Сказания Дальних гор

– Да хитрая зверюга, осторожная, – подтвердил деревенский следопыт. – Это была бы слишком большая удача, возьми мы его с первого раза! Я крик-то твой услыхал, а потом слышу – топот! Где-то левее меня прошел, а только я его не видал! Ну да ладно, пойдемте к домику, сейчас он уже далеко. Можно в другой раз загоном попробовать, двое через заросли пойдут, попробуют на третьего его выгнать. Но это уж, видимо, в другой раз?

Тим с Иржи неохотно согласились, что утром надо, как и договаривались, возвращаться в посёлок. Дульф поднял с земли что-то большое.

– Как шум начался – глухарь взлетел, я его подстрелил, – пояснил он. Следопыт повел их по ночному лесу, уверенно находя дорогу в темноте. Сам Тим бы давно уже заблудился. Адыла нашли там же, где и оставили – в укрытии под поваленной лиственницей. При их приближении он сразу проснулся. Убедившись, что все спокойно, охотники расположились в домике. Горец изъявил желание остаться на свежем воздухе. Тим и Иржи забрались на нары и почти сразу заснули, а Дульф вызвался покараулить остаток ночи и устроился на улице ощипывать глухаря.

Во сне Тим бесконечно шел по горам. Он знал, что вот-вот должно состояться решительное сражение между родичами Адыла и их союзниками с кланом Архур, и он обязательно должен к нему успеть, потому что его арбалет может склонить чашу весов в пользу клана Синего Камня. Он взбирался по курумам, спешил по узким каменистым тропам, лез куда-то все выше… Наконец он увидел поле боя, но только откуда-то сверху, с высокой скалы. Он видел внизу, на равнине, многочисленные отряды с двух сторон, выпускающие друг в друга тучи стрел, и понимал, что забрел куда-то не туда, и не успевает принять участие в битве. Ненадолго он открыл глаза, увидел над собой потолок избушки. Через узкое окно уже просачивался свет начинающегося утра. Тим снова закрыл глаза…

…Ручей, мягкий изумрудно-зеленый мох, рядом походный мешок, остатки завтрака, неподалёку – все та же стена кустов. Рядом на мху лежит нож грубой, видимо, местной, работы. Клинок короткий, из тускло-серой стали, а рукоять покрыта кожей. Взгляд человека вновь обращается на заросли ежевики справа от тропы, ощущается некое беспокойство, как будто оттуда кто-то может следить за ним. Рука, одетая в зеленый рукав кафтана подхватывает сначала мешок, потом подбирает нож, и снова в поле зрения – убегающая вперед тропа. Тропа огибает большой, почти правильной шарообразной формы валун диаметром около сажени. Звуков в видении нет, стоит тишина, но, видимо, человек что-то слышит. Взгляд его обращается назад, туда, среди густо растущего кустарника виден небольшой просвет. Некоторое время человек вглядывается в переплетение ветвей, но все спокойно…

Тим окончательно проснулся. Сел, свесив ноги с верхнего этажа нар, покрутил головой, отгоняя наваждение, и спрыгнул на земляной пол. Иржи уже проснулся и сидел у порога, покуривая небольшую трубочку. Дульфа видно не было.

– За горцем нашим пошел, – пояснил Иржи.

Тим полной грудью вдохнул свежий утренний лесной воздух.

– Красота! – поделился он впечатлением с напарником.

– Точно, – согласился тот, – однако же обидно! Зверя-то упустил!

– Ну так ты же не виноват, просто почуял он тебя!

– Да может быть, ежели бы я головой-то не вертел по сторонам, то раньше бы его увидал, и выстрелил!

– Ну а откуда ты мог знать, что он именно с той стороны появится? – резонно возразил Тим.

– Ну да, конечно… – согласился его спутник. – А всё же обидно. Дульф привел раненого, который ковылял, опираясь на палку.

Вместе с Тимом они сняли повязку и осмотрели рану. На бедре имелась припухлость, в середине которой было заметно входное отверстие от наконечника стрелы с неровными краями, кожа вокруг которых покраснела. Тим пощупал ногу, потыкал пальцем по краям раны и высказал предположение, что уже и то хорошо, что гноя нет и кожа вокруг раны не горячая, а, может быть, лишь чуть-чуть теплее окружающих тканей. Рану промыли целебным бальзамом, имевшимся в запасе у Дульфа, еще глоток бальзама дали горцу употребить внутрь, запив свежезапаренным отваром трав, и снова завязали. Через Дульфа горец объявил охотникам, что теперь он благополучно доберется до своего аила, и его спасители могут спокойно отправляться по своим делам.

«Еще дэнь сыдесь лежать, а завтра перед рассвет поиду по тайный тропа наверх», – сказал он, прибавив, что в любое время ждет их в гости и весь его род окажет друзьям подобающие почести. Собрав вещи и распрощавшись с новым союзником, оставив ему кусок сыра и лепешку, двинулись в сторону поселка той же дорогой, что и пришли.

Какое-то время шли молча, потом Тим поравнялся с идущим впереди Дульфом и заговорил:

– Послушай, я только не совсем понял… Там, в ущелье, когда ты вел переговоры с архурами, все шло как-то спокойно, а что случилось потом? Почему они вдруг решили на нас напасть?

– Ну как почему? Разозлились, что мы не хотим им врага отдавать, приставом каким-то пугаем… – вроде бы как даже нехотя стал объяснять Дульф.

– Один из них тебе что-то крикнул, а ты ему ответил… – в последний момент Тим решил не показывать проводнику, что запомнил часть сказанной им фразы. – Что-то такое ответил… и понеслось!

– Ну так правильно! – оживился Дульф. – Он меня перебил на половине фразы, что уже по местным понятиям – грубость, и сказал что- то вроде: «что долго разговаривать, не хочет отдавать – хватаем его, всё расскажет!» Ну, понятно, дальше тянуть было нельзя!

– А, ну понятно, – кивнул Тим, а перед тем, как снова занять место замыкающего в их короткой колонне, спросил еще: – а скажи, вот пропавший Крюк… Он во что был одет? Вы же искали его, наверняка знали, в чем он отправился в дорогу?

Дульф посмотрел на Тима пристально.

– А почему ты спрашиваешь, уважаемый? Ты что-то нашел? Я знаю только, что кафтан он носил… Такой старый уже, ну так в обновках у нас мало кто ходит, разве если праздник какой. Кафтан – ну, темно-зеленый такой, вытертый весь…

– Ну, а обувь?

– Да откуда мне знать? Мы следы его видели, да. Какие следы его обувь оставляла – помню, и сейчас бы узнал, а как та обувка выглядела – не подскажу! Да зачем тебе? Или надеешься тело найти и опознание проводить, как в городе? Так вряд ли! Здесь если, скажем, человек пропадает, то скорее всего он мертв. А трупы съедают дикие звери.

– Вместе с одеждой? Дульф усмехнулся:

– Ну, нет, конечно! Но все равно, через несколько месяцев от нее мало что остается, только ошмётки. А все же, почему спросил?

Тим немного помялся, шагая рядом с проводником, затем все же ответил:

– Да видишь ли, штука какая… Сон я сегодня видел. Как будто бы про Крюка.

– Ну так и что с того? Конечно, история эта странная, и думаешь, видимо, все время над ней, уважаемый. А много думаешь – вот и приснилось. Что говорить, сразу, как он пропал и мы его искали – тоже всё об этом думали. Мне тоже как-то сон всю ночь снился, про то, как я его ищу.

– Не нашел? Во сне-то?

– Нет! Знаешь, как будто несколько раз вдали, в тумане, видел его фигуру, а потом она терялась!

Тим понимающе что-то промычал в ответ и дальше снова пошли молча. Одна мысль не покидала Тима: «Все правильно он говорит, только вот темно-зеленый вытертый кафтан, что был надет на человеке из сна, совпал с тем, что был на Крюке!»

Да и сон ли это был, сомневался помощник пристава, ведь сны ему обычно всегда снились черно-белые, и вспоминались потом как какие-то размытые, туманные видения, а это видение было столь четким, реальным, что он отчетливо помнил даже цвета…

Спустя некоторое время хвойный лес закончился, путники спустились с крутого склона бугра, поросшего лиственницей, в обширную низину, заросшую кустарником: лозняком, горным орешником и малиной вперемешку с ежевикой. Сквозь заросли вела узкая тропа, словно коридор уходящая в дебри. Когда они проходили это место на пути в Кедровую Падь, Дульф вел себя совершенно спокойно. Сейчас же он остановился за несколько шагов до начала зарослей, прислушался, достал из-за голенища метательный нож и вполголоса обратился к своим спутникам:

– Тут осторожно надо.

– А что? – подал голос Иржи.

– Удобное место для засады.

– Сюда шли – ты не остерегался!

– Теперь можно на горцев нарваться. Мало ли что им в голову придет!

После этих слов Тим достал из-за пояса топорик с полукруглым нешироким лезвием на длинной рукояти, несколько раз рубанул по наиболее выступающим веткам кустов, и они двинулись дальше. Старались идти тихо, однако то и дело ветки цеплялись за одежду, норовили хлестнуть по лицу, что все равно создавало шум. Тим на ходу вслушивался в окружающие звуки, но слышал лишь как суетятся вокруг в кустах маленькие птички, во множестве шныряющие по веткам, по земле и перепархивающие взад-вперед среди лозняка. В середине низины под ногами зачавкала непросохшая грязь: видимо, во время дождей здесь с гор стекал поток воды. Сверху начало припекать солнце. По представлениям Тима, засада могла быть только на выходе из зарослей, при условии, если их присутствие кто-то обнаружил заранее и успел выдвинуться наперехват. Но кусты расступились, путешественники вновь увидели горы справа от тропы, и никаких признаков постороннего присутствия. Они бодро зашагали по уже знакомой тропе, из добычи отягощенные на этот раз только глухарем, которого добыл Дульф, и через несколько часов уже входили в Посёлок.

По дороге Тим немного задержался на участке тропы перед тем местом, где Крюк делал привал. Осмотрел кусты вдоль тропы, ища небольшой просвет среди зарослей. Он углядел-таки примерно в трех десятках шагов от поляны возле ручья небольшой промежуток между двумя буйно разросшимися кустами ежевики, хотя выглядел он не совсем так, как Тиму привиделось в его сне. Помощник пристава попытался продраться через заросли, чтобы посмотреть, что за ними. Однако буквально через три шага колючие ветки сомкнулись перед ним, очередной куст встал на дороге. Правда, можно было пролезть дальше, встав на четвереньки…

– Эй, ты что там потерял, уважаемый? – с искренним недоумением окликнул его Дульф.

– Я сейчас! – ответил Тим с досадой, так как хотел, чтобы его изыскания до поры до времени оставались неизвестными местным жителям. Но раз уж обратил на себя внимание… Он пролез между кустов, цепляясь за колючки, и оказался на краю небольшого откоса, ограничивающего заросшую травой ложбинку шириной сажени две и длиной раза в три больше. Ложбинку окаймляли все те же заросли, в дальнем конце её имелась узкая промоина, через которую, опять-таки, по-видимому весной вода стекала отсюда в русло близкого ручья.

– На змею не наступи, – донёсся до него из-за кустов голос Дульфа, но Тим понимал, что сейчас, в начале осени, змеи достаточно пассивны. Ровным счетом ничего подозрительного здесь не было. Вообще-то, человек мог бы, двигаясь по промоине, миновать густой кустарник и спуститься к руслу ручья ниже по течению. Если бы ему зачем-то это сильно понадобилось. А зачем? Тим вернулся к своим спутникам.

– Чего там такого интересного? – опять спросил Дульф.

– Просто увидел место, где можно было бы сойти с тропы.

– Знаю, там распадочек небольшой, вниз уходит. А для чего с тропы сходить?

– То есть вы там смотрели? В распадочке?

– Ну через кусты пролезли… Там ямка такая – в ней его точно не было. Трава видишь, как разрослась – следов на ней не видно никаких. Ну а вниз-то мы и не ходили, зачем? Там вдоль русла ручья кочкарник, грязь, идти неудобно.

На этом разговор завершился…

…Зайдя в комнату, Тим сбросил заплечный мешок на пол, положил рядом арбалет, снял пояс с ножом и топориком на ременной петле и повалился на свою лежанку. Иржи, сидя на своем топчане, разматывал портянки.

– Ноги устали, гудят… Хорошенько мы прошлись!

– Да, сейчас бы искупаться… Слушай, попроси Феню, чтобы воды в бадье согрела! – предложил Тим, вдруг снова поднимаясь на ноги.

– Так хочется в горячей воде посидеть! А я тут… Хочу до Гранта сбегать, недолго! Вон, видал, Дульф-то не заходя домой к старосте побежал – новости докладывать!

– Так дела-то серьезные! А чего тебе у Гранта?

– Спросить хочу! – и с этим Тим поспешно вышел из комнаты.

Грант, как обычно, что-то делал во дворе. Увидав охотника, он пошел ему навстречу и встретил гостя у калитки.

– Рад снова видеть, уважаемый Тим! Успешно ли сходили?

– Да как сказать? – развел руками Тим. – Единорог убежал от нас. Но это не беда. Мы горцев встретили… Война у них началась!

– У них, вишь, часто усобицы какие-то! Такие уж они – неспокойные! – спокойно ответил хозяин, пропуская гостя во двор. – Прошу, в дом проходи!

В комнате, усевшись на табурет, Тим немного помолчал, собираясь с мыслями, а потом вкратце пересказал суть их конфликта с кланом Архуров. Грант сосредоточенно выслушал, прокомментировал:

– Нехорошо это. Однако, скажу, вы поступили правильно. По- другому и нельзя было. Опять же: Дульф, он следопыт опытный, если все по-умному сделал, так, может, и не заметят горцы обмана. Да и сам посуди – чего им сомневаться? Сразу решат, что враги из другого рода их людей перебили, и задумываться особо не станут! Осторожность, конечно, не помешает. Но опять же: по их обычаям положено прислать к нам человека и объявить, что к нам такие-то претензии и отныне, мол, между нами вражда. Либо там выкуп какой потребовать могут за причиненную обиду.

– Вот оно как! – покачал головой Тим. – Хорошо. А вот скажи: ты по-горски понимаешь?

– Ну-у-у… – протянул хозяин. – Свободно изъясняться не могу.

Но немного понимаю. Как и все тут у нас.

– А тогда не скажешь ли, что означает фраза… примерно такая: «ас-сакал трэш каур-даг!?»

– Эх, как бы тебе её перевести… – задумался Грант. – И когда это ты, почтенный, научился грубо ругаться по-горски? Это означает примерно: «потомки, родичи вонючих дураков» или же «отродье вонючей ящерицы»… В общем, «ас-сакал» – это или предки, или, если брать шире – то родственники, род, люди одной крови, а «каур-даг» – живет в горах такая большая ящерица, очень противная, если её потревожить – она начинает так вонять, что рядом с ней нельзя находиться. Горцы её ненавидят. И поэтому еще просто могут так обругать – в смысле как мы говорим «дурак», «гадина» или там еще как… То есть эти слова означают, что те, кому они сказаны, произошли от вот этих вот… каур-дагов… или состоят с ними, так сказать, в близком родстве… – Грант улыбнулся. – Словом, никогда не говори при горцах такого! Это жуткое оскорбление!

– Вот как! – вскинулся Тим. – Замечательные слова, чтобы убедить горцев уйти с миром!

– Это люди из рода Архуров вас так назвали?

– Совсем наоборот! – Тим в нескольких словах обрисовал собеседнику картину неудачных переговоров. Отчего-то он испытывал доверие к этому простому деревенскому жителю, первому, с кем они встретились в этих местах. Каковое к их провожатому Дульфу испытывал не вполне. Тем более, что Тима не покидало ощущение, что Дульфа к ним приставили, чтобы не оставлять без присмотра. Хотя, даже если и так – в этом еще не было ничего плохого, может быть, всего лишь забота старосты, чтобы с гостями ничего не случилось…

– Вишь ты как! – удивился тот. – Даже не знаю, что и сказать тебе, Тим! Не мог такой человек, как Дульф, не понимать, что после таких слов останется только их всех перебить, и никак иначе!

– И это, заметь, притом, что он с самого начала сомневался, удастся ли нам с ними справиться! – поддержал Тим. – То есть когда мы еще внизу разговаривали, он все придумывал, как избежать открытого столкновения! И тут вдруг такие слова.

– Не знаю, что сказать, – повторил Грант задумчиво. – А ты не пробовал у него самого спросить?

– Нет, не пробовал. Тут дело деликатное…

В комнате постепенно становилось темнее, но разговору это не мешало и хозяин пока не зажигал огня. На некоторое время воцарилась тишина, в которой было слышно стрекотание сверчка где-то в углу.

– Еще видишь что, – снова заговорил помощник пристава, – я думал по пути сам посмотреть на места, где Крюк пропал. Да только, на первый взгляд, деться-то ему некуда, разве что только он сам решил с тропы сойти, специально. И всех с толку сбить.

– Зачем это?

– Да вот вроде и правда – незачем!

– Да, с тропы там просто так не свернешь! Вот разве что после Выселок…

– А мы, вишь, не пошли мимо Выселок, так что не видел я их, да и…

– А где же вы шли? – удивился Грант.

– Так по тропе, что с дороги вправо сворачивает, через лесочек. Ну там…

– Ага, понял! Не знаю, зачем вас Дульф по тропе потащил, обычно по дороге ходят.

– Дорога – которая на пасеку? Он сказал, что по расстоянию одинаково, а там неудобно, вроде через кочкарник какой-то идти надо…

– Дорога – она, конечно, на пасеку, – подтвердил Грант. – А вернее сказать – на Выселки. Сам посуди: разве на пасеку будет такая наезженная дорога? Пусть немного народу на Выселках живет, но приходят к нам, и на телеге приезжают, а на пасеку кроме самого пасечника никто не ходит! А вот мимо Выселок можно дальше на пасеку попасть – это верно, – тут хозяин пожал плечами. – По расстоянию-то, может, там и тут одинаково будет, да только та дорога не в пример удобнее, чем эта тропа, по какой вы шли. А по кочкам там ровно сто шагов пройти – ерунда.

– Ну, тут уж кому что нравится, – развел руками Тим, но лицо его при этом сделалось жестким и сосредоточенным, чего хозяин, однако, не мог разглядеть в сгущающихся сумерках.

– Спасибо, интересные вещи ты мне поведал! – поблагодарил охотник Гранта, и, вставая, спросил еще:

– А не подскажешь, что за человек у вас Хаврон и где живёт?

– Хитрый мужик, – отвечал Грант, – такой, знаешь ли, себе на уме. Всегда выгоду себе ищет. Ему бы торговцем быть, да только невыгодно у нас лавку держать. Но он и то всё время что-нибудь да изобретает… Вот, в позапрошлом годе сговорился с торговцами из Холмовища, что будет для них тут шкуры заготавливать. Так пытается у нас купить или обменять подешевле, ну, как у своих, а потом продать им хоть на чуть-чуть, а подороже!

– А! У нас две оленьи шкуры есть! – вспомнил Тим.

– Это он купит! Только даст дешево. В Холмовище рынок есть – там невыделанную коровью или же оленью шкуру можно продать за пять-шесть медных гранов. Если скупщик сюда приезжает – даст только пять. Этот же Хаврон – за четыре купит. Потом сам выделает и за шесть перепродаст. Так-то. Да ты чего встал-то? Хочешь с дороги турьего корня? Он силы восстанавливает, я вот только заварил!

– Не откажусь, – Тим снова присел на табурет и подвинулся к столу, на который хозяин поставил две небольшие глиняные чашки, расписанные простеньким узором, затем достал из теплой печи небольшой кувшинчик – заварник для трав и налил гостю и себе ароматную жидкость.

– Лист турьего корня дает аромат, а корневище – силы, – наставительно произнес он. Помощник пристава отхлебнул почти горячего запашистого напитка и спросил еще:

– А чем вообще Хаврон занимается?

– Дак – чем и все! Сено заготавливает, скотину держит, в огороде копается, иногда на охоту ходит, но не так, как наши следопыты навроде Дульфа или Ставра, которые этим живут. Рыбу любит ловить. Только он её не столько сам ест, сколько солит и потом обратно же торговцам в Холмовище продаёт! Кстати, а ты рыбу ловишь? Тут пруд большой у нас за деревней, я там вот таких карпов таскаю, если хочешь – покажу место. А ты встречался, что ли, с ним, с Хавроном?

– Неее… – протянул Тим, прихлебывая турьего корня. – Слыхал, он с Крюком собирался в Кедровую Падь идти, да не пошел.

– Ну да, болтали вроде, – кивнул Грант.

– А подскажи, кто на Выселках живет? – сменил Тим тему. Грант швыркнул из чашечки.

– Там пасечник с дочерью живет. Человек он замкнутый, вот и живет там, сколько помню… лет, почитай, тридцать уже. Дочь родилась, жена вскоре умерла, так он туда и перебрался, подальше от людей. Еще живет там Гьорн, охотник. Он в позапрошлом году на горской женщине женился – такое тоже иногда бывает! Раньше еще там семья жила – муж с женой да двое сыновей у них. Так они в том же году сюда, в посёлок перебрались, а дом их старшему сыну остался. Он то там, то тут поживет. Сейчас, вроде, в последнее время я его все здесь, у родителей вижу. Ну, старик там жил, тот помер в прошлом году. Вот и все Выселки. А, да… там еще дом Бродяги стоит…

– Какого еще Бродяги? – не понял Тим.

– Да, вишь, есть тут у нас один чудак, он все по горам шатается. Как уйдет – и месяца три нет его. Думаем – всё, пропал, не вернётся! Какое там: время проходит, говорят – снова он на Выселках. Поживет, перезимует, и снова уйдет.

– А зачем? Что он там ищет, в горах?

– Да горные духи про то ведают! – Грант развел руками. – Есть, знаешь ли, сударь, такие люди, что дома им ну никак не сидится! Вроде бы как камни-самоцветы ищет. Тут как-то, еще лет пять тому назад, приезжали к нам мастера горного дела, руду искали какую-то. Жили у нас месяца два. Так он с ними много общался, они ему про камни всякие рассказывали, говорили, что дальше в горах должны быть места, где их можно найти… Ну вот он вроде заинтересовался. А может, еще чего там ищет – я не знаю, он как вернется, так тоже ни с кем сильно-то не общается. Охотится там, конечно…

– А камни-то находил? – усмехнулся Тим.

– Однажды притащил – целый мешок! Ездил в город, в Мостовище, показывал кому-то, там сказали, что вроде малахит он, кажется, нашел… Обещали человека прислать, чтобы он место ему показал, на карте отметить, за деньги, конечно…

– И больше на Выселках никто не живет?

– Больше никого.

Они допили турий корень и охотник распрощался с хозяином.

– Видишь, сколько ты мне всякий раз интересного рассказываешь! – сказал Тим уже в дверях.

– Так ты бы сразу все спрашивал – я бы сразу и рассказал!

– Так видишь… Вопросы-то они постепенно возникают! – и Тим вышел в сгущающиеся сумерки.

Двумя часами позже, поплескавшись в бадье с горячей водой, согретой Феней, и отужинав супом из оленины и жареными грибами с овощами, Тим сидел на крыльце их дома рядом с Иржи и любовался раскинувшимся над ними небом, мерцающим мириадами звезд. Вокруг, в траве, на разные голоса стрекотали неисчислимые кузнечики. Иржи курил трубочку.

– У нас там, на равнине, все равно не так красиво – звезд меньше! – заметил лесничий, хотя и не отличался особой склонностью к лирике.

– Да, верно, – согласился Тим.

– И вообще, интересное здесь место, – с усмешкой продолжал его товарищ.

– Мог бы и не говорить! Я тут еще кое-что интересное узнал! – Тим кратко изложил результаты своих лингвистических изысканий в области горского языка.

– Знаешь, я хочу на Выселки сходить, только без Дульфа.

– Ну, завтра по любому надо отдохнуть, вот и сходим. А знаешь, что я тут надумал?

– И что же?

Иржи заговорил вполголоса:

– А то. Вот предположим, здесь творятся какие-то странные дела. Так скажем – кто-то их творит. Древесный дьявол и прочие всякие скранги и Исчадия гор – это замечательно, но тут же и люди замешаны, ты ведь сам постоянно об этом думаешь?

– Ну уже почти что не сомневаюсь, а дальше?

– А то, что война между горцами, да еще если вдруг да втянуть в нее жителей посёлка – это же для тех людей, которые здесь свои дела непонятные делают, просто находка! Понимаешь? На войну многое можно списать!

– Ну-ка, ну-ка, продолжай! – насторожился Тим.

– Люди пропали? Так их, вестимо, архуры убили. Или в плен захватили. А приезжие охотники пропали – так вы чего хотите? Они же архурам кровные враги теперь – сколько горцев перебили? Вдруг да открылось это? И можно сказать – у горцев следы ищите…

– Так ты хочешь сказать, что Дульф специально спровоцировал…

– Нет, не хочу. Подстроить он все это не мог, да. Но воспользоваться ситуацией… Однако же – я его ни в чем не обвиняю, просто следует принять к сведению то, что я сейчас тебе сказал.

– Это ты верно рассуждаешь. Что же… Подумаем. Ты докурил? Тогда спать пошли.

Уже когда Тим в темноте с удовольствием вытянулся на своей лежанке, укрывшись тонким одеялом, и закрыл глаза, в темноте снова раздался голос его напарника:

– А вот ты мне скажи, ты по какой причине тут занимаешься дознанием? Наверняка в Холмовище есть представитель власти, мог бы, в крайнем случае, ему депешу послать. Из любопытства, или как? Привычка?

Тим открыл глаза, несколько мгновений помолчал, глядя в темноту, потом ответил – медленно, как бы взвешивая произносимые слова:

– Привычка, конечно, есть. Раз наталкиваешься на следы преступления – надо, по возможности, его раскрыть. Но тут даже дело о нашей безопасности! Надо же понять, чем мы рискуем и с чем мы имеем дело, бродя по этим местам!

– А то, что чем больше мы в эти дела впутываемся, не делает ли наше пребывание здесь все более рискованным? Ты не подумай, Тим, что я тебя отговариваю, мне просто интересно.