Париж1968. Книга первая: Красный май

Классный руководитель восьмого класса почти ничего нового не добавила. Все только охала да сетовала:

– Родит, а крайними нас сделают! Да она ж еще к суицидам склонна – вены режет. Опять наша вина! Про девятый класс я даже боюсь и думать! Пропала, и пропала… лучше б и не объявлялась вообще.

Вот так вот. Откровенно.

– Да уж, – выйдя на улицу, Соколов покачал головой. – Похоже, никому девчонка пропавшая не нужна. Ни матери, ни тетке, ни школе… Как так можно-то? Ведь человек же!

– Жиза, – хмыкнул Игорь. – Или, как говорят французы – се ля ви.

– Тьфу ты! – Серж хлопнул себя по лбу. – Одноклассников забыл опросить. Подружек.

– Ну, ты опрашивай, только быстро, – заторопился майор. – А я пока контингент проверю.

Подружек у пропавшей не было. Вернее, общаться-то она – общалась со многими, но вот дружить – нет. Хотя, в гости иногда захаживала…

– Ну, прикольно с ней было, – поделилась одна из таких «подружек», хрупкая крашеная блондиночка с пирсингом в носу, судя по виду тоже оторва еще та!

– Неська вообще тянка сасная, но псих. Крыша едет. Сидим такие – она, бац – заорет, заплачет. Типа обиделась. Да ну ее!

– Может, увлекалась она чем… Ну, там музыка или…

– Да как все, – девчонка пожала плечами. – Рэп слушала иногда и все такое. Ну, тик-ток там, Инста.

– А, может, чего необычное замечала?

– Не, ничего такого…

Еще парочка опрошенных девчонок подтвердили то же самое. Что ж – хоть листов много. Бумаги будьте-нате извел!

– Подождите! Эй!

За школьной калиткой Соколова догнала та самая, крашеная, с пирсингом в носу.

– Вы спрашивали чего необычного… Так прикид!

– Что за прикид? – насторожился Серж.

– Ну это, я ее, Неську то есть, как-то в городе встретила. Не узнала даже! Идет вся такая… Пальто, представляете?! Такое, белое в крупную клетку, черную с таким бордовым. Еще ярко-красный шарф… и берет! Такой же. Я просто ору!

– Понятно. Так и запишем – «сильно удивилась».

– Помада еще. Такая же, как шарф и берет. Ресницы накрашены… Красные джинсы! И обувь такая… почти шлепанцы… И красная сумка! Я потом в школе рассказала – так всем плевать… И еще, знаете, она как будто старше стала… Вся из себя такая мадам! Даже не узнать. Не подошла бы – я бы и не узнала. А так…

– Подошла, и?

– Телефон попросила, позвонить. Сказала, что свой потеряла. Ну, мы такие сели на скамейку… Мне жалко, что ли? Борьке своему звонила… Отошла, чтоб я не слышала. Тайны, блин! Да весь поселок знает, что она с ним тра… спит. А она еще и в интернет. Про ногти все искала, про маникюр… Как делать, да какие инструменты нужны. Я тогда еще подумала – за ум взялась, что ли? Она как-то говорила, что хочет ногти делать. Ну, чтоб деньги. Ой, сорян! Я тороплюсь уже!

– Минуточку. Это когда было-то? Ну-у, может, с месяц… то ли в конце февраля, то ли в марте. Не помню точно.

– А с этим Борькой… Она как разговаривала? Спокойно?

– Да ни фига ж себе – спокойно! Агрилась она. Ругалась, угрожала.

Белобородов Борис Евгеньевич. Двадцать лет. Ровесник Сержа. Где он сейчас – Бог весть. Мать только призналась – звонил. Откуда – не сказал, однако обещал приехать летом с деньгами. Да и до отъезда Боря не лентяйничал, а вкалывал рамщиком на одной из городских пилорам. Платили там, правда, не ахти – вот и уехал.

– Да он хороший парень Борька-то, – хозяин пилорамы, застенчивый бородач из местных, недоверчиво покосился на Соколова. – И поможет всегда и, если надо – и после работы останется. Говорю же, хороший добрый…

– Так чего ж он так быстро свалил? – не отставал Серж. – Ведь не просто так же? Борис же не какой-нибудь там малахольный, чтоб без всякой надобности туда-сюда скакать!

– Это ты правильно сказал, – улыбка у пилорамщика оказалась доброй и какой-то беззащитно-детской, наверное, от этого и складывалось впечатление застенчивости. Впрочем, может быть – и от манеры вести разговор, словно бы чего-то не договаривая. Ну, а кто с полицией откровенничать-то будет? Тем более, сейчас, когда каждый от государства только подвоха и ждет.

– Была причина, чего ж… Ребята говорили, с девкой он какой-то ругался. Мол, та у него деньги на аборт вымогала.

– Так-так… А кто говорил-то?

– Да так. Говорили…

Внимательно выслушав доклад, Сомов одобрительно крякнул:

– Ну, стажер, молодец. Подозреваемых у нас теперь – выше крыши. И первый – этот самый Борька. Белобородов Борис. Ишь ты, малолетка от него залетела! Деньги на аборт требует. Тут, знаешь…

Похвалить – повалил, однако, в школу послал. Чтоб уж всех опросить – досконально. Чтобы любому крючку-проверяющему придраться было не к чему.

Директор городской школы даже разговаривать не стала – ходят тут всякие! – сразу же отослав Соколова к социальному педагогу, полнотелой девушке лет тридцати, посматривающей на стажера с явным интересом.

– А, Агнесса! Как же, как же. Уж попила нашей кровушки. Хорошо, в село переехала. Суицидница! Ну да, ну да, что вы так смотрите? То вены себе резала, то, говорят, с крыши хотела спрыгнуть. Мать-то у нее алкоголичка, вот Агнесса и жила у бабушки. Матвеева Вера Федоровна… та еще…

– А что такое?

– Да на стрости лет, представляете, мужа у нашей заммэрши увела! Давно это, правда, было… лет пять тому. Да вы, наверное, помните – весь город тогда судачил.

В силу относительного малолетства, Серж такого не помнил, но, на всякий случай кивнул.

– Так вот, – с воодушевлением продолжала педагогиня. – Муж этот, отбитый, у нее года через два умер, так она… В общем, седина в бороду – бес в ребро. Это не только про мужиков, оказывается. Я вот и думаю, Агнесса ведь не на тот свет собиралась, а просто внимание к себе привлечь хотела. Ну, представьте, все родственники своей жизнью живут и ребенок этот для всех – лишний. Нет, так-то она одета-обута была, сыта, этого не отнимешь. Но, как бы… сама по себе. Бабушка с ней тоже особенно-то не общалась. С одной стороны, да – воля, но с другой… Плохо осознавать, что ты никому не нужен. Особенно, в детском возрасте, в подростковом.

– А что, в школе-то у нее подруг не было?

– Компашка была… Так, не очень хорошая. Воровством занимались по мелочи, хулиганили… кое-кто и наркотики употреблял. Не, не Агнесса – в больнице после неудачных-то суицидов заметили бы.

– И где кого из компашки этой искать?

– Так, пожалуй, что никого сейчас и не найдете. Хотя… Одна там на повара в ПТУ пошла. Ну, в лицей. Я вам могу адрес дать…

В город, наконец-то, пришла весна. Теплые ветры задули над крышами, нудная капель сменилась бурными птичьими трелями. Стаял последний снег, на глазах высыхали лужи, посреди выросшей, казалось, за одну ночь изумрудно-зеленой травы вспыхнули мохнатые солнышки мать-и-мачехи.

Нынче с утра, правда, немного хмурилось, но, когда Серж вышел из школы, в голубом небе радостно сверкало солнце. Птицы пели, и журчали, пересыхая, ручьи, и пахло кругом чем-то таким пряным, хорошим, весенним. Так пахло, что прямо хотелось взять и запеть во все горло! Не очень важно, что.

Усевшись на сиденье скутера, молодой человек надел шлем и запустил двигатель. Квартира неськиной подружки, располагалась на другом конце города. Заехать туда стажер решил вечером, сейчас же направился в дом, принадлежавший гражданке Матвеевой. Бабушке.

Дом… Короче говоря – наследство. Следовало проверить, что там, да как. Если уж там Агнесса жила почти что с рождения, то никак не могла уж совсем-то ничего не оставить, никакой информации. Так не бывает. Может, какая-нибудь зацепка и высветится.

Нужный стажеру дом располагался в старой части города, некогда застроенной старинными купеческими особняками, ныне частью сгоревшими, частью перестроенными либо застроенными вновь. С десяток таких новостроев старательно прятались за двухметровыми оградами, впрочем, вокруг дома Матвеевой имелся лишь покосившийся забор. И палисадник! Ах, какой палисадник, целый сад! Яблони, сирень, смородина, еще какие-то кусты – калина, верба. Все это подернулось уже дымчато-зеленым весенним флером, терпкий аромат лопнувших почек щекотал ноздри, вот уж, поистине – пахло весной! Да не только весной, но и близким – всего-то месяц остался – летом. Хорошо!

Оставив скутер у ограды, Серж толкнул калитку и зашагал по широкой аллее к невысокому крыльцу. Видневшийся за деревьями дом производил двойственное впечатление. С одной стороны – особняк с мансардой, просторный, под металлической крышей, с другой же – и тут бы неплохо подкрасить, и здесь, да и забор бы поправить, и кусты в саду подстричь… Хотя, не так уж много работы…

А дом хорош, хорош! Обшитый досками, на добротном фундаменте, выкрашен в приятный глазу темно-голубой цвет. Белые резные наличники, ставни… Кстати, закрытые. Да и на входной двери – большой висячий замок. Ну, понятно… Пока еще наследство оформят. Интересно, кому все достанется?

Стажер прищурился и хмыкнул. Тут гадать-то особо нечего. Умершая старушка завещания, насколько он знал, не оставила. Значит, претендентов – трое. Дочь Ирка-Синюшница, внучка Агнесса и… и невестка, Илона Аркадьевна Перминова, риэлтор.

Илона Аркадьевна, к слову сказать, производила впечатление весьма хваткой дамы. Ну, еще бы… Недвижимость! Так что Ирке тут совсем не катит – отодвинут ее от домика, к бабке не ходи! Просто дадут немножко денег… да ящик водки купят – гуляй, рванина! Вот и Агнесса пропала… как-то слишком вовремя… Ну, а найдется – так можно опекунство оформить. Вполне!

Интересно, сколько такой особнячок может стоить? Ну, даже вот так, без ремонта? Площадь приличная… мезонин, сад еще, хозпостройки… газ, вон, подведен, вода… плюс, можно сказать, элитный район… Миллиона на три-четыре потянет? Или на все пять?

Сзади вдруг послышались шаги… Раздался резкий окрик:

– Стоять! Что тут ищем?

Соколов медленно повернулся…

– Серега? Стажер!

Перед ним – с пистолетов в руке! – стоял амбалистый опер Коля! Коллега, так сказать.

– Тьфу ты, – оперативник убрал пистолет в кобуру, прицепленную к вдетому в камуфляжные штаны ремню. Вообще, он весь был в камуфляже, а над карманом виднелась эмблема с головой тигра. Местная охранная фирма – «Тигр».

– А я смотрю, смотрю… Не узнал! Камеры-то не очень.

– Так ты…

– Ну да. Халтурю, вот, в «Тигре». Кредиты-то выплачивать надо. А ты чего тут?

– Да вот, посмотреть… – пожал плечами Серж.

Колян улыбнулся. Несмотря на общий зверообразный вид, он производил впечатление доброго парня:

– Так ты это… Давай внутрь пройдем!

– А можно?

– Так я ж тут охрана! Кстати, это Перминова «Тигр» наняла, – деловито отпирая замок, пояснил опер. – Илона Аркадьевна. Предосторожность нелишняя – сам знаешь, шпаны в городе много. Увидят домик бесхозный – и ага! Ну, пошли, чего встал-то? Как говориться, будьте, как дома, но не забывайте, что в гостях.

Расхохотавшись, охранник сделал приглашающий жест и щелкнул рубильником…

Внутри особнячок вполне соответствовал всем представлениям о хорошей и зажиточной жизни. Просторная гостиная с большим овальным столом, камином и гнутыми венскими стульями. Стойка для посуды. Книжный шкаф.

– Тут еще телевизор был и музыкальный центр, – Коля взял с полки книгу. – Аркадьевна себе забрала, на хранение… О! Смотри-ка – Жан-Поль Сартр! Экзистенциализм, однако.

Серж закашлялся. Уж никак не ожидал от этого, на первый взгляд неотесанного полицейского, знакомства с философией! Надо же, Сартра обозначил. Поди ж ты!

– Я когда-то в педагогическом начинал… После третьего курса в опера подался. Дочка родилась, семью кормить надо.

Коля с любопытством пролистал еще одну книгу:

– Франсуа Мориак… Кстати, неплохо пишет. Писал. Мне так чем-то Сименона напоминает. Знаешь, такое аристократическое болото оба описывали – умереть-не встать! Жиза… Ты в Париже был?

– Да был. В детстве – с мамой, а потом… с девчонкой одной…

– А я вот так и не сподобился. Хотя собирался…

– Ничего, съездишь еще, какие твои годы… Главное ведь – желание. Интересно, а где комната Агнессы?

– Агнессы? А, девчонки той… Сейчас глянем… Я так думаю – в мансарде. Тут вот все старушечье. Вряд ли девочка Сартра на ночь почитывала… Хотя, современная молодежь – она разная бывает. Сталкивался. Кому, знаешь, Моргеншерн, Тик-Ток да Даня Милохин, а кому – Римский-Корсаков, Лед Зеппелин, Бах… Ты рок слушаешь?

– Так, иногда… Я как-то в музыке… не дебаркадер, короче.

– Зря! Послушай. С Дип Перпл начни. Ну, что – по комнатам да в мансарду?

От всех комнат у Коли тоже имелись ключи. Открыл. Ничего интересного. Одна – спальня, вторая – чулан со всяким хламом, и две другие, похоже, что для гостей. Никакого намека на обитание девочки-подростка. Значит и вправду – в мансарде!

Поднимаясь по лестнице, опер упомянул Теодора Адорно и вообще всю «франкфуртскую школу», так называемых «новых левых». Видать, рад был поговорить с интеллигентным собеседником. Ну, а с кем ему еще о философии трепаться, не с Сомовым же? Хотя… как знать.

А вот здесь явно жил подросток! Жила… Плакаты на стене – «Звездные войны» и какие-то реперы, два кресла, низенькая тахта под зеленым велюровым покрывалом, торшер, столик с разбросанными фломастерами… А где же…

– Ноут или комп тоже Илона Аркадьевна забрала?

– Да нет, – усмехнулся Коля. – Не было тут такого. Изо всех гаджетов у девчонки только смартфон имелся. Бабушка внучку не баловала.

– Так, а…

– Пробивали по номеру, да. Голяк. Нет сигнала… Ого, да тут еще музыка!

Серж и сам уже углядел за тахтою, на полу, старинный проигрыватель «Аккорд» и кучу виниловых пластинок. Тоже старинных, судя по всему. Рядом валялись журналы…

– Salut les Copains, – по-французски прочитал опер. И тут же перевел. – «Привет, друзья». Шестьдесят четвертый год… Однако, ретро!

Стажер уже ничему не удивлялся. Хмыкнул, уселся на тахту и принялся перебирать пластинки. Небольшие, на сорок пять оборотов, с большим отверстием посередине – для проигрывания в музыкальных автоматах. Кажется, такое пластиночки назывались синглы. Опер тоже заинтересовался, даже проигрыватель включил. Подмигнул:

– Сейчас послушаем! А ну-ка…

Франсуаза Арди, Франс Галь, Кристин Лебель… Серж в жизни таких не слышал!

– «Филипс» – ого! – между тем, Коля уже ставил пластиночку на диск… примерно сообразуясь по центру.

Франс Галь… Laisse tomber les filles… On t’avait prevenue… Приятные такие песенки… Даже танцевать можно!

– Laisse tomber les filles… – опер задумчиво покачал головой. – Не знаю даже, как и перевести… То ли «Бросайте девушек», то ли «Унижайте»… А потом – они вас бросят. Как-то так.

Серж внимательно разглядывал пластинки и журналы. Вдруг возникшее ощущение чего-то неправильного втемяшилось в голову и никак не хотело уходить. И не давало сформулировать мысль. Никак не давало…

– Ты что набычился-то?

– Да вот чувствую – что-то ту не так! Неправильно как-то.

– Так ясно же, – опер хмыкнул. – Думаешь – с чего бы это молодая девчонка старинные песенки слушает? Так я ж тебе говорю – молодежь, она разная бывает. Мы что про подростков знаем? То, что они глупые, слушают разную хрень, и, чем тупее – тем им лучше. Именно про таких везде и пишут. Про тупых. Но, есть ведь и умные, да! Которые и в проектах, везде и олимпиады выигрывают… А вот про них почти нигде и ничего. И правильно! Именно им, умным, этим миром и править. Ну, не тупым же! У тупых не выйдет никак. Потому что тупые, ага.

– Не, Коля… не в этом дело, – силясь привести мысли в тонус, покусал губы стажер. – Тут что-то другое неправильно… Пластинки эти… журналы… Ч-черт! Ты только посмотри, какие они все новые! Диски – не заигранные ничуть, да и конверты не затерты – муха не сидела!

Сразу ухватив мысль, Коля понюхал журнал… даже пожевал, откусив от страницы кусочек!

Выплюнул:

– Так и есть – новые! Даже типографской краской пахнут. Я так думаю – принты. Ну, для любителей старины такие выпускают.

– Так это надо по сайтам лазать! Искать…

– Вот и ты поищи, – хмыкнул оперативник. – Глядишь, чего нового про потеряшку свою узнаешь.

Как здорово все-таки! Как хорошо. На душе сделалось как-то светло и даже радостно. Может, от того, что солнышко ярко светило, что ветер теплый в лицо, что весна кругом! А, может… Это ведь тоже приятно, когда вроде бы знакомые люди раскрываются совсем по иному, с неожиданно хорошей стороны. Вот ведь – Коля, лейтенант полиции, сотрудник ОУР… вроде бы, на первый взгляд тупой качок… А он – вот! И Сартр, и французский, и «новые левые». Наверное, так ведь и любой человек, если посмотреть непредвзято, тоже вот этак вот может раскрыться. Не каждый, конечно, но…

Ага, похоже, приехал…

– Девочка, дом двадцать один…

– Да вон он, через дорогу.

– Спасибо. Ага…

В подъезде дверь нараспашку, камнем припертая. Кто-то мебель выносил? Или выносит? Ладно…

Лифт только что отремонтированный, с зеркалом! Правда, какой-то гоблин уже фломастером что-то написал… закорючки какие-то… Ну, что за люди? Где живут, там и… пакостят. Сами гадят, а потом все у них власть виновата.

Железная – как же без этого? – дверь. Звонок…

– Колентьева Мария здесь проживает? Я из полиции… Звонил уже…

– Проходите…

Шорты, маечка, татушка на правом плече. Приятное личико, рыжие волосы по плечам… веснушки! Симпатичная девочка…

– Здравствуйте, Мария…

– Можно просто – Маша. На кухню проходите… вот… Какая Агнесса? Неська? Ну, я давно уж ее не видела…

Кое-что из этой встречи стажер все-таки вынес. Место тусовки нашел! Оказывается, пропавшая девушка очень любила крыше сидеть! Здесь же, в этом вот доме, в спальном районе, если можно так выразиться применительно к небольшому совсем городку, где и жителей-то отсилы пятьдесят тысяч.

Обычная панельная пятиэтажка, правда, на холме – издалека видать. Взяв в жилконторе ключ, Соколов поднялся на крышу. Подошел самому краю, глянул – аж захватило дух! Ничего себе, панорама! Вот тут они и тусовались… Летом – загорали, осенью притащили скамейку… Между прочим, очень нехарактерное для современной молодежи поведении. Сейчас ведь не девяностые и не начало двухтысячных. Все в гаджетах сидят. Зачем им скамейка, туса?

Вот здесь вот, судя по всему, скамейка-то и стояла… У приземистой и широкой кирпичной трубы, вернее – у вентиляционного короба. Кругом граффити, некоторые – довольно красивые… к примеру – вот это вот голубой дельфин. Какой-то знакомый, блин… Ишь ты, не стерли рисунки-то. Скамейку убрали, а граффити оставили. Так, а зачем лишнюю работу делать?

Та-ак… ну и что теперь? Маша сказала, что Агнесса как-то пыталась с крыши спрыгнуть… Чего-то плохо ей было, не любил ее никто и никто никуда не звал. Вот и… Однако, пятиэтажка не очень-то удобна для самоубийства – можно просто ноги переломать или того хуже – позвоночник. Что же, девчонка об этом подумала?

– Да думала, – нехотя призналась Маша. – Просто ей хорошо там было. По-кайфу. Потом кто-то из соседей пожаловался – на лестницу замок повесили, закрыли. Да мы уже и не лазали – зима, холодно стало. Да еще тетка Неськина… блин, забыла, как зовут, Неська ее издалека как-то показывала. Так та одно время тут вокруг дома рыскала. Видать, Несю искала.

А здесь, на крыше, и впрямь – по-кайфу… Хорошо, даже как-то благостно. Вон – старый район, с тем самым домом, а вот – новостройки, старый молокозавод. Даже здание ОМВД можно разглядеть… если хорошо присмотреться… А еще…

Резкий порыв ветра едва не сбил Сержа с ног! Брр! Так ведь можно и с крыши свалиться. Бывает… Что и говорить – весна. Тепло, солнечно – потом вдруг- оп – и холодный дождь, и ветер… или туман, вот, как сейчас.

Внезапно сверкнула молния, прокатились над городом гулкие раскаты грома…

А за туманом…

Присмотревшись, стажер не поверил своим глазам…

Вместо старого молокозавода в серой туманной прорехе вдруг возник необычно красивый дом! Явно не здешний, не российский даже… Скорей, в Барселоне такие или в Париже… Распахнутые ставни, шесть этажей, ажурные балконные решетки… мансарды с вычурными печными трубами. И балкон – близко так, буквально руку протянуть…

Серж потряс головой – наваждение не исчезало. Мало того – отворилась дверь и на балкон вышли двое – юноша и девушка. Обнялись, закурили… Юноша в джинсах и пестром свитере и девушка в коротком красном платьице и полосатых гольфах. Волосы… не то, чтобы длинные, скорей, просто пышные. Симпатичная, вполне… и какая-то… нездешняя, что ли…

Покурив, оба выбросили окурки… прямо на улицу и принялись целоваться взасос! Сквозь приоткрытую дверь донеслась музыка… смутно знакомая…

Господи! Да «Битлы» же! Однако, что же это вообще…

Глава 3

Май. Ветрогонск

Крыша

Ну да – «Битлз»! Вообще-то, старинной музыкой Серж не увлекался, но «Йестедей» не узнать – грешно. Битлы, битлы… Хотя – чего ж тут такого уж необычного?

Интересно, откуда такое наваждение? Мираж… Так ведь случается при определенном состоянии атмосферы…

Между тем туман становился все гуще, снова сверкнула молния… и дом напротив пропал! Резко, словно вдруг лампочка перегорела. Р-раз – и нету.

Пропал мираж, исчезло наважденье.

Молодой человек еще постоял на краю крыши, наблюдая, как ветер уносит плотные туманные клочья куда-то далеко, к лесу. Пошел дождь – целый ливень – и Сергей, глянув на граффити и забавного голубого дельфина, поскорее спустился обратно в подъезд…

Слава Богу, дождь кончился так же внезапно, как и начался. Проглянуло солнышко, сразу повеяло теплом, а ближе к лесу, над дорогой, над фонарными столбами повисла разноцветная радуга!

Лучше б у матери машину взял! Ну да теперь – что уж…

Сплюнув, стажер протер сиденье скутера рукавом и поехал, старательно объезжая лужи. Снова думал – откуда такой мираж? Ведь необычный же! Ну, ясно, что не Париж, не Барселона… Наверняка, где-то поблизости такой дом есть. В том же Петербурге. Оттуда и мираж – просто воздух в атмосфере особым образом переломился, выгнулся этаким зеркалом, вот и… Стоп! А музыка? «Битлы»-то откуда взялись? «Йестедей! Для миражей подобное что-то не характерно… Так музыка, ясно откуда. Местная! Кто-то из жильцов слушал, любителей хватает.

Но, однако же, как натурально все! Реально, кажется – протяни руку, потрогай… Или даже прыгни да перелезь! И – хоп! – уже на балконе.

Ага… скорей уж – на улице, внизу. С переломанными ногами и ребрами.

– Ну, что там у тебя? Опросил подружек? – заглянув в кабинет, Сомов пристально взглянул на Сергея.

– И подружек, и педагогов – всех… – Сергей расстегнул папку…

– Молодец! – оценив кучу бумаг, одобрительно улыбнулся начальник. Круглое лицо его, с потрескавшимся губами и широким носом, носило явные следы вчерашних возлияний, да и пахло от господина капитана соответствующе.

– Читать не буду, давай на словах. Есть что подозрительное?

Стажер пожал плечами:

– Да не знаю, подозрительно или нет. В последнее время одеваться она стала слегка винтажно…

– Как-как?

– Ну, что-то типа модного ретро, дорого. Еще к наборам для маникюра присматривалась. К профессиональным наборам.

– Ага… – потирая виски, задумчиво протянул капитан. – Значит, хоть Борьку Белобородова не раскрутила… но, денежки где-то нашла.

– Похоже, что так. Может, из бабушкиных вещей чего продала… Да и в дом частенько наведывалась… Брала, продавала… Не зря ведь тетушка ее, Илона Аркадьевна, в охрану обратилась. Кстати, ее возле места тусовки видели. Ну, тетушку… – предположив, стажер вскинул брови… и вновь нарвался на одобрение начальства.

– Дом? А вот это вполне, вполне! Верно мыслишь, Шарапов.

Глубокомысленно покивав, Сомов присел на край стола и подогнал:

– Ну, давай, давай, рассуждай дальше!

– Значит, помирать девушка не планировала, – окрыленный похвалою, принялся рассуждать Серж. – А планировала, скорей всего – делать маникюры. Ну и любовника на денежки растрясти. Надо ли было ему ее убивать? Думаю – вряд ли.

– Вот-вот! – капитан тут же поддакнул. – Трупа-то до сих пор не нашли. А, как говорится: нет тела – нет дела. Хотя-а…

– Любовник, Белобородов Борис – характеризуется положительно. А то, что малолетка именно от него забеременела – еще доказать надо. Мало ли, что люди говорят. Свечку ведь не держал никто. Да, скорее всего, она и не беременна вовсе. Так просто, денежки решила стрясти. Думаю, убивать ее Белобородову незачем – куда лучше договориться…

– И все равно – найти его надо, да поколоть! – налив из стоявшего на столе графина стакан воды, Сомов с наслаждением выпил, и, вытерев губы ладонью, вздохнул. – Посидели вчера малость… Ладно! Что дальше делать думаешь?

– Н-ну… Еще раз соцсети проверю. Если Агнесса надумала в маникюрши податься – так рекламу должна дать. Хотя… – Серж вдруг осекся и потряс головой, словно отгоняя надоедливую муху. – Нет, не так. Сначала она поучиться должна. Это только кажется, что маникюр-педикюр – просто. Чтоб хорошим мастером стать, чтоб люди к тебе пошли… процесс небыстрый.