Ядерное оружие стран мира

Оказалось, что создание ядерного оружия массового поражения требует очень много денег. Недаром до сих пор всему миру известна крылатая фраза председателя Центрального Комитета Коммунистической партии Китая Мао Цзэдуна: «Я останусь без штанов, но атомную бомбу сделаю».

В провале «Уранового проекта» были виноваты руководители Третьего рейха, включая самого фюрера Адольфа Гитлера. Им хотелось иметь всё и сейчас, но в жизни так не бывает. Мечтая о мировом господстве, они сочли, что атомная бомба пока подождёт — пусть над ней ещё поработают учёные-физики. К этой мысли их подтолкнула быстрая оккупация Европы (кроме Англии). У Адольфа Гитлера от этих успехов вскружилась голова, и он решил, что настал момент покончить с коммунизмом, который мешал ему стать властелином мира.

Дело в том, что в молодости, сидя в тюрьме, он прочитал «Манифест Коммунистической партии» Карла Маркса и Фридриха Энгельса и вздрогнул от слов: «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма». Поэтому он всячески старался не допускать появления коммунистических идей в странах Европы, огнём и мечом насаждал свою фашистскую идеологию. Уничтожение Советского Союза, откуда шла угроза проникновения в Европу коммунистических идей, для Гитлера стало задачей номер один. До решения ли проблем, связанных с созданием ядерного оружия? В голове бесноватого фюрера была лишь одна мечта: в результате молниеносной войны разгромить Советский Союз, дойти до Урала, а лучше — до Тихого океана.

Так возникла Директива № 21 (или план «Барбаросса»), которая гласила: «Германские вооружённые силы должны быть готовы разбить Советскую Россию в ходе кратковременной компании ещё до того, как будет закончена война против Англии».

Вероломное нападение (без объявления войны) немецко-фашистской армии на СССР произошло в ночь на 22 июня 1941 года. А чем это закончилось?

Первым крупным ударом Красной Армии по вражеским войскам было поражение немцев под Москвой. С 5 декабря 1941 года советские войска перешли в наступление. Этот разгром немцев в морозных снегах Подмосковья стал крахом блицкрига.

Вторым, почти смертельным ударом для фашистской Германии стала битва под Сталинградом (конец 1942 — начало 1943 гг.). В результате была разгромлена 330-тысячная группировка немецких войск во главе с фельдмаршалом Паулюсом.

Третий мощный удар по фашистам был нанесён в танковом сражении на Курской дуге (5 июля — 23 августа 1943 года). Конечно, были и другие славные победы Красной Армии, которые вынудили фашистов отступить вплоть до Рейхстага.

Когда Советские войска подошли к Берлину и появилась угроза его оккупации, одна из немецких лётчиц предложила Адольфу Гитлеру покинуть столицу на своём самолёте. Но он, боясь быть сбитым или попасть в плен, предпочёл остаться в бункере и покончить с собой.

А могло быть всё иначе, если бы Адольф Гитлер был поумней. Зачем нападать на огромный Советский Союз? Где Германия, а где Россия, которая занимает 1/6 часть обитаемой суши и имеет значительное превосходство по численности населения! Но не судьба! Вместо мирового господства — пуля в висок и сожжение. Позорный конец! И так будет со всеми, кто посягнёт на Россию и русский народ!

2

На первом заседании «Уранового комитета» (секретный шифр «Комитет S-1»), которое состоялось 21 октября 1939 г. в Колумбийском университете США, было принято решение выделить 6 тысяч долларов на финансирование экспериментов с нейтронами. Одновременно были определены наиболее важные направления работ по урану:

— оценка возможностей добычи урановой руды;

— разработка промышленных методов получения урана-235 и плутония-239;

— создание урановых и плутониевых атомных бомб;

— использование управляемых ядерных реакций для нужд энергетики и синтеза изотопов.

В результате проведённых «Комитетом S-1» исследований, в том числе с использованием разведданных, оказалось, что наиболее значительные запасы урановой руды имеются в Канаде, Бельгийском Конго, Судетах и Португалии. Это существенно осложнило работы по урановой тематике, поскольку для добычи руды нужно иметь согласие этих стран. Хорошо, что американские геологи нашли урановую руду в США (штат Юта) — знаменитое месторождение Мерисвейл. Однако для проведения исследований и создания атомной бомбы этого количества урана было недостаточно, причём его оказалось значительно меньше, чем имели немецкие физики. Выручила Ангола, которая продала США 1250 тонн урановой руды, вывезенной осенью 1940 года на двух кораблях из африканского порта Лобиту.

К секретному проекту США были подключены многие крупные учёные, эмигрировавшие в США из разных стран (Фриш, Бете, Силард, Фукс, Теллер, Блох и другие), а также Нильс Бор, вывезенный из Дании, которая была оккупирована Германией. В числе эмигрантов оказался и выдающийся итальянский физик Ферми. Его жена была еврейкой, и поэтому, получив в 1938 году Нобелевскую премию, он не вернулся в фашистскую Италию, а переехал в США. В рамках «Уранового комитета» его сотрудники под руководством разведки США проводили в европейских странах сбор ценной информации о немецкой ядерной программе (миссия «Алсос»). Это давало возможность корректировать сроки выполнения некоторых работ в ядерной гонке между Германией и США.

Следует отметить, что для создания атомной бомбы американские учёные вели работы по двум направлениям: с использованием урана и с использованием плутония. К большому сожалению, оказалось, что природный уран (урановая руда) на 99,3 % состоит из так называемого «неядерного» урана-238 и только на 0,7 % — из урана-235, который является расщепляемым и пригоден для создания атомной бомбы. Пришлось искать способы обогащения природного урана, для чего потребовалась постройка крупных заводов и промышленных предприятий. Одно дело — получить несколько граммов урана-235 для проведения лабораторных испытаний, другое — иметь до 10 кг так называемой критической массы, необходимой для одной атомной бомбы. Поэтому в ноябре 1942 г. Комитет по военной политике одобрил сооружение 600-этапной установки для газовой диффузии. Это привело к значительным экономическим затратам.

Для создания плутониевой бомбы был использован плутоний-239, получение которого оказалось более простым — из урана-238 (в природе его много) с использованием специального ядерного реактора. При этом мощность плутониевых бомб в тротиловом эквиваленте, по расчётам физиков, должна превышать мощность урановых бомб. Однако, несмотря на простоту, получение плутония-239 также оказалось весьма затратным. Для этого должно быть построено много ядерных реакторов, а может быть, даже атомных электростанций.

Но для достижения своих целей американцы денег не жалели — на проведение исследований и разработку практических способов получения урана-235 и плутония-239 было выделено около 200 миллионов долларов.

В декабре 1941 г. президент США Рузвельт принял решение сосредоточить все проводимые работы по ядерной программе под эгидой Национального комитета оборонных исследований (National Defense Research Committee, NDRC) во главе с Ванневаром Бушем, который возглавлял институт Карнеги в Вашингтоне. Кроме того, летом 1942 г. в результате соглашения с Британским правительством военному министерству США было поручено организовать совместную деятельность специалистов обеих стран по использованию ядерной энергии в военных целях. Для этого в августе 1942 г. был официально учреждён «Манхэттенский инженерный округ» инженерных войск США. Все исследовательские группы стали работать по единому плану, который получил название «Манхэттенский проект». Он объединил учёных из США, Европы и Канады в международный коллектив.

Административным руководителем проекта был назначен генерал Лесли Гровс, а научным — доктор технических наук, профессор Юлиус Роберт Оппенгеймер, возглавлявший «сверхлабораторию» по разработке атомной бомбы. Эта лаборатория была расположена на плато Лос-Аламос в штате Нью-Мексико. Все работы, связанные с проблемами использования ядерной энергии, в этом научном городке велись в обстановке абсолютной секретности. Чем занимались учёные-физики в «Манхэттенском проекте», затруднялись сказать даже немецкие и советские разведки.

Об этом свидетельствует небольшой скандал, произошедший на очередном совещании Гитлера. Это случилось весной 1942 г., когда немецкие войска впервые потерпели крупное поражение под Москвой и были вынуждены отступить.

В бункере — накалённая атмосфера, духота и гнетущая тишина. Все присутствующие толком не знали, о чём пойдёт речь на совещании, хотя догадывались, глядя на огромную карту с приколотыми флажками номеров армий, дивизий и соединений Восточного фронта.

Гитлер вошёл в бункер с обычным фашистским приветствием, резко выбросив правую руку вверх. Он был одет в чёрные брюки и серый китель. Чтобы скрыть недостаток фигуры Адольфа — чрезмерно широкий таз, китель во время пошива слегка удлинили. На кителе — железный крест первого класса и красная нарукавная повязка с белой свастикой. На галстуке — булавка-наколка с нацистской эмблемой. Всё вроде было как обычно, однако для многих присутствующих он напоминал тяжелобольного. И действительно, провал плана «Барбаросса» привёл его к депрессии: мечты о молниеносной войне превратились в несбыточный сон…

Однако практически все выступающие на совещании посчитали реальное положение дел на Восточном фронте временными неудачами. Гитлер, придя в себя, приказал срочно разработать план летнего наступления. Потом, стараясь воодушевить себя и присутствующих, он решил объявить об успехах Германии в области ракетостроения.

— Скоро новые образцы этого мощного оружия средней и большой дальности будут переданы на заводы, — сказал он. — В сентябре первая сотня ракет ФАУ сойдёт с конвейера. В конце года мы будем каждый день выпускать их тысячами.

— Мой фюрер, — набрался храбрости один из генералов, — ФАУ ударят по Англии?

— Да, по Англии, — сделав некоторую паузу, ответил Гитлер. — И даже по Америке…

Чтобы не быть голословным, он надавил кнопку звонка. Появился его адъютант генерал Рудольф Шмундт.

— Шмундт, пригласите господина фон Брауна.

Гитлер пожал руку вошедшему штурмбаннфюреру СС фон Брауну и попросил его кратко доложить, как идёт работа над ФАУ. Главный немецкий конструктор ракетного оружия ответил, что работы над ракетами среднего

(ФАУ-1) и дальнего радиуса действия (ФАУ-2) ведутся параллельно и достаточно успешно. Обстрел Англии снарядами ФАУ-1 можно будет начать уже нынешней осенью или зимой. Но для бомбардировки американского континента ракетами ФАУ-2 необходима некоторая специальная подготовка. Надо будет переделать две-три океанские подводные лодки, хорошо бы поставить радиомаяки наведения на небоскрёбах такого крупного города, как Нью-Йорк. Бомбардировка в этом случае даст максимальный эффект. Фон Браун считал, что можно будет обстрелять почти любой населённый пункт Америки.

Докладом Брауна Гитлер остался доволен, и от его плохого настроения не осталось и следа. «Это поможет нам покорить весь мир», — подумал он.

Гитлер был уверен, что летом положение дел на Восточном фронте изменится и поражение русских армий неизбежно. На Западе последует решающий перелом в ходе войны: задача будет решена беспощадными бомбардировками Англии, а затем и Америки. В Англии цель — Лондон, в Америке — атомные лаборатории и предприятия Лос-Аламоса. Кроме того, немецкой контрразведке дано указание в короткий срок сформировать диверсионную группу для ликвидации президента Рузвельта. «И тогда, — подумал фюрер, — всё пойдёт как по маслу. Мир будет у моих ног!»

Когда закончилось совещание, Гитлер предложил остаться Гиммлеру и Канарису. Накануне руководитель Главного управления имперской безопасности рейхсфюрер СС Гиммлер в беседе с Гитлером кратко изложил секретные данные о ходе работ по созданию в США атомной бомбы.

Гитлер был удивлён и шокирован тем, что Абвер (его глаза и уши), возглавляемый адмиралом Канарисом, до сих пор молчал. Подумав, фюрер решил лично разобраться в этом.

Он подошёл к огромной карте, висящей на стене, и посмотрел на Северную Америку. Потом, указав на карту, обернулся к руководителю Абвера.

— Здесь или где-то рядом, — Гитлер стал говорить, с трудом сдерживая злость, — американцы колдуют над созданием бомбы массового поражения. Адмирал, Вы об этом хоть что-нибудь знаете?

У Канариса промелькнула мысль: «Это проделки Гиммлера». С ним они были не в ладах.

— Да, мой фюрер, мне кое-что известно, — заявил адмирал.

Наступило тяжёлое молчание.

— Вы знали об этом? Знали и не сказали мне до сих пор?! Скрывали?

В своё оправдание Канарис решил изложить свои доводы и рассказать всё как есть, начистоту.

— Я работаю, мой фюрер. Как правило, не бегу к Вам после каждого первого донесения моего агента. Я не дебютант в разведке. Мне, как никому из присутствующих здесь, хорошо известно, что среди агентов много лжецов, хоть отбавляй. Их информация требует подтверждения. Нужна чрезмерная осторожность, и поэтому я дал указание перепроверить все данные.

Он посмотрел на Гиммлера и улыбнулся.

— Господин рейхсфюрер СС может не волноваться, его данные верны. Действительно, американцы с англичанами работают над созданием атомной бомбы. Она у них называется атомной, а не урановой, как у нас.

— Вот здесь, — показал он, — близ города Санта-Фе, создан комплекс заводов и лабораторий. Его шифрованное название — «Манхэттенский проект».

Гитлер беспокойно и суетливо засыпал Канариса вопросами:

— На какой стадии находятся работы?

— Развернулись ли они на полную мощность?

— Кто руководит ими?

— Вероятно ли, что во главе проекта стоят Эйнштейн и Бор?

На эти вопросы Канарис постарался ответить спокойно и честно.

— Как далеко зашли с проектом американцы и англичане, сейчас сказать трудно. По всей вероятности, у них только начальный период. Моя агентура пытается получить более подробные данные.

Через секунду-две добавил:

— Да, Вы правы, мой фюрер, Нильс Бор и Альберт Эйнштейн — в числе участников проекта. Но руководят не они.

— А кто же?

— Научный руководитель проекта — Юлиус Роберт Оппенгеймер.

— Еврей?! — истерично крикнул Гитлер.

— Сын эмигранта из Германии. Учился у нас в Гёттингенском университете. Там же защитил диссертацию на степень доктора наук.

— Научили на свою голову подлеца! — вновь крикнул Гитлер, да так, что его лицо перекосилось.

Канарис решил успокоить своего фюрера и сказал:

— Подняты на ноги все наши люди за океаном, они сделают всё возможное…

Гитлер долго сидел молча, низко опустив голову, и думал: «Ну и исполнители! Морочат мне голову, нашёптывая, что учёные, которые возятся день и ночь над какими-то формулами, — фантазёры, пустые мечтатели, любители несбыточных проектов, а бомба, в которую заложена громадная энергия атома, — всего лишь неосуществимая и странная мечта! Это чушь! Ну а если атомная бомба будет создана когда-нибудь, то это произойдёт в таком далёком будущем, что до того мы успеем выиграть не только эту войну, но и ряд других. Стоит ли разбрасывать силы, расходовать деньги, давать бесполезную работу промышленности, которая должна выпускать только то, что требуется сегодня».

Эти мысли ещё несколько дней не выходили у него из головы. Но желание разгромить Советский Союз оказалось на первом месте, и Гитлер подписал приказ, налагавший запрет на разработку проектов, которые нельзя реализовать за несколько месяцев. Этим он сам помог США одержать победу над Германией в ядерной гонке.

Следует отметить, что задача по созданию атомной бомбы, поставленная перед «Манхэттенским проектом», решалась в США с использованием любых средств и способов.

Америка была достаточно богата для проведения научных и инженерных разработок любых видов оружия. Мощнейшая в мире индустрия без напряжения справлялась с выпуском изделий любой сложности в любых количествах. Работающим в США учёным Госдепартамент оплачивал эксперименты любой стоимости. Исключительно широкие возможности позволяли перепробовать любые варианты и выбрать наилучшие. Кроме того, Белый дом не гнушался заимствованием уже достигнутых научных и технических результатов в области ядерного оружия.

Так, например, в начале 1942 года по инициативе США премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль, гостивший в Вашингтоне, согласился перебросить основные силы атомной программы «Тьюб Эллойс» на американскую землю. Черчиллю объяснили, что за океаном им будет безопаснее, вольготнее в плане технических и сырьевых ресурсов и т. д. На самом деле американцы заполучили всё, что было наработано англичанами в области создания атомной бомбы. А это немало, поскольку этой программой много лет занимался знаменитый учёный-физик Нильс Бор.

За своё согласие Черчилль получил обещание Рузвельта принять участие в запланированной на осень того же года крупной операции англичан в Северной Африке. Американские войска должны были ударить в тыл немецкой армии Роммеля со стороны Алжира и Марокко и этим спасти Британскую империю от распада.

3

Быстрое продвижение работ в США по «Манхэттенскому проекту» стало вполне очевидным к середине 1945 года. К этому времени в нём было задействовано порядка 130 тысяч служащих (более 80 тысяч строителей, 48 тысяч операторов и вычислителей, до 2 тысяч военных).

Несмотря на строгую секретность проводимых работ по «Манхэттенскому проекту», не обошлось и без провалов американских спецслужб. Активный поиск агентов, особенно советских, хоть и привёл к серии громких арестов, но не позволил американской контрразведке понять главного — причину, по которой американские учёные активно шли на сотрудничество с СССР.

Одним из самых успешных агентов-нелегалов в истории советской разведки был советский гражданин Рудольф Абель, который работал в США под псевдонимом Вильяма Фишера. Его карьера началась ещё в 1927 году. В конце 40-х годов его под легендой свободного художника направили в Америку, где ему удалось завербовать и собрать под единое управление несколько агентов, способных получать информацию об атомном проекте США от непосредственных участников.

Одним из первых учёных, кто стал сотрудничать с советской разведкой, был Жорж Абрамович Коваль, один из самых засекреченных агентов «атомной декады». Контакт и вербовка Коваля советской внешней разведкой состоялись ещё в 1939 году, во время учёбы в Московском химико-технологическом институте. Первым местом работы Коваля в США стала лаборатория атомного центра в Ок-Ридже (Oak Ridge), в закрытом городе в штате Теннесси, где в рамках «Манхэттенского проекта» проводились ключевые научные изыскания по компонентам атомной бомбы.

Стремительный карьерный рост Коваля позволил советским разведчикам получить массу ценной информации. В частности, он описал и оформил в виде учебного информационного материала подробную схему процесса производства радиоактивных материалов и плутония-239, используемых в американской атомной бомбе «Толстяк».

Надо сказать, что Коваль, талантливый «атомный разведчик», не был одинок в своих стремлениях «уравновесить мир». Одним из них был немецкий физик Клаус Фукс, которого до последнего не принимали в оперативную разработку после многочисленных проверок. Однако ареста ему избежать не удалось. Оказалось, что Фукс плотно сотрудничал с органами разведки СССР и с самого начала работы над «Манхэттенским проектом» поставлял секретные сведения советским резидентам.

Большую ценность для советской разведки представлял одарённый физик Теодор Холл. Именно он едва ли не первым вступил в контакт с органами внешней разведки СССР и стал передавать секретные сведения по разработке американского атомного оружия. Свою помощь разведке СССР он оказывал из идейных убеждений. Холл считал, что только Советский Союз обладает достаточной силой, чтобы «уравновесить геополитические весы».

Следует отметить, что некоторые нарушения в области секретности не сказались в целом на планах работ по «Манхэттенскому проекту». В течение 1944 г. были построены физический уран-графитовый реактор в Арагонской лаборатории и полупромышленный уран-графитовый в Клинтоне, а в Хэнфорде функционировали три промышленных уран-графитовых реактора и один реактор низкой мощности для исследовательских работ. Кроме того, учёными США было создано промышленное предприятие по разделению изотопов урана электромагнитным методом. Всё это давало возможность получения плутония-239 в количестве, достаточном для создания двух плутониевых бомб, и урана-235 — для создания одной урановой бомбы.

В январе-феврале 1945 г. учёные, работающие в рамках «Манхэттенского проекта», были уверены, что атомная бомба будет готова к началу августа. Но 12 апреля 1945 г. внезапно умер президент США Рузвельт, вместе с ним ушла из Белого дома ненависть к фашизму. Новый президент США Гарри Трумэн не знал о существовании «Манхэттенского проекта» по подготовке атомной бомбы. Трумэн услышал об этом от военного министра Г. Стимсона, обрисовавшего дело в общих чертах.

Однако даже такая общая информация озадачила Трумэна: занимая высокий государственный пост, он ничего не знал о работах США над созданием атомной бомбы. «Этого я ему не прощу», — подумал президент США, имея в виду Рузвельта.

Гарри Трумэн вспомнил, что ещё в 1944 году, когда ему пришлось возглавлять сенатскую комиссию по контролю за выполнением программы национальной обороны, его внимание привлекли огромные предприятия в бассейне реки Теннесси. Уже тогда ему показалось странным, что эти предприятия поглощают уйму денег и ничего не производят. Но стоило ему попытаться проверить их деятельность, как тот же Стимсон вежливо дал понять, что это не должно его интересовать:

— Сенатор, я не могу сказать, что это такое, но это — величайшее предприятие. Оно в высшей степени секретно.

В 1944 г. в узком кругу лиц, знавших о гигантской силе атомной бомбы, начал обсуждаться вопрос о моральной ответственности перед человечеством тех, кто её применит. Уже после войны, будучи в отставке, Стимсон писал: «Все мы, разумеется, понимали, какую огромную ответственность накладывает на нас распахнуть двери такому разрушительному оружию. Президент Рузвельт не раз доверительно говорил мне о сомнениях, какие вызывают в нём катастрофические возможности этого оружия».

Во время своей последней встречи 15 марта 1945 г. Стимсон обсуждал с ним некоторые вопросы, связанные с атомным оружием, но, по-видимому, речь шла скорее о последствиях использования атомной бомбы, чем о том, следует ли вообще её использовать. Стимсон вспоминал: «…Я доложил президенту об атомном оружии, сообщил, когда бомба примерно будет готова, и подчеркнул важность подготовки к её использованию. Затем мы обсудили две существовавшие тогда точки зрения относительно того, как по окончанию войны осуществлять контроль над атомным оружием, если его применение окажется успешным. Согласно первой точке зрения атомное оружие должно было остаться засекреченным и контролироваться теми, кто им владеет. Согласно второй точке зрения над ним следовало установить международный контроль, основанный на свободном обмене всей необходимой информацией. Я сказал тогда президенту, что эти вопросы необходимо решить до того, как будет сброшена первая бомба, и что он должен быть готов выступить с публичным заявлением об атомном оружии сразу после того, как она будет применена. Президент согласился с этим».

Кто знает, как обернулось бы дело, если бы Рузвельт был жив. Он не оставил никаких указаний по этому вопросу. Что же касается нового президента Гарри Трумэна, то для всех было ясно, что он как человек и как политик отнюдь не соответствовал роли преемника Рузвельта. Недаром покойный президент, будучи невысокого мнения о способностях Трумэна, не утруждал его государственными заботами. Лишённый достоинств своего предшественника, Трумэн не ведал его сомнений.

Лучше всего о нём говорила формула, которую он провозгласил в самом начале Второй мировой войны: «Будут брать вверх русские — поможем немцам. Возьмут верх немцы — поможем русским. Пусть они больше убивают друг друга — в этом и есть наш выигрыш». До такой степени цинизма никогда не доходил даже Черчилль.

Вера президента Рузвельта в возможность и полезность для США сотрудничества с Советским Союзом умерла вместе с ним.

Трумэн не видел причин для отказа от применения атомной бомбы. Он считал, что это не только усилило бы позиции США в послевоенный период и оправдало бы затрату двух миллиардов долларов на создание ядерного оружия, но и дало бы возможность отомстить японцам за Перл-Харбор.