Полная версия
Меня осколки как источник дохода интересуют мало. Вот такой я странный бродяга. Я уже говорил, я заядлый квестовик. Но сейчас… Червоточины Изтокских Пустошей были более-менее известны и прописаны. Очень редко разработчики вместе с обновлениями выкатывали и новый вид червоточин. На моей памяти это случилось всего раза три, не больше.
Но что здесь, в этих Пустошах? Какие здесь червоточины и есть ли они вообще? Я не знал. Но узнать об этом мне лучше было как можно скорее. Потому что если меня внезапно закружит «курухабала» или в меня разрядится молниями «эрби»… Это будет совсем нехорошо.
Вот так вот. Пустоши – земли хаоса. Здесь нельзя быть уверенным в каждом своем шаге. Но и сомневаться нельзя. Потому что у Пустошей своеобразные законы и она очень не любит нарушителей. Зато любит наказывать. С поводом и без.
Еще я кое-что забыл сказать о Пустошах. Пустоши не любят жить без движения. Ведь движение – это жизнь. И я в этом в полной мере убедился, когда все-таки решил двигаться.
Прямо перед моим носом вдруг закружилась «курухабала», и едва я успел отдернуть ногу, которой как раз хотел шагнуть прямо в центр новообразовавшейся червоточины.
– Активирован новый квест. «Мертвое сердце». Достаньте осколок из центра червоточины, чтобы уничтожить ее.
Добыча осколков, тем более квестовых, – дело неблагодарное. Во-первых, если вы добыли квестовый осколок, вы его не сможете перепродать кому-либо кроме того, кто дал вам это задание. По крайней мере, у меня лично это получалось только с «Измененным штурвалом» из Зова Припяти. «Компас» Ноя, которого благодаря багу вы можете набрать столько, сколько захотите, можно будет продать только один раз – Бороде, Сычу или Султану. И все. Больше никому он и нафиг не сдался. А если вы радостно использовали баг – это было бесполезное деяние. Только рюкзак свой перегрузили.
Вообще, добыча осколков – дело довольно прибыльное. Я уже об этом говорил, конечно, но не премину заметить о том, что самый простые, распространенные осколки – «Мимоза» или «Курбас» – стоят от тысячи деревянных. Что уж говорить о малораспространенных или квестовых.
Потому добыча осколков – общепринятое любимое занятие всех бродяг. Ведь большинство из них явилось в Пустоши с целью разбогатеть, а не просто так.
Это я к чему. Добыча осколков – довольно опасное занятие, и если в Тенях Чернобыля артефакты зачастую лежали рядом с червоточинами и их нужно было просто найти, то уже в Чистом Небе и Зове Припяти без специального оборудования нечего было и соваться к червоточинам. Специальное оборудование – это не болты, как кто-то мог подумать, а детекторы аномалий. Болты всего лишь позволяют обозначить червоточину. А артефакты появляются только при наличии у вас в руках детектора аномалий.
В Strange Wastelands все сделали намного интересней. Теперь червоточины обнаруживались только специальным приложением, установленным на КПК или если вы умудрились в нее наступить. Но с помощью червоточины можно было самому создать осколок. Просто бросив туда хоть что-нибудь. Неважно что. Оружие, коробку патронов, аптечку, бинты, жратву, водку, товарища-бродягу. Или заманить туда преображенного. Все сойдет. И вы получите осколок. Который червоточина создаст из чужеродного ей объекта.
В принципе, способ простой, но разные червоточины создают разные осколки. Да и не все червоточины это делают. Некоторые бродяги уверяют, что даже чужеродный объект нужно учитывать. Якобы что кинешь в червоточину, то и получишь.
Я не горю желанием лезть к червоточинам ради деревянных, которые не факт, что получу. Ведь не только бродяги их любят. Но и те же мародеры, которым опустошить лут убитого ими бродяги – это святое. Некоторые мародеры специально поджидают бродяг именно тогда, когда те возвращаются с хабаром.
Я же осколки хоть порой и добываю – деревянные всем нужны, – но не делаю это своим основным занятием, как большинство бродяг. К тому же, я точно знаю, что нужно, чтобы добывать довольно редкие осколки. Те, кто считает, что такие возникают от различного сочетания ингредиентов, правы. Например, «Тын» возникает в «курухубале», только если туда сначала попадут два или больше живых обитателя Пустошей. «Курбас» образуется после попадания в червоточину живого и чего-то железного – оружия или патронов.
Квестовые осколки чаще всего создавать не надо. Они уже созданы. Их нужно только изъять из червоточины. Обычно осколок при рождении сам отходит от «материнской» червоточины, но в случае квеста это так не работает.
Правда, пока мне совершенно не думалось. Я до рези в глазах вглядывался в лениво крутящуюся «курухабалу», рассматривая незнакомый мне осколок. «Мертвое сердце»… Интересное название, а главное – подходит же. Осколок действительно выглядел как сердце. Настоящее, человеческое, а не то, что обычно изображают на картинках и открытках. Не удивлюсь, если этот доселе мне неизвестный осколок образовался из сердца какого-нибудь незадачливого бродяги. Конечно, «курухубала» обычно разрывает все, что в нее попадает, на мелкие кусочки, но мне кто-то когда-то рассказывал, что в центре «курухубалы» можно спастись. Если успеешь. Возможно, сердце бродяги или какого-то человека неведомым мне образом попало в центр карусели, пока червоточина разрывала остальное тело на мельчайшие кусочки. И таким образом стало фундаментом для создания осколка.
Это прикольно – делать умный вид и размышлять о природе Пустошей, когда тебя зажала в угол червоточина или за тобой гонится стая ытов. У меня это получается довольно неплохо, согласитесь? Хотите, раскрою секрет, почему я так делаю, а не пытаюсь что-либо сделать?
Все очень просто, никакого секрета нет. Мне страшно. А чтобы заглушить страх и начать действовать, я много рассуждаю и размышляю. Просто чтобы не думать, что мне придется сделать шаг, как бы мне этого ни хотелось. Потому что другого выхода нет. И не будет.
Это помогает привести в порядок и разработать хоть какой-то план действий. Например, пока я рассуждал о природе червоточин и осколков, я настолько успокоился, что обратил внимание на то, что за моей спиной кирпичи. Если я смогу аккуратно повернуться и еще более аккуратно выломать хотя бы кусочек кирпича из стены, то возможно, у меня получится выбить осколок из червоточины. На самом деле в Strange Wastelands такое вряд ли бы получилось, но почему бы не попробовать здесь и сейчас?
Кстати, вот еще одна интересная деталь – при рождении осколка, а тем более при его отделении от «материнской» червоточины, червоточина на некоторое время деактивируется. Несколько секунд. Но мне этого хватит, чтобы покинуть этот угол…
Я сделал попытку повернуться к стене, но, видимо, сделал это слишком быстро. «Курухабале» это не понравилось. Она мгновенно закрутилась быстрее и потихоньку начала затягивать меня в себя. Я замер, сильнее вжавшись в стену.
Через пару секунд, словно поняв, что клиент, то есть я, не очень хочет быть разорванным так просто, «курухабала» успокоилась. Замерла в ожидании моей следующей ошибки. Ну-ну. Пусть дожидается.
Каким-то образом я нащупал кусочек кирпича, отколовшийся от основы, и, раскачав его, вытащил из стены. Надеюсь, от такого кусочка, стена на меня не повалится. Здесь всякого можно ожидать…
Не долго думая, я бросил в червоточину этим осколком. И заорал так, что мне отозвались все окрестные мутанты, что бродили по улицам в поисках жратвы.
И было из-за чего орать. Я не попал! Промахнулся. А «курухабала» конкретно на меня «обиделась». Если, конечно, она что-то чувствовать умеет. В «Энциклопедии Пустошей» есть такая версия, что червоточины – такие же живые обитатели Пустошей, как преображенные и бродяги. А раз оно живое, значит, и чувствовать может. Я не был приверженцем этой версии, но сейчас готов был поверить и в это…
«Курухабала» раскручивалась все сильней, и, как бы я ни хватался за стену, меня «нежно» втягивало прямо в червточину. Сантиметр за сантиметром я проигрывал червоточине. И когда оставались считанные миллиметры между мной и ей, внезапно, поддавшись порыву, я сделал то, чего ни один нормальный сталкер никогда не делал…
Я уже говорил, что мне когда-то кто-то рассказывал о том, что в центре «карусели» можно выжить. Якобы там вся мощь червоточины, которая разрывает все, что попадается на мелкие кусочки, сходит на нет. Никогда в это не верил. Хоть и сам видел преспокойно лежавшие в центре этой гравитационной червоточине сталкерские рюкзаки, части тел преображенных и многое другое…
Закрыв глаза, я шагнул прямо в «объятья» червоточины. Мгновение – и тело мое изорвало в клочья…
Тишина… Самая неверная подруга любого бродяги. В Пустошах никогда не бывает по-настоящему тихо. Даже в самых пустынных ее локациях. Прислушаешься – вой преображенных, крики и брань бродяг, выстрелы, лязг оружия – Пустоши живы. Пустоши состоят из хаоса, шума и смерти. И даже смерть здесь отнюдь не рождается в тишине. Если вокруг вас тишина… Вы не умерли, нет, просто воздуха не хватает в легких, уши заложило от боли и крика. Даже когда сердце не стучит, все равно вы не слышите тишину.
А если услышали… Бегите. Тишина сломает вас так быстро, как это не удастся никогда Пустошам. Ваша кровь застынет в жилах кусочками красного сухого льда… А плоть станет пергаментом, на котором будут сочинять балладу о тишине бродяги на привале у костра.
Тишина… Вы никогда ее не услышите, пока она не разорвет ваши барабанные перепонки «нежным» поцелуем бырдаха. Кости захрустят под ногой олы… И вы будете счастливы, когда умрете. Только потому, что вокруг вас не тишина, а привычный хаос Пустошей.
Тишина… Вот что я услышал сразу после того, как шагнул в «карусель».
Тишина… Самое странное явление в Пустошах. И сейчас я ее слышал. Чувствовал всем своим существом…
Я открыл глаза. В меня ворвался привычный шум Пустошей, и я едва не заорал от страха. Я-то уже понадеялся, что сейчас проснусь в собственной кровати… Но вместо этого…
Я невредимый стоял в центре «курухабалы». А прямо перед моим лицом покачивался осколок под названием «Мертвое сердце».
Едва не вывихнув руку – что-то мне подсказывало, что если я, даже находясь в центре червоточины, коснусь ее хоть чуть-чуть, то мне мало не покажется – я взял осколок…
– Положить осколок «Мертвое сердце» в рюкзак или повесить на пояс? – незамедлительно спросил голос в моей голове.
Повесить на пояс осколок… Заманчивое предложение. Многие осколки обладают уникальными свойствами, зачем их бродяги и носят на поясах. Например, «Чэпчэки» позволяет облегчить ненадолго рюкзак и все обмундирование. Только на поясе осколки зачастую постепенно теряют свои уникальные свойства и становятся бесполезным куском неизвестно чего. А в рюкзаке он будет лежать так долго, сколько мне нужно.
Поэтому я выбрал второе.
– Положить в рюкзак, – произнес я.
Артефакт исчез из моей руки.
– Осколок «Мертвое сердце» помещен в рюкзак. Квест «Мертвое сердце» выполнен. +250 очков опыта, – прокомментировал мой выбор голос и «курухубала», что все еще крутилась вокруг меня, неожиданно исчезла.
Я удивленно огляделся по сторонам и, пожав плечами, зашагал прочь. Сегодня безумный день. И пусть мне везет почаще.
Глава 3
Современный человек – существо трусливое и немного туповатенькое. По-иному я и сказать не могу. Оглянитесь вокруг. В любой непонятной ситуации, а такие встречаются сплошь и рядом, что мы, люди, делаем? Правильно. Делаем вид, что нас это не касается. Когда-то человечество боролось с гордыней и эгоизмом. Так вот, мы эти чувства потеряли. Единственное, что сейчас движет нами в полной мере, – это страх.
Еще раз осмотритесь вокруг. Взгляните на людей, что рядом. Они боятся. И не чего-то простого и понятного, а абстрактное и неотвратимое. Смерть. Смерти все боятся. Человек боится абсолютно всего. Даже быть непохожим на всех.
Не скажу, что я лично принадлежу к числу индивидуумов, что не боится. Я боюсь так же, как и вы. Но готов признать это в себе. Вы? Вряд ли. Все-таки толика эгоизма и гордыни еще осталась в людях, хоть она и подавлена страхом.
Самый большой страх для человечества сейчас, в эру компьютеров, это быть отрезанным от тех благ, что нам подарила эта эпоха. Смартфоны, компьютеры… Все это объединяет Интернет. Место, где человек может не боясь общаться с себе подобными и забывать о страхах реального мира. Большинство из нас уже живет в выдуманном мире, где нет ничего, кроме дисплея смартфона или компьютера с бегающими в нем символами и картинками. Там не страшно. Самое страшное, что может произойти – отключат Интернет или электричество за неуплату.
Это я к чему… Да к тому, что я такой же, как и все. Вокруг меня Пустоши, место, которое нужно бояться, а я что делаю? Неизвестно куда топаю, уткнувшись в свой КПК.
Конечно, куда идти, я знал – когда побежал от ытов, я свернул на другую улицу и теперь был еще дальше от точки назначения, чем в начале пути. Мне нужно было или вернуться на улицу Курчатова с улицы Ленина, куда я зачем-то помчался от ытов, а там уже продолжать свой путь к Ивановскому ручью. Или же можно было сделать крюк по улице Космонавтов и проспекту Мира, что в итоге вновь приведет меня к Ивановскому ручью. А там до улицы Свободы, куда указывали координаты, что прислал мне Нат, рукой подать.
Так вот, пару последних минут, после того, как я разминулся со смертью в «курухубале», я сам не знаю куда шел, больше смотря на дисплей КПК, чем по сторонам. Мир для меня сжался до размеров экрана. Это было мое счастье, отдушина в этом страшном мире.
В целом, изучение КПК – дело полезное, просто мне нужно было все-таки смотреть по сторонам. Чего я решительно не хотел делать. Слишком много событий за столь короткое время для меня одного… Я больше не хочу играть в эту игру. И хоть это было игрой лишь отчасти, я так больше не играю.
Только вот Пустоши былиа со мной не согласны и, пока я бездумно рыскал по своему КПК, наверняка готовили для меня очередную каверзу. И пропустить ее, уставившись в экран смартфона – наиболее лучший выход.
Я хорошо знал свой город, поэтому не следил, куда иду. А зря. Очнулся я только тогда, когда краем глаза зацепился на вывеску справа от меня: «Автовокзал». Вот тут-то я наконец остановился и смог отлипнуть от КПК, который изучил к тому времени уже довольно хорошо. Правда, так и не сделал того, что собирался, когда его достал из кармана, – написать Нату.
Пару секунд я взирал на надпись над зданием автовокзала, а потом не придумал ничего лучше, чем двинуться к нему. В мою голову закралась шальная мысль – а вдруг автобусы еще ходят по маршрутам. И тогда я ведь очень быстро доберусь до Ната.
Запомните главную истину: идиотами не рождаются, идиотами становятся. Исключение этого правила – я лично. Я идиотом родился и, судя по всему, идиотом и умру. Потому что только идиоту может прийти в голову мысль о том, что автобусы ходят по Пустошам. Я это понимаю, но раз я оказался неподалеку от автовокзала, почему бы не проверить?
Пройдя немного вперед, я остановился неподалеку от «зебры» и с минуту ждал, когда светофор покажет зеленый свет для пешеходов. К моему удивлению, светофор работал исправно, только никому он был не нужен. Даже мне. В очередной раз почувствовав себя дураком, я перешел пустынную, если не считать несколько брошенных автомобилей, Вокзальную улицу, и остановился напротив здания автовокзала.
Чтобы попасть к автобусам, мне нужно было пересечь автовокзал изнутри и выйти на платформу. Других путей не было. Когда я был совсем пацаном, мы делали лазейки, чтобы сразу попасть к автобусам, но персонал автовокзала бдил. Наши лазейки жили день-два от силы. Да и не пацан я уже, ползать под забором. Мне бы лучше повернуть назад и уже по Вокзальной выйти к Ивановскому ручью. Это можно было сделать, хоть и заняло бы больше времени, чем если бы я вернулся к своему дому и вновь начал свой путь до Ната оттуда. Но раз я пришел…
Я медленно поднялся по лестнице вверх, к дверям, ведущим внутрь здания автовокзала. Лестницу эту весь наш город ненавидел люто. Она была очень скользкой. И не только зимой, но круглый год. Сколько здесь было вывихнуто лодыжек, сломано рук, ног и других частей тела – не сосчитать. Но администрация автовокзала даже не почесалась, несмотря на многочисленные жалобы. Мы, жители города, привыкли подниматься по этой лестнице, крепко держась за поручни. На мой взгляд, лестница эта легко могла стать червоточиной. Хоть будь вместо города Пустоши, хоть нет.
В общем, я поднялся по этой лестнице, чудом не заработав вывих. Подошел к двери и задумался: а оно мне надо? Ведь на улице, которую я только что переходил, куча брошенных автомобилей. Всяко хоть один найдется среди них с ключами и бензином… Но любопытство победило. Зря я, что ли, сюда поднимался…
Я распахнул дверь автовокзала и шагнул внутрь…
– Мамочка, – выдохнул я спустя мгновение.
– Совершаю вызов бродяге Мамочке, – мгновенно отреагировал голос в моей голове.
– Нафиг вызов, валим отсюда, – заорал я и выбежал обратно на лестничную площадку перед вокзальной дверью. Совершенно забыв, какая она скользкая, я пересчитал задницей весь марш, но не остановился, а, поднявшись на ноги, бросился бежать прочь.
– Получены незначительные повреждения. Осталось восемьдесят семь процентов здоровья.
Честно говоря, в тот момент, когда голос в моей голове уведомил меня о моем здоровье, мне было плевать на него. Черт с ним, с физическим здоровьем, у меня бинт в кармане есть. А вот кто мне психическое здоровье подлечит?
Я забыл, что в автовокзале постоянно, и днем и ночью, тусуются бомжи, кроме прочих людей, ожидавших свои автобусы. То, что превратило мой город в Пустоши, застало их здесь. И превратил в елбутов. Может быть, там были и другие преображенные, но я их как-то не заметил. Не до того было. Но перед моими глазами все еще был образ охранника-елбута…
Наверное, бомжи-тостобуты Витек и Шурик были на порядок выше рангом своих привокзальных товарищей, раз они стали тостобутами, а те – обычными елбутами…
Боже, о чем я вообще думаю?
Пытаюсь классифицировать преображенных по их принадлежности к той или иной прослойке общества – тут же здраво ответил я сам себе.
Я пересек Вокзальную, уже не обращая внимания на светофор – все равно меня не собьет ни один лихач, все они, наверное, на автовокзале собрались или, если не преобразились, спрятались по домам.
Остановился я только на перекрестке Ленина и Космонавтов. Меня остановил звук сообщения на КПК. Я достал свой смартфон и прочитал:
– Бродяга, зачем звонил? Помощь нужна? Извини, я после рейда, но могу дать сигнал своим. Если что, я в баре «Шти». Мамочка.
Несколько раз перечитав поступившее сообщение, я наконец сообразил, что голос в моей голове все-таки попробовал вызвать бродягу Мамочку через мой КПК, но тот не принял вызов, но зато потом ответил через СМС. Даже несмотря на то, что сейчас он был в несуществующем баре «Шти» – респект тебе, бродяга Мамочка, за то, что отозвался на возможный призыв о помощи. Хотя я вовсе не тебя звал, а свою маму.
Я не стал отвечать бродяге Мамочке, вместо этого написал Нату:
– Как ты? Держишься? Я скоро. P.S. На автовокзале полно зомби.
Нат не ответил. Возможно, был занят своими проблемами, о которых мне он уже писал.
Я не стал теребить его и огляделся по сторонам. Судя по всему, здесь произошла авария. Сразу три автомобиля стояли посреди перекрестка. Ни пассажиров, ни водителей не было, чему я был рад. Мне хватило автовокзала. Не знаю, кем могли стать эти люди под влиянием Пустошей. И не хочу этого узнавать.
Осмотрев автомобили, я понял, что зря отказался от того, чтобы пошарить по автомобилям на Вокзальной. Все, что я мог взять здесь – это с десяток гаек из багажника. Сойдет вместо болтов. Для чего-то другого они бесполезны.
Не знаю, что я ожидал найти… Тайник с оружием, наверное. Мне давным-давно было пора понять, что здесь такого не будет. Это не Изтокские Пустоши, которую истоптали бродяги вдоль и поперек, везде оставив свои схроны. Это Пустоши, что только-только родились. И я в ней – первопроходец. Это круто, конечно. Так намного интересней, но мне немного, даже нет, очень сильно жаль моего родного городка. Он не заслужил участи стать Пустошами. Даже если все это мой сон.
Закончив осмотр автомобилей, я двинулся вперед по улице Космонавтов, в направлении проспекта Мира. Шел я осторожно, постоянно оглядываясь по сторонам и изредка кидая впереди себя гайки. Потом подбирал их и шел дальше.
А потом еще бросок, три шага вперед, поднял гайку и бросил. Бродяга в рейде. В квесте. По чужим дорогам Пустошей…
Я так зациклился на этих простых движениях, что подпрыгнул от страха и начал лихорадочно оглядываться, когда внезапно раздался звук сообщения с КПК.
– Прикольно, конечно, что ты обо мне беспокоишься, обезьяна, – писал мне Нат, – но я вижу, как ты идешь. Хватит болтаться, как гавно в проруби! Двигай ко мне. Квесты от тебя не убегут.
– Извини. Спешу, – написал я в ответ, но не успел отправить, как пришла вторая СМС от Ната:
– Я тут узнал, откуда взялись кыры. Энциклопедия Пустошей лжет. Ни фига они не продукт экспериментов из секретной лаборатории. Это кроты. Прикинь?
Я довольно долго хохотал над СМС Ната. Кроты… Нарочно и не придумаешь. Если бы мне это рассказал сейчас не Нат, я вряд ли бы поверил, что кыры – это продукт преображения кротов. Это надо же… Бедные разработчики… Они так старались, создавая этих преображенных, выдумывая им легенды их происхождения, а Нат все опошлил. Я теперь не удивлюсь, если слух про олов – тот, в котором они произошли от бройлеров – правда. Потому что кроты-кыры – это вообще за гранью фантастики.
Ну да ладно. Так уж получилось, что мне крайне повезло, что те, кто создал эти Пустоши из моего городка, использовал привычных мне и многим другим бродягам преображенных из оригинальной игры, а не из ранних билдов. Если с старыми знакомыми преображенными можно еще было как-то бороться, то бруоры, абыхылары, биудуны и лишы, что тогда наводнили просторы Пустошей были порой неубиваемы от слова «совсем». И мало кто из бродяг тогда спорил в барах о их происхождении. Чаще всего споры были о том, как их убить и выжить при этом.
Тогда я едва не бросил эту игру. Потому что выжить в Пустошах стало совершенно нереально. А квесты тогда были такими дурными… История с теми билдами закончилась тем, что все бродяги взбунтовались и потребовали от разработчиков нормальных Пустошей. И те согласились. Наверняка потому, что им не хотелось терять денег.
Но бюреры-кыры… Такого никто и никогда из бродяг не слышал. Это даже можно внести в «Энциклопедию Пустошей». Хотя бы в виде хохмы.
Посмеявшись и подняв себе настроение благодаря умозаключению Ната о кротах, я двинулся дальше.
Улица Космонавтов в нашем городке, несмотря на всяческие катаклизмы в виде образования вместо города Пустошей, была очень красивой. Только любоваться ей было некому. Ни тогда, когда наш городок был еще обычным, ни сегодня, когда он стал Пустошами.
Большинство туристов не знало о нашем городке совсем. Он даже на большинстве карт не отображался. Не потому, что в советские времена он был городом закрытого типа, а потому, что уж очень маленьким он был. В нашем городке жило всего примерно пятнадцать тысяч человек. Не знаю, сколько из них не преобразилось и осталось живо, но для туризма все равно наш городок был не очень.
А зря. Не помню, кому в голову пришла такая удачная мысль, но все-таки улица Космонавтов в нашем городе была, наверное, самой красивой улицей Космонавтов в мире.
Во-первых, на фасадах зданий по улице была изображена вся первая двадцатка советских космонавтов – от Юрия Гагарина до Владислава Волкова, того самого, памятник которому, «Павший астронавт», есть на Луне.
Во-вторых, именно в нашем городке есть памятник такому космонавту, которому никто и нигде больше в мире не додумался поставить. Он стоит в небольшом скверике между девятым и одиннадцатым домами, и каждый, кто хоть раз побывает в нашем городке, просто обязан взглянуть на него. Ибо он единственный космонавт, что связывает наш городок с космосом. И, как я уже говорил, памятник ему уникален.
Этот памятник, как нетрудно догадаться, Ивану Ивановичу, манекену, что был специально собран здесь, в нашем городке, и передан в Звездный городок для испытаний полетов в космосе. Памятник этот поставили совсем недавно. Хотели хоть как-то еще украсить и так красивую улицу Космонавтов. Никто не мог подумать тогда, что такой памятник будет поставлен впервые во всей стране.
Сейчас настоящий Иван Иванович стоит в Национальном музее воздухоплавания и астронавтики Смитсоновского института в городе Вашингтон. Многие жители нашего городка были возмущены, когда Ивана Ивановича продали американцам на аукционе. Мне кажется, это из-за того, что нам от этого не досталось и копейки. Поэтому умельцы нашего городка решили увековечить Ивана Ивановича в памятнике, чтобы наши потомки помнили, кто первый на самом деле полетел в космос.
