Они приходят с дождем

– Где они? – тихо спросил я, постепенно осознавая то, что произошло в этой комнате совсем недавно. Маша замерла у окна, закрыв рот рукой, вся содрогаясь в нервной дрожи, начала рыдать.

Я осторожно подошел к окну, ведь то, на что уставилась жена, могло быть куда ужаснее и страшнее чудовищ, атаковавших нас, но безумный, какой-то далекий и отрешенный ее взгляд не остановился на телах или останках наших девочек. Она просто смотрела вдаль мокрыми глазами, источающими безысходность и глубочайшую скорбь. Долгое время Маша пребывала в отрешенном, невменяемом состоянии. Она, бледно-зеленая, с потеками на лице и торчавшими, будто залакированными, грязными волосами, сидела на матраце и тихонько покачивалась, не отводя взгляд от окна. Маша пришла в себя только утром. Она рассказала мне, что услышала выстрел и тут же бросилась ко мне на помощь, а девочек посадила в сейф, дав им ключ (имея ключ, замок можно было открыть как снаружи, так и изнутри), но чудовища словно поджидали лучшего момента, ворвались в комнату и нашли дочек.

Я уже успел заколотить окно и снова подпер его мебелью. Первый этаж я тоже забаррикадировал. Дверь в уборную пришлось использовать в качестве большой доски и закрыть ею разбитое окно в кухне-столовой. Прибитая вешалка и полки в прихожей тоже послужили досками. Двери и окна во всем доме были заколочены и заставлены мебелью. Я прекрасно знал, что это не панацея от нападения, но, во всяком случае, укрепления помогут сдержать тварей на время и не дадут напасть внезапно.

– Я уверен, что они живы, – тихо начал говорить я, когда Маша подала признаки вернувшегося разума.

– Я тоже молю Бога, чтобы они жили, но с какой стати эти монстры будут оставлять им жизнь? Потому что мы так хотим?

– Я видел кое-что. Это насторожило меня, – я решил рассказать, как ящеры напали на людей, утащив двух женщин под воду, а мужчину не тронули.

– Боюсь представить, зачем они похищают женщин, – от мыслей Машу передернуло.

– Даже не представляю, но очевидно, если бы им нужны были трупы – живьем людей они не забирали бы.

– Но ты же не видел, что было дальше? Возможно, этих женщин распотрошили в воде. – Маша сжала кулак и поднесла его ко рту, будто сейчас ее вырвет. Я видел, что жене стало дурно. Снова потекли слезы. – Что будем делать? – с трудом произнесла она сквозь психогенные всхлипы и икоту накатившей истерики.

– Нам нужно поесть и хорошо подумать, где искать детей, а потом отправиться на поиски, – произнес я весьма уверенным голосом, но поглядывая в небольшую щель в досках на затопленную улицу, на самом деле даже не представлял, где искать девочек и каким образом передвигаться по воде. Дождь лил все эти дни, не стихая ни на минуту. Только у нашего дома глубина воды составляла чуть больше метра и в аккурат доходила до подоконников первого этажа. Дома, расположенные вниз по улице и вовсе ушли под воду.

– Есть? Ты можешь есть? Ты хочешь поесть, может быть еще поспать и потом отправиться на поиски наших дочек? Может быть, пока ты набиваешь пузо – кто-то набивает живот нашими детьми! – Маша стремительно теряла контроль над эмоциями.

– Чтобы отправиться на поиски, и они были результативными, нужно хорошенько обдумать, где искать и как к этому месту вообще добраться. – Я пытался спокойно отвечать.

– Сейчас не та ситуация, чтобы думать! Нужно действовать! И чем быстрее мы вытащим свои задницы на улицу – тем больше шансов будет спасти жизни наших дочек! – орала жена.

Я очень любил ее. Маша была моей музой, моим объектом обожания, но все самые чистые и светлые мысли сама же могла уничтожить, выплеснув ведро негатива – обидного дерьма – прямо мне на голову. Обычно после ссоры я всегда оставался виновен во всем происходящем. Возможно, и в этот раз я бы остался наедине с самим собой на несколько дней и в нашем доме воцарилась бы тотальная тишина с демонстрацией набора из лучших негодующих масок – Машиных гримас, – но посторонний шум, доносившийся из столовой, отмел абсолютно все насущное, и мы, взяв оружие, подкрались к баррикаде. Стуки, скрипы, звон столовых приборов доносились из кухни. Кто-то исследовал кухонную мебель. Было ясно, что это не твари, пришедшие с дождем, а другие твари – люди, но все равно выдавать свое местоположение совершенно не хотелось.

– Может они знают, где девочки?

– Ага, может еще скажешь, что они их и похитили? – с раздражением бросил я.

Еще какое-то время звук исходил из кухни, а потом мы услышали, как вскрывается заколоченная дверь в подвал, а потом – шаги по лестнице на второй этаж. Слышно было хорошо, несмотря на то, что незваные гости пытались передвигаться тихо. Наша спальня была дальней комнатой, и чтобы дойти до нее – следовало миновать детскую и санузел. Осматривали комнаты «гости» явно в спешке, потому что не прошло и минуты, как дверная ручка медленно повернулась, а дверь подалась на сантиметр и уперлась в заколоченные мной доски.

– Забита изнутри, – услышали мы шепот за дверью.

– Точно? Ну-ка, дай я, – ответил второй и дверь снова уперлась в доски.

Я обратил внимание, как Маша с силой вцепилась в рукоять ножа. Костяшки ее пальцев побелели от напряжения. Она была напугана. На долгие для нас мгновения воцарилась тишина, а потом в дверь тихонько постучали и как-то нарочито вежливо спросил – есть ли кто в комнате. Мы промолчали, тогда за дверью снова послышались голоса.

– Никого. Ломайте! – басовито сказал один из них, но ударить по двери я им не дал.

– Здесь люди! Что вам нужно? – мой голос дрогнул, несмотря на то, что я пытался произнести фразу как можно грубее. Сказанное растворилось в нависшей тишине, а после короткой паузы, видимо, пошептавшись, неизвестные начали диалог.

– Привет! – добродушно произнесли за дверью. – Мы просто люди, пытающиеся сохранить свои жизни.

– Отлично! Мы тоже. Что вам нужно? – спросил я, одновременно указав Маше место за сейфом, куда она должна была отойти, а сам сместился в сторону стены, чтобы не стоять напротив двери, и направил ружье на баррикаду.

– Мы хотим попросить у вас немного еды, – жалобно прозвучало за дверью.

– В холодильнике, на кухне! Смотрели? – произнес я, глянув на небольшой пакет с заранее собранными продуктами. Эти скромные запасы были всем, что оставалось в доме и было пригодно к употреблению в сыром виде.

– Да, но там ничего нет.

– Ну, так значит ничего и нет! – произнес я так грубо, как только мог.

– Очень жаль! – теперь как-то угрожающе говорил по ту сторону двери. – Может, откроете нам, и мы переждем эту дождливую ночь вместе с вами, а утром уйдем на поиски еды. Если хотите, можем взять вас с собой. – На его слова я хотел ответить отрицательно, но Маша, молчавшая все это время, все-таки вставила свои пять копеек в этот по-настоящему мужской и смертельно опасный разговор.

– Скажите, – обреченно начала она, – вы не знаете, куда они утаскивают людей? – После ее вопроса вновь повисла тишина. – Наши девочки… их похитили… – сидя на коленях, сгорбившись, она опустила руки и горько беззвучно зарыдала.

– Возможно, один из нас сможет вам помочь. Он из полиции, – произнес уже знакомый голос и его подхватил другой.

– Здравствуйте. Да, я действительно сотрудник полиции и знаю, что эти чудовища приходят из заброшенного РИПа, – он запнулся, а потом продолжил, – говорят, их видели у одного из затопленных колодцев на полигоне.

– А что это такое, РИП? – с надеждой спросила Маша.

– Завод радиоизмерительных приборов, – опередил я незнакомцев.

– Да, все верно! Послушайте, у нас здесь есть врач, может вам нужна помощь?

– Да, – выкрикнула Маша, рассматривая мои глубокие порезы, края которых стали фиолетовыми, а кровь в глубине раны – запеклась и почернела. Я нахмурился и, крепко сжав губы, погрозил жене кулаком.

– Да, нет. Знаете, нам не нужна помощь. Нам нечем поделиться, так что просто уходите. – Ответом на мои слова стал мощный удар. Рубящая кромка топора пробила дверь и застряла в одной из прибитых досок. Маша завизжала, выронила нож, закрыв лицо руками, а я прицелился в центр двери и ждал подходящего момента для выстрела. Патронов было всего три, а количество нападавших оставалось неизвестным. Еще я учитывал наличие преграды для картечи. Деревянная дверь, комод и доски значительно снижали останавливающую способность «волчьей» картечи.

Молча, они разбивали дверь топором и, проделав дыру размером с кулак, один из нападавших прильнул к ней, чтобы разведать обстановку.

Когда в отверстии показалось сморщенное, испещренное морщинами, разъяренное лицо – я выстрелил. Тело рухнуло, окропив темными брызгами стену коридора.

– Сука! Мать твою! Сука! – вопил самый разговорчивый из них. Я сместился в сторону еще больше и теперь присел на колено в метре от двери так, что мог видеть часть коридора справа от входа. В отверстии показался человек. Я снова выстрелил и он, отшатнувшись, беззвучно сполз по стене.

– Надеюсь, это был не врач? – крикнул я, заряжая последний патрон. Ответа не последовало. Тогда я сместился в противоположную сторону, выгнав Машу из-за сейфа, а сам, облокотившись на него, осмотрел коридор через отверстие, увеличившееся до размера мяча. Помещение за дверью было пустым. Казалось, что неприятель отступил и в доме уже не было посторонних.

– Прошу, не открывай! – сквозь слезы завывала Маша, когда я подошел к баррикаде и начал ее разбирать.

– Прошу тебя, просто заткнись! Ты уже много сегодня наговорила! – после моих слов воцарилась тишина. Жена иногда всхлипывала. Я полностью убрал баррикаду и мне осталось лишь отодрать доски, чтобы путь был открыт. Перед тем как это сделать, я вновь осмотрел подступы к комнате и, убедившись, что кроме двух мертвых тел там больше никого нет, снял доски и открыл дверь.

Из коридора потянуло свежим воздухом. Запах озона заполнил помещение. Ствол моего ружья, за которым я вел взгляд, скользнул по распластавшимся трупам. Я увидел чудовищные раны. Тому мародеру, которому я выстрелил в голову, снесло череп. Из шеи торчала бледная трахея и свисала нижняя челюсть, остальные части головы раскидало по стене. В пылу контрнаступления я не заострил внимания на моральной составляющей вопроса. Вместо тягучего и гнетущего ощущения сочувствия и раскаяния, я был доволен тем, что до сих пор мы оставались живы и, что стало намного безопаснее. Потом я направил ствол в сторону лестницы, куда вели кровавые следы от обуви. Даже мельком осмотрев следы, я понял, что они принадлежат двоим. Вздохнув поглубже, я двинулся к лестнице. Со второго этажа было видно, что отпечатки обуви заканчиваются на последней ступеньке; половину первого этажа покрывала вода. Меня встретила ранее казавшаяся удобной планировка. Сейчас же я думал о том, что на меня могли совершить нападение с разных сторон и обезопасить себя на сто процентов я был бы не в силах. Маша за мной не пошла. Она, как мне казалось, остановилась у входа, уставившись на изувеченных мертвецов. Видимо, картина человека без головы подействовала на нее не хуже, чем распятие на вампира. Я заглянул на кухню и, убедившись, что там пусто, направился в гостиную. В этой большой комнате было место, чтобы спрятаться. Проходя мимо вскрытой двери в подвал, я осторожно заглянул в помещение. Кладовка полностью погрузилась под воду. Только несколько ступеней (пока еще) были на поверхности. Посчитав, что притаиться посторонним здесь не удастся, я продолжил движение в гостиную. Едва я дошел до арки в комнату – из-за стены на меня кто-то напал. Это не был один из ящеров. Слишком он был маленьким, но по человеческим меркам довольно крупным. Первое, что сделал нападавший, это схватил ствол ружья и поднял его как можно выше, а второй рукой ударил меня в лицо. От сокрушительного удара я потерял сознание, а когда пришел в себя, то увидел нависших надо мной незнакомцев. Было ощущение, будто у меня отсутствует пол лица. Один глаз перестал видеть, с головы капала кровь.

– Ну что, ворошиловский стрелок? – начал один из них, – пострелял и хватит? – и с размаху ударил меня прикладом. После удара я снова потерял сознание.

***

Очнувшись, я все так же лежал у стены. Голова раскалывалась от боли, как обычно бывает после хорошей попойки или когда отходишь от наркоза. Тошнота подкатила к горлу, вокруг все медленно вращалось. Я попытался осмотреться. В коридоре лежали нападавшие. Они были жестоко убиты – разорваны. Их оружие – топор и мое ружье – лежало рядом с телами. Первым делом я подумал о том, что это сделала Маша, но когда подполз ближе и рассмотрел страшные глубокие раны, понял – это сделали «Они».

– Монстры пришли вовремя, – едва слышно произнес я.

Ружье было по-прежнему заряжено. Собрав оружие, я на четырех костях пополз в спальню, а когда добрался до комнаты, то понял, что моей жены нигде не было. Сидя рядом с мертвецами у дверного проема, я поглядывал на ружье, заряженное одним патроном. После того, как я обдумал то, что произошло со мной и моей семьей, я пришел к выводу, что выбор дальнейших действий невелик. Маша теоретически могла уйти сама из дома, пребывая в тяжелом потрясении, но вот был ли у нее шанс уцелеть на улице? Не попасться в лапы хвостатым ублюдкам? В лучшем случае, она оказалась живой в их логове, что, как мне казалось, было равносильно неминуемой гибели. Или же она была мертва, как и наши девочки.

Итак, я решил, что лучшим вариантом будет сдаться и прервать этот жуткий кошмар, выстрелив себе в рот, а второй вариант – подобно скандинаву или русскому воину, взяв топор, пойти в озвученное (ныне мертвецом) место – на полигон заброшенного завода. Но даже если они живы, мне нужно добраться до полигона, а сделать это не так уж и просто, ведь улицы были затоплены. Тогда я подумал, что скорее погибну по пути к предполагаемому месту назначения, нежели сойдусь в неравной битве с чудовищами на их территории.

Конечно, проще было сунуть ствол поглубже в рот и спустить УСМ. Когда я был в миге от нажатия на спусковой крючок, меня осадила мысль о том, что я даже не осмотрел территорию, прилегающую к дому. «И правда, мало ли что?», – подумал я, вытаскивая ствол изо рта. Выглянув из открытого окна в кухне, я увидел небольшую лодку из нержавейки с небольшим подвесным мотором и веслами. В ней лежали веревки и канистра с горючим. К сожалению, покрутившись у дома, Машу я так и не нашел, но с лодкой шансы найти своих девочек увеличивались. С суицидом я пока повременил. Не обращая внимания на головокружение, острую боль в затылке и тошноту, я снарядил плавсредство, прихватив с собой фонарь, топор, Машин кухонный нож, найденный на полу в спальне, и ружье.

Мотор жужжал назойливо и громко, от чего мне становилось еще хуже, но лодка шла быстро и уверенно. Ее толкал неукротимый речной поток, вышедший из берегов. В темной, стремительной и бурлящей, а порой гладкой, как поверхность зеркала, воде встречались отголоски цивилизации. Я огибал торчащие железяки – детали конструкции грузовика, обгонял на скорости плывущие по течению тела погибших, поваленные деревья и собирающийся в островки мусор. Каждое мгновение было насыщено моими переживаниями. Оглядываясь по сторонам, я пребывал в ожидании атаки или столкновения с подводным препятствием, коих на затопленных городских улицах было очень много. Пробыв весь путь в напряжении, я добрался до территории завода. Окрестности еще не были затоплены водой и в метрах трехстах от забора, которым было огорожено завод, лежала лодка, выброшенная на сушу. В ней я нашел сигнальную шашку и старенькое отечественное помповое ружье «Бекас» с пятью патронами. Я решил взять его, а двустволку, разрядив, оставил в лодке вместе с ножом. Топор и фонарь были уже при мне и висели на поясе. Через ограждавший предприятие забор я перебрался с трудом. Идти было тяжело. Меня по-прежнему шатало, головная боль не покидала. На какое-то время исчезла тошнота, но когда я нашел колодцы, ведущие в недра, и из них хлынула мерзкая вонь – желудок тут же отреагировал, меня вывернуло на месте. Через время, привыкнув к смраду, я перестал чувствовать его.

Путь в глубину начинался с длинной ржавой лестницы, установленной в колодце. Она была мокрой и скользкой. По стенкам бетонной конструкции струилась вода и капли дождя попадали на меня с разгневанных небес. На дне, примерно по пояс, стояла вода. Что-то плавало в темноте, но даже без света фонаря, который я тут же включил, как только очутился в воде, было ясно, что внизу циркулирует пластиковый хлам. Раскаты грома слышались приглушенно, а вот перезвон капель был громким и исходил отовсюду. Мой китайский компактный фонарь давал мощный, плотный световой пучок, но для него новых батареек в доме не нашлось и мне пришлось взять их из пульта от телевизора, которые я давно собирался поменять. Их запас, безусловно, мог иссякнуть в любой момент, и я решил экономить энергию столько, сколько мне позволяла обстановка. Пока что очертания большой бетонной трубы, уводившей куда-то в сторону и другие декорации подземелья, я мог разглядеть, но с каждым шагом, отдаляясь от светового круга, нисходящего с вершины колодца, обстановка все больше погружалась в непроглядный мрак. По катакомбам пришлось побродить не один час, пока моему взору не открылся ужасающий вид. В бетонной стенке я увидел длинную, не меньше десяти метров в длину и метра в высоту, трещину, в которой луч фонаря терялся в бездонной темноте. Казалось, что пространство за ней такое же безграничное, как и космос. Сомнений не было – это то, что я искал. Очевидно, что мои девочки находились именно там. Не раздумывая, я пролез в разлом и стал на спрессованный, влажный грунт. Это была полоска не больше метра, за которой начинался обрыв. Путь уводил меня глубоко вниз и, опираясь о влажную земляную стену, я следовал, по всей видимости, дорогой существ. Часов у меня не было, но я точно знаю, что дорога заняла очень много времени, а когда спуск привел на каменное плато и я осветил фонарем окрестности, то понял, что нахожусь в глубокой, возможно, доисторической пещере. Стены и пол были из камня. С одной стороны раскинулось подводное озеро, воды которого были прозрачны и чрезвычайно холодны, с другой стороны по стене беззвучно стекала вода.

Не успев освоиться на новом месте, я ощутил сильный озноб. Неудивительно, здесь было очень холодно, но путь уводил еще глубже и в следующей пещере стало заметно теплее. Над бурной подводной рекой вздымались клубы пара. Вода в ней была горячей. Помещения, скорее всего, высекались вручную, их делали «Они» при помощи каких-то инструментов. На удивление, стены оказались гладкими и ровными. Зал за залом я проходил в поисках семьи, но все помещения были пусты. Я слышал собственное дыхание, капельный перезвон и отдаленный шум речного потока. Здесь, на глубине, ощущалась нехватка кислорода. Скорее всего, помещения имели сложную вентиляционную систему, а иначе я бы уже умер от гипоксии. Когда я совсем отчаялся и готов был сдаться, взору открылось пространство с испещренной неизвестными символами каменной стеной. Внизу по центру в свете фонаря виднелся темный проем. Узкий вход вел в небольшой коридор. Оказавшись в нем, я с ужасом осознал, что здесь мне не удастся разминуться с монстрами, похитившими мою семью. Сняв с плеча ружье, я осторожно вошел в тоннель.

Коридор вывел меня в сферовидный зал, из вершины которого падал яркий белый свет. Это был небольшой в диаметре луч света, источник которого мне до сих пор неизвестен. Вокруг светового столба находились одинаковые полусферы. На них животами вверх, с пристегнутыми конечностями покоились люди. В таинственном свете я видел их бледные лица. Все эти тела принадлежали женщинам. Также в свете я отчетливо разглядел большие рваные раны на их животах. Меня охватил небывалый ужас. Калейдоскоп образов девочек перед моими глазами листал сам Сатана. От мыслей ноги подкашивались, а из глотки рвался тошнотворный, пропитанный безысходностью и отчаянием стон. Не удержавшись, я завыл. Слезы размыли увиденное. Безудержный, судорожный плач и афония какое-то время не отпускали меня. Я боялся поднять голову и осмотреться. Боялся увидеть среди гниющих тел свою семью. Истерический припадок усиливался, и я начал задыхаться. Мою грудь сдавило, и я рухнул на каменный пол. Когда я распластался на камне, мой взгляд встретился с одной из мертвых женщин. Она смотрела прямо мне в глаза. Это была девушка на вид лет двадцати. Ее, как и остальных, привязали кожаными плетеными веревками к каменным проушинам за руки и ноги. Я задержал взгляд на ее глазах. Лицо мертвеца застыло в мучительной гримасе. Ночная рубашка была пропитана кровью. Казалось, что «некто» вырвался из ее живота и, насытившись плотью, самостоятельно уполз прочь. Я отвернулся, но мой взгляд встретился еще с одним трупом, а потом еще и еще. Тогда я что есть силы зажмурился, но увиденное словно отпечаталось на веках. Я несколько раз глубоко вздохнул. Мне казалось, что удары моего сердца слышу не только я, но и чудовища, обитавшие здесь. Слушая удары своего сердца, я сумел расслышать посторонний шум. Это был звук, доносившийся с другого конца сферического зала. За все время, пока шел дождь, я преуспел в ловкости и умении двигаться тихо. Да, не спорю, поначалу это получалось у меня не очень ловко, но сейчас я передвигался быстро и бесшумно. Скрываясь за полусферами и выглядывая из-за многочисленных тел, я добрался до источника звука.

– Вы не видели мою маму? – тонким, дрожащим, срывающимся в плач голоском произнес ребенок. Со мной заговорила девочка, по-видимому, привыкшая к однообразной обстановке и тишине. Она услышала меня сразу, как только я проник в помещение.

– Нет, – сказал я, выйдя из-за укрытия.

– Вы пришли за мной? – в голосе ребенка я слышал надежду. Представляю, сколько раз эта девочка прощалась с жизнью в «Их» цепких лапах.

– Да, – немного повременив с ответом, соврал я.

– Тогда нам нужно поторопиться, я думаю, скоро они придут. – Ничего не ответив, я бросился к ней и принялся перерезать топором кожаные веревки. На девочке совсем не было одежды, и я отдал ей грязную, измазанную в кровь футболку, повисшую мешком на худеньком тельце.

– Хорошо. Как тебя зовут?

– Таня…

– Тань, мне нужно найти еще трех девочек.

– В этой комнате осталась только я, остальные мертвы.

– Не может быть! – отчаянно проронив, я осмотрелся в заполненном трупами помещении. Я не мог уйти, не убедившись в том, что моей семье уже нельзя было помочь, но, чтобы убедиться в этом, – нужно было найти их среди многочисленных трупов, которых здесь было не меньше ста.

– Есть еще одна комната, – произнесла она, указывая на проход в стене. Это был такой же коридор, как и тот, через который я попал сюда, но находился он на противоположной стороне зала.

– Идем! – решительно сказал ей, крепко схватив за руку. Мы поспешили в следующий зал.

Помещение ничем не отличалось от предыдущего. Яркий столб света исходил сверху. Здесь находилось множество полусфер с телами женщин. Приблизившись, я понял, что большинство из них живы. Некоторые стонали от боли. Складывалось впечатление, что шарообразные, вздувшиеся животы вот-вот лопнут и кожа надорвется, а внутренности выпадут на холодный камень.

– Маша! Даша! Соня! – что есть сил орал я в надежде, что они отзовутся на мой зов. Сквозь окружившие меня стоны и шепот, вырывавшийся из уст женщин, пребывавших в бреду, я слышал мольбы о помощи, мне послышался и голос жены – тихий, протяжный. Она звала меня. Сначала я посчитал, что мне показалось. Что этот звук скорее галлюцинации, но через время уже донеслось: «Папа! Мы здесь!». Сжав руку Тани, я бросился на голос Сони. Маши в этом помещении не оказалось.

– Я здесь! – слабым голоском протянула моя дочь, когда увидела меня на фоне стонущих и корчащихся от боли пленниц. Подбежав к Соне, позабыв обо всем, я бросился ее целовать и обнимать. – Где мама? – хрипя спросила она, но я только рыдал и, не отвечая, перерезал веревки, оставившие на ее нежной коже фиолетовые полосы. Больше Соня не спрашивала меня о Маше, как будто прекрасно понимала, почему я пришел один. – Мы будем забирать Дашу? – спросила она, не отводя своих отрешенных и, как мне показалось, безразличных глаз. Я ответил утвердительным кивком. Это все, на что я тогда был способен. Когда я освободил ее, Соня, склонив голову и не сказав ни слова, указала пальцем на соседнюю полусферу. Ком к горлу подступал медленно. Дрожь в ногах появилась не сразу, а по мере осознания того, по чьей стекающей крови поднимался мой взгляд. Словно на алтаре, выгнув спину и застыв в мучительном напряжении навсегда, лежала моя Даша. Какое-то время я пребывал в беспамятстве. Забвенье ослепило меня. Я не видел чудовищ, я не слышал криков девочек, пытавшихся донести обезумевшему «мне» об атаке монстров. Я не видел разъяренного ящера, приближавшегося ко мне с разинутой зубатой пастью. Гипнотический паралич разорвал оглушающий выстрел. Монстр упал, не достигнув меня. Я повернулся и увидел, что Таня сумела нажать на ударно-спусковой механизм и от выстрела отлетела в полусферу, ударившись затылком о камень. С нескольких сторон, угрожающе шипя, неслись еще два чудовища. Я перекатился к ружью и, дослав патрон в патронник, выстрелил в одного из них. Ящер был на расстоянии вытянутой руки. Дернув цевье, я присел на одно колено и развернулся в сторону третьего нападавшего. Вспышка – и голова рептилии разлетелась на куски. Соня сидела на камне, зажмурив глаза и прижав уши руками.