Журнал «Юность» №12/2020

Салатики, рулеты, маринованные огурцы – все как любит, лишь бы знал. Ходила туда и сюда, еще в халате, вся в мыле, без прически, но все равно – боже мой. Тоже молчала. Расскажет сразу после – будет рад, хотели же, планировали. Она трогала живот, и улыбалась, и думала: мальчик или девочка – да без разницы, лишь бы (на выдохе) – ага.

За окном стреляли. Цветное крошево вперемешку с темнотой, и звезды – большие и глазастые – смотрели на эту красоту.

Приготовилась и вышла: платье в пол – новое. Брошку нацепила и сережки – дарил и одаривал. Калмыков не охнул, сдержался, но расцвел и обнял ее крепко и легко одновременно, как может только любящий муж.

– Ты давай-давай, – кивала, – ешь, чего смотришь.

Он ел и выпивал, она тоже: фрукты и овощи, картошечки немного, с вином временила – может быть, сам догадается.

Вдвоем хорошо, и дома – тоже. На пятой рюмке развезло. Краснющий, он откинулся на спинку дивана и запыхтел. В глазах мишура, огни и песни. До курантов – целая вечность, а он – готов. Если пьяный, значит, не считается, как ни крути. Сел ближе, руку на талию, все дела. Лучше сейчас, чем потом: ожидание – хуже смерти.

– Такое дело, – сказал, – ты только не ругайся.

Калмыков посмотрел на нее. Кажется, все поняла. Жену офицера не проведешь.

– Только не говори, что опять, – и впрямь поняла.

– Да-да, – задакал, – это последний раз, но сейчас прямо нужно, больше некому. На месяц всего или на два – как пойдет. Но я постараюсь. Ну, нормально же все, правда?

Встала и ушла, закрылась в комнате. Очередную командировку она могла, конечно, вынести, но чтобы так скоро – только с одной справилась, а теперь другая. А если там чего, а у нее ребенок, и вообще, разве можно так.

Он стоял возле двери и слушал. Приоткрыл: сказала – уходи. Вернулся в кухню, налил коньяка, лимон брызнул.

Приближался Новый год, а ничего не менялось. Никакого праздника, вечный нескончаемый долг.

Минут за сорок до – накинул бушлат, поправил шапку, и мокрый снег расцеловал его грубое капитанское лицо.

– Отставить радость, – рычал сержант Горбенко, – рано, ра-но!

По слогам и в точку.

– Ну одну конфеточку, ну, товарищ сержант.

На центральном проходе выставили столы. Ленкомната опустела, в каптерке больше ничего. Каждому по два, сержантам – четыре. Бутылки с газировкой в стройном ряду, сладости в пластиковых тарелках.

– Бреусу не наливать, – хохотали солдаты.

Ждали и дождаться не могли. Горбенко обозначил: как появится – сразу сядем, а то сожрете все, как и не было. Президент не появлялся, хоть луч прожектора широко светил на белой стираной простыне.

Зато Калмыков появился.

– Здравия желаю, товарищ капитан! – протаранил дежурный по роте.

Товарищ капитан дернул головой. Горбенко подорвался и проследовал за ним в служебный кабинет.

Солдаты шептались и не решались. Мандарины смотрели на них спело и сочно. Команды не было, никого не было.

– Может, по одному хотя бы? – предложил Манвелян.

– Да хрен знает, – размышлял Ципруш.

Молчали, думали, боялись.

Сержант Горбенко, матерясь неслышно, вышел на взлетку и прогремел, как в последний раз:

– Десятая рота! Построение на центральном проходе! Форма одежды – четыре. Рядовой Бреус, открыть оружейную комнату. Учебная тревога – нападение на штаб!

Вместо жестяных кружек зазвенели приклады, и тяжелый топот заглушил сторонний шум.

На белом-белом экране появился президент. Он что-то говорил, но никто его не слышал.

Сусанна Альперина

Писатель и журналист. Родилась и выросла в Одессе. Живет в Москве. Окончила журфак МГУ. Кандидат филологических наук. В свое время принимала участие в работе 20-й комнаты журнала «Юность» где получила награду «Золотое перо».

Декабристка

С 2001 года работает в «Российской газете». Рассказы публиковались в сборниках «Трава была зеленее, или Писатели о своем детстве» «Современная русская проза» «Маша минус Вася» и других. Продюсер и соавтор сценария документального фильма «INTO – нация большой Одессы». Программный директор Фестиваля экранизаций «Читка».

Декабристы – так называются мужья, которые уходят из семьи под Новый год. Декабристки – их жены. Большинство из них уже непохожи на тех декабристок, которые следовали за своими мужчинами на край света в неудобную для себя жизнь. Хотя, может быть, когда-то ими и были. Задача современных женщин, оставленных в декабре, – выжить.

…Тот год, в преддверии новой общей войны, ознаменовался большим количеством разводов. В России говорили, что снова во всем виноват Чубайс. Развод большого чиновника был самым громким и подавал яркий пример другим мужьям. Они говорили: «Ну уж если Чубайс-то развелся…» и начинали смотреть по сторонам. Разводы были порой столь неожиданны, что одна из знакомых Анны сказала: не удивлюсь, если на всех испытывали новое психологическое оружие. Под его воздействием люди не могли жить в мире даже в собственной семье. Что уж говорить о странах.

Анну это утешало слабо. Она собралась помирать. В их семье женщины всегда сильно любили мужчин – гораздо больше, чем самих себя. Бабушка сошла с ума, когда умер дед, – ее не стало ровно через год после его смерти. Мама ушла совсем молодой, а отец так и не нашел ту, которая любила бы его так же беззаветно. Разводов в их роду не было – Анне прошлось пройти через этот ад первой. Без опыта поколений.

Жизнь потеряла смысл – ушел муж, которого она любила до какого-то безумного всепрощения. Вернулся – кинулась бы шею. Но муж – увы – не Дед Мороз, а Новый год нужно было встретить. И не одной! Потому что в поговорку «Как встретишь – так и проведешь» Анна верила с детства. Помереть можно и потом – хотя бы и в январе. А сейчас она вдруг внезапно осознала: традиции, распорядок дня и обязанности – то, что помогает пережить горе. Что ранее считалось рутиной – оказалось спасением. Привычные дела – «кочками» в страшном болоте. Она машинально шла-скрипела по снегу, чистила машину от снежных воротников по утрам, пришивала оторвавшиеся пуговицы к шубе, переставляла книжки на полках – по алфавиту, и ей удавалось забыться. Планирование встречи Нового года оказалось большой спасительной «кочкой».

Тем более что Дед Мороз пришел сам.

Он направлялся накануне праздника к соседской девочке. Шел со Снегурочкой, с подарками, а Анну встретил в лифте. И, видимо, понял, что этой повзрослевшей, беспомощной и растерянной «девочке» с глазами, полными горьких недовыплаканных слез, нужен сейчас не меньше. Как предвестник чуда, как ниточка надежды, как близкий родственник. И, проследив, в какую она вошла квартиру, после того как поздравил, как положено, малышку, позвонил в эту дверь.

Анна не знала, какими подарками одарить этого Деда Мороза. Достала бутылку – а он не пьет. И Снегурочка раскраснелась, руками замахала – отказывается. Зато конфеты из выданного на работе подарка-угощения взяли. Положили в карманы – может, для детишек пригодятся. Работы-то еще на праздниках – невпроворот. Чаю попили, поговорили так – ни о чем, удалось даже улыбнуться. Сделали селфи, приобнявшись, – к пушистому нарядному деду приятно было прижаться, хоть на секунду. Тем более что после ухода мужа в декабрь Анна очень сильно ощущала нехватку тактильного общения. Погладить, поцеловать, приобнять, взъерошить волосы, положить голову на плечо. Даже когда они ссорились, все равно можно было это сделать – муж-то был рядом, никуда не девался. А как ушел… «Заведи себе плюшевого мишку», – посоветовала психолог, одинокая, запущенная женщина, к которой обращалась Анна. Психолог – ныне одиночка, когда-то была замужем целых четыре раза и, наверное, знала, что говорит. Но разве игрушечный холодный мишка выручит? А вот настоящий Дед Мороз за секунду уже и согрел.

Проводив его, Анна посмотрела в зеркало. Подумала о том, что, наверное, дети, становясь старше, перестают верить в Деда Мороза, но вот некоторые взрослые только начинают. В мелькнувшую внутри и тут же проявившуюся во всем надежду до конца не верилось. Но, как капелька живительного лекарства, она начала растекаться по всему телу, запустила невидимый «моторчик», и Анна начала оживать.

Первым делом начала искать компанию на новогоднюю ночь. Звонки, сообщения, чаты… Но как быть – многие друзья уже почти забыли, что с ней можно проводить время, – она, как клуша на птичьем дворе, все в семье да в семье. Чуть выйдет куда – тут же несется обратно – а как там мой: поел ли, поспал ли? Нальет ли без меня тарелку супа? Не забудет ли шарфик повязать? Однако, оказалось, что парочка старых подруг будут рады ее видеть на праздник в своих семьях. Но готова ли она? Провести хотя бы вечер в чужой семейной жизни – наблюдать, воспринимать и, что самое горькое, – сравнивать. Оставшись одна, Анна вдруг поняла, что у нее обострилось чувство восприятия пар. Она словно видела насквозь все тайны их взаимоотношений – верны ли, искренни, хорошо ли им друг с другом или ради чего-то терпят и прикрываются. Прочитала как-то в Сети статью известной светской хро-никерши под названием «Фасадный брак» – вначале улыбнулась, а потом задумалась. А есть ли фасадный развод? И что готова вытерпеть сама, чтобы не входить в ряды «женщин с глазами бассетов» – о таких, многотерпеливых, она прочитала уже в другой статье. Читала разного «психологического хвороста» много. Ей казалось, что она не уснет, если на ночь не спросит у интернета, как жить дальше. История поиска была в этом смысле однообразна – каждый вечер около полуночи горькое: «Что делать, если ушел муж», «ушел муж, вернется ли», «как пережить развод» и далее в том же духе. Видимо, у интернета об этом часто спрашивали и другие – все эти вопросы в строках поисковиков даже не нужно было допечатывать до конца. И вот как с такими настроениями да к подругам в семьи? Если они счастливы – расстроится, несчастны – опечалится еще больше. Может быть, все же встретить Новый год одной? Или поехать куда-нибудь на Красную площадь, например. Но с кем там пить шампанское?

Чтобы развеяться и сосредоточиться, Анна погрузилась в Facebook – социальная сеть, наполненная предновогодними историями и картинками, в последние дни года служила ей утешением. И вдруг вечером за пару дней до праздника «битым стеклом» упало сообщение от друга детства Виктора.

«Я развожусь!» – писал он.

«Ты же только недавно женился?» – удивилась Анна.

«Только двое детей уже успели родиться», – хмыкнул Виктор.

Анна задумалась: в какой момент в ее сознании успели «спрессоваться» все годы? Казалось бы, недавно Виктор расстался с первой женой, оставив ее и сына-подростка. Нашел ту, что на 18 лет моложе, и с энтузиазмом начал новую жизнь. Один за другим родились двое карапузов, он строил дом, много работал… Сердце не выдержало столь сильного наплыва счастья и отреагировало инфарктом. Но Виктор справился. Ему было ради чего! И вот новая молодая жена оказалась неправильной декабристкой. Потому что под занавес года ушла именно она. В плане моральном. А в физическом – Виктору было указано на дверь.

Подробности раскрылись во время переписки, которая заняла практически всю ночь. Под утро, как только Анна прикорнула, будильником ворвался в новый день звонок подруги Леры. Она – бывшая жена олигарха – расстраивалась, что негде выгулять на Новый год новое платье стоимостью 30 тысяч долларов, которое подарил экс-муж. И тут в еще непроснувшейся голове Анны закружился танец мыслей, который можно было бы назвать «вальс одиночек». Она представила себе, сколько же у нее одиноких знакомых, с которыми они с мужем не очень-то и общались. И с каждым годом их становилось все больше – новая компьютерная жизнь к этому располагала. Идеальный партнер – тот, кто в состоянии оторвать тебя от компьютера. Даже соцсети стали путать с мужем, женой, любовниками, психотерапевтами и священниками, что уже говорить о других сайтах. Хочешь поговорить – войди в интернет. Нужно спросить – надиктуй вопрос голосовому помощнику. Пары перестали разговаривать. В их отношения вмешался третий – цифровой мир. Виртуальный брак, развод по СМС, секс в Skype. Новая реальность? Нормальность-ненормальность?

Дед Мороз звонит дважды. Второй раз под утро.

Когда даже уже не ждешь.

Когда еще Анна была замужем, то в гости они ходили в основном к семейным, их же приглашали к себе. Холостяков и холостячек, особенно женщин, не жаловали. Из-за них в компании всегда проблемная ситуация. Жены ревнуют. Мужья проявляют ненужный интерес. Или наоборот. Зато сейчас, оказавшись в ситуации, когда самый живой звук в квартире – это тиканье часов-ходиков, Анна внезапно поняла, что будет делать. Она соберет у себя в опустевшей квартире на Новый год знакомых одиночек – тех, кому негде и не с кем. Обманутых, недолюбленных, неустроенных, растерянных – таких, как она сама.

Экс-жена олигарха, брошенный муж, маменькин сынок, интеллектуалка-писательница, завклубом талантов – саксофонист, исполнительница песен в стиле шансон, которые сама же и сочиняла… Компания собиралась быстро. К счастью, Анне хватило ума не приглашать в дом новых виртуальных знакомых из соцсетей. Правда, знакомых мужчин нужно было буквально упрашивать. Один боялся, что его непременно женят. Другой – как мама останется дома одна под бой курантов? Третий не знал, как уйти от жены. Да-да, экс-жена олигарха быстро притянула к себе нового дружка, но… женатого. Дело клонилось к девичнику. Но поздно вечером 31 декабря вдруг все мужчины прибежали. Целых три. Причем торопливые, перебудораженные, тревожась и волнуясь, что не успеют. Встретить Новый год? Свою судьбу? Влюбиться?

Открывая гостям двери, Анна думала о том, почему всегда, всю жизнь из всех чудес на Новый год всегда так хочется именно одного – влюбиться? Каждый раз надеешься на какую-то неожиданную встречу, как в кино или в книжке. Когда все вокруг замирает, вы остаетесь вдвоем в целом мире, и только на вас направлен невидимый остальным свет. Только влюбляться в этом году хотя и хотелось, но не было сил. Зато очень был нужен рядом кто-то молчаливый, понимающий, почти родной…

Год начинался весело! Все кутили, веселились, пили, кулинарничали, прыгали, как дети, на бывшей супружеской двуспальной кровати, громко пели песни, музицировали, гадали, танцевали… Анна только и успевала себе напоминать, что такого веселого Нового года у нее не было уже много лет. Почти столько же, сколько она была замужем. Она удивлялась собственной смелости, что все это затеяла. Время от времени ей казалось, что это и не она вовсе, а кто-то сторонний устроил вечеринку «Вальс одиночек», а она лишь наблюдает теперь за происходящим. Она поражалась собственной смелости. Всегда считала себя робкой, каждое ее решение зависело от мужа. Как в музыке неустойчивые ноты, все ее мысли и затеи требовали разрешения. А сейчас – надо же. Какой декабрь! Может, и весь год будет таким же? Но Анна боялась загадывать наперед, и мысли ее эти смутили, поэтому она просто решила поддаться общему почти что детскому веселью. Словно разрешили сделать что-то запрещенное, невозможное, как в «празднике непослушания».

Часа в четыре уселись у «остывшего» телевизора почаевничать, и тут всех гостей прорвало. Им, одиночкам, оказывается, целый год было не с кем поговорить. А может быть, и больше, чем год. Годы! И все их истории почему-то нужно было уместить в одну новогоднюю ночь. Женатик чувствовал себя одиноким в браке. Он говорил, а Анна смотрела на него, невольно осуждая то, как он отзывался о своей вечно обманутой жене. Писательница рассказывала, что, несмотря на всенародное признание и невероятную популярность, очень хочет только одного. Родить ребенка. Но не от кого! И поэтому она остервенело делает ремонт, вкладывая все материнские чувства в новую – недавно купленную – двухэтажную квартиру. Экс-жена олигарха мечтала написать книгу, а для этого для начала нужно пойти на литературные курсы. Ей хотелось описать свой развод: как делился дом на Рублевке, как они с мужем натравливали друг на друга полицейских и кавказцев, по очереди их подкупая, и многое другое. Маменькин сынок жаловался на то, как мама испортила ему жизнь, и теперь новая молодая подруга не воспринимает его всерьез, говорит, что он с ней «отрабатывает» детство.

…Дед Мороз звонит дважды. Второй раз под утро. Когда даже уже не ждешь. Виктор работал всю новогоднюю ночь – приносил людям праздник. Профессиональный драматический артист. В серьезном классическом театре. Но как не побыть Дедом Морозом в самую елочную пору? Он появился, не снимая костюма и грима, и, с ходу оценив обстановку, басом упрекнул всю компанию: «Не у психотерапевта в группе находитесь!» И пошел веселить. Розыгрыши, хороводы, частушки! Ему читали стихи и пели песенки. Ходили вприсядку и танцевали за фанты – шоколадные конфеты. Загадывали желания! В какой-то момент Анна не выдержала – бросилась ему на шею. Теплый, уютный, немногословный, с детства родной. Ее словно накрыла какая-то вселенская благодать, и унеслись все беды-горести.

Позже, когда все уже разбрелись по комнатам спать, кроме женатика, который понесся в свою семью к «плохой» жене, Анна с Виктором засиделись на кухне. Он был уже в привычно-знакомом виде – свитере и джинсах – и тоже торопился выговориться. Рассказать, как беспокоится о детях – теперь у них будет новый папа, что не ожидал подвоха со стороны молодой жены и оформил на нее все имущество. Анна слушала его и думала о том, что чудо в эту новогоднюю ночь все же произошло. И пусть она не влюбилась и неожиданно никого не встретила. Она впервые после ухода мужа поверила в себя, в свою силу, в то, что рядом с ней – хорошие люди, которые ее не бросят. Он почувствовала: чудо можно сделать своими руками. И для себя, и для других – тех, которые в нем нуждаются не меньше. Чудо – не просто поехать за мужем в холодную, промозглую Сибирь, но и суметь выжить, когда в жизни наступают «окаменелость» и «вечная мерзлота». И она уже точно знала, что выживет.

Алексей А. Шепелёв

Родился в 1978 году. Прозаик, поэт, журналист, рок-музыкант, радиоведущий, автор нескольких книг стихов и крупной прозы. Лауреат премии «Нонконформизм» (2013), лауреат журнала «Север» (2009), Международной отметины имени Д. Бурлюка (2003), финалист премии «Дебют» (2002), премии Андрея Белого (2014), премии имени И. Анненского (2019), «Чистая книга» имени Ф. Абрамова (2019–2020).

Суперкот и Рождественское чудо

Как только мы переехали, пропал кот. Выпрыгнул в раскрытое окно и был таков.

Я обнаружил его пропажу часа через два и пошел искать.

В соседнем дворе с царственным видом он восседал на капоте машины. Увидев и услышав меня, он ретировался. Еще пару часов я, почти ложась на грязный и холодный осенний асфальт, высматривал и выкликал его из-под разных авто.

Это уж совсем было что-то странное. Не такого воспитания да вообще ментального и физического сложения этот кот, чтоб бегать от хозяина. Мы с ним, можно сказать, составляем одно целое…

Меня всегда едва ли не коробило от фраз типа, что такой-то Васька-кот, или тем паче Васька, полутораметровый слюнявый кобелина, или Моська, миниатюрная сучка в комбинезончике, – для нас, мол, как член семьи. Но данный конкретный кот уж настолько оказался уникален…

А тут уж какая досада была на самого себя, что я сам явился причиной потери своего собственного кота – и тем более такого! Сказать «умный» или «красивый» – ничего не сказать. Белые – белейшие! – носочки и перчаточки, белый нагрудничек и кончик носа, черные полосы на голове и загривке, что на твоем бурундуке, и будто в мультфильме нарисованные, ровнейшие полоски на лапах, и черепаховые пятна, и леопардовые, и «подведенные брови» (как у диких кошек, чтобы хищные птицы промазали клюнуть их в глаз); и главное – глаза: не желтые, не зеленые, а какого-то светло-прозрачного оттенка хаки, как раз в цветовой гармонии с фоновым мехом; а главное – их выражение. Сверхаристократичный и суперутонченный – если только вот так емко, но несколько неуклюже высказать. Абы что он не ест, никогда не сидит, как плебеи, под столом, глядя в рот, а тем более не лезет и не голосит, выпрашивая еду, не вьется. Никакими «кис-кис» его к миске не подзовешь. Его Величество просто появляется на кухне и выразительно заглядывает в глаза. Если ему что-то бросить – хоть бы и мясо, – не двинется: только посмотрит – с таким значением, знанием и укоризной, что немного не по себе становится. А говорят еще, что у животных нет души!..

Души, верно, нет, или она, как некоторые определяют, особая, животная, но характера и ума – хоть отбавляй. При хорошем настроении может начать юродствовать – облизывать у скатерти на столе бахрому или шуршащий пакет под столом: мол, вот чем я вынужден из-за вас пробавляться, а то и устроить шаривари – поскидывать (очень аккуратно!) с тумбочек сотовые телефоны и прочие мелкие предметы, стремглав носиться и т. и. Оное обозначает, что котов юр одну с радикально недоволен качеством еды или ее свежестью (холодильника у нас больше трех лет не было). А уж какого достоинства он преисполняется, когда возлежит у меня, читающего книгу, на груди, – ни в сказке сказать, ни пером описать!

И еще мне было жалко и досадно – каюсь! – что не успели мы с котом провести давно запланированную фотосессию, где были бы воочию явлены некоторые из его многочисленных достоинств и способностей. В одном интервью в качестве оформления присутствовала фотография, на которой я стою и держу кота в одной руке, взяв в кулак за все четыре лапы, – как букет цветов! Это же фото оказалось на задней обложке моей книжки повестей, про что мне пару раз говорили: «там, где ты с совой». Получил я по интернету и некие нарекания о том, что картинка сия сделана фотошопом и даже что ради нужного кадра, наверное, умучил бедную животину (это в контексте недавно имевшей место несуразной информобструкции Юрия Куклачева – мол, и еще один туда же). Не дрессировал я «бедную животину» – аристократы, понятно, этому совсем не поддаются! – а так, иногда занимался – для обоюдного развлечения, ведь голубокровному созданию тоже скучно целыми днями сидеть в однокомнатной квартире без дела, постоянно вздрагивая – не утрирую! – от вовканий и громыханий гастарбайтера. Да и сам он любит позировать (без преувеличения), правда, всей своей позой и умственным выражением выражая, что он, дескать, весьма мало одобряет происходящее вокруг вообще. В противовес нападкам я хотел опубликовать видеозапись «шоу-программы» или серию снимков. А теперь вот потерялся – и этих кадров никогда не снять. Да что «снять» или «не снять» – когда свой кот!..

Кстати, к улице надменно-артистический кот совсем не приучен (как мы ни пытались, все без толку), посему сразу теперь представляли, что долго ему там не протянуть. Благо начало зимы выдалось небывало теплое…

Промучившись часа полтора, кота я не поймал, – измокнув и озябнув, ушел домой. Написал жене, потом пошел искать опять. Она вернулась с работы поздно, и мы часов уж в одиннадцать вечера прочесывали окрестности. Вскоре сей котский кот был найден, но – опять – не пойман! Заскочил в ближайшую отдушину подвала пятиэтажки и сидит, смотрит, высокомерно игнорируя все наши ксыксы-канья! Проигнорировал он и принос почти под нос «васьки»[1]! Поведение совсем уж странное: необыкновенный наш питомец всегда был к нам сильно привязан, никогда не отходил и на шаг, не убегал от дома, даже когда раза три падал – и такое у него по молодости случалось – с балкона в Бронницах… Ко мне из-за писательской моей работы и кухонной безработности он уж прикипел настолько, что когда, например, я уезжал, кот сильно тосковал и ежедневно устраивал шаривари, так что Ане, чтоб его успокоить, приходилось давать ему трубку телефона, в которой звучали мои шипяще-свистящие «ксы-ксы» и «коть!..».

Надо сказать, что когда я в поисках кота лазил по всем подворотням до самого метро, меня захлестнуло острое осознание наконец-то свершившегося своего, нашего переезда в Москву – его, как писали в учебниках истории (да, наверное, еще и пишут и будут писать), причин и предпосылок.

Последние два года в Бронницах были во всех смыслах тяжелыми. Помимо множества проблем насущных (финансовый кризис, ударивший почему-то именно по нам), добивало и осознание, что Москва рядом, но ее, как тот локоток из пословицы, не достанешь и не укусишь. Всего лишь сорок верст – из-за пробок ставших почти непролазными, – и настоящая культурная пропасть, как будто и нет тут рядом никакой столицы…

Выражаясь привычными штампами, последней каплей, скорее всего, стал взрыв жилого дома в Бронницах – нескольких этажей обычной пятиэтажки, стоящей через дворик напротив нашей. Помню, как мы с женой, выйдя из центра города на набережную, увидели столб черного дыма, зловеще нависающий, будто смерч, над нашим Ист-Эндом… Мало того, сразу показалось: хлещет он из нашего дома! Пока бежали, вспомнили, что когда полчаса назад стояли на остановке, слышали звук взрыва – очень мощный, объемный, пожалуй, даже нельзя сказать, что хлопок, как обычно пишут журналисты. От эпицентра, оказалось, метров за триста. Мы тогда подумали, что, вероятно, это что-то связанное с самолетами (тут они в большом изобилии летают каждый день из соседнего Жуковского), даже подумалось, не боевой ли ракетой что сшибли (не так давно был случай – истребитель упал на жилой дом в пригороде Бронниц).