Удаче ум не нужен

– Я туда не пойду. – Ну, да. Прямо сейчас, не пойду. Как скоро забываются такие обещания.

– Вот и ладно. Вечерком попозже, можешь зайти. Я ушицу буду варить. И тебя угощу. Ты уху любишь? – Не сидеть же двум старикам в объятиях своих воспоминаний. Печаль о семье и детях, которых не случилось, бередила сердце.

– Да, люблю. – Глаза Кайроса загорелись радостью. – Мы с дедом ходили на рыбалку. Вот таких ловили. После уху варили. Мы их ведрами таскали.

Он врал, как всякий рыбак. И малые рыбешки ему казались огромными. И деревья в ту пору кажутся большими.

– Вот и заходи. Буду ждать. – Сол улыбнулся. Детство заглянуло к нему в этот миг. И вспомнил себя мальчишкой. Как с отцом ходил на рыбалку. Как мать варила уху. И он, словно рыцарскими подвигами, хвастался, какую рыбу выловил. Давно то было, а словно вчера.

Кайрос убежал. Немного походил по внутреннему двору. Приметил Арчика. Побежал к нему.

– Арчик, привет. – Вот здорово, он встретил друга. Какой замечательный день.

– Привет, Кайрос. Ты как? – И Арчик был доволен этой встрече. Этот парень, как ниточка к дому. Они шли вместе. С одной земли.

– Меня на работу взяли, Арчик. У меня своя комнатка, кормят. Кормят хорошо. Вкусно. – Говорил искренне. Что с того, что из помойного бачка. Люди добрые дают, и ладно. Они ж от всего сердца. Вот и он от всего сердца воду носит, полы моет. А ему еще позволили за лошадьми приглядывать. Стало быть, и он нужен. Раньше бабушке и дедушке был нужен. Отцу с матерью был не годен. Так что с того. Но сейчас все по-другому. Как много на свете хороших людей. И они его любят.

– Тебе нравится? – Спросил воин. По счастливой улыбке парня знал ответ. Хоть кто-то есть на белом свете, кто счастлив. Хоть один дурак.

– Очень. Правда, хорошо. Оно, где еще так. Меня нигде не брали, а тут взяли. Это ты помог. – Кайрос почти подпрыгивал от радости. И по работе угодил, и в конюшне его ждут, и Арчика встретил.

– Я тут нипричем, не я тебя на работу брал. Это управляющий. Я сам человек подневольный. – Арчик не мог принять благодарность. Его крестьянская и воинская душа требовали честности. В том не его заслуги.

– Нет, спасибо. Если б не ты, вовек бы мне здесь работы не видать. Тут и угол есть. Зима накатит, хоть не замерзну где под забором. – Кайросу казалось, до зимы далеко. А там он выкрутиться. Теплое жилье, пусть и не очень, не даст замерзнуть. Добежать до колодца, так рядом. И особой одежды не понадобится. На своем холодном чердаке закутается в старье и ладно. Можно где и в коридорах дворца переждать.

– И то хорошо. Только помнится, шел ты сюда налегке. Деньжат у тебя нет. Зима, говоришь, придет, что на себя наденешь? – Какой же ты ребенок, меньшой брат. В стужу не так легко выжить.

– Не знаю, как-нибудь. Я реже буду выходить, а во дворце тепло. – Стоит ли забот то, что еще не настало. Как беззаботна юность.

– Тепло то, тепло. Одежонка у тебя…. Вот что, я с парнями из стражи поговорю, может, что насобираем. Ты уж не обессудь. – Арчик подумал, авось, найдется какое тряпье. Соратники у него не богаты, но не черствы душой. Что не нужно, отдадут.

– Так хорошо, я благодарен буду. Спасибо скажу. – Так ему всегда отдавали негодное. Вот и будет для него обновка. Для кого новый наряд – не вещь, а для него все сгодится. На балы ему не ездить. Тепленько бы было, да к телу хорошо. Не отказывайся от щедрот руки дающей.

– Ты, это, пока особо не надейся. Они ребята хорошие, может, у кого что и осталось. Может от братьев. Постараюсь. – Арчик вздыхал, глядя на радостного ребенка. Вот ведь, ничего ему не надо. Сам отдаст последнее. Попроси, последнюю рубаху отдаст. Мерзнуть станет, а отдаст.

– Спасибо, Арчик. – Кайрос счастливый побежал в свою каморку. Хотел и там навести порядок. После носил воду в баки на кухне. И вновь мыл полы в коридорах дворца. Закончил к вечеру. Вновь робко заглянул на кухню спросить о еде. Один из поварят сказал:

– Чего спрашивать, вон в бачках бери, что найдешь и ешь. Пока на скотный двор не унесли – успевай. Кайрос выбрал, что сумел из бачка, наложил в чашку. Поел. Вымыл посуду, поставил на место и побежал в конюшню. Там его ждал дяденька конюх.

– Вот и я, – несмело сказал он, подойдя к конюху. Может, позволят ему лошадку погладить. Посидеть на конюшне.

– Проходи, уха у меня готова. Только что сварил, еще горячая. – Сказал старик. – Можно поесть. Скоро подойдет Брилл. Он тут егерь. За боевыми псами следит. Человек он хороший, не обидит.

– Спасибо, дяденька. – Кайрос присел на скамеечку. Прижал голову к коленям и смотрел. Его детский взгляд проникал в душу. Просил о любви. Сол и не знал раньше, что взгляд ребенка так может брать за сердце. Внутри старика все выворачивалось наружу, с последней рекой любви и сострадания.

– Тебя как зовут, парень?

– Кайрос, дурачок Кайрос меня зовут, а кто Помидоркой называет. Кому как нравится. – Бесхитростные слова. Простые. Они острой болью резали сердце старика.

– Отчего дурачок? Кайрос ты, никакой не дурачок. – Как можно, назвать человека дурачком. Как можно, принять это с такой покорностью. Такую боль не вынесет душа.

– Так меня в деревне звали. А вас как зовут, дядечка? – Так просто, без обид. Дурачок. Так и положено. И это отсутствие протеста и боли ударили Сола плетью. До крови, до самых костей.

– Я Сол, местный конюх. Вот держи тарелку, сейчас налью ухи. И рыбки поешь. Я с утра наловил.

Вскоре подошел Брилл. Грузно сел к столу.

– Так у нас нынче молодежь в гостях. Твой стол никогда не был тесен. Оно и к лучшему. А то мы, старики, любим жаловаться. Ты кто, сынок?

– Я Кайрос, дядечка. С деревни я. Сиротой остался. Вот и подался в город. Тут добрые люди на работу взяли. Меня дед всякой работе обучал.

– Если так, то выживешь у нас.

Уха была отменная. Что, что, а готовить рыбу Сол умел. Эх, думал Сол, был бы помоложе, да нога бы была в порядке. В бою ногу повредил, раньше молодняк объезжал, любую лошадь мог оседлать. Упал неудачно на ратном поле, с тех пор хромал. Пожалели его, не прогнали. Так и остался при лошадях. Он любил лошадей, они норовистыми бывают, у каждой свой характер, но он все равно их любил. О том и вели беседу. О прошлых сражениях, о былых героях. Кайрос и старики поели, вымыли посуду.

– Я лошадкам спокойной ночи скажу? – Спросил парень.

– Ну, скажи. Скажи. – Разрешил Сол.

Парень ушел. Старики остались одни.

– А что, Сол, будь у тебя такой внук? А, не скучал бы? – Усмехнулся Брилл.

– Будешь смеяться, друг, а я как его увидел, словно свою молодость вспомнил. Сил прибавилось. Мне б такого внука, чтоб глаза закрыл. Чтоб было, кто подержит в последний миг за руку. Так и жизнь прошла не впустую.

Старики замолкли. Все было сказано. Песнь одиночества и боли играла тихую мелодию любви.

Кайрос обошел всех лошадей, каждую гладил, шептал на ушко. Одна лошадь даже от удовольствия заржала.

– Я побегу, дядюшка Сол. – Наконец, Кайрос решил, что ему пора уходить.

– Беги, время позднее. Спать пора.

А старики смотрели в след ребенку. Умиротворение и благость входили в их души. Не цари и владыки владеют землей. Поступь крохотной ножки ребенка покоряет миры.

Дурачок убежал к себе в мансарду, на чердак. Лег в постель. Хороший день выдался, вот и с конюхом познакомился. С лошадками познакомился. Дяденька егерь такой хороший. И дяденька воин, Арчик, обещал, может, что из одежды принесет. Разве не жизнь? Да такой жизни любой позавидует. Другой жизни он не знал, да, наверно, и не хотел. Он не завидовал никому, не завидовал этим господам в новой шикарной одежде. Про себя он думал, что есть, то и есть. Чего лучше то желать. Господа они и есть господа, а он Кайрос дурачок. Родился таким, что уж тут. Выше и не прыгнуть. Вот так и потекли дни его жизни во дворце. Разнообразия особого не было. Может, это постоянство и нравилась парню, какая-то определенность в жизни. Дня через три услыхал, что во дворце несчастье приключилось. На кухне это обсуждали.

– Этот боров, Борден, нес себя важно. Самый важный здесь. – Смеялись слуги втихаря.

– А что случилось?

– Управляющий наш давеча поперся куда-то, под ноги не глядит, важный, ему бы всех поучать. Вот на лестнице и оступился. И кувырком. Хорошо летел. Ногу сломал, да пару ребер. Как только себе шею не свернул.

– Лучше бы свернул, – сказал главный повар, – первый раз такого злыдня вижу. Хоть отдохнем от него.

Событий больше и не было. Может, где там, в господских покоях и обсуждали какие новости, но до ушей прислуги, особенно такой мелкой, как Кайрос, это не доходило. Да не слишком он прислушивался. Не касается это его. Он часто бегал на конюшню. Помогал Солу. То лошадей почистить, то в загонах убрать. Воды принести. Вот и хорошо. Было и еще одно событие. В конце недели, главный повар сообщил своим помощникам:

– Государь нас похвалил, вкусно готовим. Это вода в нашем колодце видимо обновилась, свежее стала. – Повар зачерпнул из бака воды, отпил. – Вот, вычерпали воды, колодец прочистился, вода стала свежее, прямо вкуснее.

Повар протянул кружку одному из поварят.

– Попробуй, что скажешь?

– Отменная вода, я тоже заметил. Словно ключевая.

– Это хорошо, когда из колодца много воды черпают. Она обновляется, лучше становиться.

Они и внимания не обратили на то, что воду эту приносил Кайрос дурачок. Всякий раз, набирая воду в колодце, он благодарил его и спрашивал разрешения. Дозволь зачерпнуть водицы. Что б она была вкусной и свежей.

На днях, когда Кайрос бежал на конюшню, он увидел Арчика.

– Кайрос, иди сюда. – Он подбежал к воину. – Пойдем со мной, зайдем в казармы.

Они пришли в казарму.

– Держи, – Арчик протянул Кайросу башмаки, – примерь, подойдут ли по ноге.

Кайрос примерил. Воин смотрел на паренька. Как похож на его младшего брата. Свидятся ли они когда-нибудь. Братишка был тоже немного чудаковатым. Это они по малолетству такие. Может, Кайрос и не станет воином, телосложение не то, но крестьянином был бы хорошим. Работать любит, не лентяй. Славный вырастет мужик.

– Отличные, настоящие башмаки. И мне впору. – Глаза светятся радостью. Такой отменный подарок. – Их же носить сколько можно. Крепкие, не развалятся. И на ноге удобно. Спасибо. Я их беречь буду.

– Ну, и хорошо. Тут тебе камзол, две рубашки, носки, кое-что из белья. Брюки нашли. Прикинь, не коротки? – Все это Арчику дали другие стражники, у кого были младшие в семье. Ребята выросли, вещи стали малы. Вот и собрали всем миром. Если не помогать друг другу, не выручать, так жизнь будет тяжкой. В жизни, как в бою, тебе помогут, ты поможешь.

– Нет, не коротки. Даже длинноваты. – Кайрос прикинул штаны. Отличная у него будет обнова. Какой Арчик молодец. Здорово, что они повстречались в пути. С ним и поговорить можно, иначе одиноко было бы в этом чужом городе. Теперь, когда у Кайроса не было дедушки и бабушки, это был самый близкий и родной человек на свете.

– Ничего, подогнешь. Это ребята собрали, забирай. – Как-то тепло стало на душе у стражника. Словно взамен этих тряпок получил нечто большее, с ним поделились радостью.

– Спасибо. Арчик, век не забуду. Такую мне одежду справил. Отличную. – Кайрос чуть погрустнел. – Мне такую только бабушка делала. Перешьет из чего, так потом носишь, не нарадуешься.

– Да ну, тебя. Одежда не такая уж и хорошая. – Арчик смутился. – Просто другого нет. Прости. Бери эту.

Подхватив свои обновки, Кайрос побежал к себе. Разложил вещи, посмотрел. Решил, что вечером все примерит. И снова побежал на конюшни помочь Солу. Вот так он и крутился, бегая с одного места в другое, находя себе дело. Не привык сидеть без дела. И поесть он мог теперь в любое время. В бачках всегда остатков было много. Время от времени его и Сол подкармливал. Если не уху, то еще что варил. По крайней мере, горячий чай с ломтем хлеба вечером был обеспечен. И вечером они разговаривали, говорили о том, о сем, одиноко было конюху. Тут слушатель, парнишка. Сидит, слушает внимательно. И интерес у них общий к лошадям. Как-то днем Кайрос забежал на конюшню. Сола не было. А у Кайроса любопытство. Оно если что нельзя, так этого и хочется. Хотелось на щенков посмотреть. Вот он и проскользнул в дверцу, что отделяла конюшню от псарни. О своем обещании не ходить давно забыл. Псарей на месте тоже не оказалось. Подошел к вольерам. Вон собачка, вон другая. Возле первой щенята. Это, видимо, и есть Марта. Хорошие маленькие собачки ползают возле мамки, попискивают. Один пристроился к мамке, притих. Кайрос услышал чьи-то шаги, быстро убежал, вновь оказавшись в конюшне. Занялся лошадьми. Какую почистить, какую напоить водой. Он знал, где у Сола лежат лакомства для лошадей. Каждую угостил. Гривы расчесывал, что б ухоженные были. Он обнимал их, ласкал.

– Красивые вы у меня. Сейчас гриву расчешем, так еще краше будете. – Кайрос похлопывал коня по боку.

Конь от удовольствия тихо ржал, показывал зубы.

– Чего ржешь? Смеешься? Я смешной? – Кайрос ухватил коня за голову. – Вот я тебя сейчас. Как кулаком в бок стукну. Перестанешь насмехаться надо мной.

Сам смеялся, уткнувшись лицом в шею коня.

Нравилась Кайросу дурачку такая жизнь.

Часть 5

Боевые псы были особой статьей двора. Были ли это собаки или их отдаленные родственники, сказать трудно. Они были значительно крупнее других пород. Они были значительно сильнее, и в них было больше ярости и неукротимости. Держали их для обороны. Грозные существа. Их боялись. На прогулку выводили через отдельные ворота из города. И вели этих собак по особой улице ночью. Дома глядели глухими стенами. Не было просвета между стенами, что б злобные существа не сорвались. Вели их на длинных толстых поводках. Больше для порядка. Если б они задумали вырваться, то вряд ли какой поводок и человек удержали их. Эти существа могли разорвать любого человека. Псари, ухаживающие за ними, боялись своих подопечных.

Брилл всякий раз жаловался другу на своих подопечных псов.

– Эх, Сол, – говорил Брилл, – видать на покой мне пора. Устал. Особенно в последнее время. Сил никаких нет. Срок мой пришел уходить на покой. Вот и ты собираешься. Так и мне тяжко. Особо после того, как ощенилась Марта. Вот зверюга. Шесть щенков принесла. Ее из вольера нельзя выводить. Ни один из моих людей не смеет к ней войти. Никого к себе не подпускает. Мы к ней и ее Рекса запустили. От него она понесла. Так и его не подпускает к щенкам. Рычит. А он забился в угол и не смеет подойти к своей женушке. Мои парни стороной ее вольер обойти норовят. Мясо подают через решетку. И воду так подают. А она рычит, спасу нет.

– Ты, Брилл, погоди. Щенки подрастут, может, она перестанет беспокоиться. Все на место встанет.

– Хорошо бы, только когда это будет. Совсем с ног сбились. Не знаю, видать, не дотерплю до того времени. Попрошу государя отпустить меня на покой. – Как ни любил он свое дело, но накопилось. Через край выплескивалось наболевшее. Возраст и трудности с Мартой почти сломили его.

– Не отчаивайся, все образуется. Пойдем на солнышко, посидим, погреемся. – Отвлечь надо старого друга. Пусть хоть пару минут передохнет.

– Мне Марту кормить пора. – Брилл тяжело вздохнул. Другие псари отказывались даже корм давать. Когда этот зверь рычит, по коже мурашки. Оторопь берет. Такая ярость в этом негромком рычании, угроза. А в глазах безумный огонь ненависти. Тут и герой испугается.

– Подождет твоя Марта, меньше рычать будет. Пойдем. Ты хоть успокоишься.

Они вышли, прошли мимо колодца. Поковыляли к дальней дворцовой стене. Там и солнышко было и вдали от суеты. Там и скамейка стояла. Кругом цветы. Посидеть, поговорить, вспомнить былую жизнь. Ничего больше не оставалось им.

Кайрос закончил мыть полы, сбегал на кухню, поел и, как обычно, побежал на конюшню. Тихо на конюшне. Видимо, Сол куда-то ушел. Кайрос нашел лакомство, угостил лошадок. Хвалил, говорил ласковые слова. Тихо. Подошел к дверке, что вела на псарню. Любопытно было. Хотел взглянуть на щенят. Он на одну минутку. Посмотрит и убежит. Дядя Брилл и Сол не узнают. Он тихонько. Приоткрыл дверку. Тихо и тут. Убедившись, что его никто не увидит, Кайрос вошел. Прикрыл за собой дверь. Подошел к вольеру, где располагалась Марта со своим выводком. Та лежала. Щенки ползали возле нее. Они просто возились, играли. Какие-то сосали мать. Рекс лежал в дальнем углу. Кайрос осмотрел вольер. Грязно кругом. Давно никто не убирал. Все загажено. Как так можно, малыши заболеют. Им чистота нужна. Жалко. Ползают по грязному полу. Не следят за ними. Вот и ведро с мясом. Не покормили бедных. Кайрос еще раз огляделся. Никого нет. Может и хорошо. Пока никого нет, прибрать в вольере. Заприметил у стенки метлу. Вот и можно будет убраться в вольере. Взял ведро и метлу, открыл дверь вольера и зашел. Тихонько прикрыл за собой дверь. Марта только посмотрела на пришедшего. Снова положила голову на лапы. Кайрос поставил ведро, метлу приставил к стене.

– Что это такое, что никто не приберет у вас, Марточка. – Он подошел к собаке. Присел на корточки. Погладил голову собаки. – Не хорошо это. Смотри как грязно кругом. Не дело это. Ты чего никого не пускаешь к себе! Я вот тебе! Я любить тебя не буду. И уходи от меня. Гладить не буду. Не нужна ты мне. Детки твои в грязи, а ты развалилась. Не стыдно?

Он гладил ее, чесал за ухом. Марта блаженно жмурилась.

– Погоди, я тебе выберу кусочки мяса получше. Тебе надо, ты их кормишь. Тебе надо, кто их еще покормит. Кроме тебя. – Он выбрал куски, которые показались ему самыми аппетитными, положил перед Мартой. Забрал ведро, пошел к Рексу. Тот тоже молчал, только поглядывал.

– Чего лежишь, бедолага. Не подпускает тебя. Так сам, поди, заслужил. И тебе сейчас выберем мяска. – Он выбрал два больших куска и положил перед псом. Начал гладить это большое сильное тело. – Вон, запаршивел. Кто будет такого подпускать к себе. Вся шерсть слежалась, одни комья. Стыдоба, совсем опаршивел.

Кайрос ощупывал голову, спину пса.

– Чего только ты не нацеплял на себя. Погоди, щетку найду, вычешем.

Щетку он вскоре нашел.

– Погоди, Рекс, я пол вначале подмету. Вычешешь тебя, а ты вновь вываляешься. Мне опять тебя чесать. Что удумал! Я по два раза чесать не стану. Закончу с полом, тобой займусь. Расчешу тебя, будешь красавцем. Женщины таких любят, чтоб красивый и сильный. И она опять к тебе расположение вернет.

За этими разговорами Кайрос стал мести пол. Он так увлекся работой, что не заметил, Брилл вернулся на псарню. А Брилл замер. Попятился, прячась за колонну. В вольере, где сидела свирепая Марта и Рекс, парень мел пол. Кайрос, дурачок. Другого слова и не найдешь. Дурачок. Войти в вольер к этим. Так они кого угодно разорвут. Брилл замер, молчал, боясь окриком испортить всю ситуацию. Крикнешь, не дай бог, что может произойти. Бросятся псы на этого придурка. Кайрос мел пол и приговаривал:

– Сейчас, порядок наведу, и вам хорошо будет. – Он выметал грязь под низ решетки, после соберет все в ведро и вынесет. Наконец, он закончил.

– Я вас еще покормлю. Вот, Марта, держи кусок. Я дам, не торопись. Какие у тебя детишки хорошие. Красивые. – Кайрос гладил щенков. – Я сейчас их немного приведу в порядок. Ты после их оближешь.

Дело невиданное. За многие годы Брилл ни разу не видел, чтоб кто-то посмел погладить щенят. Боевые псы не подпускали людей к своим выводкам. Охраняли свое потомство больше всего на свете. А тут Марта словно и не замечала, что чужак берет ее деток.

– И смотри у меня, – Кайрос грозил пальцем Марте. – Не посмотрю, что ты большая. Будешь плохо о детках заботиться, я метлой огрею. Любить тебя не буду. Пошла отсюда. Брысь. Вот и пошла от меня.

Марта покорно склонила голову. Смотрела печальным и просящим прощения взглядом. Огромный грозный зверь выглядел растерянной собачонкой. Не ругайся, не гони меня прочь. Я хорошая, исправлюсь.