Электа

Алёна Гусарова

Электа

Металлический шарик катится к краю ступени по неровной поверхности, огибая препятствия: осколки стекол, разбросанные канцтовары, ногу вырубленного ударом по голове разработчика; меня.

Я сижу в окружении разрухи, которая осталась после моего визита, и впервые в жизни жалею, что бросил курить еще в семнадцать лет, когда окончательно убедился, что это приносит больше вони, чем удовольствия.

Я почти не замечаю ни мигающих ламп, ни искрящих в противоположном конце помещения серверов, ни сигнал тревоги, в обычное время разрывающий барабанные перепонки, а сейчас глухо звучащий где-то далеко за непроницаемым воображаемым куполом.

Роберт Оппенгеймер сказал: «Когда учёный видит нечто, что кажется ему техническим открытием, он хватается за это «нечто», осуществляет его и только потом задаёт вопрос, какое применение найдёт его открытие. Потом, когда само открытие уже сделано». Так вышло и со мной.

Как и многие идеалисты не от мира сего, одухотворенные некой сверхидеей, я слишком долго жил мечтой создать нечто выдающееся – то, что послужит на благо обществу. Что объединит людей и упростит им жизнь. И что в нужный момент спасет эти самые жизни. Я верил, что способен найти решение – гениальное, но простое в мелочах. И именно там по традиции и спрятался дьявол.

Я чуть крепче сжимаю рукоять пистолета и, вяло осмотрев его со всех сторон, медленно подношу к своему подбородку.

Нет. Я никого не спас. Вместо этого я положил начало чему-то разрушительному. И только сейчас, сидя посреди разрушенного помещения на обломках проекта всей моей жизни я начинаю понимать, насколько ужасным было это создание.

Я изобрел не спасение человечества, а его гибель с часовым механизмом и группой подонков у руля.

Но сегодня все закончится.

Палец медленно давит на спусковой крючок, словно я все еще не уверен в том, что собираюсь сделать.

Но другого выбора у меня не остается. Я последний человек, которому известен «от и до» алгоритм, и моя смерть – единственное, что так или иначе поможет людям.

Медленно выдохнув, я резко зажмуриваюсь и нажимаю на спусковой крючок до упора.

Щелчок.

– Эй!

Месяц назад

Москва никогда не спит. Первый год здесь я тоже засыпал с трудом, особенно на своих весьма условных выходных, которые не изматывали меня настолько, чтобы я падал на кровать без задних ног. Даже присутствие Киры рядом помогло лишь отчасти, но она всегда знала самый быстрый способ, чтобы утихомирить рой беспокойных мыслей в моей голове и найти для меня точку внутреннего равновесия, пусть и временно.

Так и сегодня: я захожу на кухню после сомнительного четырехчасового сна, чешу лохматую макушку, которой словно пытался наэлектризовать все подушки в доме, с хрустом потягиваюсь и с сонным прищуром смотрю на Киру у кофемашины. Моя жена, как и всегда, пританцовывает мод легкую музыку из колонки, где играет идеальный плейлист, подобранный «Электой». Конечно, а кем же еще?

Я усмехаюсь, и Кира оборачивается на звук.

– О, ты проснулся, – улыбается она и, подойдя ко мне, легко целует в губы. Эта наша прекрасная и нерушимая традиция, которая сохранилась даже спустя пять лет брака. Надеюсь, так будет и дальше. – Кофе готов, завтрак на плите, а я в магазин.

– Сейчас? – хмурюсь я и мельком смотрю на наручные часы. – Девять утра, какие магазины?

– Не ворчи, – Кира легонько тыкает в мой нос указательным пальцем и возвращается к кофемашине, а я покорно направляюсь следом. – Молоко закончилось.

– О, нет, какой ужас, – без особых эмоций выдаю я, почесывая щетинистую щеку, и обнимаю Киру со спины, зарываясь лицом в ее светлых локонах. – Да к черту это молоко.

– А как же капучино? – Кира ловко поворачивается в моем «захвате» и кладет руки мне на плечи. – Мы с тобой оба знаем, каким невыносимым ты становишься, если начнешь день без капучино.

Я недовольно поджимаю губы.

– Тогда закажем доставку.

– Ради одного молока?

– Добавим что-нибудь еще, – я определенно не собираюсь так легко сдаваться и обнимаю Киру чуть крепче.

– У нас все есть, – шепчет она мне на ухо и улыбается. Кира всегда была крайне настойчивой и в своем упрямстве может переспорить и торговцев сетевой косметикой, и распространителей «Библии новой эпохи». Так было всегда, сколько я знал ее до нашей свадьбы и после. Так осталось и сейчас. – Да и я не прочь прогуляться. Там наконец-то солнце, – Кира кивает на окно, за которым, и правда, видно ярко-голубое небо без единого намека на тучи. А ведь последнюю неделю, если не дольше, город тонул в бесконечных дождях и серости, которая выбивала последнюю радость у тех, кто, поглощенный работой, едва успевает перехватить остатки солнечного света в редких перерывах во время работы. К счастью, я при своем статусе имею полное право приходить в офис, когда захочу и во сколько захочу (или не приходить вовсе). И это не дань наглости, а заработанная долгими годами упорного труда привилегия создателя «Электы».

– Давай спросим у главного специалиста в этом доме? – предлагаю я и, отпустив Киру, активирую на наручных часах приложение, которое давно вытеснило «Сири» и известные ей аналоги.

Кира с укором и улыбкой качает головой.

– Ну, вперед, ковбой.

– Электа, нам лучше заказать молоко доставкой или сходит за ним в магазин?

– Судя по уровню кортизола, общему эмоциональному настрою, тому, что Райан опять забыл опустить крышку унитаза, а еще забрызгал зубной пастой зеркало в ванной, на уборку которой Кира потратила вчерашний вечер, – о чем жена, несомненно, успела пожаловаться подругам в переписке, – лучше, если Кира прогуляется до магазина. Это снизит риски бытовой ссоры на 67%, повысит уровень дофамина в организме Киры на 24% и позволит Райану, не отвлекаясь, прочитать входящие письма на рабочей почте.

Я вздыхаю и, перехватив назидательный взгляд жены, качаю головой.

Как у горячо любящих супругов, у нас с Кирой нет секретов друг от друга. Но иногда я немного жалею об этом маленьком нюансе.

– Ты ее слышал, – победа в этот раз остается за женой. Она целует меня в щеку и направляется к выходу. – Я быстро – туда и обратно.

Я мог бы предложить ей сходить вместо нее, но Кира так неоправданно-сильно любит гулять по Москве, даже если речь идет о неприметных переулках или давно и десятки раз пройденных ею дорожках. Что ж, наверное, однажды я пойму эту ее тягу к городским «путешествиям». В отличие от Киры, которая всегда отличалась большим жизнелюбием и открытостью миру, я, как типичный представитель создателей разного рода алгоритмов, предпочитаю проводить время либо дома, либо перед компьютером, либо, само собой, рядом с Кирой. Не знаю, чего стоило ей согласиться переехать со мной три года назад из Чикаго в Москву, когда мой проект приобрела крупная корпорация «Олимпус», а я получил предложение переехать и заниматься разработкой непосредственно здесь. Я никогда не страдал особой привязанностью к местам – гораздо важнее, кто рядом со мной. Поэтому такое предложение далось мне легко, и единственное, что беспокоило меня на тот момент – мнение и решение Киры.

– Я быстро, – она мягко касается моего лица ладонью и с улыбкой направляется к выходу. Никогда не понимал, откуда в ней этот неисчерпаемый запас энергии и жизнелюбия. Такое чувство, словно Кира способна найти в абсолютно любой ситуации свою красоту и определенные плюсы. Наверное, в этом мы как раз уравновешиваем друг друга. Я такой закрытый, иногда угрюмый тип, погруженный в собственные мысли и вычисления над очередным проектом. Она – светящаяся и излучающая энергию девушка, которая не идет по жизни, а порхает, озаряя своим присутствием все, с чем так или иначе соприкасается в процессе. В том числе меня. Не знаю, где бы сейчас был и на кого стал бы похож, если бы однажды, шесть с половиной лет назад, я не зашел в цветочную лавку. Я не особо хорошо разбираюсь в людях и с трудом могу представить, какой букет подарить той или иной женщине, а когда дело касается любимой бабушки и ее дня рождения, все должно быть идеально, вы ведь понимаете. Там я и встретил Киру, которая зашла навестить подругу-флориста, но в итоге помогла мне собрать лучший из возможных букетов. Потом она признается, что решила, будто я покупаю цветы для какой-то девушки (которая явно старше меня по возрасту), но… нет. Этот букет был не для нее. А следующий оказался для Киры.

Я провожаю жену взглядом и, помедлив, следую за ней в коридор.

Когда влюбляешься по-настоящему, никто не спрашивает тебя, как, почему, зачем – ты просто понимаешь, что в тебе еще жив человек и что ты хочешь провести с этой женщиной всю свою жизнь. Не знал, что в принципе способен на такие чувства, но через полтора года я сделал ей предложение, и с тех пор моя жизни наконец-то обрела свой полноценный законченный смысл. По крайней мере, я искренне верил в эту мысль.

– Туда и обратно? – уточняю я, глядя, как Кира ловко надевает свои любимые босоножки на толстом каблуке, в которых способна и плавно плыть по тротуару, и бежать на всех скоростях за уходящим автобусом (клянусь, однажды я видел это своими глазами).

– Туда и обратно, – кивает она и поправляет перекосившийся сарафан. – Или еще пожелаешь, чтобы я выбрала путь покороче?

– Просто не люблю завтракать в одиночестве, – бормочу я, активировав режим зануды на максимум. Может, ну его, этот капучино?

Кира подходит ближе, обвивает мою шею руками и мягко целует в губы.

– Тогда подожди всего пятнадцать минут, и я буду здесь, – шепчет она мне на ухо, но я провожаю строить из себя вселенского скептика.

– А если опять заболтаешься с соседкой?

Кира уже больше десяти лет работает дизайнером интерьеров и активно общается с самыми разными людьми, в то время как я стараюсь избегать лишних контактов – даже с нашими соседями, некоторые из которых вызывают вполне серьезные вопросы по части их адекватности. А вот Киру вряд ли смущает что-либо. Она и русский язык выучила гораздо быстрее меня, а я до сих пор продолжаю общаться ломаными фарами с довольно откровенным акцентом.

– Тогда давай спросим у Элли, какой дорогой мне лучше пойти, чтобы не встретить никого, кто задержит меня на пути? – предлагает Кира. То ли в шутку, то ли всерьез – понятия не имею, но машинально тянусь к часам на ее руке (точно таким, же, как у меня, только с белым ремешком и таким же белым циферблатом).

– Электа, какой дорогой до супермаркета лучше пойти Кире?

– С учетом загруженности на проезжей части и на тротуарах в предрабочее время, а также маршрута соседки Нины Михайловны, которая вышла на прогулку, я советую обойти парк по левой стороне и срезать через переулок до супермаркета.

– Так и поступим, – Кира улыбается и, обхватив мои щеки ладонями, опять целует в губы. – Я скоро буду, – шепчет она и, подхватив сумку, направляется к выходу. – Не ешь без меня! – бросает напоследок жена и выходит из квартиры.

Я подхожу к двери, приоткрываю ее и смотрю вслед Кире.

– Ничего не обещаю, – улыбаюсь я. Одно радует: «Электа» построила максимально быстрый и удобный маршрут, поэтому ждать мне остается не так долго.

Я улыбаюсь Кире, провожаю ее взглядом и, когда двери лифта закрываются, захлопываю входную дверь и шлепаю босыми ногами по кафельному полу на кухню, где вместо плитки лежит ламинат (да еще и с подогревом). Поправив боксеры, я открываю холодильник в поисках не иначе как вчерашнего дня, с удовольствием подмечаю приготовленные сэндвичи, от которых исходит такой же приятный аромат, как и от остального завтрака на плите, подхватываю бутылку воды без газа местного производства и закрываю дверь холодильника.

Одно из главных достижений в моей жизни (за исключением «Электы»): к тридцати трем годам Райан Голдберг научился пить по утрам воду. Опять же в этом определенно есть заслуга Киры, которая разбирается в здоровом питании так же хорошо, как я – в разработке ПО на базе ИИ. А если без аббревиатур, то в программном обеспечении и искусственном интеллекте. Благодаря этому, собственно, мы и оказались в Москве (хотя раньше я едва ли мог представить, что однажды окажусь в России – не то что перееду, а в принципе соберусь навестить эту страну). Но вот они мы – живем здесь уже три года и, надо признать, вполне неплохо.

Я окручиваю крышку и, не обеспокоившись поисками стакана, начинаю пить воду прямо из горла. И это одна из тех «бесячих привычек», которые раздражают мою жену, пусть она почти и не говорит об этом вслух (гораздо чаще просто тяжело вздыхает на фоне и качает головой). Вообще у Киры наверняка ко мне вагон и телега претензий, но понимания, любви и принятия гораздо больше – больше, чем я того заслуживаю.

Выпив половину литровой бутылки, я закручиваю крышку и убираю воду обратно в холодильник, успев прихватить один из сэндвичей. Быстрый взгляд на часы – через сколько там собиралась вернуться Кира? Я смотрю на бутерброд в руке.

«Не ешь без меня!»

А я и не ем. Я так… перекусываю.

Сэндвич исчезает во мне за четыре укуса – за это же время я успеваю сесть за стол и открыть в планшете сводку новостей. Палец быстро пролистывает сенсорные строчки. Тоска, скука, ничего нового… взгляд замирает на афише грядущей научной конференции, которая состоится уже в конце этого сентября, и я непременно должен выступить на ней с ошеломительной речью, которая «покорит сердца тысяч лучших ученых современности» (и это при моем таланте красноречия пятилетнего ребенка с задержкой в развитии). Я в целом человек не публичный, но руководство компании настояло на том, чтобы именно я выступил с презентацией новой версии «Электы», за что мне пообещали внушительную премию и внеочередной отпуск, который Кира сразу решила провести на каком-то морском курорте. Не скажу, что я фанат таких поездок, но, сами понимаете, счастливая жена – счастливый муж.

Я пролистываю остаток статей за сегодняшнее утро и бросаю взгляд на часы. Прошло уже двадцать минут из заявленных пятнадцати.

Поджав губы, я опять смотрю на плиту с завтраком, а затем – на свой телефон.

Ладно. Подождем еще немного. Видимо, на пути Киры попался кто-то посерьезнее нашей дорогой болтливой соседки. Хотя, с учетом предусмотрительности «Электы», шансы на это были минимальны.

«Элли», как ее называет Кира, родилась из идеи пятнадцатилетнего Райана, который большую часть детства наблюдал за тем, какие сложные решения ежедневно принимает на работе его отец-адвокат и как после работы он с трудом выбирает себе йогурт в магазине, тратя на это уйму лишнего времени, которое могло пойти на что-нибудь более продуктивное. Однажды в мою голову просто пришла мысль: вот было бы прикольно, если бы все такие «простые» решения оперативно принимал бы за нас кто-нибудь другой, опираясь на полноценные знания о наших вкусах, предпочтениях, физических, психических и моральных показателях, о состоянии здоровья, о прошедшем дне и о грядущих событиях, которые влияют на настроение – и еще на множество других факторов, способных сыграть свою роль даже в выборе бутылки воды. И эта идея в дальнейшем вылилась в полномасштабный проект, который начинался с обычного приложения, а на сегодняшний день является лидирующим продуктом на базе искусственного интеллекта, отвечающим за достаточно много сфер жизни современного человека.

По статистике, люди тратят на выбор, покупку и готовку подходящей еды около 15 часов в неделю (помимо основных рабочих часов и сна); также лишнее время уходит на неправильно выстроенные маршруты, «сложные» выборы (когда из-за усталости или плохого настроения не знаешь, на чем остановиться), покупку «не той одежды», ошибки в принятых решениях по непредвиденным обстоятельствам (например, случайно идешь не в тот магазин, или он оказывается закрыт на технический перерыв, или по пути попадается перекопанная дорога, или навстречу идет банда хулиганов, которой понадобилось докопаться до случайного прохожего – и так далее). «Электа» сокращает время выбора и принятия верного решения на 30-70% в зависимости от ситуации, анализируя за считанные секунды такие параметры, как:

– внешние факторы;

– погодные условия;

– состояние человека – физическое (посредством отслеживания через браслет его показателей), психическое и моральное (в учет берется анализ переписок в гаджетах и тембр голоса во время телефонных разговоров, при этом сами разговоры нигде не фиксируются, не записываются и не до ходят до ушей других людей, в том числе – завязанных на проекте «Электа»);

– прослушанная музыка, подкасты, аудиокниги и т. д., а также просмотренные накануне фильмы;

– новостные сводки;

– ситуации на дорогах и тротуарах (в ход идут записи и трансляции дорожных камер);

– объявления в социальных сетях и блогах;

– маршруты, планы и данные других людей;

– просмотренные сайты;

– иные ситуативные обстоятельства в «живом режиме».

И этим «суповым» набором все не ограничивается.

Благодаря «Электе» сократилось число аварий (спасибо правильным маршрутам и своевременным подсказкам приложения), пробок, увеличилось количество свободного времени у подавляющего числа пользователей, была перераспределена нагрузка на различные социальные службы, медицину, правоохранительные органы, а также значительно снизилось число правонарушений, разводов, семейного, уличного насилия и насилия в отношении несовершеннолетних и девушек. То, что начиналось, как приложение для помощи в выборе продуктов, повседневной и любой другой одежды, а также наиболее удобной дороги до дома, разрослось в самый масштабный проект, плотно и надежно вписавшийся в общественную жизнь. Порой «Электа» заменяет советчика, друга, психотерапевта – в разумных пределах, само собой. Но с учетом того, что люди все чаще обращаются к ней за советом и помощью, даже в таких вопросах как «чем мне позавтракать?», «что я хочу послушать?» или «что мне ответить этому придурку?», ее вклад просто неоценим.

Поначалу, конечно, были проблемы с тем, чтобы доказать «безвредность» проекта и его защищенность от любых попыток взлома. «Электа» – не «Скайнет», и я не зря потратил титанически огромную часть времени на разработку и ее обучение, чтобы предотвратить даже малейший намек на выход проекта из-под управления человека. А когда появились первые положительные результаты, градус недоверия общества резко пошел на убыль. Но, само собой, до сих пор остаются эдакие противники подобного развития современных технологий, но, если так подумать, они особо не «отсвечивают» и в целом не создают проблем для моей работы.

«Электа» не ведет прослушку, не записывает разговоры, не сохраняет результаты дольше 24-х часов. И никто, кроме ИИ, не имеет доступа к результатам аналитики. Есть только вы и «Электа», и ваша информация всегда была и остается под надежным замком от любых посторонних глаз, а данные никогда не будут сливаться другим лицам. Я не раз представлял это на международных конференциях, и спустя пару лет упорных выступлений и борьбы за «Электу» мне удалось доказать ее пользу, продуктивность и безопасность.

Я покручиваю в руках телефон и опять смотрю на время.

Прошло полчаса.

Да брось, Кира, сколько можно? С кем надо было так заболтаться или на что нужно было засмотреться, чтобы нарушить расчеты «Электы»? А последняя никогда не ошибается.

Есть и еще одна причина, которая привела к созданию «Элли».

Когда мне было восемь, мы с младшей сестрой купались на озере Мичиган вместе с родителями, которые привезли нас отдыхать к нашим дедушке и бабушке. И вот представьте: жаркий июльский полдень, родители раскладывают еду на столе, мы с Зоуи бежим прыгать с понтона, на ней надеты ее дурацкие желтые нарукавники, из-за которых я всегда обзывал ее цыпленком; быстрый разбег – прыжок в воду – наш громкий смех и перебрызгивания водой. А в следующий момент Зоуи, пытаясь доказать мне, как она крута, стягивает нарукавники и кидает их в сторону. Сначала мне смешно, но, когда макушка сестры уходит под воду, я так сильно пугаюсь, что не успеваю даже позвать родителей. Каким-то чудом я умудряюсь нырнуть следом и схватить Зоуи за руку, но сестра так напугана, что начинает инстинктивно карабкаться по мне наверх. Я несколько раз пытаюсь приподнять ее над водой, пока сам, чередуясь с Зоуи, ухожу вниз. И в один из таких подъемов над поверхностью мне удается позвать на помощь. К сожалению, на тот момент на берегу был только отец, пока мама отошла со своими родителями поболтать к соседнему трейлеру с еще одним типично американским семейством, чьи улыбки можно было бы представлять на конкурсе лучшей зубной пасты года.

Все, что происходило дальше, смешалось для меня в одно размытое световое и цветное пятно. Помню только, как начал тонуть – теперь уже вместе с Зоуи, но где-то ближе ко дну она, наконец, перестала держаться за меня и почему-то отплыла дальше (либо ее просто отнесло туда водой).

Помню боль в грудной клетке.

Помню, как было мало кислорода и как сильно хотелось открыть рот и вдохнуть.

Помню, как вода начала обжигать горло и заполнять легкие, а потом чья-то сильная рука схватила меня и потянула наверх.

В тот день меня спасли, а Зоуи не стало, хотя мне казалось, у нее было гораздо больше шансов выжить, ведь я так упорно подталкивал ее наверх.

После отец, рыдая на годовщину смерти Зоуи, признается, что у него был выбор, за кем из нас двоих поплыть, но он потратил на принятие решения слишком много времени – непростительно большое количество секунд. И он еще долго будет задаваться вопросом, был ли шанс спасти Зоуи, если бы он не мешкал и сразу сделал выбор, но захватил бы нас обоих со дна.

Я шумно вздыхаю, постукивая пальцами по столу, затем встаю и отправляюсь на поиски столовых приборов. Конечно, в теории я знаю, где лежат вилки и ложки, но временами эта информация словно вытесняется из моей головы обилием научных данных, цифр, показателей и прочей «рабочей суеты». Иногда мне кажется, что, будучи профессионалом своего дела в разработке, я абсолютно беспомощен в бытовых мелочах и временами могу огорошивать Киру такими вопросами, которые вызовут у любого нормального человека либо насмешку, либо сомнение в моей «нормальности». Что-то типа: «А где мои ключи?» (при этом я держу их в руках), «Как забрать посылку с почты?», «Я опять потерял кошелек с карточками – что мне делать?», «Кажется, я забыл свои единственные штаны в гостинице в другой стране – ничего, если я прилечу в пижаме?». Ну и все в том духе. Не знаю, как Кира выносит все мои странности, но однозначно люблю ее за одно только присутствие в моей жизни.

А вот за отсутствие начинаю понемногу тревожиться. Или раздражаться. Или все же тревожиться.

Подергав несколько ящиков в поисках вилок, я все же возвращаюсь к телефону и набираю номер жены.

Семь длинных гудков. Да ладно тебе.

Тяжело вздохнув, и повторяю звонок.

Десять длинных гудков.

Брось, Кира, ответь на вызов.

Автоответчик.

Конечно, жена иногда может ставить телефон на виброзвонок, но не в таких ситуациях. И уж точно она не станет игнорировать мои звонки – особенно если так долго отсутствует в магазине.

Не сочтите меня параноиком, но в тот момент я не на шутку занервничал.

– Электа, подключи меня к маршруту Киры и скажи, где она сейчас, – я быстро иду в спальню и беру из шкафа первые попавшиеся джинсы и футболку.

– Координаты и маршрут отправлены на телефон.

Я возвращаюсь на кухню за мобильником, в одном носке и второй натягиваю уже будучи у стола. Сверяюсь с маршрутом, который прислала «Электа» – вижу супермаркет, в котором Кира пробыла пять минут, а затем…

Не понял.

Мои брови сходятся на переносице.

Какого черта?

Если верить «Электе» (а ей я, само собой, верю), на обратном пути Кира остановилась в одном из переулков в квартале от нашего дома.

Я быстро обуваюсь, беру телефон, подхожу к двери, но затем хлопаю себя по лбу, забираю с тумбы ключи, без которых чуть только что не покинул квартиру, и быстро выхожу на лестничную площадку. Понятия не имею, что задержало Киру в том месте, но лучше проверю все сам. Может, порвался один из пакетов?..

Слабое такое объяснение.

Весь путь до указанной точки я пролетаю за считанные минуты и практически на одном дыхании. Не знаю, что толкает меня туда с такой силой и скоростью, но нехорошее предчувствие уже начинает активно посасывать под ложечкой. Я бегу между людей, мимо ярких вывесок кафетериев, витрин магазинов, плакатов, призывающих голосовать за очередного кандидата в местные мэры; несколько раз чуть не попадаю под городские самокаты и все это время продолжаю набирать Киру.

Ответь, ответь, ответь, ответь же!

На последних пятидесяти метрах мои нервы натягиваются, как гитарные струны. Пульс стучит между висками так громко, словно кто-то долбит в барабаны тревожный мотив, и мне приходится силой сохранять остатки спокойствия. Но когда я подбегаю к нужному переулку, первые несколько секунд вижу только множество мусорных контейнеров, перегородивших небольшое пространство между домами, и кучи коробок с неизвестным содержимым.