Конан-варвар. Неизвестные хроники

Мансуров Андрей

Конан-варвар. Неизвестные Хроники.

1. Конан и странный чародей.

2. Конан и Опал Нэсса.

3. Конан и тысяча каменных воинов.

4. Конан и Город Теней.

5. Напарник.

1. Конан и странный чародей.

Впервые темника Конан увидел на базаре.

Он как раз шёл между рядами с фруктами, выбирая себе чего-нибудь поэкзотичней: пожевать после очень сытной, но уж очень жирной и слегка пережаренной бараньей ноги. Душа (или желудок – Конан особо не задумывался) просила для лучшего переваривания мясного обеда десерта полегче и покислее. Ароматы навоза, людского и конского пота, базилика, пряностей, благовоний, экзотических фруктов и овощей создавали неповторимый букет, вдохнув который любой человек, даже с закрытыми глазами, понял бы, что он на восточном базаре, даже если б вокруг не стоял оглушительный гвалт от криков зазывал и торговцев, и гул от азартного торга за каждый медный обол.

Душное облако пыли, нависшее над провинциальным городком Паркент, куда забросила варвара непредсказуемая судьба наёмника, уже набрало наибольшую толщину и мощность: собственно, оно каждый день неумолимо возникало к полудню, поднятое ногами сотен верблюдов, коней, неизменных осликов, везущих к главному месту продажи арбы с товарами. Ну, и, разумеется, ногами людей: и продавцов, и покупателей в городе, стоящем на перекрестье караванных трактов, всегда хватает. Да и разве может быть по-другому, когда речь идёт о закупке-продаже-перепродаже-получении-барыша?!

Может быть, именно поэтому в городе, где и жителей-то набралось бы едва с десяток тысяч, караван-сараев имелось – словно в столице: не меньше полусотни!

Внезапно словно что-то вроде тучи набежало на солнце – сразу стало темно, как при грозе! Конан посмотрел вверх. На базар прямо из серо-сизой, словно тусклой, голубизны, называемой восточным небом, отвесно, как бы спикировала некая огромная птица – вроде кондора или грифа! Что-то хлопнуло, совсем как раскрытые в торможении крылья, и вот тень закрывает уже чуть не половину базара!

Завизжали женщины, да так, что у киммерийца заложило уши! За ними заорали младенцы, и даже мужчины! Вокруг, словно настал по-меньшей мере конец света, забегали и засуетились люди. Кто-то из торговцев и торговок спешил спрятаться под прилавок, даже выбрасывая оттуда корзины и ящики с товаром, кто-то – уже из покупателей! – нёсся сломя голову под навесы и в прохладную полутьму лавок-мастерских, окружавших базарную площадь по периметру. Остальные, и таких было большинство, толкая и давя друг друга, наплевав на визг детей и женщин, и стоны раненных, старались убраться с базара через четверо главных ворот, оставляя на земле корчащиеся тела придавленных. Которые, впрочем, тоже старались отползти в ту же сторону: как можно дальше от странной тени!..

Действия людей, вполне сознательные и целеустремлённые, сказали киммерийцу о том, что они явно не в первый раз сталкиваются с неизвестной ему напастью. Которая и страшна и опасна, но…

Привычна!

Сам Конан бежать или прятаться посчитал ниже своего достоинства: мало ли каких тварей ему не приходилось встречать в своих путешествиях и приключениях! Если б ото всех прятался или бегал, никогда не узнал бы, как этих тварей убивать, и не снискал бы славы лучшего наёмника в Ойкумене.

Так что он, пока даже не вынимая верный меч из ножен, остался спокойно стоять в проходе между прилавками с товаром, заодно выбрав себе – бесплатно, поскольку хозяин с женой скрылись под прилавком, задвинув лаз туда своим же запасным товаром! – плод авокадо посимпатичней, и сразу откусив от него чуть ли не половину.

Тень опустилась ещё ниже. И вдруг словно бы втекла в щель между полотняными и дощатыми крышами лотков и прилавков, не дающими полуденному солнцу Паркента совсем уж сжечь жителей и гостей провинциального городишки. Варвар не без удовлетворения констатировал, что к этому моменту на базаре не осталось ни единой живой души: все или скрылись в оружейных, лепёшечных, посудных, ковровых, и с одеждой, и драгоценностями, и прочих, лавках, или, закатившись под прилавки, заложили входы туда теми же корзинами и ящиками, которые только что столь споро выбрасывали оттуда!

Чёрная тень, теперь стёкшая на землю, отнюдь не приняла какую-то определённую форму. Она так и осталась огромным, с доброго носорога, сгустком темноты, формой очень похожим на кляксу. Самую обычную чернильную кляксу, которую иногда ставит нерадивый ученик нотариуса на пергаменте документа, и за которую неизменно получает розгой – по рукам!

Вот только повадками не походило странное существо на безобидную кляксу.

Конан инстинктивно чувствовал исходящую от твари злобу, голод, и опасность. Поэтому замер, стараясь теперь даже не двигать челюстями, и ощущая, как тёплый сладкий сок из надкусанного плода и слюна заполняют рот.

Тварь выпустила нечто вроде не то – отростка, не то – щупальца: как у гигантского спрута, и накрыла им прилавок с виноградом и инжиром. Когда через несколько мгновений отросток словно бы всосался обратно в тело монстра, на прилавке вместо фруктов осталась лишь горстка серого порошка, похожего на пепел, и тонкого блестящего слоя – вроде слизи, какая остаётся, если по виноградному листу проползёт улитка, пожирающая спелые плоды. Тварь чуть сместилась вперёд – в сторону киммерийца, и выпустила другой отросток.

Этот «разобрался» с грудой арбузов и дынь.

Когда в пепел и слизь превратился прилавок с курагой, алычой и черносливом, киммериец не выдержал: шагнул к словно перетекавшему и бесплотному телу, и рубанул что было сил мечом по его черноте!

Ну – и ничего!

Словно он нанёс удар по воздуху! Меч, не встречая ни следа сопротивления, коротко свистнув, прорезал тело твари насквозь, на долю секунды разделив зрительно часть черноты сверкнувшим сквозь разрез видом земли и прилавков за этим телом! И тут же края разреза сошлись, словно Конан ничего и не рубил!

Киммериец выругался. Тварь никак не отреагировала на его действие – разве что вместо того, чтоб выпустить уже наметившийся было очередной отросток-лапу в сторону прилавка с баклажанами и кабачками, втянула его назад, и выпустила другой: в направлении варвара.

Конан отступил. Отросток потыкался по земле, по тому месту, где Конан только что стоял, и… втянулся обратно. Другой отросток, потянувшийся было к баклажанам, снова вырос, и накрыл овощи. Труха и слизь остались точно такие же, как от помидоров, дынь, груш и винограда: серая, пушистая, и легко сдуваемая наземь налетевшим неизвестно откуда лёгким ветерком пыль, и блестящая тоненькая плёнка слизи.

Конан двинулся в лавку оружейников: звон от ударов молотов и кувалд с момента нападения стих. Да и вообще: весь базар, словно от этого зависела жизнь людей, замер в почти мёртвой тишине! Варвар подумал, что так эффективно приказать заткнуться своим подданным не смог бы ни один султан – не говоря уж о наместнике Паркента. Которого сам Конан знал, правда, лишь по слухам. Но и того, что услыхал о чиновнике, хватило, чтоб проникнуться брезгливым презрением к ленивому и похотливому толстячку-обжоре.

Войдя в лавку, киммериец обнаружил, что людей в ней нет: похоже, все забились в жилые и служебные комнатёнки позади основного зала-кузни, где сейчас пылало яркими зевами три горна, и одиноко стояло около десяти наковален. Готовое оружие, лемеха плугов, разные скобы и гвозди висели по стенам, или лежали в ларях, стоящих вдоль всех стен комнаты. Бросалось в глаза, что опорные столбы, да и балки кровли с досками перекрытия, лежащие на ней, ещё не покрыты, как это обычно бывает в кузнях, толстым слоем пушистого налёта сажи и копоти.

Интересно. И странно. А похоже кузня-то – построена недавно. Неужели местный базар мог обходиться без такого важнейшего ремесла? Или…

Или она просто недавно сгорела? И её только-только восстановили.

Однако особо долго задумываться над этим некогда.

Конан посопел. Потом подумал, что вряд ли ему кто чего толкового посоветует, раз все сразу попрятались, и никто не стал даже пытаться сражаться.

Похоже, они тут уже пробовали. И, похоже, результат оказался…

Плохим.

Значит, нужно действовать так, как подсказывает чутьё. Его чутьё.

Конан подошёл к одному из горнов, вынул заготовку сабли, калившуюся там. Остриё светилось ярко-оранжевым, к рукояти постепенно переходя в красный и тёмно-вишнёвый. Он хмыкнул, покрутил лезвием, примеряясь. Нормально, хоть и баланс без готовой рукояти не очень, и держать не слишком сподручно. Но для его целей – пойдёт.

Вернувшись к твари, которая за это время расправилась с почти половиной ряда, Конан ткнул в черноту тела раскалённым кончиком.

Ого!

Тварь тут же отдёрнулась: словно он облил её кипятком!

Значит, мысль оказалась верной.

Конан начал наступать, наседать на тварь, отгоняя её назад, и стараясь доставать всё её тело сетью пусть неглубоких, но часто ложащихся разрезов, и беспрерывно вертя саблей так, что её огненно-красный конец сливался как бы в большой круг, заодно не давая монстру свернуть никуда из прохода.

Однако долго это не продолжилось: тварь явственно и очень сердито зашипела, и отчалила таким же образом, как и появилась: истончившись, превратилась в как бы поток, вытекший сквозь щели между крышами и навесами наверх. И там, распластавшись в огромное бесформенное пятно-блин, быстро исчезла, стремительно взмыв в пучину неба!

Варвар почесал в затылке. Но по здравом размышлении решил, что пусть лучше тварь убежит, чем её придётся расчленять и закапывать… Такой возни он не любил.

Поэтому он просто прошёл обратно в кузню, засунул саблю туда, откуда взял, и, мирно дожёвывая новое позаимствованное авокадо, отправился к себе на постоялый двор: досыпать после еды.

Эпизод со странной тварью он даже не посчитал достойным, чтоб подумать о нём во второй раз: мало ли с кем его не сводила судьба странника-наёмника!..

Разбудил Конана вежливый стук в дверь.

За эти годы он научился различать даже по стуку: или характер и настроение того, кто стучится, или те события, что могут последовать за таким стуком. Чутьё подсказало ему, что сейчас состоится…

Визит к нему представителей официальных властей Паркента.

И точно. Когда варвар открыл дверь, за ней обнаружился усатый смуглый мужчина в кольчужной рубахе и с саблей на поясе. Конан знал его: лейтенант стражи наместника. Мужчина оглянулся через плечо, но Конан и сам отлично видел и без этого намёка десять сурового вида воинов, перекрывавших оба конца коридора: некоторые даже держали на всякий случай руки на рукоятях оружия.

– Да продлит Аллах милостивый и милосердный дни ваши, о чужестранец. Это вы – Конан, прозываемый киммерийцем?

Странно. Даже более чем. Обычно на «вы» Конана представители властей не называли. Они или пытались его арестовать, (ха-ха!) или выселить из караван-сарая за долги, драки, или… Да мало ли! Но сейчас – явно не тот случай.

– Привет и вам, отважные воины. Да, это я. – Конан не стал вдаваться в объяснения.

– Не мог бы уважаемый Конан-киммериец проследовать с нами?

– И к кому же это и куда?

– К нашему повелителю, наместнику Паркента, эмиру Аваз-беку. В его дворец.

– А зачем? – Конан решил, что раз уж его не пытаются убить, посадить в зиндан, или просто – запугать, можно позволить себе некую долю хамства. И любопытства.

– Наш всемилостивейший повелитель хочет… Поговорить с вами.

Конан подумал, что это может быть даже… интересно.

А, возможно – и выгодно.

Уж что-что, а запах чистогана он чуял за милю!

– Хорошо! Только подождите: я одену парадную шкуру.

Конан действительно нацепил те из штанов, что смотрелись поновее, и даже шкуру леопарда, добытого в лесах Вендизии собственноручно, накинул на плечи, хотя в Паркенте было жарко. Про пояс с мечом и кинжалами он, разумеется, тоже не забыл. Уж если предстоит беседа, и возможно – работа, нужно подать лицом товар. То есть – себя.

Дворец киммерийца не впечатлил: обычное скопление строений в восточном стиле: клетушки, клетушки по периметру огромного, обнесённого высоченной стеной, двора, с крохотными, как он знал по опыту, комнатёнками для жён, наложниц и слуг, и служебными помещениями вроде кухни, бани, склада продуктов и всего такого прочего. В центре дальней стороны двора – помещение побольше: сам так называемый дворец. А точнее – просто чуть лучше и аккуратней отделанная большая комната. Тёмная даже днём, с узенькими, как положено на востоке, длинными прорезями-окнами, выходящими только во внутренний двор, и завешанная по остальным стенам коврами.

Ковёр имелся и на полу: Конан, пока шёл к правителю, сидевшему на чём-то похожем на трон, возвышавшимся на постаменте у дальней стены, обратил внимание, что походные сапоги почти по щиколотку утопают в высоком мягком ворсе.

Однако интерьер варвара не впечатлил: он бывал в покоях и пороскошней!

Встав в пяти шагах напротив сидящего на кресле с резной высокой спинкой пожилого мужчины, варвар вежливо, но без подобострастия, поклонился. Всё-таки он – гость. Он не поразился внешнему виду владыки: примерно так ему этого «повелителя» и описывали: небольшого роста, средних лет, и очень тучный. К тому же всё время потеющий, и утирающий пот огромным, серым от влаги, платком – эту привычку наместник явно заимствовал у иностранцев из более цивилизованных западных стран. Правда, Конан не думал, что это именно его визит заставил почтенного Аваз-бека так потеть и нервничать.

С минуту длилось молчание. Конан не спешил начинать разговор: он знал, что начать его положено тому, кто был инициатором встречи. Аваз-бек же пристально, с очевидным и даже неприкрытым интересом, рассматривал мускулистое тело, оказавшееся перед ним. Очевидно, осмотром он остался вполне удовлетворён:

– Здравствуй, Конан, прозываемый киммерийцем.

– Здравствуйте, почтенный Аваз-бек.

Вельможа посопел: похоже, не слишком почтительное и неформальное, без громких эпитетов и титулов вроде «колебателя вселенной» или «наимудрейшего повелителя», и традиционным пожеланием, чтоб «аллах милостивый и милосердный продлил его дни», и так далее, обращение к нему простого наёмника – пусть и самого знаменитого в Ойкумене! – не слишком его обрадовало. Всё-таки они – не ровня!

Но как ни странно, дальше не последовало ничего: никаких окриков страже, чтоб проучили наглеца, заставив пасть на колени, и отбить лбом положенные по этикету поклоны, или ещё каких-либо репрессий. Похоже, Конан и правда: был очень нужен!

Ну вот он и выяснил, не задав ещё ни единого вопроса, уже – кое-что!

– Мне рассказали, что произошло два часа назад на базаре.

Конан предпочёл не отвечать на эту фразу, лишь снова чуть склонив голову, в знак того, что слышит. Вельможа продолжил:

– Так быстро и просто разобраться с темником не удавалось ещё никому. А если учесть, что до этого ты эту тварь вряд ли видел… Или – видел?

– Нет, почтенный Аваз-бек. Я впервые увидел этого… Темника лишь на базаре, два часа назад.

– Вот-вот, и я говорю – впервые увидев, так действовать… Это… Вызывает уважение. И восхищение. Твоей храбростью и твоей сообразительностью. Силой. Ловкостью. Но должны же быть у такого незаурядного бойца и какие-то… недостатки? Маленькие слабости. Пристрастия. Опираясь на которые я мог бы предложить тебе… Некую работу.

Скажем, сребролюбие?

Конан рассмеялся: просто и от души!

– Да простится мне такое выражение, почтенный Аваз-бек: вы – самый прозорливый чиновник из всех, встречавшихся мне до сих пор! Вы с первой же попытки выявили моё самое «уязвимое» и слабое место! И – «пристрастия»! Вот что я действительно люблю, так это – полновесные золотые кругляшки! Позволяющие весело проводить время такому… Такому весёлому, находчивому и храброму воину, вроде меня!

– Отлично. Позволю себе предположить, что мы нашли… э-э… области взаимного интереса. Я заинтересован избавить своих, вверенных моему попечению, правоверных граждан, подданных моего повелителя: от обременительной, и раздражающей меня, словно заноза в заднице, напасти. А ты – мог бы неплохо на этом деле заработать.

– Ваше предложение, почтенный Аваз-бек, уже очень меня заинтересовало… Но вначале мне нужно хотя бы знать: с чем мне придётся… Встретиться. И сколько круглых золотых блестяшек ваша милость посчитает достойным вознаграждением за мои труды!

– Хм-хм… деловой подход. Верно: ты же даже не знаешь, что это за тварь. Как верно и то, что моя стража и войско до сих пор не преуспели в борьбе с этой напастью.

Слушай же!

– Три года назад у нас была жуткая засуха. Мои подданные отчаялись собрать хоть что-то: посевы засохли на корню, не получилось даже сена! (Кстати: следующей весной мне пришлось купить за свои деньги, и раздать всем землепашцам семена для посадки!) – Ага, подумал про себя Конан: раздать, как же! Сказал бы уж честно: продать! Или – дать в долг. С приличной долей барыша за проценты… Но внутренняя политика крохотных марионеточных государств – не его дело. Его дело – заработать себе на жизнь продажей своей силы, хитрости, и умения обращаться с оружием! – А той голодной зимой ко мне на приём вдруг попросился некий…

Чародей.

Я согласился встретиться с ним: мне было действительно интересно, что же ему надо.

Он предложил мне обеспечить мою землю – ну, вернее, землю моих подданных! – регулярными обильными осадками. Ну, то есть, проще говоря – дождями. И брался гарантировать, что всходы не побьют ранние внезапные морозы, или град, и не иссушат обычные для наших мест летние суховеи. Не поест саранча, или не поразит мучнистая роса… Словом, брался создать условия для получения регулярного и стабильно богатого урожая – любых культур, что мои дехкане не посеяли бы!

Поскольку вельможа замолчал, словно погрузившись в воспоминания и старые сомнения, Конан, вежливо выждав, нашёл нужным спросить:

– И что же вы тогда подумали, уважаемый Аваз-бек? Что это именно он заранее наслал на вашу страну такую напасть, как засуха, чтоб потом дорого продать свои «услуги»?

– А ты очень… Практичен, Конан-киммериец. Да, именно эта мысль в первую очередь и пришла мне в голову. Я был возмущён. Но, с другой стороны, я допускал, что он и правда – может всё это исправить обратно. Разумеется, я спросил о его условиях.

Так вот – ему требовалась часть выращенных продуктов: в свежесобранном, так сказать – то есть, прямо с полей! – виде. Гурт баранов. Несколько верблюдиц. Каждую весну. И мешок того же, чего, собственно, хочешь и ты.

– Понятно. И что вы, почтенный Аваз-бек, ему ответили на такие… э-э… наглые требования?

– В качестве ответа я дал сигнал арбалетчикам, вот как сейчас. – вельможа ткнул холёным толстеньким пальчиком в увесистом перстне с огромным изумрудом, в маленький колокольчик, который Конан приметил давно, и даже догадался о его назначении. Но оказалось, что угадал варвар лишь отчасти: колокольчик действительно служил для вызова подчинённых. Но подчинённых – не из слуг, а из личной стражи!

Один из стенных ковров вдруг упал наземь, и взгляду киммерийца открылась шеренга сердито нахмурившихся и держащих пальцы на спусковых крюках туранских боевых арбалетов, крепких и подтянутых на вид, воинов в чёрных кольчугах!

– Но у чародея, Бэл его раздери, тоже оказался припасён в кармане сюрприз: уже для меня! Этот… э-э… Недостойный трус – просто растаял в воздухе. Словно, так сказать, туманная дымка осеннего рассвета. И я остался с носом. А я не люблю оставаться с носом. – вельможа сделал быстрый знак рукой кому-то невидимому, и ковёр вдруг снова поднялся, скрыв от Конана отряд арбалетчиков.

– Поэтому я разослал во все стороны поисковые отряды… Но даже лучшие мои ищейки и следопыты не нашли логова наглого мага. А через полгода после этого, как только дехкане собрали новый урожай, и привезли его на Паркентский базар, появился первый темник. Он просто упал с неба, и, как и тот, которого ты прогнал, двинулся вдоль прилавков. Пожирая с них продукты и товары.

Вельможа снова сердито засопел, замолчав, и Конан снова вынужден был спросить:

– Так, получается, их насылает тот самый…

– Да, я тоже догадался. И даже приказал, когда появится второй, не пытаться рубить его в капусту саблями, и не стрелять из луков. А – жечь огнём! Факелами!

– Ну, и…

– Ну и восстановить базар в первозданном виде после чудовищного пожара мне обошлось куда дороже, чем покрыть подданным убыток от первого посещения. Когда исчезло лишь несколько десятков мешков продуктов. Это ещё счастье, что базар у меня отделён мощной стеной от остального города – огонь не смог перекинуться на жилые кварталы.

Конан подумал, что этот правитель и правда: заслуженно сидит на своём месте.

Во-всяком случае, в тех моментах, когда дело касается грамотного планирования строительства в городе, и управления. Городом и провинцией.

С другой стороны, стена, огораживающая базар и имеющиеся в ней четыре узких прохода, оснащённых запираемыми на ночь воротами, дают возможность: не столько обезопасить город от наверняка частых здесь, в сухом и жарком климате, иссушающим летом траву, растущую на крышах городских мазанок в готовую вспыхнуть от малейшей искры солому, пожаров, сколько…

Гарантированно собрать пошлину с тех, кто привёз товар на продажу.

И заодно – легко отлавливать тех, кто пытается этот товар попросту… Украсть!

– Однако после этого двое или трое моих наиболее храбрых… Или – глупых – это как посмотреть! – воинов, решили лично попробовать справиться с чёрной штуковиной с помощью сетей, (первый) ведра с отравленной водой, (второй) и бревна-тарана. (это уж – придумка третьего) Попытки кончились плохо. Для них. Сеть просто прошла насквозь, как и таран. Отравленная вода оказалась на земле, тоже пройдя тело темника насквозь.

А трое смельчаков, попавших в лапы неуязвимого монстра, просто исчезли.

Думаю, туда же, куда и продукты.

После этого я своим указом запретил подходить к темнику ближе, чем на пять шагов. А уж жечь его огнём – под страхом повешения! И послал депешу в столицу – нашему всемилостивейшему и наимудрейшему повелителю, султану Мохаммету седьмому.

Конан позволил себе чуть заметно усмехнуться и покивать: уж про что-что, а про реакцию «наимудрейшего» догадаться было нетрудно.

– Зря усмехаешься, Конан. Не прошло и месяца, как повелитель прислал своего, придворного, чародея. И тот даже дождался появления темника. – опять повисла пауза.

– Неужели придворный волшебник оказался настолько храбр… Или глуп…

– Вот именно. Так что он последовал за теми, тремя, воинами, а я написал новое письмо. И вот до сих пор жду ответа.

На этот раз Конан головой покачал. Однако спросил:

– И что же, Ваша милость, даже предположений нет, где бы этот чародей, насылающий чёрную напасть, мог бы обитать? Ведь это логово не может быть слишком далеко – иначе те продукты, что существо похитило на базаре, по дороге просто… испортятся?

– Я уже отмечал, что в здравости рассуждений тебе… Посещения чёрной нечисти происходят в среднем каждые три-четыре недели. (Похоже, как раз тогда, когда чародей и его слуги, кем бы они ни были, съедают предыдущую партию еды!) И проследить, в каком направлении улетает по небу его тварь – или твари, если эти существа каждый раз – разные! – оказалось не так трудно.

Но – только направление.

Потому что там, куда ведёт этот путь, лежит проклятье всей моей провинции – топь Бекназар-бая. Купец такой был в Паркенте, весьма состоятельный… Нетрудно догадаться, что эта топь и названа его именем потому, что он первым попробовал построить гать через неё. Чтобы сократить, и сделать таким образом более быстрым, сообщение с соседним Шемом и его торговыми центрами. Где кое-какие из наших товаров – шелка, мумиё, горный мёд и воск, и, конечно, алыча и курага! – пользуются заслуженным спросом. А так – приходится везти их в обход. Что на неделю дольше.

– Понятно, уважаемый Аваз-бек. Не слишком, конечно, мне нравятся болота… Но все неудобства легко компенсируют круглые и приятные на ощупь…

– Золотые монеты. Естественно. Сколько ты хочешь за услуги? (Разумеется, я потребую неопровержимых доказательств подтверждения смерти чародея.)

То, что вельможа спросил о размере платы прямо в лоб, Конана удивило.

Ну вот не положено на Востоке ставить вопрос столь конкретно! Тут надо подходить мягко, намёками, с недоговорками и подмигиваниями…

С другой стороны, может, почтенный чиновник не слишком-то верит в то, что варвар добьётся успеха. Наверняка ведь посылал экспедиции и отряды в чертову топь. И, похоже – безрезультатно. А один, к тому же никому здесь ненужный, чужак, обойдётся наверняка дешевле, чем целый обоз с пищей, водой и вином для нового отряда войска!