Парни из Карго

– Есть срочный чартер. Из Дакки, в Катманду. Один ящик с надувным домкратом13, для эвакуации самолетов. Одна паллета груза всего. Вылет из Дакки нужен не позднее одиннадцати утра по местному времени, иначе контракт заберут конкуренты, которые готовы вылететь в двенадцать. А контракт хороший!

– У тебя все контракты хорошие. Но у моего экипажа сейчас отдых. Он и так минимальный, двенадцать часов от посадки до взлета. – Саша посмотрел на часы. – Еще девять часов у нас. Вылет в восемь тридцать.

– Понимаю. Но если не улетим в шесть, то не успеем вылететь в одиннадцать из Дакки, и контракт потеряем. А там денег платят за одну паллету, как за целый борт груза.

С рабочим временем и отдыхом пилотов всегда было строго. Пилоты могли и отказаться лететь, если между рейсами не были соблюдены нормы отдыха. Естественно, потом за такое начальство могло смотреть косо, или начать относиться особенно критически к проступкам такого принципиального сотрудника. Впрочем, как и везде. Поэтому капитаны обычно шли навстречу, если палку с увеличением рабочего времени и послеполетным отдыхом им не перегибали уж очень откровенно, или как-то это потом компенсировали – то премией, то вкусными зарубежными рейсами, то еще чем-то.

– Ну, тогда сам звони командиру и сам объясняй, почему он должен на два с лишним часа раньше дергаться из отеля, – раздраженно сказал Саша.

– Это да, я позвоню, ты, главное, скажи, место размером три на два метра залезет к нам?

– Высота и масса какая?

– Да говорят, не больше тонны. Высотой сто тридцать сантиметров всего.

Саша вызвал перед мысленным взором поперечный разрез грузового отсека, похожий по форме на длинный полукруглый туннель, и представил соотношение его размеров и размеров груза. Возможность загрузить тот или иной несложный груз он с годами порой мог посчитать и в уме. Вот как сейчас:

– Залезет.

– А паллеты и ремни у вас есть?

– Есть. Одну паллету в Дакке сразу разберем – и погнали. Или пусть нам местные на своей паллете соберут, мы все равно на отдых в Дакку вернемся и привезем ее обратно.

– Годится. Я звоню командиру. Кто у вас сейчас там?

– Дмитрий Львович. И он будет тебе очень рад, – в последние слова Саша от души вложил весь имеющийся в запасе сарказм. И, откинувшись на подушки, погасил светильник и провалился в дремоту с телефоном в руках.

Как он и ожидал, вскоре капитан позвонил ему:

– Эти нелюди нас в четыре уже гонят на вылет…

– В курсе, Дмитрий Львович. Кашу и такси двигаем?

– Двигай, двигай. Полетим, отдых в Дакке не двенадцать, а шестнадцать часов будет.

– Принято, занимаюсь.

– Флайт-план сразу попроси на все три плеча, чтобы время не терять.

– Хорошо.

– Ну, добро, отбой!

Саша снова включил свет и сделал еще несколько звонков – в компанию, что готовила им бортпитание на вылет, на ресепшен отеля, через который заказывали такси, и в Москву, где находился центр управления перевозками, что контролировал все операции со всеми девятью грузовыми самолетами авиакомпании, выполнявшими как разовые чартерные рейсы, так и регулярные (когда груз возился по установленному расписанию на определенных маршрутах). Сокращенно этот отдел назывался ЦУП.

– Але, на, это я, на, – быковатым тоном с ноткой шутливости сказал он, когда в ЦУПе сняли трубку. – Сингапур беспокоит, рейс девять ноль ноль два.

– Привет, Саня, – отозвался Витя, один из сменных руководителей ЦУПа. – Как сам?

– Как сала килограмм. Рейс нам вот подвинули и добавили два плеча на утро. Сделаете нам флайт-планы на все плечи сразу? Сингапур-Дакка, потом в Катманду, и обратно в Дакку.

– Сделаем. Загрузка какая?

Количество топлива, потребного для перелета, зависело от многих факторов – времени года и расположения аэродромов, удаления запасных аэродромов от маршрута полета и, конечно, загрузки. Пустому самолету, естественно, требовалось куда меньше керосина, чем груженому. Если ветер ожидался встречный, или в порту назначения было туго с топливом, то и заливались под пробки. Иногда приходилось брать топлива поменьше, потому что в порту назначения была слишком короткой взлетно-посадочная полоса (или, что хуже, недостаточно прочной – поэтому ограничивалась масса самолета).

– Та же, восемнадцать тонн до Дакки, далее до Катманду полторы сделайте, пожалуйста. А обратно… ну, наверное, килограмм двести поставь, у нас паллета пустая может быть на борту.

– Сделаем.

– Ай, спасибо, – Саша прикинул, сколько осталось спать, переставил будильник и снова провалился в сон.

Мне человеком быть порядком надоело,

Решать проблемы не умею, не хочу!

– внезапно заорал будильник на телефоне. По ощущениям – почти сразу после того, как он лег. Саня подлетел в кровати, выругался, стал вслепую нащупывать на прикроватной тумбочке мобильник, а тот верещал дальше:

Ушастым зайцем быть – вот это, братцы, дело!

Однажды точно в лес я ускачу! 14

– В лес бы щас неплохо, да! – вслух подумал Саша, выключив-таки будильник. Потер глаза кулаками и снова побрел в душ. При таком режиме труда и отдыха, сопряженном с прыжками через несколько часовых поясов, проснуться удавалось только после горячего душа. Кофе Саша с годами старался избегать – беспокоился за сердце.

В этот раз он сослепу (и спросонья) перепутал краны и включил только холодную воду, что его изрядно взбодрило. Придя в себя, Саша вышел из душа и достал из чемодана рабочий ноутбук. Пока закипал небольшой чайник, бортоператор успел проверить электронную почту, скачать присланные штурманом планы полета на флешку, послать их на адрес отеля с просьбой распечатать – и подготовить остальные документы. Потом зевнул, побросал вещи в чемодан и оделся. Залпом выпил стакан чаю. Глянул на себя в зеркало. Оттуда смотрела помятая щетинистая рожа с красными глазами.

– Ну, с добрым утром, чучело! – сказал сам себе Саша и вышел из номера.

Экипаж помаленьку собирался внизу. Миша уже курил снаружи, у входа в отель, Эдик любовался пальмами, Львович пил кофе в лобби-баре. Саша расплатился карточкой за все четыре номера, забрал распечатанные документы – и как раз в этот момент к отелю подкатил белый микроавтобус с табличкой «CREW»15 под стеклом.

Обратный путь в аэропорт прошел без приключений. Опять граница и таможня, снова микроавтобус, несколько минут вдоль терминалов по перрону – и вот он, «Веселый Роджер», самолет с бортовым номером E7-JRO, возле которого уже маячит синяя пузатая цистерна топливозаправщика и белый фургон с бортпитанием. Пока Эдик заправлял самолет, Саша принял и загрузил в тележку на кухне бортпитание, пересчитал касалетки из алюминиевой фольги, ланчбоксы из прозрачного тонкого пластика, бутылки с водой и соками – в Дакке решено было бортпитание не брать, поскольку брезгливый бортоператор искренне сомневался в соблюдении местными поварами правил гигиены. Сингапур был в этом плане надежнее. Поэтому еду взяли сразу на три пролета, и ее получилось довольно много – по три горячих на каждого, плюс ланчбоксы с закусками, фрукты, вода. Кое-что даже пришлось сложить в коробку на свободном пространстве в грузовом отсеке.

После взлета Саша опять уткнулся в книгу, Эдик уснул в соседнем кресле, а пилоты неспешно повели транспортник на северо-запад, докладывая диспетчерам о проходе контрольных точек и беседуя о том о сем.

На снижении под крылом забурлила яркая зелень джунглей, разрезанных тут и там реками и речками, кое-где разбавленная мозаикой городков и деревень. Солнце барахталось в рваной облачности, то ярко освещая поверхность планеты, то ныряя в серо-белые клочья, застилавшие небесную синеву. Чтобы получше полюбоваться окрестностями, Саша пересел в кабину к пилотам.

– Смотри, истребитель впереди, – Миша указал на крохотную точку, мчавшуюся впереди. – Перед нами садиться будет.

– Порт совместного базирования, – добавил Львович. – Сколько тут летаю, вечно вояки крутятся. И за нами уже один ползет.

Под крылом уже уползали назад жилые кварталы, рассеченные полосками дорог. Транспортник проносился над разнокалиберными обшарпанными халупами, на мгновение накрывая их своей крылатой тенью. На одном из балконов Саша даже явственно рассмотрел дородную темнокожую женщину, развешивавшую белье, на другом – играющих детей.

На перроне царил обычный местный бардак – паллеты с грузом стояли на телегах и прямо на асфальте вокруг стоянок самолетов, периодически над головой с грохотом проносились истребители, у которых шли учебные полеты, а между стоянок, вывалив языки, слонялись ошалевшие от жары собаки. На краю перрона все так же маячили полуразобранные старые самолеты и списанные авиационные двигатели, – насколько помнил себя Саша, они там давили землю уже много лет.

Как и в Сингапуре, здесь было жарко и душно. Зарулив на грузовой перрон, «Веселый Роджер» встал в ряд с другими грузовыми самолетами из разных стран мира. Тут был и желто-белый «Аэробус» из Гонконга, и синий почтовый «Фоккер» из Дели, и даже пузатый серый «Боинг» из России (на таком же когда-то летал бортоператором Саша). Возле всех самолетов суетились смуглые грузчики. Из одного транспортника выгружали роскошный автомобиль, в другие – споро загружали объемистые паллеты с одеждой, пошитой на местных фабриках.

Выгрузка «Веселого Роджера» шла быстро. Три грузчика подкатывали металлические паллеты, похожие на большие противни с прикрепленной к периметру сеткой, к грузовому люку и выталкивали с борта самолета на пыхтящий теплым вонючим дымом хайлоудер – большую белую машину с двумя подъемными платформами, оснащенными роликами с электроприводом. Приняв на платформы две паллеты, оператор хайлоудера, ловко орудуя кнопками и рычажками на пульте управления, плавно опускал их с трехметровой высоты грузовой палубы почти на уровень земли и перемещал с платформы на приземистые тележки, также оснащенные роликами.

Саша и бригадир только разобрались с грузовыми документами, как первый автопоезд из пяти тележек, которые волок маленький красный трактор, уже уполз к длинному светло-серому зданию склада в полукилометре от стоянок.

– А где наш экспорт? – спросил Саша. – Одна паллета груза должна быть. Ящик вроде.

– Еще оформляется, – пояснил бригадир. – Мы сейчас вашу паллету одну разберем, груз на нее кинем и привезем…

– Саня! – крикнул Львович в открытую форточку кабины. – Подойди на минутку, будь ласка!

В небе над стоянкой прогрохотала и скрылась из виду пара камуфлированных истребителей.

– Сейчас, Дмитрий Львович! – отозвался бортоператор. – Как груз хоть выглядит? – спросил он бригадира.

– Ящик деревянный, да! – пожал плечами бригадир. – Снизу четыре ножки продольные. Из деревянных брусков. Весит восемьсот килограммов.

– Доски на паллету накидайте сплошным слоем, – распорядился Саша. – И закрепите сеткой. Ремни на борту накинем.

– Хорошо.

Саша бегом, через ступеньку, поднялся по трапу, утер со лба пот и сунулся в кабину.

– Ты в курсе, что в Катманду там было вчера? – спросил Львович.

– Пока нет.

– Там вечером пассажирский борт выкатился. Сели в тумане на край полосы, выкатились на грунт, подломили носовую стойку, застряли и встали рядом с полосой. Перегородили ее левой плоскостью. От торца ВПП до плоскости – тысяча шестьсот девяносто метров. Нам для посадки нужно тысячу пятьсот ми-ни-мум, – сделал паузу капитан. – Если повезет, остановимся до того, как врежемся в его плоскость. Полоса в Катманду одна, взлетать только обратным курсом будем. Курс захода для нас только один, для местных на легкой технике есть заход со стороны гор, но нам его не дадут.

– Лететь слишком рискованно, порт один из самых сложных в мире, – добавил Миша. – Заход для таких гостей, как мы, возможен только одним курсом, вокруг горы, погода часто гуляет… Ветерок бывает сильный.

– Порт сейчас закрыт по NOTAM16. Но нам выдали эксклюзивное разрешение на посадку, – продолжал Львович. – Что у нас за груз?

– Домкрат надувной. Похоже, этого беднягу как раз им вытаскивать хотят.

– Понятно. Придется лететь.

– Вам виднее, – пожал плечами Саша. – Я человек подневольный, все летят, и я полечу.

– Да ты-то понятно, – хмыкнул Львович. – Я тебя что звал-то… На сколько мы можем облегчить самолет? Надо чтобы он на посадке весил как можно меньше, для сокращения пробега.

– На полтонны разом – легко. Снимаем техаптечку и сливаем воду из расходного бака в туалете, – перечислил бортоператор. – Руки мыть будем водой из бутылок. Можно попробовать груз на фанере вместо паллеты закатить – это еще минус сто килограммов. Если возьмете поменьше топлива, то еще сколько-то выгадаем.

Масса пустого самолета являлась величиной постоянной, – ее значение вносили во все документы для расчетов. Масса топлива и груза менялась в зависимости от маршрута и загрузки. Пустой самолет летел дальше, чем груженый. А тяжелому самолету нужно было большее расстояние для взлета и посадки. Более легкий, понятное дело, смог бы затормозить и на малой дистанции.

– С топливом сейчас покумекаем, – кивнул Львович. – Спасибо. Как там с грузом?

– Скоро привезут.

– Скажешь потом, какую массу в расчеты включать. Москва нам в принципе полный карт-бланш дала. Если там вдруг встанем по поломке из-за отсутствия техаптечки и запчастей, это их проблемы.

– Прекрасно.

По трапу загрохотали тяжелые ботинки, и в проеме двери появился смуглый грузчик в темно-синих штанах и футболке:

– Груз готов, сэр.

– Спасибо! Накладные на импорт и экспорт у вас? – деловито спросил Саша.

– Вот, сэр, – протянул грузчик несколько листов бумаги с разноцветными штампами склада и таможни. Саша мельком просмотрел данные – отправитель, получатель, характер груза, масса, прочие данные, – и кивнул, пряча бумаги в папку:

– Нормально, сейчас гляну – и будем грузить.

Они спустились на перрон, где у хайлоудера уже стоял ящик, скомплектованный на паллете и прикрепленный к ней сеткой.

– Фанера на складе есть? – спросил Саша.

– Есть, дюйм толщиной. Пойдет?

– Тащите. И вилочник вызови. Надо поставить ящик на эту фанеру. Вместо паллеты.

– В смысле? И так грузить будете?

– Именно. Вместо паллеты. Фанера жесткая, но легче.

– Ты крэйзи! – ухмыльнулся грузчик. – Но мне нравится!

– Спасибо, братан! – кивнул с улыбкой Саша.

Вскоре со стороны склада примчался вилочник с большим листом толстой фанеры. Бортоператор критически осмотрел его, потом распорядился:

– Фанеру – на хайлоудер, груз ставь поверх него, как на паллету. И потом к заднему багажнику подрули с одной пустой паллетой, я аптечку оттуда сниму, закиньте ее пока к себе на склад. Вернемся – заберем.

– Будет сделано!

Лист фанеры с установленным сверху ящиком аккуратно затолкали на борт «Веселого Роджера» и поставили в хвостовой части самолета, после чего бортоператор надежно привязал груз к полу швартовочными ремнями. Потом достал чистый бланк сводно-загрузочной ведомости и, хмурясь, несколько раз пересчитал на калькуляторе веса самолета. Вздохнул, заполнил нужные поля и расписался на бланке.

– Дмитрий Львович, масса груза и фанеры – восемьсот тридцать килограммов, – сказал он, вернувшись в кабину и протянув заполненный бланк командиру. – Загрузили, закрепили. Я пошел аптечку снимать. Грузовые документы на борту. Воду сольем сейчас. Эдик, поможешь местным товарищам?

– Конечно.

Под руководством Саши из заднего багажника выгрузили запасные колеса, ящик с запасным тормозом и прочее добро, входившее в техническую аптечку самолета. Возилось обычно все это с собой затем, чтобы в случае мелкой поломки не стоять в чужом порту и не ждать, пока привезут запчасть, а сразу заменить и лететь дальше.

– Похоже, приземлиться там сможем, – заключил тем временем Львович, пересчитав еще раз все параметры. – Борт почти пустой, остаток топлива маленький, притремся в начало полосы и сразу реверс – полтора километра нам хватит на торможение.

– А если что, уйдем сразу на второй, – поддержал его Миша.

Через какие-нибудь двадцать минут экипаж закончил все приготовления и закрыл входную дверь. Трап, взрыкнув двигателем, отъехал от самолета. Миша по радио вызвал вышку, запрашивая разрешение на запуск двигателей. Саша сел в кабину к пилотам, Эдик остался на кухне.

Еще через пять минут «Веселый Роджер» уже разбегался по полосе.

– Скорость сто пятьдесят! – сообщил Миша, глядя на стрелку указателя скорости. – Режим взлетный, параметры в норме.

Еще семь-восемь секунд разбега.

– Рубеж!

Стрелка указателя скорости прошла отметку в 250 километров в час – расчетную скорость принятия решения конкретно для этих условий взлета (высокогорье, малая загрузка, половинная заправка). Пока самолет ее не достиг – еще можно было бы прервать взлет и остановиться в пределах полосы, случись на борту какой-то критичный отказ. После – тормоза уже не помогли бы, и безопасно остановить борт в пределах полосы стало бы уже невозможно из-за инерции, оставалось бы только взлетать. Ну, или выкатываться на грунт за полосу, ломая шасси (а то и забор за полосой).

– Продолжаем взлет.

– Подъем.

Львович плавно потянул на себя штурвал, отрывая носовую стойку от полосы, и нос самолета пошел вверх. Еще мгновение – и «Веселый Роджер» оторвался от земли. Город за оградой порта стал проваливаться вниз.

– Шасси убрать!

– Шасси убрано! – Миша тут же перевел рычаг уборки шасси в верхнее положение. Стойки шасси медленно убрались, напоследок тряхнув самолет, пока раскрученные массивные колеса затормаживались, вращаясь по инерции в нишах в крыльях и фюзеляже. «Веселый Роджер» набирал высоту, удаляясь от Дакки на северо-северо-запад. Под крылом медленно таяли в дымке зеленые острова, склады, пирсы, дома богачей и синее море.

– Фары выключить, убрать! – сказал Львович. – Закрылки17 ноль.

Миша убрал закрылки. Зажужжав приводами, закрылки встали в полетное положение. Индикаторы их на потолочной панели вначале из оранжевых стали зелеными, а потом и вовсе погасли.

Потом, дождавшись другой команды, сменил радиочастоту и доложил диспетчеру о том, что взлет произведен.

– Спокойного полета, – пожелали с земли.

– Спасибо. Хорошего дня!

Дакка окончательно растаяла в облаках за кормой. Подчиняясь командам диспетчера, экипаж постепенно занимал все более высокие эшелоны, пока самолет не забрался на высоту в одиннадцать тысяч сто метров.

«Дзынь!» – звякнул сигнал отключения табло «Пристегните ремни».

– Саня, чайник ставь! Чай делай на всех! И горячее в печку кидай! – он щелкнул «Галей».

– Да, мой капитан, – Саша встал и сложил откидное сиденье, потом вышел на кухню.

– И музыку поставь, пожалуйста. Я желаю лететь с комфортом.

– Да, мой капитан!

I've got the devil on my shoulder, over and over

And I just can't sink any lower, lower and lower

The hounds of hell are getting closer, closer and closer

I've got the devil on my shoulder, over and over18,

– полилось из динамика.

– О. Так лететь зело приятнее! – оценил Львович, откидываясь на спинку сиденья и глядя вдаль.

Глава 3. Горными тропинками

.

– Чай готов, джентльмены, – вернулся Саша. На подносе исходили паром два бумажных стакана. – Горячее греем.

– На «Ан-двенадцать»19 мы так не парились с центровкой и загрузкой, – заметил капитан, размешивая сахар. – До килограммов вот так не считали. Ну, так, больше на глаз. Но там и сам самолет сконструирован с запасом, позволял это делать.

У Львовича за спиной был не один десяток лет в военно-транспортной авиации и три войны за плечами – еще до того, как он пересел с советского военно-транспортного самолета на русский гражданский. Он помнил небеса Анголы, Югославии и Таджикистана. Путь его к небу оказался куда более извилистым, чем у Миши – тот после гражданского летного училища поработал немного на двухмоторном легком Л-41020 на мирном русском севере, возя почту, грузы и вахтовиков, после чего с полгода летал вторым пилотом на Ил-76 одной белорусской грузовой авиакомпании, промышлявшей международными чартерами, а затем перешел в «FIREBIRD CARGO» – также на должность второго пилота.

– Ну, то военный борт. Он как трактор, – пожал плечами Саня. На том типе он не работал, но немного его особенности знал. По образованию Саша был логистом, который волей случая однажды оказался задействован в обеспечении грузовых чартерных рейсов своей авиакомпании, понемногу став заниматься и всей вспомогательной работой в качестве бортоператора. Прошел необходимые обучения, что-то изучил дополнительно и сам – когда пришлось летать в чартеры куда попало и грузить там что ни попадя. Налет ему, в отличие от пилотов, не засчитывали, потому и льготная пенсия не светила – но он и не переживал по этому поводу: на жизнь ему хватало, и мир заодно посмотреть удавалось.

– Ну, так ото ж. Я с перегрузом даже летал, было дело. Тут попробуй с перегрузом – взлетит, конечно, ежели полоса подлиннее окажется, но сложнее все будет. А там главное было полосу подлинеее. И на посадке на три точки21 притереться. Плавненько так…

Серебристый тревожный звук колокольчика перебил их светскую беседу.

– Оп-па! – сказал Батя. – Эдик?!

– Ась? – сунулся в кабину инженер.

– Посмотри-ка на дисплей.

На центральном дисплее высветились красные буквы: «ОБОГРЕВ ПРАВ. СТЕКЛА ОТКАЗ». Колокольчик не умолкал – умный самолет сам предупреждал экипаж о проблеме.

– А, знакомая фигня. Отказ по электрике. Выключите ненадолго обогрев стекла, сейчас посмотрю, что инструкции говорят, – Эдик ушел обратно на кухню и стал рыться в электронном справочнике на своем планшетном компьютере, отыскивая решение проблемы.

За пятнадцать лет работы во всех широтах инженер изучил своих алюминиевых подопечных до винтика. Ему приходилось и латать их при повреждениях или поломках во внебазовом порту, и обследовать их на плановых формах профилактического техобслуживания. Многое он уже помнил наизусть. Но все упомнить невозможно, – главное было знать, где искать указание на решение в документации. Благо, теперь были электронные носители информации, где поиск по нужному слову занимал секунды, и не требовалось таскать с собой тяжелые печатные справочники, как в первые годы его карьеры. Собственно, Эдик инженером был всю жизнь – не только по образованию, но и по духу. Как и все выпускники его училища, имел военную специальность, и до сих пор помнил наизусть многие нюансы обслуживания боевых самолетов, хотя уже многие годы не имел с ними дела.

– Пропал сигнал, – сообщил Миша через пару минут.

– Включи-ка, – снова появился в кабине инженер с планшетом в руках. – Проблема некритичная, лететь можно. Но может иногда проявляться опять.

Второй пилот щелкнул тумблером включения обогрева. Колокольчик молчал.

– Готово. Вроде работает. Мессяга22 исчезла.

– Плавающий отказ, значит, – сокрушенно вздохнул Эдик. – Будем устранять на базе. Отпишем в TLB23, ребята покопаются. Посмотрите там еще, вдруг выскочит потом.

– Лады.

Время протекло незаметно. Большую часть полета под крылом дремали облака – ближе к посадке они внизу слились в сплошной ковер. Смотреть там было не на что. На подлете к очередной контрольной точке Львович настроил радиостанцию на нужную частоту, и пилоты прослушали сообщение автоматического информатора о метеорологической обстановке в аэропорту. Ждала их там нормальная погода без особых изъянов: облака, слабый ветерок поперек полосы, видимость более пяти километров.

– Я пилотирую, ты ведешь связь, – решил Львович. – После полета будем обсуждать все нюансы, пора тебя на командира вводить уже.

– Слушаюсь, Дмитрий Львович.

– «Жар-птица» девять ноль ноль семь, добрый день, Катманду-контроль на связи, снижайтесь до эшелона двести, – прозвучал в наушниках пилотов приятный баритон диспетчера.

– Принял, Катманду-контроль, «Жар-птица» девять ноль ноль семь, – отозвался Миша.

Саша и Эдик с разрешения Львовича разместились на дополнительных сиденьях в кабине пилотов. Вчетвером там было тесновато – но и инженеру, и бортоператору хотелось своими глазами посмотреть на необычную посадку в редком горном аэропорту.

Облака под крылом стали стремительно приближаться. Гигантская тень лайнера, окруженная радужным ореолом, на миг распласталась по ним, потом борт нырнул в облачность, и все вокруг пропало из виду.

– «Жар-птица» девять ноль ноль семь, снижайтесь до эшелона сто пятьдесят, проход точки Ромео доложить.

– Принял.

За стеклом кабины словно бы кипело молоко. Где-то в нем прятались обступившие аэродром и город горы. Вся надежда была только на приборы, диспетчера и радиомаяки, один из которых стоял в километре от взлетно-посадочной полосы. Снижаться ниже сто пятидесятого эшелона, то бишь, пятнадцати тысяч футов (ну, или четырех тысяч пятисот семидесяти двух метров) было смертельно опасно – борт оказался бы слишком близко к горным склонам, и, отклонись пилоты от трассы, гарантированно врезался бы них. Поэтому заход на посадку в аэропорт Катманду всегда производился только по определенной траектории и строго отслеживался диспетчером и пилотами.