Каракурт

Ксения Букина

Каракурт

Глава 1

"И зверя нет страшней,

чем человек…"

(с) Елена Бедретдинова

Первое, что он увидел, войдя в гостиную – окровавленное и задыхающееся тельце собственной собаки.

Чернеющая кровь тонула в белоснежной шерсти, заливала чистый паркет, оковывала горло пса и ленивыми густыми полосами вытекала из пасти животного. Зверь быстро дышал, хрипел и захлебывался кислотной жидкостью.

– Нет! – вскрикнул человек, рухнул перед полуживой собакой на колени и вцепился в шевелюру. – Нет! Этого не может быть! Что случилось с тобой?! Кто сотворил это?! Скажи мне, Дикс, и я вскрою ему брюхо своими же руками!

– Это был я.

Огромный черный волкодав сидел в углу комнаты, яростно и нервно вилял хвостом – совсем не в знак выражения любви к хозяину – и смотрел на человека внимательно, напряженно, словно вот-вот готовясь вцепиться ему в глотку.

Парень на секунду опешил, утер недопустимые для мужчин слезы и невесть для чего пораженно переспросил:

– Ты?

– Я, – повторил пес, а взгляд его стал еще более сосредоточенным. По всей видимости, волкодав сейчас был полностью готов к самообороне.

Парень помотал головой, рассчитывая, что собака решила подшутить.

Шарахнулся взад и совсем уж по-детски спросил:

– А зачем?

– Зачем?

– Зачем разорвал? Это был мой лучший пес! Это что… из ревности?

– Ревность? Я должен ревновать тебя к какому-то шпицу? – интонация волкодава выразила такое презрение, на какое вообще была способна вся его собачья сущность. – Я верен тебе. И я бы никогда этого не сделал, если б он сам меня не попросил.

– Вздор! – воскликнул человек и вскочил с места, с ненавистью глядя в черные собачьи глаза. – Он не мог так просто захотеть уйти из жизни! Он не мог бросить меня! Он ведь понимает, как сильно я его люблю, как стараюсь ради него. Лучшие корма – все ему! Я… я вылечу его. Я его излечу. Сейчас… я смогу…

Волкодав склонил набок голову.

Во мраке собачьих глаз вспыхнул огонек ненависти.

Вспыхнул – и погас, благоразумно сменившись слепой псиной почтительностью.

Атмосфера затхлости, истления, ненависти, собачьей алчности и неверности – все это покоилось в квартире и невыносимо раздражало парня. На что нужно животное, которое непокорно хозяину?

– Попробуй, – усмехнулся волкодав. – Вылечи его. Вытащи из лап смерти – и он ночью перегрызет тебе глотку. Дай ему спокойно уйти, не мучай хотя бы сейчас.

Все вокруг померкло в глазах парня. Злоба ослепила его разум. Человек издал чудовищный неудержимый вопль и взревел, яростно брызжа слюной:

– Какого черта вы все бросаете меня?! Почему не цените мою любовь?! Я готов ради вас на все, а вы, твари, этим пользуетесь! Вот ты, Платон, не должен был потакать его прихотям! Ты подчиняешься только мне, а я не давал тебе приказа загрызть моего шпица! Смеешь своевольничать, псина ты подзаборная?! Забыл, кто твой хозяин?!

– Тогда это сделал бы кто-то другой, – теперь в диалог лениво вмешался толстый серый котяра, развалившийся на кресле. – Наш долг – помочь брату. Если он попросил – нас не остановит ничто! Кроме миски жирного молока, конечно. И толстого кусочка "Докторской".

Это предательство. Животные не подчиняются ему.

Они обязаны подчиняться!

Человек от безысходности зажмурился и, растеряв былую прыткость, жалобно спросил:

– Почему он решил меня бросить?

– Потому что он устал, – встряла мохнатая сова, хлопнув крыльями. – Устал! Все вот мы устали. А мы терпим. А он не терпел. Тебя вообще вытерпеть трудно. Страшный ты человек… Вот так вот! Тебя все боятся. Все-все. Очень боятся. Ты не человек, ты сущий демон. И держит нас всех около тебя только страх.

Глупые слова глупой птицы. Пытается острословить, да больно разум недалек.

Парень с ненавистью сжал губы и швырнул кепкой в птицу. Та с криком подорвалась и взлетела с места.

– Заткнись, пернатая, – процедил человек. – Уважение вас здесь держит, вот что. Я ваш хозяин, и вы это прекрасно знаете. А потому – захлопните свои гнилые пасти и молча подчиняйтесь. Если их воля – это бросать меня… значит, я завладею этой самой волей.

***

– Да что ты такое говоришь? Серьезно? Быть не может!

Общительность – лучшее качество, которое поможет сделать тебя душой компании.

А душа компании – это очень внушительная привилегия. Друзья, то бишь врачи, юристы, парикмахеры, учителя – ключ к жизни без проблем. Можно получить любую помощь (дружескую, мы же приятели, какие деньги?!), любой пропуск и любые услуги на, как выражаются не обремененные чистотой речи люди, халяву.

Настя всегда придерживалась этого принципа и следовала ему безоговорочно. Имела кучу знакомых не потому, что так ей хотелось, а потому что "надо". Из всех ее близких и далеких кругов друзей она могла выделить лишь единицы тех, кто был по-настоящему ей дорог.

– Чего? Чего говоришь? Эй, я тебя не слышу! Связь обрывается, я ведь сейчас не дома.

– А где ты? – вдруг вполне чисто и понятно спросила Санька.

Настя огляделась.

Где она? В лесу? Но лесом величать это заросшее старыми деревьями место около города не повернется язык. Лес она всегда представляла иначе, сказочнее, волшебнее. Место, где обитают лисы и белки, где пушистые ярко-зеленые ели пышут запахом свежих шишек, где хрустят под ногами коряги, пни окаймляют грибы всех мастей, а солнца даже и не видно под черным ситом старых могучих ветвей.

Всю жизнь она мечтала побывать в настоящем лесу. А еще лучше – поселиться в нем. Где нет дела до мирской суеты, не нужно беспокоиться ни о чем на свете. Жить с любимым супругом в отдаленной хижине, куда не ступит нога ни одного постороннего человека. Когда в твоей власти весь мир, когда ты один на один с великой Природой…

– В березовой роще, – со вздохом ответила Настя.

В пыльной и очеловеченной березовой роще, в которой нет истинного духа природы. Она сера и уныла, уподобляясь соседствующему с ней городу.

– А что тебя в рощу-то понесло? – миролюбиво поинтересовалась Санька, оглушительно чем-то захрустев. – Ты вроде раньше каждое утро по парку бегала… А сейчас на лес перейти решила?

– Ой, да и не говори, – хмыкнула Настя, поправив на запястье резинку для волос. – Ну его, лес этот. Что там лес – одно название. Блинчик все сюда рвется, в рощу эту. Меня тащит, лает, злится. Видать, июнь наступил, у него какие-то инстинкты проснулись, ну и тянет его к природе поближе. Нюхает тут что-то, играет… Я его поведение объяснить не смогу, я же на музыканта все-таки учусь, а не на биолога. Может, ты чего знаешь?

Блинчик, сорвавшись с поводка, сейчас с энтузиазмом удирал вглубь деревьев.

– А я откуда? – Санька наконец перестала грызть. – Я ж спортивный тренер, как-никак. Попробуй к ветеринару сводить, может, посоветуют что.

– А какой в этом смысл? – махнула рукой Настя, пытаясь поспеть за собакой и едва ли не запнувшись о торчащую корягу. – Ну, тянет его к роще. Мне это не мешает. Какая разница, в парке пробежку устраивать или в лесу? И то, и другое полезно. Блинчик, а ну вернись! Стой, тебе говорят!

Странные у собак заботы. Что-то вынюхивают, роют, бегают. Может, в этом и есть смысл их жизни? Или в их жизни вообще нет никакого смысла?

– Как твои дела с Андреем? – неожиданно спросила Санька.

Настя остановилась и поджала губы. Запустила руку в медовые волосы.

Родители всегда сравнивали ее с солнышком. Подруги – с русской красавицей. А сама же она считала, что похожа на золотую искру – активная, неугомонная местами, но в душе добрая и любящая.

Многие девушки сетуют на свой внешний вид, но Настю красота полностью устраивала. Было в цвете ее гладких золотистых волос нечто необычное, удивительное, колдовское. Общепринятое мнение, что все блондинки глупы, она отметала тут же.

– Мы расстались, – равнодушно ответила Настя.

– Это я знаю. Из-за чего?

– Из-за…

Из-за чего? Из-за нее самой? Нет, скорее, на ее решение повлиял Андрей.

– Из-за нашей непохожести, – твердо заключила Настя. – Он… он весь в точных науках, в железяках своих, машинах. А я полностью отдана музыке, художеству, искусству и природе. У нас не было идиллии. Мы разные люди.

Настя поспешила вглубь рощи.

Где этот пес? Пусть только попробует потеряться!

Наконец она увидела мелькающую серую фигурку между деревьев.

– Ой, да ну их, мужиков этих, – рассмеялась Настя, поспешив к собаке. – Вон, женщин на свете сколько. Бери любую!

– Любую? А если они любят именно тебя?

– Любят? Брось ты. Сейчас уже никто никого не любит. Предлагают встречаться, только если мордочка показалась им симпатична. А после совместной жизни свыкаются. У меня, к примеру, еще никогда не было любви, чтоб не спалось и не елось. Такую я встречала только в книгах и фильмах. Может, она и есть, но встречается один раз на миллион. Я… я хочу замуж, но только чтобы любовь была такой, какую возносят романы – сказочная, волшебная. Когда муж романтичен и внимателен. Когда он станет обо мне заботиться. Когда мы вместе будем в обнимку лежать у телевизора, когда я начну готовить для него разные вкусности. И вообще… Ой! Ой, Блинчик, что с тобой?! Санька, ужас! У него лапа вся в крови! Санька, я позже тебе перезвоню!

Настя швырнула телефон в карман спортивной кофты и бросилась к собаке.

Блинчик визгливо поскуливал. Шерсть кровавыми клоками опутывала лапу. Несло чем-то тошнотворно-кислотным, сквозь мех видны ошметки оголенного мяса, а глаза Блинчика смотрели так потерянно и жалобно, что сердце сжалось.

– Что с тобой случилось? – прошептала Настя. – Порезался, да? О корягу? Мне всегда эта роща не нравилась, ужасное место! Настоящим лесом тут и не пахнет, только… Ой, мой хороший, тебе больно? Ты так хромаешь… Не можешь идти? Давай я попробую тебя донести!

Блинчик не относился к крупным породам, но и мелким назвать его было нельзя.

С тех пор, как Настя подружилась с Санькой, она подружилась и со спортом. Мало ли – эти занятия всегда полезны. И фигура подтянутая, и здоровье крепкое. Дотащить собаку не составит труда.

Блинчик тоненько скулил и поджимал под себя окровавленную лапу.

Настя подхватила пса и, стараясь не задевать его рану, поспешила к дому. Благо, их квартира не слишком далеко, и в пыльном автобусе трястись не придется…

Оно, быть может, и к лучшему – теперь Блинчику навряд ли захочется резвиться в этом неприветливом лесу.

***

Пахло пирогом с мясом.

Многие с удовольствием заключали, что из всех блюд пирог с мясом получается у Насти лучше всего. Она же приняла заявление в качестве вызова и теперь готовила сие блюдо по три раза в неделю.

– И что делать-то теперь? – жалобно спросила Настя, открывая духовку и полотенцем вытаскивая оттуда противень. – Он всю ночь не спал, все скулил и скулил! Лапа, кажется, опухла. А вдруг он умрет?!

– Да-а, плохо дело, – задумчиво произнес Даня и отрешенно пригубил чай из советского стакана.

Даниил Померанцев – брат Насти – и Санька – ее далекая подруга – стали подозрительно часто пересекаться. Быть может, суть кроется в том, что Санька помогала Дане заглушить потерю любимой женщины, поддерживала его, подсобляла в трудные минуты…

Настя ничего не имела против их союза, но дело в том, что Санька никак не представлялась в ее сознании женственной и кроткой невестой. Александра – накачанная короткостриженая пацанка, обожающая спорт, мопеды и компьютерные стрелялки. Их с Настей связала чистая случайность, но даже тогда в Саньке невозможно было разглядеть женщину.

– Обратись к врачу, – пожала плечами Санька, раскачиваясь на стуле.

Настя отрезала исходящий аппетитным паром кусок пышного мясного пирога. Взглянула на Даню с Санькой, но те, правильно истолковав выражение ее лица, категорично отказались.

– Тошно уже от твоего пирога, – сморщила нос Санька.

– Невкусно? – огорченно спросила Настя.

– Вкусно. Но тошно. И когда ты уже этот рецепт чертов забудешь?

Настя на секунду нахмурилась, затем махнула рукой, уселась за стол и невозмутимо принялась за блюдо.

– И что с того, что я часто его готовлю? – с набитым ртом спросила она. – Зато мастерство оттачиваю. Как говорил Брюс Ли: "Я не боюсь того, кто изучил тысячу различных ударов. Я боюсь того, кто изучил тысячу раз один удар". Мне не нужно учить сто рецептов, достаточно хорошо натренировать один. Потом буду мужу пироги с мясом готовить, а он хвалить меня примется. Мужчины, они же мясо любят.

Даня лишь хмыкнул.

– Я люблю твои пироги, – тихо произнес он. – Они вкусные.

Встретился на секунду с Настей взглядом. Сжал ручку стакана покрепче и отвел глаза.

Настя лишь усмехнулась.

– К врачу, говоришь, обратиться? – она глотнула чай. – К ветеринару?

– Нет, к стоматологу! – вспыхнула Санька. – Не наивничай, ветеринары сейчас такие деньги стригут, попробуй отыщи нормального.

– Я не стану экономить на здоровье своей собаки!

– Да ты что? А у тебя есть лишние деньги, чтобы платить какому-нибудь шарлатану?

Настя осеклась.

Любой посторонний человек мог бы подумать, что в средствах она не нуждается. Это не так. Все: и квартира, и одежда, и предметы быта – все было куплено родителями, чтобы хоть как-то обустроить жизнь Насти. Она дала себе две клятвы. Первая – она больше никогда ни о чем не попросит родителей. И вторая – после окончания института Настя устроится на высокооплачиваемую профессию и станет самостоятельно себя обеспечивать.

– А где его найти, нормального-то? – горько спросила Настя, разглядывая в стакане отражение кровавых лучей заходящего солнца. – У меня много знакомых, – она запнулась, – врачей. Может, к ним обратиться? Какая разница, все равно одна сфера. У меня действительно сейчас денег с титьку тараканью, а у родителей просить… Да и волновать их не хочется, они же Блинчика любят, беспокоиться станут.

Данька постучал пальцами по столу.

Комната теперь вся была залита зловещим багровым светом. Он проливался на всю мебель, заливал паркет, шторы, кровавыми ручьями струился по обоям…

– Я это, – наконец промолвил Данька и на секунду задумался. – Газету нашел возле твоей двери. Или не газету, черт знает, что эти рекламщики наприносят. Там объявлений разных много было, и про ветеринарию чего-то. Мне б эту ерунду принесли – я б сразу выкинул, так ее тебе ж дали. Вдруг нужна тебе эта реклама?

Данька вынул из нагрудного кармана смятую бумагу и положил на стол перед Настей.

Строка объявлений чинно выстроилась в ряд, словно солдатский полк. Старая, пахнущая краской бумага послушно демонстрировала буквы.

Настя склонилась над ней, слегка прищурившись.

– "Оказываю услуги ветеринарии…" – прочла она. – Улица… ой, так это же совсем рядом с моим домом! Ну вот, тащить к черту на куличики Блинчика не придется! Недорого. Ой, это ж сама судьба!

Санька хмыкнула.

– Думаешь, хороший ветеринар стал бы эту ерунду печатать? – вскинулась она. – Да к хорошему люди и так ломятся, безо всяких газетенок.

– Но хороший и сдирает с три шкуры! А этот новичок, видимо. Вот и привлекает людей, как может. Новички, они же обычно старательные. И нескупые. Поеду завтра к нему, а то Блинчик, бедолага, совсем извелся… Ничего ведь не теряю, правда?

Правда. Она ничего не теряла. По крайней мере, так ей казалось в этот момент.

А комнату продолжали заливать кровавые ручьи умирающего солнца…

Глава 2

Судьба была определенно на стороне Насти.

Тот ветеринар-новичок, давший объявление в дешевую газету, действительно проживал рядом с ее домом. Впрочем, квартире врача для животных можно было лишь пожелать удачи и посочувствовать.

Самый последний дом на улице, а дальше стелется серая унылая березовая роща. Угрюмое, будто обидевшееся на окружающий мир, здание сутуло стояло на самой окраине и мрачными запыленными стеклами окон глядело на мирскую жизнь.

"Неоднозначный знак, – подумала Настя. – С одной стороны, врач этот явно огромным успехом не пользуется. А с другой… Вдруг о нем просто пока еще никто не знает, а специалист он весьма одаренный? Стало быть, в этом случае он не будет называть сумасшедших цен…".

Погрязший в тусклости и разрухе подъезд в грязно-зеленых тонах мгновенно окутал Настю запахами тухлых яиц, пива и квашеной капусты. За дверями бранились жители сего дома, блистая самыми изощренными словами великого и могучего. Правильное ли место она выбрала? Впрочем… Ветеринар этот ведь не виноват, что поселился в таком доме. Скорее всего, он очень даже порядочный человек, неудачно купивший жилплощадь.

Настя вздохнула и, справляясь с острым желанием зажать нос и уши, позвонила в указанную квартиру.

За дверью ветеринара подали голос собаки. Две… нет, три… Или четыре? Там еще и кошка? Две кошки?..

Настя взмокшей ладонью сжала ручку переноски Блинчика.

Замок щелкнул, и дверь со старинным ржавым скрипом открылась.

– Здравствуйте! – выпалила Настя, впившись взглядом в хозяина дома. Алкоголик? Нет?

Не похож. Но… странный…

Первое, что привлекло внимание – глаза. Ярко-зеленые, какие-то кошачьи, звериные. Насыщенно черные взлохмаченные волосы чуть выше плеч, длинный нос, похожий на клюв. Щеки были очень впалыми, да и сам парень отличался редкостной, пугающей худобой – такой, что черная футболка буквально спадала с его плеч. Золотая цепочка оковывала горло, словно ошейник. И больше всего человек походил на ворона – как и тощим телосложением, так и преобладанием черного цвета во внешности.

– Здравствуйте, – задумчиво кивнул парень, с недоверием и переборщенной внимательностью глядя Насте в глаза.

Та потопталась на месте.

Пес в переноске неожиданно встрепенулся, тихо зарычал, а потом подорвался и бешено принялся лаять.

Настя вздрогнула и в оправдание жалобно закричала:

– Ой, простите его, пожалуйста! Он… он никогда до этого не видел столько животных. Перетрусил, видать… Я к вам по объявлению. Это ведь вы оказываете услуги ветеринарии? У моего пса поранена лапа.

Человек молчал, продолжая задумчиво смотреть на Настю.

Она знала одного такого. Писателем он был. Тоже постоянно находился в отрешенном состоянии, о чем-то думал, сочинял, прикидывал. Бывает, смотрит Насте в глаза, а сам витает где-то в облаках, сюжеты придумывает. Ему вопрос задашь, а в ответ – тишина.

И этот, похоже, из писательских рядов. Воры нападут – не заметит, такие задумчивые это люди.

– Простите? – настойчиво повторила Настя, чуть повысив голос.

Парень вздрогнул, на секунду прищурился, затем коротко кивнул и посторонился. Блинчик успокоился, но продолжал с явной неприязнью косится на ветеринара. Боится его, что ли?

Настя, поколебавшись мгновение, шагнула в квартиру.

Ее ноги опутал пушистый вихрь обитающих здесь собак. Еще несколько кошек облепили кресла, на вешалке устроились две совы, в террариумах ползали змеи и даже копошился огромный черный паук с красными точками на спине.

– Прямо зоопарк, – восхитилась Настя, завороженно следя за животными.

Они все были воспитаны и послушны – не кидались с лаем, не стремились облизать гостя. Вежливые, будто аристократы – лишь скромно обнюхали Настю и мирно отошли в сторону.

– Это все ваши? – спросила Настя, прижав к себе переноску.

Парень захлопнул дверь, бросил короткий взгляд на Настю и сухо ответил:

– В основном.

– Это очень здорово! Я всегда мечтала завести много животных. Я люблю зверей! Но… квартира и так маленькая, а стипендии только на себя хватает. Ой, кхм, простите…

Человек запустил руку в волосы, отчего ладонь стала словно опутана полосами тьмы.

– Вы зачем сюда пришли? – с легким раздражением поторопил врач.

– Ой, извините! Я действительно заболталась. Видела объявление в газете, вы ведь ветеринар, да? Моя собака наступила в лесу на корягу, порезала лапу. Вы не могли бы… посмотреть, полечить? Вы не думайте, что я про деньги так сказала, ваши услуги мне оплатить средств вполне хватит!

– Я ничего не думаю. – Человек кашлянул. – Взглянуть можно? Или вы его из этой клетки никогда не достаете?

Настя спохватилась и, поставив на пол переноску, открыла ее, выпуская Блинчика на волю.

Парень склонился, бережно провел ладонью по его шерсти. Пес мигом успокоился, исчезла даже та недоверчивость в выражении собачьих глаз. Блинчик будто обмяк на руках ветеринара – то ли уснул, то ли так сильно расслабился.

Вся суровость и неприступность на лице врача испарилась. На собаку он смотрел с любовью, с пониманием и заботой. Зеленые глаза парня обрели мягкий бархатный оттенок, губы затронула ласковая полуулыбка.

– Вот мы и встретились… наконец. – Человек почесал шею пса.

Настя напряглась.

– Встретились? Вы о ком?

– Не берите во внимание, – врач махнул рукой. – Это я так. О своем.

Точно писатель. Что пишет? Пособия по ветеринарии?

– Блинчик? – неожиданно спросил парень.

Настя вздернула брови.

Откуда он это знает?!

– Как вы узнали? – пораженно спросила она.

Парень посмотрел на нее, как на умалишенную. Коснулся указательным пальцем ошейника.

– Здесь подписано, – усмехнулся врач.

А ведь и верно. Настя сама же и подписала, когда пес чуть не потерялся. Там же был указан номер телефона, чтобы нашедший мог позвонить и сообщить о найденной собаке.

– А вы наблюдательны, – заметила Настя.

Парень ничего не ответил, лишь медленно гладил Блинчика, словно успокаивая его.

Остальные же собаки вежливо продолжали стоять в стороне.

– Говорят, у человека, который любит животных, очень доброе сердце, – с улыбкой промолвила Настя.

И снова человек промолчал.

– Вы писатель? – неожиданно даже для самой себя спросила Настя.

Врач вздрогнул и с удивлением уставился на нее.

– Что? – нахмурившись, уточнил он.

– Пишете книги?

– Я пишу картины, – врач слегка склонил набок голову.

– Рисуете, значит? Художник?

Парень скрестил на груди руки, поджал губы и холодно произнес:

– Если вы позволите, я оставлю питомца дня на три. Подлечу его. Сразу предупреждаю – об оплате поговорим после выздоровления, но много требовать я не буду. Слава Фавну, не имею пока в деньгах острой нужды… Что-то еще?

– Спасибо вам, – улыбнулась она. Затем, протянув руку, неожиданно добавила: – Меня Настя зовут.

Человек прищурился, секунду поколебался и осторожно пожал протянутую ладонь.

– Витольд, – кивнул он.

– А отчество?

– Без отчества. Я не настолько стар.

Настя мешкалась, не желая, во-первых, оставлять здесь Блинчика одного, во-вторых, покидать этого холодного, но чертовски загадочного и таинственного человека.

В Витольде определенно скрыта какая-то магия… Почему все животные здесь ходят по струнке? Почему Блинчик моментально затих у него на руках? Зачем Витольд вообще содержит в доме этот зоопарк?

– Оставьте свой номер телефона, – в смятении произнесла Настя. – Я ведь должна быть в курсе здоровья Блинчика.

– А разве в объявлении не был указан номер? – колко спросил Витольд.

– Был. Я забыла о нем… Тогда я свой оставлю? Вы же должны иметь связь с клиентом?

– Это лишнее, – он с ухмылкой покосился на подписанный ошейник пса. – Уж я найду, как связаться с вами. Всего доброго.

Глава 3

Маме уже знатно опостылел пирог с мясом.

Несмотря ни на что, она его ела. Ела и хвалила кулинарное мастерство Насти.

Отец же был человеком честным и откровенно говорил, что лучше бы Насте подучить какие-нибудь другие рецепты, ибо одинаковая пища может надоесть будущему супругу.

– Мужчины любят мясо, – сказала Настя, с ногами усевшись на табуретку и обхватив колени.

Мама вздохнула и медленно покачала головой.

Настя так любила, когда они приезжали. Сразу в ее квартиру веяло чем-то родным, уютным и домашним. Но особенно она ценила, когда папа и мама оставались с ночевкой. Тогда можно было вечером посмотреть с ними сериал, уютно устроившись на диване. Пожурить папу, что он крошит шелуху от семечек. Похвастаться маме новым платьем или губной помадой.

Но почему-то было это… как-то блекло, что ли. Словно сон. Очень яркий сон. Быть может, оттого, что такие моменты стали очень редки?

– Не мысли стереотипно, – чуть нахмурилась мама, и ее лоб затронули несколько морщинок.

Настя посмотрела на нее и впервые заметила, что мама-то начала стареть. Некоторых волос коснулась седина, лицо осунулось, глаза стали какими-то тусклыми.

– Замуж тебе надо, – мама поднялась и привычно стала мыть за собой тарелку. – Пора бы уже, молодость-то не вечна, а я внуков понянчить хочу, внучке косички позаплетать. Будешь мужу свои пироги с мясом печь.

Настя неоднозначно пожала плечами.

– Рано ей еще! – пробасил отец. Так как человеком он был военного воспитания, то являлся главой семьи и своеобразным всеобщим авторитетом. – Двадцать один год соплюшке, а для замужества нужно мозгами окрепнуть. Жизнь повидать! А то чего? Еще ничего толком не видала, выберет кого попало, алкоголика или наркомана. Супружество – это фронт, и партнера на этот фронт выбирать нужно надежного, кому себя можно доверить.