Последнее зелье

– Это маленький хутор. Все друг друга знают, а вы чужаки. Не общаетесь с соседями и вообще… В общем, я вас предупредил.

Волку стало стыдно и грустно.

– Торговать я здьесь не стану. – отрезал Тьери, – Народ здесь неплатьёжеспособный, уж ты не обижайся.

Волк и не думал обижаться, пока Тьери не указал на это.

– Как знаешь.

– Идём, я прогуляюсь с тобой – вдруг решила Джейн. Волк посмотрел на Тьери решив, что для этого Джейн должна получить его разрешение, он колдун только отстранённо глядел в свой стакан, о чём-то задумавшись.

Волк и ведьма вышли из дома и пошли, обходя деревню. Холодало уже заметно. Хрустящий воздух потрескивал.

Джейн взяла Антона под руку и прижалась к нему. Оборотень сиял! Они неспеша шли по дорожке вдоль поля.

– Рад что ты пошла со мной. – неловко начал он.

– Это заметно. – с хитрой улыбкой поддела его Джей.

– Я сегодня не мог уснуть, всё думал о тебе.

Ведьма опустила глаза.

Они прошли поле и маленькую рощу и вот за пригорком показались деревенские дома. Ведьму не беспокоило что их могут увидеть вместе. Волку же стоило бы побеспокоиться, но он был горд тем, что рядом с ним идёт такая девушка.

– Замёрзла? – Волк размышлял, уместно ли будет обнять её или ещё рано.

– Нет ещё. – скромно ответила Джейн.

– Расскажи мне? – попросила она, помолчав.

– Что рассказать?

– Всё. – сказала Джен. – Я хочу знать всё о тебе. Что ты за человек и как живёшь?

Она приготовилась слушать.

– Да чего там рассказывать? – почесал в затылке Волк. Он ухмыльнулся и опустил глаза желая показаться скромным и скрыть свою радость и волнение, которые были настолько очевидными, что Джейн это забавляло.

– Живём мы просто.

– Кто «мы»? – перебила его ведьма.

– А кто? Я. Да отец, да Ханна.

– Кто такая Ханна? – снова перебила Джейн.

– Сестрёнка. – Джейн может его ревновать? Об этом он и помыслить не смел. – Младшенькая.

– Ясно. – внимание ведьмы было даже слишком пристальным. Она смотрела на Волка, как будто ища подвох.

– Вот, – продолжал Волк. – дом у нас да хозяйство. Куры гуси да поросята.

Волк пожал плечами. Ему стало стыдно сравнивать свою жизнь с жизнью ведьмы. Как ему казалось, классовые различия между нами были очевидны.

– А твоя мать? – осторожно спросила ведьма, подспудно чувствуя, что это не самый приятный вопрос.

– Мама умерла. Вот уже третий год без неё. – и тут сельский парень не сдержал эмоций. Он говорил это в слух много раз, но почему-то именно сейчас, сидя рядом с рыжей ведьмой и рассказывая ей о себе, на глаза навернулись слёзы. Его это разозлило, он вздохнул и закурил.

– Прости, что спросила.

– Да всё нормально! – неожиданно весёлым голосом сказал Антон.

– А ты… работаешь? Или учишься? – поспешила перевести тему ведьма.

– Учился на слесаря, да видимо руки у меня не из того места. Так что учёбу бросил. А как матери не стало, надо было помогать отцу, да и вообще.

– Наверстаешь ещё. – уверила Джейн.

– Что наверстаю?

– Учёбу. – улыбнулась ведьма. – Говорят, что учиться никогда не поздно.

– Ой, да ерунда. – отмахнулся Волк – Теперь твоя очередь рассказывать!

Джейн задумалась. Её просили рассказать о себе и не раз, но обычно ей приходилось врать придумывать некую правдоподобную легенду чтобы не напугать очередного ухажёра – человека. Но в этом случае…

– Я даже не знаю с чего начать. – призналась она.

– С начала, понятное дело. – подначил Волк – Где ты родилась, где выросла? Я вот здесь родился, здесь вырос и помру, наверное, тоже здесь.

Он рассмеялся, и ведьма его поддержала хотя ей совсем не показались смешными его слова.

– Я родилась в Норвегии. – запинаясь начала она и тут же почувствовала себя как ученица. Из школы её выгнали за неуспеваемость и нарушение режима, а её временные опекуны, с которыми отношения не заладились с самого начала, не пожелали заниматься её образованием. Об этом она рассказывать не собиралась. Ей было стыдно, да и не настолько ей был близок этот мальчик, чтобы вываливать ему все подробности своей жизни.

У волка округлились глаза.

– Правда?

– Да. – кивнула Джейн. – Потом я переехала в США, ну а там встретила Германа и мы начали жить вместе. Мотаться по всему миру.

Она хотела было продолжить, но на глаза навернулись слёзы. Она отвернулась.

– Что-то случилось? – посерьёзнел Волк.

– Нет. То есть… – она вытерла слёзы рукавом, – Я не знаю, что теперь будет.

Антон взял её руку.

– Я знаю, что Док прав и это не простое совпадение. Но мне страшно. Вдруг убийства начнутся опять и тогда нам придётся действовать, а это плохо кончится

– Не понимаю, почему вы сами не можете с ним разобраться. Этот ваш Совет, разве им не лучше, если за них кто-то сделает всю работу?

– Может, ты догадываешься почему мы поселились здесь? – Джейн не была уверена, что хочет рассказывать, но видимо, это было необходимо.

– Я нашёл твоего брата в реке полуживого.

Ведьма помолчала.

– Возможно, у него есть некоторые проблемы с законом.

– С полицией?

– Нет. С нашим законом. Понимаешь?

– Они что, вроде как мафия как в американских фильмах?

Прежде загрустившая Джейн, рассмеялась, впрочем, не весело.

– Точно. Мафия. От них нельзя спрятаться. Или по крайней мере так кажется. – Джейн тяжело вздохнула и спросила, разглядывая свои руки, – Угостишь меня сигаретой?

– Конечно. – тут же ответил Волк и достал из кармана пачку. Вид у него был озадаченный, он не очень-то любил все эти интриги, да и не понимал их.

– Слушай, – он подошёл ближе к ведьме и обнял её за плечо – всё будет хорошо. Я рядом, так что ни о чём не волнуйся.

      Ведьма подняла на него глаза со склеенными от слёз треугольничками ресниц. На щеках у неё выступил румянец. Сердце волка заколотилось, и он осознал, что вот он, подходящий момент, так что, не теряя времени, наклонился и поцеловал ведьму.

«Не так уж всё и плохо на сегодня». – подумала она.

Волк и ведьма расстались, не доходя до деревни. Он обернулся, чтобы проводить её взглядом, но она исчезла.

Пожав плечами, усталый, но довольный, Антон побрёл дальше.

У самого хутора его окликнул знакомый голос:

– Здарова, брат.

Волк остановился и обернулся. Череп, Дух и Як стояли в трёх шагах и не приближались первыми. Антон выдохнул. Он давно не виделся со своими товарищами и даже начал привыкать к более-менее трезвой жизни.

– Здарова, пацаны! – он поочерёдно пожал им руки, – Как сами?

– Да вот, думаем, что-то Тохи не видать давно.

– Думали заболел ты что ль… А он вон ты, живой здоровый.

– Да тут пацаны, такое дело… – начал Антон.

– Да мы чего, мы ничего. Видели, ты с цыганом закорешился.

– Видать, не под стать мы тебе теперь.

– Да вы чё, ребят?

– Вы чё, пед*ки? – мерзко оскалился Дух.

– Иди ты на х**!

– Не шуми ты, мы его видели с бабой рыжей. Цыганка тоже видать. Одета как шм*ра. Я б с такой тоже погулял бы.

– Это всё сложно, пацаны. – серьёзно ответил Волк.

Пацаны разразились смехом.

– Ой, су**а! – хохотал Дух – Сложно!

– Отвечаю, пацаны, не со зла. – Антону было не смешно.

– Так ты чё, корешей своих на бабу променял?! – быканул Череп, но тут Як вышел вперёд.

– А чё, пацаны, может по маленькой, а?

– Тоха вон спешит сильно. Не до нас ему теперь, что не видишь?! – не унимался Череп, он же Лысый.

– Да ладно. По маленькой, так по маленькой. У меня в подвале ещё бутылка самогона осталась. Угощаю. – поддержал Антон.

После разговора со старыми друзьями Антон ещё какое-то время не появлялся у дома Тьери. Неделя была на редкость тяжёлая, нужно было утеплить хлев и залатать крышу. Работы было невпроворот. К тому же, ему стало стыдно, что он уделял так много внимания своим новым друзьям и совсем позабыл о том, что в нём сильно нуждались дома.

Отец смотрел на него косо, хоть и не задавал вопросов, а Ханна словно забыв все обиды, окружила брата заботой, такой непривычной после ухода матери. Жизнь, как будто снова вошла в привычное русло, и сначала Антон обрадовался этому, но всё чаще ему снились прекрасные глаза рыжей ведьмы, зелья и полнолуние.

……

14 января.

Герман всерьёз задумался о предупреждении волка и настроениях в деревне и решил пройтись и разведать обстановку. Он надел пальто и кожаные сапоги и вышел из дома.

Как таковых Дорог в деревне не было. Грязь начала замерзать, но всё ещё прилипала к подошвам. Тьери вышел на широкую дорогу, вдоль которой располагались дома и сады, огороженные заборами.

Две женщины разговаривали у калитки, и увидев нового соседа, умолкли и замерли, уставившись на него. Лохматый пёс, понуро сидящий у ног одной из них, вскочил, оскалился и рванул в сторону Тьери, но приостановился и оглушительно залаял. Герман сурово глянул на пса. Пёс тут же заскулил, словно его больно ударили по морде. Он развернулся и бросился к хозяйке, прячась за ней.

Проходя мимо, Тьери кивнул соседкам. На приветствие ему не ответили, только проводили недоумённым взглядом.

«Им не хватило только перекреститься». – подумал колдун.

Из-за деревьев, на которых ещё оставалась сухая листва, показалась маковка сельской церкви. Тьери остановился. Он решил закурить и полез в карман за спичками. Кто-то прошёл мимо и грубо толкнул Тьери плечом. Колдун поднял голову и поглядел вслед прохожему. Это был деревенский мужик, сутулый и небритый. Он угрюмо оглянулся и посмотрел на Тьери с ненавистью. Герман поднял бровь и промолчал.

Колдун прикурил сигарету и подошёл ближе к церкви.

C колокольни послышался звон. Двери церкви отворились и мимо Тьери прошли несколько женщин. Их голоса стихли, когда они проходили мимо соседа.

– Это Вы?

Тьери обернулся. Ханна смотрела на него, наивно распахнув ресницы.

– Добрый вьечер, Ханна. – улыбнулся Герман, однако его глаза остались холодными. – Идёшь на мессу?

– Да. Пойдёмте вместе?

– Я нье религиозен. – отмахнулся Тьери.

– Вы не верите в бога? – изумилась девушка.

– Не знайю. – честно ответил колдун.

Ханна покраснела.

– Я рада Вас видеть. У Вас всё хорошо? – спросила она.

– Да, спасибо. – ответил колдун.

– Я очень рада. Пожалуйста, будьте осторожны. – улыбнулась Ханна.

– Почьему? – не понял Герман.

Звон утих, и последние запоздалые прихожане поспешили к началу службы.

– Тебе пора идти.

– До свидания, пан Тьери.

В ответ колдун кивнул и затянулся табачным дымом. Ханна прикусила нижнюю губу и пошла к церкви опустив голову.

Тьери выбросил сигарету и раздражённо вздохнув, зашагал прочь.

Небо затягивало тучами. Становилось холодно. Герман поёжился. Уходил он с удовольствием.

Колдун всегда жил вдали от городов, но такое убогое и тоскливое село он видел впервые. Грязные собаки шныряли по подобию дорог, серые дома с облезлой краской на стенах, косые самодельные заборы вызывали у такого закоренелого перфекциониста как Герман Тьери отвращение.

Он подумал, что если бы он остался здесь надолго, то ему стоило бы сделаться мэром этого забытого богами места, и привести его в порядок. И, наверное, он бы так и сделал, если бы не то, что светиться сейчас ему было никак нельзя. Сейчас нужно отсидеться в тени, пока Совет не забудет про него.

Колдун уже был на окраине, и его дом был не так далеко, как вдруг услышал:

– Слышь му*ила!

Тьери остановился.

– Ты х*ли тут шатаешься, а?

Герман не ответил.

– Я тебе говорю, пи**ас, иди сюда, бл*!

Увалень, лет двадцати, косая сажень в плечах, подошёл первым.

– Нехорошо получается. К тебе обращается уважаемый человек, а ты не отвечаешь. – из-за угла вышел ещё один парень, тощий, в разбитых очках.

– Ты чё цыган что-ль?

– Позолоти ручку!

Они рассмеялись мерзким сипом.

– Мы твою бабу имели впятером! Хаха у неё рыженькая даже п**да!

Тьери спокойно смотрел на них, прикидывая будет ли продолжение банкета.

Тот, что был косая сажень в плечах вышел вперёд. Он был лысый и кости на его лице выпирали наружу, создавая ощущение, что вместо физиономии у него был череп.

– Слышь, разговор есть. – сказал он.

Тьери скривился.

– Слышь, ты вали отсюда подальше. Чтобы тебя и твоих вонючих травок-муравок завтра здесь не было, понял ты, урод?

– Не рады тебе здесь. – пояснил тот, что косил под интеллигента.

– Твоё мнение мне не интерьесно. – равнодушно процедил Тьери, но уже стало очевидно, что спокойствие это напускное.

– Не желаешь, значит, по-хорошему разговаривать, пан ё*аный волшебник?

За спиной Лысого показались ещё двое. В сумерках их было не видно, но теперь их лица, раскрашенные синяками, можно было рассмотреть отчётливо, хоть они и сливались с убогим пейзажем.

– Ты чё думаешь, пе*ик, я тебя прошу что ли, или может предлагаю?

Издевательски вывел Лысый, как будто его изречение было до невозможности изысканно.

– У*бывайте нах*й, пока мы вам рога не пообломали!

Он шагнул вперёд. Тьери не отступил.

– Нех*й тут людям головы мутить, я те ещё раз, с*ка, говорю, последний раз! Съё**вайте! Или тебе и бабе твоей п**да, понял, ты!

– Что, и друзья твои тоже нье сдрейфят? Или только ты одьин тут герой? – прищурился Герман.

Свита Лысого Черепа приблизилась.

– Ты чё гад, нарываешься? – быканул Череп и подался вперёд, оттопырив челюсть, плечи и пах. Ему не хватало только рогов и кольца между раздувающихся ноздрей в носу, и был бы похож на быка в брачный период.

Видя, что их лидер готов перейти от разговоров к делу, остальные тоже приблизились к колдуну.

Тьери не ответил. Он внимательно смотрел в глаза Черепу как будто что-то искал в них. Он спрашивал себя, что на самом деле стоит за столь ярым желанием избавиться от них с Джейн. Страх? Ненависть?

– Чё язык в *опе забыл, ты?

Тьери усмехнулся и лысый Череп расценил это как зелёный сигнал светофора.

Он ударил Тьери справа, но колдун увернулся.

– Ах ты су… – Герман, как вы знаете был левшой, и удара в ухо с левой стороны Череп не ожидал. Он отшатнулся, но не упал.

Кореша Черепа подскочили с двух сторон. Один ударил Тьери в спину, неожиданно сильно, и колдун упал. Дальше дело было за малым, и в ход пошли тяжёлые армейские сапоги и рваные кроссовки, которые ходили по рёбрам и по почкам Тьери. Кто-то не забыл и о голове – это был Череп. Он опустился на одно колено, как джентльмен, и с размаха ударил Германа в глаз позолоченным перстнем. Потом ещё раз по скуле, потом ещё раз в нос и едва не переломал его.

Пацаны к тому времени уже поостыли, и «интеллигент» вдруг испугался, ярости Лысого.

«Не убил бы. Вон какой хилый этот цыган».

– Всё, всё, хорош! – крикнул он. Остальные как по команде подхватили инициативу и оттащили Черепа от Германа.

Ухо колдуна кровоточило и в нём сильно звенело. Слышимость поугасла.

Лысый Череп сплюнул:

– Пе**к драный.

– Да хорош ты, ну… – пацаны опасливо поглядывали на колдуна.

Он простонал из его рта вырвался сиплый кашель и кровь брызнула на землю.

– Пошли, пацаны.

– С**а. – не унимался Череп.

– Хорош, пошли отсюда!

Лысый нехотя поднялся. Ему в голову тоже пришло мимолётное опасение о том, не прибил ли он иностранца. Но в тот момент его разум был в стороне. Адреналин стучал в висках и пьяный угар почти прошёл.

Тьери открыл глаза. Левый глаз был цвета крови и болел нещадно, ещё больше болел живот.

Колдун медленно, как раненый зверь, приподнялся, пошатываясь и жмурясь, стараясь унять звон в голове и настроить фокус зрения. Он выплюнул кровь. Часть её растеклась по подбородку. Он вздохнул с сипом и поднял глаза.

Глаза, чьё свечение было столь ярким, что отразилось в зрачках всех четверых его противников!

Парни замерли, как одеревеневшие, не сводя глаз с Тьери, грязного и с окровавленным лицом.

– Это чё за..?

– Бааатюшки…

– Бляяя… – прошептал Череп.

Тьери расправил плечи и что-то в нём хрустнуло. Он сделал глубокий вдох полной грудью, теперь уже без сипа и кашля. Оранжевое пламя, не производящее дыма, показалось на его плечах и между пальцев рук. Как будто он воспламенился, облитый керосином.

– Ну что же, тепьерь можно и поговорьить. – прошипел Герман.

Трое товарищей Черепа бросились в рассыпную. Сам Лысый упал на задницу и попытался ползти, но упёрся спиной в стенку сарая. Его обдало таким страхом, что по его брюкам тут же разлилось мокрое пятно.

Герман ухмыльнулся кровавым ртом. Чернее его в тот момент были только упыри, что жили на болотах в Кракове.

……

Джейн поднесла лёд, завёрнутый в полотенце, к заплывшему глазу брата. Герман поморщился. Ведьма боялась спрашивать. Глаза колдуна горели, тело его пылало жаром.

Он уже вымылся и выбросил грязную и обгорелую одежду в мусорный бак.

На столе перед ним стояло зеркало и несколько пузырьков с зельями, баночки с самодельными мазями, а также бутылка коньяка.

Джейн положила лёд на стол и провела рукой по мокрым кудрям брата. С них капала вода.

Тьери налил на ладонь несколько капель из колбы, стоящей на столе, и перемешал её с густой мазью, поднёс к разбитым губам и пошептал над ней. Затем размазал всё по отёкшему глазу и сверху приложил лёд.

Джейн обняла его за плечи.

– Он жив?

– Конечно оньи живы. У них отменное здоровье и он будьет жить ещё оооочень долго.

Герман глотнул коньяка.

Джейн закрыла глаза. Слова колдуна она понимала именно так, как их стоило понимать.

– Он посмел подьнять руку на мастера. На знахарья. Остальных я тоже запомньил. Ещё не придумал что сдьелать с ними, и тем лучше для ньих, но у меня хорошая памьять, и они дорого за это заплатьят.

– Док, – Джейн сдерживала себя, чтобы не выдать брату тираду о том какой он идиот, к тому же это могло быть чревато тем, что она ещё сильнее разозлит колдуна и попадёт под горячую руку. – Ты хоть представляешь… хоть понимаешь, что теперь будет?

Она снова погладила его по голове.

Колдун подал ей мазь.

– Помоги? – попросил он.

Ведьма намазала синяки на его спине и рёбрах. Тьери провёл по ним ладонью и простонал от боли, сжав зубы.

– Я представляйю, Дженни. И понимайю. Я придумайю такое хитрое закльинание, что никто не поймёт, что пройизошло.

– Даже дураку будет ясно, что это твоих рук дело. И будет ещё хуже. Ты понимаешь? Совет! Они привлекут Совет! Снова!

Герман снял компресс с глаза и поморгал. Отёк спал, но глаз всё ещё оставался красным, и Тьери закапал в него из пипетки другое зелье и вытер щёку платком.

– Плевать мне на Совьет. – ему было искренне плевать.

– Но. Охотники. Они же…

– И на охотньиков плевать.

– Герман! – Джейн не могла больше держать свой страх в узде. – А как же мы? Как же я? На меня тебе тоже плевать?

– Оньи будут наказаны. Я всьё сказал.

Джейн заплакала.

– Ты становишься чёрным. Я не узнаю тебя.

– Если ты так хорошо меня знайешь, то понимайешь, что я не отступлю.

– На этот раз Совет тебя не пощадит.

– Плевать мне на Совьет. – повторил Герман. Он знал, что Джейн сочувствует ему, и от этого ему было ещё больнее. С детства он усвоил призрение к жалости по отношению к себе.

– Док. – Джейн плакала. – Мне страшно. Давай просто уедем? Давай поедем на острова или ещё куда-нибудь подальше?

– На этот раз я не стану медльить. И убегать тоже не стану. Хватит с менья осторожности, осмотрьительности и разумного поведения. Скоро все узнайют кто такой Герман Тьери. И люди, и проклятый Совьет.

Джейн всхлипнула и закрыла лицо руками. Герман обнял её и погладил по волосам.

– Ничего, хорёчек, скоро всьё кончится. Я найду этого чьёрного и сдам его Белому Совьету. И уж послье этого никто не посмеет смотрьеть на нас косо. Это я тебе обещайю.

Герман поцеловал сестру в лоб.

……

17 января.

На мессу собралась сегодня вся деревня. Уже знакомые нам ребята, надели самые свежие, из имеющихся у них, рубашки и тоже пришли в церковь.

– Видал, как мы его отделали? То-то же. Знай наших. – прошептал Дух, он же «интеллигент», склонившись у уху Яка. – Не хило ему досталось.

– Помолчал бы ты лучше. Цыган-то и впрямь колдун. – упрекнул его Як.

Перед его глазами всё ещё стоял колдун и огонь, пылающий на его руках.

– Да брось ты, чего только с пьяну не привидится.

– А Лысого то не видать… – Як боязливо огляделся. – И Саныча тоже.

– Эка невидаль. Проспится, да и притопает. А Саныч твой, сбежал первым, даже в морду не дал этому пи…

– Эй вы! Замолкните! Как никак вы в храме божьем! – накричали на них шёпотом.

– Тебя не спросили! – зашептали они в ответ.

– Тшшшшш.

– Тшшшш.

Дух пошипел ещё немного, но всё-таки умолк и стоял с недовольной миной.

Священник начал службу, запел хор. Пение завораживало и успокаивало. На минуту Дух почувствовал себя борцом за справедливость и некую национальную чистоту в своей маленькой деревеньке и на лице его засияла благостная улыбка.

Вдруг окно под сводом храма, которое служило исключительно декоративным целям, разбилось. Оно буквально разлетелось на мелкие кусочки, и на головы прихожанам посыпался стеклянный дождь. Дух вздрогнул, как и все стоящие в храме, хор замолчал, послышался крик. Люди успели укрыть головы руками, с их запястий потекла кровь.

Всем пришлось выйти из церкви. Прихожане отряхивались и перетягивали порезы носовыми платками. Серьёзно никто не пострадал, но все были изрядно напуганы.

Расходиться люди не спешили. Через какое-то время, когда служители церкви убрали беспорядок и народ немного пришёл в себя, было решено продолжить службу. Священнику пришлось толкнуть воодушевляющую речь, выворачивающую ситуацию в сторону вселенского добра, испытующего умы христиан на прочность их веры.

Однако умы прихожан ещё долго были в происшествии и священнику стоило труда снова привлечь их внимание.

Через час пение литургии привычно начало его усыплять Духа. Прямо перед ним стоял его сосед – дед Макар. Он, незнамо зачем, обернулся и Дух снова вздрогнул. Больше того, по спине его прошёл холод и в животе закололо. Дух увидел лицо Германа Тьери, грозно смотрящее на него.

В ужасе парень отшатнулся и наступил на ногу тётке Марье. Та завыла. Дух обернулся, и она обругала его шёпотом. Парень извинился и снова посмотрел на старика Макара. Тот недоумённо покосился на него, и погрозил пальцем.

«Что за наваждение?»

Дух вышел из церкви, не дождавшись конца службы. В голове у него помутилось, он сбивчиво дышал на лбу у него выступил пот. Он шёл в забытье хватаясь за голову.

«Будь ты проклят!» – вдруг услышал он.

Дух оглянулся, но никого рядом с ним не было. Он ещё раз огляделся по сторонам – никого.

Зазвонил колокол, извещая о конце заутрени, и Дух, шатаясь, пошёл к своему дому.

Лая собак не было слышно ни на одном из дворов.

Голос в его голове кричал:

«Будь ты проклят! Проклят!»

Его мысли словно поставили на повтор.

Он встретился глазами с отсутствующим взглядом Саныча, возникшим перед ним, как из-под земли.

Дух отшатнулся и перекрестился.

– Ты чего, Стефан? – недоумевая, спросил Саныч.

– Мне показалось что… он… – проговорил Дух. Потом помолчал и добавил:

– Слышь, ты это… у тебя выпить есть?

Той ночью Дух, он же Стефан, спал беспокойно. Ему снился оглушающий звон колокола и горящие зелёным светом глаза, глядящие на него из темноты леса. Он пытался убежать, но как это часто бывает во сне, не мог сдвинуться с места. Он взвыл и почувствовал, что падает.

Послышался глухой удар. Дух тут же открыл глаза. Он лежал на полу в темноте, и узнав очертания своей спальни, с облегчением выдохнул. На лбу его выступил пот, и он отёр его тыльной стороной ладони и оперся на руку чтобы поднялся как вдруг почувствовал резкую боль.

Стефан поглядел на свою ладонь и увидел на чуть светлом силуэте руки что-то тёмное. Он встал и зажёг свет. Его рука была перепачкана в грязи. Он взял со стола носовой платок, валяющийся там уже давно, и вытер грязь. На ладони он нашёл небольшой ожог. Дух бросил платок на пол и повалился на кровать, забыв выключить свет.

Работать в тот день было не тяжелее обычного, рука его не беспокоила и изрядно попотев в гараже, (парень был механиком, хоть и бестолковым), Дух отправился на традиционную встречу к корешам, которые обычно заканчивались далеко за полночь.

Руки он вымыл без мыла, как и обычно, а не понятно откуда взявшийся ожог, который всё-таки немного зудел, он перевязал носовым платком. Накинув отцовскую рубашку и телогрейку, он побрёл в «кабак». Это был гараж на окраине села, где они с друзьями устраивали заседания с распитием всего, что горело.

– Здаворва! – он пожал руку Яку и с удивлением обнаружил, что его рука тоже перевязана.