Мятежный

– В кампусе произошел инцидент, – слова прозвучали так, будто Нолан хотел проглотить их обратно. Трое золотых мальчиков Школы Всех Святых учились вместе, в колледже на Восточном побережье. Это одно из условий сделки Даррена и Пэм с их родителями.

Мы хотим, чтобы ваши дети учились как можно дальше от нас. Будто бы это как-то мне помогло.

– Инцидент, связанный с?..

– Девушкой, – выдавил Генри сквозь зубы. Мое сердце разбилось на кусочки. Они изнасиловали кого-то еще? – Мы ничего не сделали. Поэтому нас отстранили только на неделю. Она была под кайфом. В любом случае мы просто немного подурачились с ней. Расследование продлилось недолго, и нас отпустили.

Под слабым искусственным светом глаза Бэйна отыскали мои. Он представлял не меньшую опасность, чем эти парни. Если уж на то пошло, они были скорее гиенами, а он львом, спокойным и смертоносным.

– Так как же мы с ними поступим, Джесси?

– Я хочу, чтобы они больше никогда ко мне не приближались. Не разговаривали, не касались, не дышали в мою сторону. – Мои зубы стучали, хотя не было холодно. Я не гордилась тем, что использовала Бэйна, дабы удостовериться, что парни от меня отстанут, соблазн был слишком велик. Генри и Нолан – отъявленные хулиганы. Как только они чувствовали запах слабости, они атаковали. Они бы продолжили провоцировать меня до самой смерти, если бы у них не нашелся достаточный стимул не делать этого.

– Вы ее слышали. Считайте это вашим официальным судебным запретом на приближение, – спокойно произнес Бэйн.

– Прости, но ты кто, черт побери, такой, чтобы указывать нам, что делать? – выплюнул Нолан.

Бэйн освободил Генри из удушающего захвата и направился к Нолану. Воздух был насквозь пропитан угрозой. Мир казался до ужаса обыденным на фоне невероятной атмосферы, окружающей Романа Проценко. Будто он был больше, чем место, в котором родился. Он схватил Нолана за горло и сжал его.

– Если вы еще хотя бы раз подойдете к ней, я лично позабочусь о том, чтобы это было последним, что вы сделаете в этом городе. Ваши семьи будут изгнаны. Ваши мечты о колледже умрут. Я задействую все свое влияние в Тодос-Сантосе, чтобы превратить ваши жизни в сплошной кошмар в стиле Фредди Крюгера. Сразу предупреждаю: я очень хорошо разбираюсь в кошмарах. Моя жизнь отличалась от вашей, и я отлично знаю, что вы, богатенькие детки, сможете пережить… а что нет.

Я бы многое отдала, чтобы увидеть лицо Нолана в тот момент, но он стоял ко мне спиной. Зато я отчетливо слышала, как Генри подавился своей же слюной.

– Дружище, давай убираться отсюда! Пошли! – закричал он одновременно с плачущей Рен.

– Нолан, не будь идиотом!

Нолан стоял, подобно Пизанской башне, перекосившись и пошатываясь, впервые испытывая на своей шкуре урок, который преподал мне, – все мы слабые и хрупкие. Бэйн разжал руку на его шее и подтолкнул парня к машине.

– Вы испытываете мое терпение, – прорычал белокурый мамонт. – При любых других обстоятельствах вы бы не выбрались из этого парка живыми.

Нолан бросил на меня прищуренный взгляд:

– Ладно. С этого момента ты для нас мертва. Довольна?

Едва ли. Но я хотела, чтобы они уже наконец-то отпустили меня, тогда, возможно, и я смогу однажды отпустить их.

– Ты придурок, – прошипела я, уткнувшись лицом в шерсть Шэдоу.

– А ты шлюха. Просто помни об этом, когда твой уличный бандит заменит твою задницу кем-то, кто не напичкан венерическими заболеваниями.

Бэйн наградил Нолана ударом в лицо. Все случилось так быстро, он пошатнулся и упал, ударившись задом об бетон. Бэйн снова ударил его в лицо кончиком сапога, и я слышала, как что-то хрустнуло. Я засмеялась, в основном от шока. Генри, спотыкаясь, подбежал к Нолану, схватил его за ворот футболки и понесся в сторону автомобиля.

– Дружище, пора сваливать! Сейчас же!

Он затолкал Нолана внутрь и бросился к водительскому сиденью, пытаясь завести машину несколько раз, прежде чем мотор взревел. Он с визгом развернулся, слегка задев пикап Бэйна, прежде чем покинуть место происшествия, усыпая дорогу за собой мелкими кусочками разбитого капота. Я провожала автомобиль взглядом, полным озорных искорок. Меня так заворожило произошедшее, что я даже не заметила, что Бэйн стоит прямо передо мной.

Вот он, со своим огромным мускулистым телом. С зелеными глазами, похожими на морозную мяту, темными и пугающе живыми.

При жестком свете я могла различить старые проколы от пирсинга. Нижняя губа. Нос. Бровь. Он был высоким, крепким и молодым. Царственен в своей красоте. Единственное, что омрачало его благородную внешность, – татуировки и борода.

Мой взгляд опустился к костяшкам его пальцев. На них тоже расположились татуировки, скрывая каждый дюйм кожи. Я заметила темное пятно между ними. Кровь Нолана.

Я подняла взгляд.

Не знаю, было ли дело в воздухе, пропитанном запахом травы и адреналином, или в очаровании ночи, которая пообещала оставить в секрете произошедшее между нами, или в том факте, что он спас меня, но в этот самый момент я не испытывала к Бэйну ненависти, которую питала ко всем остальным.

Мой рот открылся сам по себе, и слова вылетели наружу:

– Спасибо.

– Что мне еще нужно сделать, чтобы ты согласилась выпить со мной кофе? – Он тяжело дышал, продолжая разговор с того места, где мы остановились. Тогда я сказала, что ему нужно спасти мне жизнь.

Думаю, он только что это сделал.

– Ты должен сказать, зачем тебе это нужно.

– Я хочу помочь тебе, – сказал он, глядя мне в глаза.

Хочу. Помочь. Тебе.

Шэдоу заерзал у меня на руках, пытаясь на расстоянии обнюхать Бэйна. Удивительно, что не пробовал откусить парню голову, как он обычно делал. Шэдоу знал, как я отношусь к мужчинам.

– Не хочу показаться грубой, но кто ты, черт возьми, такой, чтобы помогать мне, да и кто вообще сказал, что мне нужна помощь? – Я опустила подбородок, осознавая, что уже многие годы не обменивалась таким количеством слов с мужчиной. Я находилась на грани того, чтобы оттолкнуть его. Как он смеет? В то же время хотелось броситься к нему и упасть в объятия. Насколько он хорош? Никто никогда не пытался мне помочь. Даже Даррен и Пэм просто хотели избавиться от меня. Естественно, я осталась стоять на месте. Неприкасаемая никогда никого не касается.

Бэйн сделал шаг ко мне. Я не отступила.

– Я слышал о тебе. Слышал, что с тобой сделали Эмери, Нолан и Генри. И я просто скажу, что в моем близком окружении есть человек, переживший нечто подобное. Такое дерьмо может случиться где угодно, даже рядом с твоим домом, – он указал на место, где до этого был припаркован автомобиль парней.

Я попыталась вспомнить все, что знала о нем. О его плохой репутации. Но также вспомнила, что именно он смог избавить Школу Всех Святых от игры «Вызов». И что со мной он всегда был любезным и добрым.

– Не думаю, что ты до конца понимаешь, Снежинка. В этом вопросе у тебя нет права голоса. Я помогу тебе, хочешь ты этого или нет. И я готов разбить лицо каждого жителя Тодос-Сантоса, если это поможет тебе чувствовать себя в безопасности, даже свое. Я не хочу тебя трахнуть, Джесси. – Он тяжело дышал, и в моем воображении он уже обхватил мои щеки своими мозолистыми ладонями, а я даже не дрогнула. В моих мыслях его теплое дыхание с ароматом корицы мягко коснулось моего лица. В моей голове между нами не было этой мертвой зоны, и наши голоса не отдавались эхом на фоне ночной пустоты, потому что я не была сломлена и напугана. – Я хочу спасти тебя.

– Но… – начала я. Но он не позволил продолжить.

– Они назвали тебя шлюхой. То, что они сделали с тобой, непростительно. И ты будешь спасена, слышишь? Я спасу тебя, потому что не смог спасти другую девушку.

Больше я не задавала вопросов.

Я не сомневалась.

Я просто приняла это, как мы принимаем наличие неба над нашей головой, зная, что его намерение гораздо сильнее моего сопротивления.

Бэйн мне помог. Он защитил меня.

И, к сожалению, тем самым он уже сделал для меня больше, чем кто-либо другой в моей жизни.

Все, чего он хотел, – выпить со мной кофе. Где-нибудь в общественном месте. Единожды. Я смогу это пережить. Смогу.

Подумав об увядающей миссис Белфорт и о том, как одиночество заставило меня бежать от воспоминаний и кошмаров посреди ночи, я кивнула. Он жестом пригласил меня сесть в его пикап, но я покачала головой, опуская Шэдоу на землю. Мы прогуляемся. Бэйн кинул мне в руки свой мобильный.

– Пароль – пять, три, три, семь. Держи номер 911 на быстром наборе. Я поеду медленно. На всякий случай оставлю пассажирскую дверь открытой. Но ты не пойдешь домой сама, пока твои ноги в таком состоянии. – Он посмотрел вниз, и я проследила за его взглядом, обнаружив, что мои лодыжки и кеды были в убитом состоянии, а маленький перочинный ножик почти вывалился из пропитанного кровью носка. Я медленно кивнула, заправляя нож обратно. Потом набрала 911, занесла палец над кнопкой вызова и только тогда залезла в пикап.

Шок заставил меня так поступить.

Нынешняя Джесси никогда не садилась в чужой автомобиль.

– Один вопрос, Бэйн, – сказала я после того, как дала инструкцию, куда ехать. – Что ты делал здесь сегодня ночью? У нас закрытый район.

Он заглушил двигатель, откинулся на сиденье и повернул голову в мою сторону.

– Каждый четверг я приезжаю в Эльдорадо, чтобы кое с кем перепихнуться. У меня есть электронный ключ, – он показал маленькое черное устройство.

Когда мы подъехали, я, проглотив комок в горле, начала выбираться с пассажирского сиденья вместе с Шэдоу и споткнулась. Моя нога задела кожаное сиденье в пикапе Бэйна, оставив на нем кровавый след.

И я подумала, что это иронично.

Он был самым влиятельным человеком, которого я знала, и все же именно я пометила его раньше, чем он это сделал со мной.

Глава четвертая

Бэйн

В ту же минуту, как Даррен написал мне, что Джесси отправилась на пробежку, я вылез из кровати, прыгнул в пикап и погнал в сторону трассы.

Ладно. Я перефразирую: вылез из кровати Саманты – моей любовницы из Эльдорадо и одновременно юриста, консультирующего меня при необходимости, – и направился к трассе.

Часы показывали половину третьего долбаного утра. Если у Снежинки было желание умереть, она усердно приближалась к его исполнению.

Я подъехал как раз вовремя, в лучших традициях сценария «deus ex machina»[19]. В качестве главных действующих лиц передо мной предстали двое говнюков, одна капризная девчонка и Джесси с собакой.

Она была настолько сбита с толку и напугана, что спокойно приняла объяснение моего внезапного появления и даже не усомнилась в моих словах. Когда я высаживал ее у дома, Джесси чуть не упала, и я притворился, что не заметил, дабы еще больше не смущать ее. В обычной ситуации я бы не промолчал, но сейчас были особые обстоятельства.

Тонкие струйки крови на моем кожаном сиденье напомнили мне, насколько она сломлена и насколько аккуратно мне следует вести себя рядом с ней.

Я трахал множество женщин за деньги. Но опыта в обратном процессе у меня еще не было.

И все же в том, что произошло, присутствовал хотя бы один плюс – она согласилась встретиться со мной. Вот только между серфингом и бизнесом у меня практически не оставалось времени на кофе, поэтому наша встреча отнесется к категории деловых.

Обычно под деловой встречей я подразумевал вымогательство. Но это все одно дерьмо.

На следующий день я пригласил Джесси в «Кафе Дьем» в четыре часа. То, что она пришла, уже само по себе являлось чудом. Она скользила между занятыми столиками и суматошной барной стойкой в своем привычном жутком наряде откуда-то из девяностых: в черной бейсболке, мешковатых джинсах и этой гребаной черной толстовке. Самый безвкусный в мире наряд, призванный скрыть то, кем она являлась на самом деле.

Вся моя жизнь была залогом этой встречи с тобой.

Поэт. Исследователь. Романтик. Принцесса, которая чтит традиции и убивает драконов.

Дополнительный бонус – она явно могла заставить меня выражаться чертовски эмоционально.

Даррен Моргансен рассказал мне, что с ней случилось. В старшей школе Джесси встречалась с Эмери Уоллесом, наследником сети «Уоллес», главного конкурента «Волмарт» на Западном побережье. Эмери – типичный избалованный козел, с толстым кошельком и нулевым представлением о том, из чего состоит реальная жизнь. Тот, у кого хорошая одежда, крутая тачка, но паршивые друзья. Ему нравилась сама идея – встречаться с самой хорошенькой девушкой в школе. И с девственницей, ни больше ни меньше. В ту ночь, когда Эмери предположительно должен был сорвать «джекпот» и лишить невинности свою подружку, он установил в комнате камеру, чтобы заснять домашнее видео.

Вот только он никогда не лишал ее девственности. Не было крови. Не было никаких других признаков. Джесси Картер оказалась так же невинна, как использованный презерватив.

Если что и запечатлела камера, основываясь на слухах, дошедших до Даррена, так это то, что девушке было скучно, она практически зевала во время его толчков.

Эмери выбрал сомнительный способ показать ей свои оскорбленные чувства. Несколько недель спустя он похитил ее у перекрестка, где она стояла в ожидании, пока загорится зеленый, и вместе со своими лучшими друзьями отвез ее в пустынный переулок, где навсегда пометил ее. Джесси знала, что у учеников ее школы будет прекрасный повод для веселья, если правда всплывет наружу, поэтому их семьи заключили сделку: парни должны держаться подальше от Джесси и после школы покинуть город, чтобы поступить в колледж за пределами штата, а она в свою очередь пообещала, что никогда не расскажет про «Инцидент». Никогда. Сама мысль о том, что кто-то из родителей Джесси согласился на эту сделку, пробуждала во мне желание задушить их обоих.

Такова ее история. Домашнее секс-видео. Групповое изнасилование. Тупые родители.

Встреча лицом к лицу с Ноланом и Генри, а еще понимание того, что я не могу размозжить их лица об камень, пока их дыхательные пути не заполнятся кровью, убили частичку меня, которой я действительно дорожил. Ту часть, где были надежно заперты мои моральные принципы.

Но хуже всего в нашей ситуации было то, что Джесси, может, и не хотела, чтобы к ней прикасались, но где-то глубоко внутри она была маленьким чувственным эльфом. Прекрасная голубоглазая сирена, плывущая к берегу, за которой я наблюдал несколько лет назад, все еще жила где-то внутри ее. Я не мог игнорировать этот факт, даже учитывая худи и бейсболку. Джесси направилась ко мне, маршируя как пленный солдат – гордый, но побежденный, – ее глаза прикованы к невидимой точке за моей головой. Она остановилась прежде, чем мы смогли почувствовать запах друг друга. Прежде чем чернила на ее шее могли напомнить ей, что я тоже грешник.

– Я не люблю кофе, – решительно сказала она. Ни «привет», ни «как дела». Социальные нормы полетели к чертям.

– Как и я.

Она подавила робкую улыбку, опустив взор вниз, на свои кеды. Увидев, как ее зубы впиваются в нижнюю губу, я почувствовал, что мой член дернулся, прижимаясь к ткани шорт для серфинга. Я даже не стал заморачиваться по этому поводу. У меня было больше шансов подкатить к мертвой вампирше, чем когда-либо шлепнуть Джесси по заднице. И тем не менее – черт.

– Если будешь хорошо себя вести, получишь смузи. Но сначала мне необходимо кое-что сделать. Поехали. – Я направился в сторону выхода, кивком прощаясь с Гейл и Беком, которые стояли за стойкой.

Снежинка последовала за мной.

– Куда мы идем?

– Мне нужно закончить одно дело.

– Звучит подозрительно.

С этим не поспоришь.

– У некоторых из нас нет богатеньких родителей, чтобы купить себе дорогу в жизнь. Да ладно, будет весело.

Или нет. Не то чтобы у нее имелся большой выбор занятий, а мне действительно следовало выполнить работу. Джесси подстроилась под мои шаги, перейдя на легкий бег. Я гораздо выше и гораздо быстрее, но у нее хороший запас выносливости. Достав сигарету, я зажал ее губами, прежде всего потому, что совершенно не знал, о чем с ней разговаривать.

– Ты куришь слишком много запретного. – Она отделила прядь своих волос и поднесла их ко рту, пожевывая кончики.

– Не волнуйся, это легально в Калифорнии, – сказал я, не вынимая сигарету, и поджег ее.

– Но не в общественных местах. Или ты таким образом напрашиваешься на арест?

– Не напрашиваюсь. Испытываю судьбу, быть может. – Брайан Диаз, местный шериф, был у меня в кармане. Я жарил его жену каждый вторник в качестве одолжения за то, что он закрывал глаза на мои махинации. Я мог творить что угодно, за исключением обезглавливания мэра посреди парка Либерти, практически без последствий. К тому же Грир сексуальна, так что это не было пыткой.

Мы шли по набережной, два маловероятных союзника. Я был парнем, которого все знали, а она призраком, жаждущим забвения. Группа девушек в бикини-топах в компании Дейзи Дьюкс прошли мимо нас, ударились со мной кулаками, соблазнительно улыбаясь и разглядывая мою спутницу. Сначала она ничего не сказала. Но потом, когда Саманта, юрист, спеша в своем кремовом костюме на встречу или куда-то еще, подмигнула мне и засмеялась, столкнувшись с моим плечом, Джесси наморщила лоб.

– В этом городе осталась хотя бы одна женщина, с которой ты не спал?

– Ага. Ты.

– И именно поэтому я сейчас здесь?

– Как я уже говорил, моя работа не подразумевает наличие отношений, а ты не производишь впечатления девушки на одну ночь.

Мы прошли мимо закусочной, тату-салона и киоска с сицилийским мороженым. Солнце ослепительно сияло, небо переливалось голубыми оттенками, а улыбки вокруг нас светились искренностью. Жизнь похожа на огромный, жирный солнечный луч, но Джесси дрожала, стоя на темной полосе в тени, отказываясь присоединяться к веселью.

– И почему?

Боковым зрением я заметил, как она крутила лямки рюкзака, чтобы занять чем-нибудь руки. Ей было непросто. Выйти на улицу. Быть на виду. Я замедлил шаг, давая ей время прийти в себя.

– Что почему? – Затянувшись в последний раз, я швырнул окурок на песок. Разговор налаживался, так что в нем больше не было необходимости.

– Почему твоя работа не позволяет тебе встречаться с девушками?

– Потому что я сплю с женщинами, с которыми не должен, чтобы мне сходило с рук то дерьмо, которым мне не следовало бы заниматься.

Я не видел смысла скрывать от нее правду. Рано или поздно она бы услышала ее от кого-нибудь другого. Когда мы остановились перед новым магазином, открытым всего несколько дней назад приезжим из другого города, я уже знал, что поступил правильно. Ее лицо из раздраженного превратилось в… во что же? Завороженное. Озорное. Возможно, я даже увидел капельку страсти. Жюри в голове окончательно не определилось.

Вся моя жизнь была залогом этой встречи с тобой.

Внезапно на меня обрушилась потребность сломать стены между нами и узнать, какой она была до «Инцидента». Эта цитата не могла относиться к нам, так ведь? Я не тот человек. Я всего лишь подонок, использующий ее, чтобы заполучить свой серф-парк.

– Ты работаешь в эскорте? – Ее и без того большие глаза еще сильнее расширились. Я дотянулся до лямки ее рюкзака и осторожным движением, не касаясь самой девушки, поправил ее, а затем ухмыльнулся.

– Я предпочитаю термин «сексуальный сантехник».

Она фыркнула.

– О боже.

– Да, так меня тоже иногда называют. Главное, что ты абсолютно точно не получишь бесплатно то, за что другие платят хорошие деньги и оказывают мне услуги. Послушай, тебе нужен друг, а мне бариста и собеседник, который не будет видеть во мне бога. В этом есть смысл, понимаешь?

Она впервые улыбнулась по-настоящему, и, черт возьми, Джесси Картер могла зарабатывать на жизнь своей улыбкой. Благодаря ей она вполне способна установить мир во всем мире, и я не преувеличивал. И эти ямочки на щеках. Они запачкали ее бледное гладкое лицо, подобно пятну грязи на снежном покрове.

– Подожди здесь. Я вернусь через десять минут. Потом куплю тебе коктейль в благодарность за то, что позволила мне спасти твою задницу, – я кивнул в сторону магазина позади себя.

– Я пойду с тобой, – сказала она, и я не удивился. Она не мерцающая свеча. Она – пламя, чей огонь погасили. Но я собирался снова зажечь ее, даже если это станет последним, что я сделаю. Я приложил ладонь к воображаемой стене между нами.

– Ни за что, Джоз.

– Почему нет?

– Потому что тогда формально ты станешь соучастницей преступления, но ни один смузи в мире не стоит судимости. Поверь мне.

Вместо того чтобы продолжить задавать вопросы, она просто кивнула, развернулась и села на первую ступеньку лестницы, ведущей к магазину. Я несколько секунд смотрел на нее, прежде чем взял себя в руки и толкнул стеклянную входную дверь.

Я захлопнул ее за собой, чувствуя, как улыбаюсь против воли.

Нет, она не снежинка.

Она снежная буря.

* * *

Секрет того, как быть засранцем, заключался в том, чтобы не быть засранцем.

Вероятно, мне стоит объяснить. Конечно, существуют такие люди, как Вишес. Внешне они грубые. Но подобные ему уже родились с миром у своих ног. А для таких, как я, все было не так просто. Когда мне что-то требовалось, то приходилось прогрызать путь в людские сердца и милосердие. Покорение людей стало своего рода искусством. Мне приходилось бороться за расположение, будь это мои коллеги, враги или интрижки на одну ночь. Черт, даже приходилось бороться за любовь матери.

Поставим на паузу.

Перемотаем назад: Соня родила меня двадцать пять лет назад в Санкт-Петербурге. Ее наполовину аристократическая семья утратила свое высокое положение одновременно с падением Советского Союза, лишившись большей части своих богатств. Мой биологический отец был членом братвы. Если вы спросите, что такая хорошая девочка, как моя мама, хотела от бандита, ответ будет – ничего. Ее изнасиловали. Так я и появился на свет, и это же стало моим главным препятствием на пути завоевания ее любви. Моя мама решила покинуть страну и уехать учиться в Штаты. Она больше не относилась к богачам, но у нее хватало денег, чтобы удерживать нас на плаву и закончить школу. С трудом. Она стала детским терапевтом. Я всегда задумывался, сделала ли она этот выбор из-за меня, хотела ли убедиться, что я не пойду по стопам отца, и поэтому изучала, как справляться с испорченными детьми. Возможно, я преувеличивал. Думаю, что правда оставалась где-то посередине.

Мы переехали в Штаты, когда мне было три года, поэтому я мало что помнил о России. У мамы едва хватало денег на удобные туфли, но зато она совершала невероятное количество звонков за границу и каждый день разговаривала со своей семьей, крутя в руках телефонный провод, и сплетничала на русском. Ее лицо светилось, как рождественские огни, каждый раз, когда она узнавала очередные жаркие сплетни о своих подружках, Любе или Свете. Долгое время я задавался вопросом, что, черт возьми, вообще заставило ее переехать, если она до сих пор была помешана на Санкт-Петербурге. Но ответ ясен, как гребаный день.

Я. Я являлся причиной. Она желала для меня лучшей жизни.

Возможно, я не очень отчетливо помнил Россию, но зато прекрасно помнил Америку. Каждую мелкую деталь. Помнил выражение лиц, взгляды и сморщенные лбы, которые появлялись на лицах людей всякий раз, когда моя мама впервые открывала рот в новом месте. Она заикалась, краснела и извинялась за свой сильный акцент, который с каждым годом нашей жизни здесь становился слабее.

Я никогда не забывал то, как у людей исчезали улыбки с лица всякий раз, когда она пыталась объясниться со службой поддержки или на собеседованиях. Поэтому я поклялся, что стану очаровательным, милым и добрым. Стану любезным, вежливым и слишком соблазнительным, чтобы мне отказать. Я мог быть устрашающим в глазах мужчин, но женщины – это совсем другая история. Видите, у меня были небольшие проблемы с мамой, и поэтому я стремился очаровывать женщин на автопилоте.

Прийти. Увидеть. Победить (а затем вернуться, но уже в совершенно иной роли).

Снимаем с паузы.

Я молча запер за собой дверь магазина, затем подошел к прилавку, перебирая рукой ту фигню, что на нем лежала. Что они вообще продавали? Похоже на сувенирную лавку. Снежные шары и ручки с эмблемой «Тодос-Сантос». Кому нужны такие вещи? Это ведь не проклятый Нью-Йорк. Обычный пляжный городок в самой заднице Калифорнии. Я бросил свою бейсболку на прилавок и ухмыльнулся.

– Милое местечко.

– Благодарю, – женщина около тридцати лет поднялась со стула за прилавком. Коренастая, с крашеными рыжими волосами и карими глазами. – Вы ищете что-то конкретное, сэр?

– Да. Свои деньги за «крышу».

– Простите?

– Плата за защиту, – сказал я громко и медленно, будто проблема была в ее слухе, а не в словах, вылетевших из моего рта. – Если говорить точнее, двадцать процентов от вашей арендной платы. Что, я думаю, составляет 1200 баксов. На данный момент принимаем только наличку, – я растянул губы в волчьей улыбке. – Кстати, я Бэйн.