла на неё свои глаза. Как она отреагирует?

– Тётя, это всего лишь на месяц. Деньги на самолёт у меня есть. И туда, и обратно. А вторую половину лета я буду здесь, с тобой, – промямлила я. Так, по крайней мере, мне показалось.

– То есть, вы уже всё решили, а меня пришли поставить в известность… Ну-ну…

– Тётя! Ну, что ты говоришь такое! – я вырвала свою руку из руки Дениса. – Без твоего разрешения я никуда не поеду!

– Моего… Разрешения… – вдруг глаза тёти увлажнились, и она всхлипнула. Я подскочила к ней и обняла. Она уткнулась мне в плечо. – Я не могу уже тебе что-то запрещать, девочка, – уже спокойно заговорила она. – Ты выросла, тебе уже почти двадцать, ты вправе поступать так, как сочтёшь нужным. И жить своей жизнью, и совершать свои ошибки… Присядь.

Последнее уже прозвучало приказом, и я опять опустилась на своё место.

– Так вот, молодые люди. Вы можете отправляться туда, куда задумали, но, а я должна знать адрес этой вашей стаи, – она показала пальцем на Дениса, – и бэ, номер телефона твой и твоего отца должны быть записаны в моём блокноте. А ты, – теперь её указательный палец смотрел в мою сторону, – не вздумай отключать телефон или игнорировать мои звонки. Поняла?

– Конечно, – выдох облегчения вырвался из моей груди.

– И когда самолёт? – спросила тётя.

– Через три дня. Билеты на брони, осталось их только выкупить.

Глава 2. Чужой дом.

– Познакомься, это – мой папахен. А это – моя Аля! – представил меня Денис невысокому коренастому мужчине с цепким неприятным взглядом, круглым лицом и кривым носом. Мужчина неприятно ухмыльнулся, оглядев меня с ног до головы.

– Полукровка? Давно не встречал полукровок. Такая редкость… – произнёс он, а посильнее сжала руку Дэна. Не нравился мне его отец. Что-то отталкивающее было в нём, неприятное. – Не бойся, не обижу!

И он противно хихикнул. А у меня по коже пробежали мурашки. Я еле удержала на лице улыбку. Мне кажется, что она теперь смотрелась как оскал.

– Пойдёмте к машине, – папаша Дениса подхватил мою сумку и, ещё раз неприятно оглядев с ног до головы, пошагал к выходу из аэропорта. Денис тут же схватил меня за руку, и мы, почти бегом, поспешили за его отцом.

Нас ждала белая иномарка бизнес класса.

– Воу! Откуда такой люкс? – остановился возле дверей машины Денис, пока его отец запихивал наши вещи в багажник.

– Я теперь личный водитель у альфы. Так что полезайте, детишки. Прокачу с ветерком!

Мы с Денисом сели сзади. Я так и старалась держать своего парня за руку. Так я себя чувствовала увереннее, что ли. Сидела, и смотрела в окно, на мелькающий там город, один из областных сибирских центров, на старые улицы и высокие челобейники, которых полным-полно в каждом более – менее крупном городе, пока Денис разговаривал с отцом, вернее, отвечая на его вопросы. Меня удивляло, почему отец не сделает ему замечание за его сленг, но тот, казалось, не замечал «птичий» язык сына, задавая ему вопросы, в основном, про его спортивную команду и успехи в плавании. Минут через двадцать я почувствовала на себе взгляд, и увидела, как мужчина разглядывает меня в зеркало заднего вида. Я заёрзала, и Дэн спросил у меня:

– Устала, бейб? Потерпи микро… Ща уже прибудем.

Я наклонилась на плечо к нему, пытаясь спрятаться от взгляда его отца. За окном начал мелькать всё более густеющий лес. Мы выехали в сторону стаи Дениса.

Он рассказывал мне, что все стаи выбирают своим местом обитания городские предместья. Оборотни любят порезвиться в своей волчьей ипостаси, и для этого нужен простор и полнолуние. Сама я практически не ощущала воздействия полной луны. Но иногда, может, раз в полгода, меня охватывало небольшое волнение, и я с трудом засыпала далеко за полночь.

Тут машина начала плавно притормаживать, и я очнулась от своих мыслей, посмотрев в окно. Мы съехали с трассы на небольшую асфальтированную дорогу. Мимо нас промелькнул указатель «Озерки 18». Я поняла, что мы подъезжаем.

Авто, въехав в небольшие ворота рядом с будкой охраны, зашуршало колёсами по гравию, а потом опять заскользило по ровному асфальту. Мы оказались на улице небольшого посёлка рядом с густым лесом.

– Ну, что, детишечки, вот мы и дома!

Отец Дениса остановил машину прямо перед высокими кованым забором, за которым просматривался красивый коттедж.

–Папахен, а чо, нельзя было сразу к нам? – на эти слова волк обернулся и опять осмотрел меня липким взглядом.

– Сын, ты что, с дуба рухнул, – оскалился мужчина, – твоя… девушка жить у нас не будет! Поживёт в доме альфы, вместе с Алёной!

– Но…

– Никаких «но»! Это приказ альфы… Давайте разгружаться! – и поспешил на улицу. Мы вышли следом. Отец Дениса отдал мне мой чемодан и бросил нам: – Пойдёмте!

Мало того, что Денис не открыл передо мною дверь автомобиля, так он ещё и не торопился помогать мне с чемоданом. Благо, тот был лёгкий, так как вещей я взяла самый минимум. Я вздохнула. В этом был весь Денис: безалаберный и безответственный великовозрастный детина! Но мой… Самый лучший!

Нажав на незаметную кнопку, он открыл калитку, и мы двинулись следом за ним.

– А Алёна это кто? – тихонько спросила я у Дениса, беря его за руку.

– Это – дочь нашего Альфы, Ждана Чернова.

– А какая она?

– Красивая… Увидишь! – меня покоробил ответ моего молодого человека. И тут он вырвал свою руку из моей и поспешил куда-то в сторону от дорожки, по которой мы шли.

– Хай, Алёнка!

– Хай, Дэн! – ответил кто-то жеманным женским голосом, невидимый мне из-за угла. – Ты на отдых к папахену?

– Йес, бэйб…

Я, бросив чемодан, поспешила в ту сторону, откуда раздавался разговор, и через десять секунд уже стояла напротив больших садовых качелей, на которых, элегантно забросив ногу на ногу, сидела пышногрудая и пышногубая (другого слова для её губ я бы подобрать не смогла) девица, чуть старше меня, скорее, ровесница Дэну. А Денис, мой Денис, мило ей улыбался, а та лишь дула губки и моргала огромными ресницами.

– Ой, а ты кто? – пропищала эта девушка. – Что тебе надо?