Дольше, чем смерть

– Вы тоже едете? – спросила я, как бы очнувшись от своих мыслей.

Актриса развела руками:

– Конечно. Я просто обязана присутствовать там. Маша была моей подругой.

Я впервые подумала о том, как хорошо, что в моей жизни есть такие люди, как эта Аллочка, как хорошо, что они не оставляют меня в одиночестве.

Я посмотрела в её бездонные серые глаза.

– Хорошо, подвезите меня, Алла Семёновна.

….Мои мысли в кафе блуждали, конечно же, где-то возле улицы Разина. Мне не терпелось навестить мою новую знакомую Валентину Николаевну. Я намазывала красную икру на бутерброды, благополучно отправляла их в рот, а сама долго соображала, действительно, какое отношение могла иметь эта незнакомая женщина к моей судьбе.

Красная икра – был не единственный деликатес на том поминальном ужине. Да и ела-то я её без особого настроения, а только потому что все так делали.

Мэр города Новочеркасска, Лесной Анатолий Сергеевич, действительно, прибыл в кафе на своём чёрном фирменном «мерсе» со своей неизменной «свитой». Это был полный человек с полными, как сосиски, пальцами, увенчанными печатками.

«Ну, прямо, как крёстный папаша», – мелькнуло у меня в голове.

Он разыскал меня глазами и пальцем подозвал к себе.

Когда я, наконец, предстала перед ним в свой полный рост, Леснов оглядел меня с головы до пят, будто оценивал.

По правде мне был совсем неприятен этот его взгляд.

– Ты – Лена? – наконец, изрёк он.

Я кивнула:

– Да.

– Ещё не замужем?

– Нет, мне только восемнадцать недавно исполнилось, – ответила я.

– Недавно?

– 12 декабря 2010 года.

– Ну, да; ну, да. Я слышал, что ты ещё слишком юна.

Леснов согласно покачал головой с довольно редкими волосами. На вид ему было около тридцати шести – сорока лет. Рядом с ним за столом сидела в сером бархатном платье стройная блондинка, накрашенная совсем как кукла.

Она тоже налегала на бутерброды с красной икрой.

«Любовница», – подумала я.

– А работа есть? – спросил Леснов.

– Пока нет. Я готовлюсь в МГУ на факультет журналистики.

Леснов вздохнул.

– А после окончания приедешь в Новочеркасск?

– Не знаю.

Я пожала плечами. Действительно, откуда я могла знать, а тем более предвидеть, как сложится моя дальнейшая судьба. Может, кто-нибудь обладает подобным даром, но это, отнюдь, не я.

– Приезжай, место тебе будет. Здесь нам журналисты тоже нужны. И вообще, есть должность пресс-секретаря администрации. Нынешний пресс-секретарь меня совсем не устраивает, порет всякую чепуху.

Я сделала умное лицо.

– Хорошо, господин Леснов, я подумаю.

– Иван как-то рассказывал о Вас, говорил, что у Вас ангельский голос, и Вы хорошо поёте.

Я снова пожала плечами:

– Возможно, во всяком случае, я никогда не стремилась к карьере певицы.

– А зря. Искусство сейчас в большом почёте, – констатировал Леснов, – Сейчас, конечно, это не совсем уместно, но я бы с удовольствием послушал Вас со сцены.

– Простите, но я уже давно не пою, могу сорвать голос. А мне бы этого очень не хотелось. Понимаете?

Он кивнул, доедая остатки курицы:

– Понимаю.

Затем все стали зачем-то умолять нашу приму Аллочку почитать стихи. Я про себя решила, что это тоже не вполне уместно сегодня, и всё же….

Аллочка вышла, смущаясь, в центр, на небольшую сцену, где в обычные дни играл какой-нибудь ансамбль и пела какая-нибудь средняя певичка местного уровня.

Сегодня она была настоящей королевой подиума: в чёрном до пят платье с люриксом и пышными, как у пуделя, каштановыми кудрями. Её глаза сверкали, как маленькие агаты, и вообще, по её состоянию, как я поняла, она была жутко рада, что ей, наконец, выпала возможность «выступать» перед самим мэром города Новочеркасска. Всё же, это был самый главный в городе представитель власти и чиновничества, и от него теперь во многом зависела судьба театра.

– Что-нибудь из Есенина, – просили гости.

Раздались громкие аплодисменты.

Аллочка засмущалась в десятый раз и всё же, наконец, решилась:

– …О, верю, верю, счастье есть!

Ещё и Солнце не погасло.

Заря молитвенником красным,

Пророчит благостную весть.

О, верю, верю, счастье есть.

.

Звени, звени, Златая Русь,

Волнуйся неуёмный ветер!

Блажен, кто радостью отметил

Твою пастушескую грусть.

Звени, звени, Златая Русь!

.

Люблю я ропот буйных вод,

И на волне звезды сиянье.

Благословенное страданье

Благословляющий народ.

Люблю я ропот буйных вод!

– Браво! Браво! – раздалось с разных концов столов, как будто бы эти люди в самом деле разбирались в поэзии.

В чём уж они, действительно, разбирались, так это в деньгах, шмотках и моде.

Мне было неприятно видеть то, как постепенно поминки превращаются в некий фарс, и я, извинившись и сказавшись больной, поспешно оделась и покинула всё это сборище самонадеянных людей.

Светка сначала хотела увязаться за мной.

– Ленок, ты куда? – спросила она.

– Неважно. Я плохо себя чувствую. Здесь присутствуют те люди, которые могут сделать твою жизнь богаче и успешнее, поэтому ты оставайся.

Это была колкость, произнесённая мной в её адрес, но Светка, увлечённая всем, что происходило вокруг неё, казалось, вовсе не заметила этого.

Она отцепилась от моей руки и обратила своё внимание на Аллочку, приготовившуюся читать следующий стих из Есенина.

Я вышла на улицу, было холодно, а там в кафе – слишком душно. Там пахло зефиром и икрой, здесь же дул свежий ветер, уносивший в никуда все эти запахи элитного мира, так далёкого от меня.

Я подняла воротник своего пальто и вызвала такси. Оно прибыло очень быстро так, что мои ноги ещё не успели замёрзнуть.

– Куда? – спросил водитель, востроносый парень в серой кепке.

– На улицу Разина, дом 18, – спокойно ответила я.

Дом 18 по улице Разина представлял собой обычную пятиэтажную хрущёвку, он не был элитным, как тот дом, где жила я, и там даже не было консьержа.

Даже двери не имели домофонную систему и были без кодового замка. Я поднялась на второй этаж и долго не могла решиться позвонить. Наконец, решилась.

Мне открыла сама Валентина Николаевна, и теперь я увидела её лицо полностью, не скрытое зимней норковой шапкой. На ней был синий фланелевый халат, она была ещё стройной, хотя постепенно с возрастом эта её природная стройность уходила, давая место полноте.

– Я знала, что ты сегодня придёшь, – услышала я на пороге.

– Почему именно сегодня? – поинтересовалась я.

– Потому что так нужно. Проходи.

Квартира была обычной двухкомнатной и всё же по сравнению с той, где я жила до сих пор, она показалась мне бедной.

Валентина Николаевна провела меня в гостиную, усадила за стол с какими-то фарфоровыми кошечками на нём и скрылась на кухне.

– Я сейчас чаю поставлю! – выкрикнула она с кухни.

Я не возражала.

Вскоре на столе возникли ватрушки, ещё горячие из самой духовки (у нас точно такие же пекла наша домработница Сима), варенье в аккуратном маленьком блюдечке и чашки с ароматным чёрным чаем «Гринфилд», который я очень любила.

Разговор начала Валентина Николаевна.

– Знаешь, почему я переехала из Саратова в Новочеркасск? – спросила она меня.

– Нет, не знаю. Глупый вопрос, откуда я могу знать?

– Конечно, – она закивала, – в Саратове я проживала в общежитии, а здесь твои родители сделали мне вот эту квартиру.

– Просто так? – спросила я.

– Нет, – она покачала головой.

Ушла во вторую комнату и вышла с каким-то свёртком.

– Держи, это тебе. Мария Степановна оставила именно эти две вещи и просила передать их тебе, если что-нибудь произойдёт непредвиденное.

Я с любопытством развернула свёрток.

Там была тетрадь в красной обложке и очень красивое ожерелье-кулон с красным камнем. Похоже, это был рубин, хотя я не разбираюсь в драгоценностях.

– Что это? – спросила я, разглядывая свои новые «приобретения».

– Дневник Марии Степановны, ты должна его прочесть, чтобы всё понять.

– А это? – я показала на ожерелье-кулон.

– Это – очень дорогая вещь, и она когда-то принадлежала твоей семье. Я рада, что наконец-то избавляюсь от неё, потому что боюсь за свою жизнь. Она очень дорогая, а сейчас развелось много охотников до чужих ценностей.

– Моей семье?

Валентина Николаевна, казалось, смутилась.

– Все ответы на свои вопросы ты найдёшь в этом дневнике, который я хранила у себя столько лет.

Я допила чай с ватрушкой, немного согрелась.

– Вы одиноки? – спросила я.

– Да, раньше я была замужем, потом развелась, а сын живёт в Москве и совсем почти не пишет мне.

Глава 3

«Дорога в Неизвестность»

«…Однажды

ты вдруг поймёшь,

что путь твой

безбрежный и бесконечный.

Однажды ты вдруг поймёшь,

Что у тебя опускаются руки

От этой Бесконечности.

Ты захочешь посмотреть на свою жизнь

Совсем по-другому,

Потому что однажды

Тебе захочется начать всё с начала…»

(Мысли на досуге).

…..Я никогда не считала себя приверженницей спиртного. Более того, на всевозможных вечерниках и тусовках в школе, музыкальном колледже, я всегда придерживалась трезвости. Почему?

Не знаю. У меня нет своей философии, мне просто было неприятно видеть рядом с собой все эти пьяные лица, постепенно теряющие свой человеческий облик. Наверное, подруги меня осуждали, считали ханжой, но меня тогда это мало заботило.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.