Маленькая душа

FrostNorest

Маленькая душа

I

Дождь. Уже несколько дней подряд хмурость стало обыденным видом для этого маленького городка. Пробираясь сквозь лужи, люди спешили на работу, жизнь в столь обыденном виде. Серая и неприглядная, она тем не менее умеет дарить крохи радости.

Горький кофе и вкус табака, Ночной гость тяжело выдохнул стоя под спасительным навесом. Удалось выбить себе крохи времени в этом скучном, сером мире. Скоро ведь на работу. А его трудовая деятельность, непростая и до боли печальная. Люди семенили своими маленькими ножками, перекликаясь с томно едущими машинами. Жизнь просто шла своим рутинным чередом.

Последний глоток, пусть не такой вкусный как первый, тем не менее он имеет невероятную значимость для вкушающего. После него нужно прощаться со своими мыслями и идти трудиться дальше. Какая-то особая, незримая романтика в таких, казалось бы, на первый взгляд, простых моментах. В этом миг, время словно останавливает ход, и вот ты остаешься один на один с этим горьким вкусом на губах, и что не менее значимо, с осознанием о необходимости двигаться дальше. Время на отдых вышло…

Выдохнув Ночной гость бодро зашагал в направление центрального здания в этом маленьком городе. Огромный белый комплекс с красными крестами, не то место куда хочется постоянно ходить, но увы, ввиду работы приходится бывать здесь довольно часто. Лампы в коридорах частенько помигивали, создавая в этих помещениях лишь два состояния – либо ослепительный мерзкий дневной свет, либо полумрак. Чего среднего, чего-то теплого так не хватало. Ночного гостя привычно никто не замечал, пока он сам не захочет, казалось бы, столь великий дар, может быть и великим проклятьем. Одиночество, было ему присуще, видеть чужие судьбы и совсем не различать своей. Накинув белый халат, он стал слоняться по отделениям, словно кого-то выискивая. Он не всегда понимал почему так поступает, но раз за разом приходил куда должен. Неизвестно, что за окольные тропы завели его в самую глубь извилистого коридора, к одиноко стоящей палате. Внутри пахло кварцевыми лампами, мерзкий раздражающий запах. Все помещение было в белом: стены, пол, тумбочка, кровать, рамы. Белый – столь невинный цвет, счастья и радости, как считали древние, но он же и создавал чувство пустоты, стерильности. Всё как будто выцвело, лишилось красок, опустело. Это помещение давило на сознание неокрепшего человека, того кто никогда в своей жизни не испытывал отчужденности. Для местных обитателей же, эта комната была всем реальным миром.

У широкого окна сидела одинокая фигура, взор которой был устремлен куда-то вдаль. Это была девушка, с прекрасными длинными иссиня-чёрными волосами.

– Горы сегодня очень красивые, не находите? – Она сказала, не отрываясь от окна. Голос был мелодичный, словно соловьиная трель, но очень тихий, с небольшим надрывом.

– Дождь же, какие горы?

– Красивые. Они там. Никой дождь их не подвинет и на миллиметр. И отчего бы им не быть сегодня красивыми, правда ведь? – Она повернулась. Её глаза, искрились веселым карим оттенком. Они столь лихо контрастировали с остальной комнатой, в полумраке казалось, что они светятся. Она стала жадно рассматривать пришельца, чуть склонив голову на бок.

– Кто вы?

– А это имеет значение? Это чьё отделение?

– Константина Валентиновича. – Известный в местных кругах человек. Печально известный, своей сложной работой. О нём говорили, как о человеке со стальными нервами, но с добрейшим характером. Сколько видел, сколько пережил… В свои 56 лет доктор был таким же добродушным, как и тогда, когда только пришёл в эту профессию.

– То-то я смотрю, никого нет, тяжелое отделение, значит я по адресу.

– И все же кто вы?

– Ночной гость. Вечно глупый интерн, вечно добродушного доктора. Выдающаяся внешность и не уступающий ей ум. Карьерист, циник, эгоист. На работу без рвения, просто за деньги. День с утра не задался, облили с ног до головы. Злой как чёрт, срываю гнев на пациентах. –Он говорил это с неизменной кислой миной, не меняя голоса, словно раз за разом выученный рассказ.

– Странный способ представится. – Она начала улыбаться, мило прищуривая свои глаза. – Вы очень смешной, теперь будете у нас постоянно?

– Говорю же я просто гость, пришел проверить кто еще отдал богу душу благодаря сердечной заботе нашего доктора.

– Не надо так! – Лицо девочки стало серьезным и гневным. – Доктор не прощает себе…

– И это его величайшее проклятие. Старик уже столько лет видит, как умирают люди, когда-нибудь можно уже и привыкнуть. – Случайный взгляд на ноги девочки, она сидела не на стуле, это было инвалидное кресло, рядом капельница и это отделение…

– Так может говорить только тот, кто смерти не видел, к ней невозможно привыкнуть, оставаясь человеком. – Она смотрела насупившись, как-то очень по-ребячески.

– Ты права, оставаясь человеком нельзя. – После этих слов она широко раскрыла глаза, ее лицо словно наполнилось каким-то невидимым состраданием, глазки не теряющие свои искры, стали совершенно иными. Словно… не детские глаза.

В комнату вошел доктор, разрушив повисшую в воздухе тяжесть. Он посмотрел на гостя весьма печальными глазами. Полными разочарования. И удивления от внезапности, что ли.

– Какие люди, а не рановато ли? Интернатура же еще. – Доктор говорил с надрывом и тоской.

– Да доктор, вы правы. Решил вот навестить вас.

– Меня? Хорошо бы если меня, а то я тебя знаю, ко мне ты почему-то не ходишь, предпочитая компании моих пациентов.

– Вы знакомы? – Девочка с интересом посматривала на обоих, пытаясь понять кто же все-таки этот пришелец.

– Он мой ассистент, давненько уже.

– Интерн я бы сказал. Ладненько мне похоже пора. – Гость ушел так же быстро, как и появился, оставив доктора с пациенткой в палате, наедине с тяжелыми мыслями.

– Константин Валерьевич, а почему я его раньше не видела, если вы с ним уже давно работаете. Он из другого отделения?

– Да дорогая, из другого. Я очень надеялся, что вы не увидитесь. Он хороший человек, но за ним по пятам идут несчастья. Странный он в общем.

Сделав необходимый осмотр, доктор вышел из палаты, встретившись взглядом с гостем.

– Выдохните доктор, я похоже ошибся палатой. Странно, раньше такого не было. В этой девочке что-то есть, не находите, может какая особая сила?

– Воля к жизни. Не хотелось бы чтобы ты и дальше так свободно загуливал в это место.

– Ну же доктор, мне интересно, я бы очень хотел еще не раз встретится с этой девочкой, если конечно позволите. Могу вас заверить, что не обижу ее. Нечасто попадаются такие люди. А вот это ей подарок, апельсинчики и вот парочка моих любимых романа. Надеюсь она любит читать, вы же передадите?

– Какой же ты все-таки плут… Что же задумал?

А дождь все продолжался…

II

Панорама на горы, – какой прекрасный вид! Сердце начинает сильно-сильно трепетать, отстукивая мерный ритм. Наслаждение. Тысячелетние громады, грозно стоящие над маленьким городком, не обращают ни малейшего внимания на бытие людей, им до этого просто нет дела. Тяжелый, тучный туман, опоясывающий великанов, всеми силами стремится к их верхушкам, хочет поглотить полностью… Но горы стоят…

Она смотрела на них, пытаясь уловить каждую мелочь, завороженная этим действом. Её мысли, вовсю, резвились на залитых светом лугах. Свежий опьяняющий горный воздух. Поднимаешься на вершину, в лицо тебе бьёт сильный горный ветер, сдувая с тебя головной убор, оборачиваешься, и… перед тобой предстаёт та самая панорама. Полотно из уходящих за горизонт горных вершин. Захватывает дух…

– …ну, я про это и говорю, эй подруга ты меня вообще слушаешь?

– А… я… да!

– Не вертись так голова закружиться! – Седоволосый доктор с глубокими морщинами улыбался. Дожди отступили и теперь можно было наслаждаться витамином D в полном объеме.

– Эй, мы, значит, сидим тут, пытаемся с ней общаться, а она горы разглядывает. – Третьей в комнате была медсестра, первая сплетница больницы. Она была дружна с доктором, но больше всех она любила обитательницу этой палаты, с которой они могли бы разговаривать часы напролёт. Спасали от тотального забалтывания, лишь работа у одной и режим у другой.

– Извини, просто…

– Сегодня выезжаем, потерпи немного. – Доктор говорил, как всегда, мягко. – Тебе хорошо бы выспаться. Эх отделение совсем без мужских рук остается.

– Константин Валентинович! Вам надо побольше отдыхать, могли себе отгул взять и побольше, три дня это, как-то…

– Хватит, о, а вот и капельница пожаловала.

– Доктор, вы нас оставите, мы тут пошушукаемся. – Медсестра весело подмигивала. Женские секреты – это все-таки тайная вещь.

– Всё-всё уже ухожу…

– Знаете доктор, ваш интерн обещал мне фотки моря. – Она говорила сиплым, но таким жизнерадостным голосом. – Интересно он не забыл? Обещал с собой в следующий раз взять, как тогда на новый год.

– Эй, балбес! Что ж ты искушаешь ее! – Доктор, похоже, сказал мысли в слух.

– Море я никогда не видела, а вот горы… – Она начала томно вздыхать, прищуриваясь и фантазируя. – Горы я вижу каждый день, так хочется!

– У вас же с доктором сегодня поездка с ночевкой. Как раз в твои любимые горы, чего ты? – Медсестричка раззадоривала свою подопечную.

– Знаю, знаю и не могу поверить! Наконец-то! Так хочется!

– С тебя сувенир, я слышала в том поселке время остановилось как будто.

– Ага, а котлеты, котлеты какие, чтоб ты знала. Ей-богу те самые! – Доктор, на миг, тоже отошел в мир фантазий и воспоминаний.

– Договорились, привезу чего-нибудь!

Как только доктор вышел из палаты, встретился со знакомыми ярко зелеными глазами – Ночной гость, вновь пришел навестить свою подругу, поймав на прощание её улыбку, перед тем как доктор окончательно закрыл дверь в палату.

– Константин Валентинович, блин, не дали даже попрощаться.

– Еще успеешь. Ты чего ей там наговорил про море? Знаю я твое море.

– Я думал ей лучше. Она же пойдёт на поправку?

– Лучше, во всяком случае, не должно стать хуже. Я думал, что ты разбираешься в таких вопросах больше старика. Ладно, студент, счастливо оставаться.

– Далеко не всегда я понимаю, что происходит с тем или иным человеком, это знаете, как интуиция больше. Берегите её.

– Иди уже.

Доктор складывал в багажник сумки, в которых по большей части были медикаменты, а также провиант на три дня, запасная одежда. У него был небольшой домик в горах, и когда-то часто вместе с женой выезжал туда на выходные, когда-то…

– Я готова!

Сиплый, но всё равно весёлый голосок заставил доктора обернуться. Он увидел её не в обычной белой рубашке для больных, уже мозолившей глаза, а в прелестном платьице зелёно-синего цвета, которое, несмотря на тощее тело, сидело на ней превосходно. Волосы были аккуратно заплетены в косу, но по обеим сторонам лица свисали две длинные пряди густого «шёлка». Она всегда ухаживала за своей внешностью несмотря на постоянные приступы и отвратительное самочувствие. Сегодня от неё прям, пахло свежестью. Из-под широкополой соломенной шляпы, горели два малых хрустальных шарика, с, казалось, большей, чем обычно, силой. Довершала сей чудный образ нежная улыбка, полная радостного предвкушения.

– Доктор, смотрите, какое платье мне дала подружка! – Она ехидно прищурилась, в ожидании реакции доктора. – А еще ноготочки, смотрите доктор, смотрите! Это она мне все сделала, правда же умница?

– Эх был бы я лет на двадцать моложе, тогда ух! Что ж ты со мной стариком делаешь?

– Я серьёзно, как вам? – Искренний, но тихий смех, озарил улицу.

– Тебе идёт.

Через полчаса езды, на подъезде к горам, начался ливень. Прислонившись к окну, она слушала музыку. Доктор частенько поглядывал на неё. Было грустно, но не из-за дождя – он знал, она плачет. Доктор понимал… Она никогда не показывала слёз. И если зайти к ней в комнату, когда она плачет, они быстро отвернётся и небрежно, по-мальчишески, вытрет лицо рукой, после повернётся и улыбнётся. Это знали все, и помогали, чем могли, но… Она никогда не признавалась. Совсем одна, ее родители, ее брат, они первыми покинули этот бренный мир, оставив малышку один на один с этим проклятием.

Впервые они увиделись на похоронах. Так бывает, что именно столь тяжелые моменты позволяют встретиться двум незнакомым людям. Константин Валентинович осматривал собравшихся: кто-то не мог сдержать слез, пытаясь заглушить свою боль, кто-то плакал очень тихо, закрывая глаза. Его взгляд упал на девушку, стоящую прямо в самом центре среди собравшихся. Тогда она еще стояла… гордо, не сгибаясь, она медленно развеяла горсть земли, в след за уходящим вглубь гробом. Через пару минут его принялись закапывать, звук работы лопат, слился в унисон с криками горя. Но она стояла молча, старалась даже не моргать, дабы не проронить ни единой слезы. Ее прелестное лицо… было обезображено… гримаса боли, словно перекосила нежные девичьи черты. Она не сводила глаз…

Лишь когда все ушли, ее стройная фигура сгорбилась и рухнула оземь. Стоя на коленях она рыдала в захлеб, выпрашивая у покойника тихое «Прости…».

III

В памяти проскользнул небольшой отрывок из прошлого…

Снег… Как ждали все его… В этом крае, очень даже большая редкость. Сегодня 31 декабря – преддверие нового года! Ура наконец-то пошёл снег!

Запахнул пальто, температура резко падала. Сегодня, он должен был навестить кое-кого. Хоть и дал себе обещание держаться подальше от тех кому своим приходом мог сделать только хуже, всё же в праздник, после работы, хотелось увидеть ее улыбку. Но только сегодня, а завтра под бой курантов, и взрывы салютов он уже будет далеко, кто знает, может быть даже…

Маленькие снежинки тихо кружили вокруг, столь необычного, уличного фонаря. Его включали только под новый год, вернее у него, если так можно выразиться, была привычка все время быть то сломанным, то снятым. Ночной гость это знал, быть может, он единственный кто знал. Люди не замечают…

Тишина… Нет, этот звук, звук праздника, настоящий! Вот-вот приготовления будут окончены. А снежинки всё кружили. Казалось, что люди перестали замечать, как прекрасно они это делают, конечно нет. Мало просто видеть, здесь нужно другое… здесь чувствовать надо. Ночной гость засмотрелся. Он склонил голову вбок и стоял как вкопанный. Прохожие озирались. Прошедшие мимо девчонки тихо захихикали. Он стоял и смотрел на фонарь, и на этот тихий новогодний вальс. Снежинки, повинуясь тихой неслышимой нам простым смертным мелодии, кружили в беспечном танце, видимые в огне одного единственного фонаря, одиноко стоящего здесь, как до любого из нас, так и после. Едва ночной гость только вступил на белый ковёр, только что налетевшего снега, как сразу нарушил блаженную тишину, которой был зачарован.

Темно. Набрав полную грудь морозного воздуха, выдал:

– Время…

Он зашагал причём так быстро, как, только мог. Через десяток минут, перед его взором возник пункт назначение – местная больница, опять. Как же часто приходится приходить сюда. Быстро пройдя через КПП, он суматошно стал ходить туда-сюда, в поисках нужного корпуса. Запах больницы… заветное отделение… нужная палата…

В комнате было шестеро: пять стариков и женщина средних лет.

– С наступающим!

В палате все как будто оживились, начав наперебой отвечать тем же. Только одна бабушка нежно посмотрела на гостя и просто начала улыбаться. К ней то он и подошёл.

– Доброй ночи! С наступающим! – они обнялись, у старухи слеза прокатилась по морщинистой щеке.

– Здравствуй внучок! Как дела? Ты вернулся?

– Нет бабуль, я ненадолго! Просто, как узнал, что ты в больнице, решил навестить. На новый год хоть отпустят? – К чему этот вопрос, он начал корить себя, так как знал на него ответ.

– Нет, внучок здесь встречать буду.

– Зажгу за тебя фонарик…

– А что делать доктор не отпускает, здоровье важнее. Ты как сам, где отмечать будешь?

– С одной очень хорошей девушкой.

– Я так за тебя рада!

Они говорили совсем недолго, часы приёма подходили к концу, гость уходил… Когда дверь за ним закрылась, маленькая, едва заметная слеза вновь покинула её глаза, а про себя она лишь сказала: «Удачи».

– А кто это был? – Начали оживляться другие старички

– Как кто мой… мой… мой… Кто-то же только что приходил, кто это?

Ночной гость докуривал, когда отделение оживилось. Похоже в этом месте праздник будет омрачен. Но есть в этой больнице та. С кем он может проводить время, с кем будет не одинок.

– Так-с, ещё в одно место…

Ещё блуждания, и вновь коридоры, заполненные тусклым белым светом и тишиной, людей не видно. А этот запах, совсем не новогодний, да звуки здесь другие – их почти нет. И как здесь люди могут поправлять здоровье? Ночной гость был уверен – больницы лишь для того, чтобы люди увядали, этакое место, куда свозят всех чахоточных и кашляющих, подальше от здоровых. Он знал, что это не так, знал и про героизм врачей, и про труд санитаров, понимал их всех, необходимость этого учреждения. Но его работа была далека от тех мест, где люди выздоравливали, он видел лишь…

И вот то самое отделение. Ночной гость остановился, и как-то тяжело ему далось прочитать это название. Перед тем как войти он сглотнул, ведь снова придётся входить сюда. При входе в глаза сразу бросилось знакомое лицо – этот доктор не боялся дежурств.

– Константин Валентинович, здравствуйте! Вы вообще когда-нибудь отдыхаете?

– Это ты? – Доктор нахмурился. – Надеюсь праздник пройдет без эксцессов?

– Я тоже надеюсь, доктор. – Голос гостя был тяжелым, тяжелые мысли подходили все ближе. – Я к ней…

– Нельзя!

– Ей хуже?

– Нет, наоборот. Просто я не хочу, чтобы ты к ней приходил. Каждый раз мое сердце… оставь ее, пожалуйста.

– Доктор, вы же знаете. Я клянусь, что пока я рядом с ней все будет в порядке. Вы же уже почти собрали на то дорогое лекарство, может быть я тут в последний раз.

– Ладно. Сейчас, конечно, нельзя, но в качестве исключения, можешь к ней зайти на пять минут.

– Доктор, не пять…

– Что ты задумал? – В голосе Константина Валентиновича была слышна неприкрытая злоба, он понимал собственное бессилие.

– Так надо. Ей станет только лучше.

Дверь в заветную палату отворилась, когда ночной гость вошёл, он увидел прелестную черноволосую девочку, жадно вгрызающуюся в томик Островского.

– Как закалялась сталь? Сильно, не думал, что ты такое читаешь!

На её лице засияла детская улыбка, вошедшего она не видела уже порядком. Но он был одним из тех немногих людей, что с ней ещё остались. Ночного гостя она, правда, видела не часто, вернее сказать редко. Его вообще редко кто-либо видел. Но каждый раз, запоминала надолго.

– Очень сильный роман, советую тебе прочитать! – После нескольких встреч, они перешли на «ты», и кажется сдружились.

– Уже…

– Ну и как тебе?

– Время тяжёлое…Люди слабые, за исключением главного героя…, впрочем, как и всегда. Я рад тебя видеть!

– А я-то как рада! Нечасто тебя можно увидеть, ты прям как тень…

– Ночная тень, снующая везде…

– Да, хорошая аллегория.

– Держи! – Ночной гость протянул её свёрток. – Ты когда-то хотела прочитать.

– Не может быть, ах! Уильям Голдинг в оригинале! Да как!

– С новым годом, тебя я не мог оставить без подарка!

– Спасибо большое, ты не представляешь, как давно я хотела его прочитать!

– Ещё как представляю. Можно вопрос?

– Да

– Что вы девушка, делаете вечером?

– Да нет, ты, наверное, шутишь!

– Попрошу тебя одеться потеплее. Чтоб без разговоров!

– Но…

– Никаких, но! У тебя полчаса, и мы кое-куда сходим…

Мороз стоял дикий, нечасто такое увидишь в здешних краях. Снег, уже, похоже, не сдерживался в преддверие праздника, валил с чувством. Многие предпочитают праздновать дома, но некоторые заблудшие души скитаются в поисках праздничного уголка и тут, и там.

Так если найдёшь в себе силы приподнять капюшон, и, прищурившись посмотреть сквозь круживший в безумном танце снег, то можно разглядеть силуэты двух людей, решивших праздновать под открытым небом. Именно через этот снежный вихрь пробирался Ночной гость, но сегодня он был не один. Вцепившись в его спину и весело озираясь по сторонам, она сидела с лучистой детской улыбкой, и радовалась каждому праздничному огоньку. Он рассказывал различные шутки, не давая ей окоченеть, она же грела его своим звонким смехом. Так и шла эта пара, лавируя меж тысяч городских огней и взрывов петард, блуждая в ночи…

Всё по задуманной программе: сначала снеговик, без морковки и ведра, но в моднявой шапке и великолепной позе. Затем хоровод вокруг елки и призыв Деда Мороза, ну как хоровод, он водит, она сидит, смотрит и весело улыбается, хлопая в ладоши. Голубой Огонёк на местной сцене перед елкой. Петь разрешалось всем, жаль только её сиплый голосок не тянул высокие ноты, но ситуацию исправил Ночной гость и, стоявшие рядом люди, не удержавшиеся от того, чтобы подпевать новогоднюю песнь. Пели все, праздник был у всех… а после кафе с изысканным итальянским блюдом – пиццей!

15 минут до нового года…

Они сидели на лавочке в парке, под светом тусклых фонарей. Сердца бились в ожидание праздника. Вокруг собрались такие же люди, предвкушение покорила их сердца…

– Можно вопрос? – она, не поворачиваясь к Ночному гостю, разглядывала пойманные на рукавицу снежинки. – Зачем, ты всё это для меня делаешь? Из жалости?

Ночной гость ответил не сразу, он долгое время смотрел в небо, кто знает, может, пытался там найти ответ…

– Жалости… Нет, не то.

– Тогда что?

– Кто я?

– Просто Ночной гость?

– Именно. Лишь мгновение в ночи. – Продолжая смотреть в небо, он начал читать стихи:

Пришёл… ушёл…

И так всегда,

В ночи прекрасной и проклятой!

И вот опять,

Уходит прочь…

Судьбу не в силах превозмочь…

Он слишком слаб,

Чтоб жить как все,

И рок его…

Идёт за ним по следу.

И так всегда,

Всю жизнь его,

Все гонят прочь:

«Уйди презренный!

Мешаешь нам ты жить!»

И вот опять, идёт…

Богиней лишь ведомый…

Идёт во тьму, свой путь не выбирая

Чтоб нам достать оттуда свет!

Ведь он же… тоже человек!

Поэт – изгнанник нашего закона…

10 минут до боя курантов…

– Рифмы нет. – Ее глаза переливались бликами. Слово заворожённая, она пыталась вникать в каждое слово.

– Ха-ха, прости, а думал, удивлю!

– Удивил. Так красиво, но тебе бы над мастерством поработать. – Она говорила с видом знатока, за свою недолгую жизнь столько прочитать. Явно понимала, о чем говорила.

– Я начал писать стихи только после встречи с тобой. Кстати я слышал ты тоже пишешь? Роман?

– Это так мило. – Глаза наполнились слезками, но она тут же отвернулась. – А… я… это… да пишу. Хочется оставить после себя что-нибудь.

– Еще полным-полно времени, оставишь.

– Хотелось бы. – Она потупила взор на лежавший и ног снег, похоже мысли обуяли обоих.

– Знаешь, мы очень похожи.

– Чем же?

– Мы оба, словно не из этой жизни. Словно не этой планеты. Словно…

– Ночные гости? – Она весело заулыбалась, Ночной натянул ей шапку на глаза. Радость двух сердец была просто огромной, тем кто проживает в одиночестве найти родную душу милее всех богатств этого мира.

– Ха, да! Только между нами существует одно различие…

– Какое?

– Я приношу людям только горе…

5 мин до нового счастья…

Ночной гость запустил пару ракет, озаривших светом всю округу. На извивающиеся узоры подняли глаза обитатели парка. Огни на фоне ночного неба – одно из немногих изобретений, сделавших человека поистине счастливым. Ночной гость взял её за руку, и заглянул в глаза прекрасные бездонно-карие глазки – они блестели, так ярко, как, наверное, никогда прежде. Румяные щёчки, звонкий смех, эта искренняя улыбка – она словно ожила. Казалось, счастливее её на свете нет, впервые за долгое время она дышала полной грудью – по-настоящему жила…

Куранты…

– Считаем, дружно! – крикнул кто-то из толпы, собравшихся неподалёку:

…Раз… Два… Три… Четыре… – её сердце замерло в трепетном ожидание, и лишь грубая, и такая холодная, но отчего-то невероятно родная рука Ночного гостя помогала справиться с волнительным чувством происходившего.

…Пять… Шесть… Семь… Восемь… – она услышала резкий хлопок и мгновенно подняла глаза на ночного гостя – выстрел шампанского!

…Девять… Десять… Одиннадцать…

Два бокала звонко стукнулись, два желания, две души, две судьбы: