Когда ты станешь моей. Книга 1

– Не знаю…

– То есть это правда?

– Да. Откуда узнал?

– У Вилейкина был.

– Веньки? А зачем ходил?

– Не в этом суть.

– Из-за драки?

– Маринка?

– Яковлеву рассказала. Помочь тебе хочет.

– Гуманно.

– Тупо. Яковлеву сюда лезть не стоит.

– Согласен. Вечером будет нужна твоя помощь.

– Какая?

– Увидишь.

Тушу окурок, краем глаза замечая рукоятку ствола, торчащую из-под кинутой на стол футболки. Марат прослеживает мой взгляд, спокойно.

– Как она там оказалась? – опираюсь плечом на стену.

– Не знаю.

– Врешь.

– Правды не знаю, но говорят, звери на счетчик поставили.

– Звери? – сглатываю, отводя взгляд в сторону. – За что?

– Она в гостинке на Советской работала. Это Лёвина шарага теперь. Говорили, что Людка под шумок кассу вынесла.

– Ты в это веришь?

– Я верю только в то, что вижу своими глазами. Я предлагал ей помощь, деньги, но она меня послала. Возможно, ты мне сейчас вмажешь, но, Саня, я тебе зуб даю, ей нравится такая жизнь, она подсела.

– Наркота?

– Нет. Образ жизни, ей там по кайфу.

– Ты сейчас о моей сестре говоришь.

– Поэтому я и честен.

***

День проходит на автомате. Сажусь на стул посреди комнаты, еще раз сканируя разбросанные по полу Людкины вещи, ничего. В дверь звонят, а в глазке маячит Борька, не самое время для разговоров и встреч, но, пораскинув мозгами, решаю его впустить. Он может быть полезен.

– Здорово, – протягивает руку.

Отвечаю на рукопожатие, кивая. Борька же проводит пятерней по светлым волосам с отголосками рыжины и, расстегнув ветровку, скидывает кроссовки. Мы проходим на кухню, и я ставлю чайник.

Глупое, незатейливое и никому не нужное телодвижение, словно мы на самом деле будем пить чай.

– Рассказывай.

– Что? – сажусь напротив, между нами стол.

– Кто они?

– Не знаю.

– Вчера, может, и не знал, но сегодня по глазам вижу, что знаешь.

– А что еще ты видишь? – прищуриваюсь, подаваясь вперед. – Поделишься?

– С удовольствием, все свои разборки оставь при себе и не впутывай в них Марину.

– Какой ты, Яковлев, грозный, когда мне начинать бояться?

– Еще вчера.

– Слушай, не лезь в это дело.

– Я и не собирался. С тем, куда вляпался, разберешься сам.

– С чего такие перемены? Еще вчера, – усмехаюсь, – ты называл себя моим другом.

– Марину не впутывай в эту грязь.

Яковлев выпрямляется и, выйдя из-за стола, направляется в прихожую.

– Ревнуешь? Мы же друзья, – улыбаюсь шире.

– Слушай, я ее люблю и для ее спокойствия готов на многое. Ты встрял по полной, они уже не оставят тебя в покое, лучше просто уезжай из города.

– Привет ей передавай. И спасибо за оперативность. Быстро она тебе команду фас дала.

– Слышь…

– Тихо, – поднимаю ладони, – спокойно. Я любя. Ты про сестру мою знал? – кидаю вопрос ему в спину.

– Пару раз лично выпускал из обезьянника, по приказу нашего начальника. За нее просил Аккорд. Говорят, что он ее очень ценит.

– Значит, и зверей знаешь!?

– Доронин, – резко разворачивается, – мой отец разрабатывает их шесть лет, и это не те люди, кто будет шутить. Если ты решил поиграть в Робин Гуда, одумайся, пока не поздно. А лучше вали из города.

Больше он ничего не говорит, мазнув по мне взглядом, разворачивается к двери и выходит на лестничную клетку. Я слышу эхо его шагов и, похлопав по карманам в поисках сигарет, иду на балкон.

Прикурив, смотрю на наш двор, замечая Баженову, они о чем-то разговаривают с Борькой, целуются, и он нагло трогает ее за жопу. Выпускаю дым, слегка оттопырив нижнюю губу. Они заходят в Маринкин подъезд, а я выбрасываю тлеющую сигарету вниз, возвращаясь в квартиру.

Через полчаса мы встречаемся с Лукьяном, он приезжает к кафешке за пару сотен метров до Герцена, на углу которого располагается ресторан «Сапфир», на старом ржавом запорожце.

Я уже внутри, вижу его в окно, Марат глушит мотор и пару секунд смотрит в лобовое стекло не моргая. Спустя пару минут вылезает на улицу и спешным шагом проходит в помещение. Вытягиваю руку, обозначая свое присутствие.

– Здорово, – садится напротив.

– И тебе того же.

– Что за дело?

– Поможешь?

– В чем?

– Людка двое суток якобы у подруги. Я хочу с ней встретиться, поговорить. Она должна с этим завязать.

– Она не станет слушать…

– Поэтому я хочу ее оттуда забрать.

– Ты понимаешь, куда хочешь влезть? Ее не отпустят так просто, а тебя пристрелят за скудные попытки ее спасения.

– Маратик, ты чего такой дерганый? – замечаю, как бегает его взгляд, как он стискивает кулаки, трет костяшками пальцев о стол.

Он на взводе, шугается каждого звука.

– Слушай, – сжимает переносицу, –  я должен тебе сказать.

– Чего?

– «Сапфир» принадлежит Аккорду, как и Людка, он с ней спит.

– Меня это мало волнует.

– Саня, погоди, – подносит кулак к губам, – я тоже на него работаю.

Марат достает сигареты, а я уже не удивляюсь. Возможно, чего-то подобного я и ждал. Эти два года выпотрошили все, что у нас всех было. Ничего не осталось прежним, ложь, кровь и больше ничего. Пустота.

Моя сестра обслуживает вора в законе, и ее устраивает такая жизнь. Но меня нет, она же мясо, он выкинет ее в любой момент, когда этого захочет. Ее нужно вытаскивать, нужно, чтобы она уехала далеко, надолго. Она моя сестра, и я не могу смотреть на то, как она рушит свою жизнь.

– Я дальше сам, – поднимаюсь и иду на выход.

– Саня…

– Маратик, вали домой.

– Ты ее все равно не вытащишь, как ты этого не поймешь?

– Свали отсюда!

Лукьянов вылетает следом, и на доли секунды мы сталкиваемся с ним взглядами. Он не готов смириться и уйти, я же не готов спасовать.

– Она моя сестра.

– Я понимаю, но у тебя будут проблемы. К тем, что есть, подключатся еще…

– Уезжай. Не подставляй себя перед своим «начальником».

Ухмыльнувшись, хлопаю его по плечу и иду в сторону ресторана. На улице тихо, пешком дотуда метров пятьсот, но чем ближе я подхожу к забегаловке, тем громче становятся голоса. Иду, сжимая в кулаке часы, которые снял с запястья.

Людка стоит у ресторана, разговаривает с парочкой телок. На ней кожаный плащ и высоченные шпильки, темные волосы завиты в тугие пружинистые кудри и развеваются на ветру. Иду туда, хватая ее за локоть. Первые секунды она сопротивляется, привлекая к нам внимание, но сообразив, что это я, перестает орать и вырываться. Хотя к нам уже бежит пара бритоголовых лбов.

– Как ты меня нашел? – шипит, оглядываясь по сторонам.

– Весь город знает, где тебя найти. Мать, надеюсь, не в курсе?

– Руку убери.

– Слышь ты, – удар в плечо, – свалил отсюда.

– Ребята, все нормально, – лопочет сестра, улыбается, – это мой знакомый.

– Люда, зайди внутрь.

– Тебе же сказали, – подаюсь вперед, и Люда выставляет ладонь, упираясь ей в мою грудь.

– Тебя никто не спрашивал, – подключается второй.

– Все хорошо, парни, все хорошо, – разводит ладонями. – Саша, пошли поговорим, – тянет меня в сторону.

– Это как называется?

– Работа.

– Ты сейчас серьезно?

– Более чем, – поправляет короткую кожаную юбку, – матери зарплату полгода не выплачивали, нам жрать нечего было. А отец, – замолкает, – ты сам знаешь…

– Поэтому ты решила вынести кассу в гостинице?

– Откуда ты…

– Так это правда?

– Не совсем. Петр Викторович мне помог, теперь я помогаю ему.

– Что это значит?

– Он выкупил мой долг у Лёвы.

– Ты по-прежнему должна, но только теперь Аккорду.

– Если ты, – тычет пальцем в мою грудь, – веришь тому, что болтают в городе, то мне противно от мысли, что такой человек может быть моим братом. Я помогаю Петру Викторовичу, а мальчики, – кивает на тех двух, – мне в этом содействуют.

– Ты сутенерша?

Понимание этого всплывает само, давит атмосфера и окружающая обстановка.

– Грубое слово. Саш, иди домой, а?!

– Значит… это же не ты… тебе девятнадцать лет, что ты творишь?!

– Люди меняются, Сань.

Людка начинает уходить, и я на автомате хватаю ее за рукав кожаного плаща. Ее «охрана» в момент реагирует на мой всплеск агрессии, завязывается потасовка. Один из них вытаскивает нож, я чувствую, как холодное лезвие рассекает кожу на руке, и успеваю выбить бабочку, прежде чем она войдет в мое горло. Слышу крики и скрип тормозов. Ныряю вниз, подбирая нож, и за секунду до того, как меня начинают оттаскивать, вонзаю его в живот одного из этих мужиков. Это происходит случайно, меня толкают в его сторону и резко тянут назад, но уже поздно. Гул толпы, выбежавшей на крики, выстрел, захват, вынуждающий сесть в машину, на секунду прикрываю глаза, а когда распахиваю, улавливаю боковым зрением черную балаклаву, натянутую на голову Маратика.

– Мне кажется, я кого-то прирезал, – разжимаю пальцы, и нож падает на коврик.

Лукьянов матерится, но ничего не отвечает. Мы едем куда-то очень долго, время переваливает за час ночи, но машина продолжает ехать.

– Где мы? – откидываюсь на спинку.

– Нужно сжечь тачку, нож, шмотки. Людка выкрутится.

– Ты был прав, ей…

– Она спит с Аккордом. Поэтому она выкрутится, и поэтому она неприкосновенна. Она уже давно не та, кем ты ее себе рисуешь.

Сжимаю переносицу, отворачиваясь к окну.

– Но она по-прежнему расходный материал, как и все мы. Только твоя сестра этого не понимает!

Марат дергаными движениями вытаскивает сигареты, прикуривает, открыв форточку, и заворачивает в лес.

– Здесь все сделаем. Сука, если Аккорд узнает, мы с тобой оба трупы.

– Они меня видели, все.

– Я постараюсь что-то придумать. Не знаю… выход должен быть.

Эти слова, сказанные Маратом в ту ночь, отпечатались в моей памяти на всю жизнь. Я знал, что выхода не было, я его не видел. Все закрутилось слишком быстро, настолько, что ничего уже не могло что-либо изменить. Я подставил Марата, Люду… заварил всю эту кашу и не в силах ее разгрести.

В город мы возвращались поодиночке, и меня уже ждали. Я не успел дойти до подъезда. Несколько машин, стоящих по периметру, и пристальные взгляды говорили об одном – меня больше нет. Я знал, что будет дальше, и надеялся, что мама ничего не увидит. Я умру сегодня, возможно, в муках, и мне было страшно. Страх – это нормально, если ты не чувствуешь страха, ты перестаешь быть человеком. А я им был, пока был.

Глава 9

Какое-то пугающее чувство, оно окутало внутренности, и я проснулась, вскочила с постели, отчетливо понимая – что-то произошло. Холодный пот и дикий страх.

Откинув одеяло, всунула ноги в тапки и аккуратно подошла к окну. Отодвинула штору, смотря на пустой утренний двор. На часах шесть утра, солнце уже встало.

Переминаясь с ноги на ногу, я все же задернула занавеску, пошаркав в ванную. Окатив лицо ледяной водой и почистив зубы, села на край ванны, смотря на свое отражение в зеркале. Меня продолжало крутить, и я не знала, с чем это связано, ровно до тех пор, пока в дверь не начали настойчиво стучать.

Взглянув в глазок, я удивилась, но что-то внутри напряглось еще больше. Люда, стоявшая за порогом, обнимала себя руками, иногда растирая по лицу слезы.

Щелкнув замком, я впустила ее в квартиру, пребывая в шоке.

– Марина, мне нужно связаться с Яковлевым.

– Зачем?

– Это важно.

– Шесть утра, Люд.

– Сашу могут убить, – она опустила взгляд, а меня повело, я еле успела ухватиться рукой за комод позади.

– Это из-за тебя, из-за того, чем ты занимаешься? Это ты во всем виновата! – я обвиняла, смотря ей в глаза, и видела, что ничего в ней не дрогнуло, ничего.

Она сосредоточенно стерла слезы, которые, кажется, были напускными, и склонила голову вбок.

– Я знаю, – ответила спокойно, – ему не стоило туда приходить. Так ты поможешь?

– Куда? – свожу брови. – Что с ним произошло? Нападение было из-за тебя?

– Какое нападение? – прищурилась.

– Во дворе, ночью вчера, на нас напали, грозились вернуться.

– Значит, Аккорд – не единственная проблема, – шепнула себе под нос.

– Кто? – я нахмурилась.

– Не важно. Все сложнее, чем ты думаешь. Дай новый Борин адрес.

– Зачем?

– У меня есть идея, и я готова воплотить ее в жизнь, чтобы спасти Саню.

– Ладно, но я поеду с тобой.

Схватив с вешалки плащ, обулась и, захлопнув дверь, пошла за ней следом. Во дворе у нашего подъезда стояла машина. За рулем был широкоплечий тип пугающей наружности. На его лице был шрам, он начинался от уха, проходя по скуле, и заканчивался возле подбородка. Сглотнув, я села на заднее сиденье и продиктовала адрес. Люда кивнула, и бугай завел машину. Мы ехали слишком быстро, ветер, попадающий в салон через приоткрытую щелку окна, раздувал мои и без того растрепанные волосы. Я смотрела на улицу, стискивая зубы и теребя пальцами пуговицу на плаще, которая вот-вот оторвется.

У Бориного дома Люда приказала водителю этой машины нас ждать и, громко цокая каблуками, устремилась вперед. Я шагала следом, указывая, какой подъезд, этаж, дверь.

Боря открыл раньше, чем мы поднялись, видел нас в окно. Стоило нашим взглядам встретиться, и я поняла, что он боится. Боится за меня и дико зол на Людку.

– Есть дело, пригласишь? – она смахнула со своего черного кожаного плаща невидимую пылинку.

 Ее бордовые губы ядовито улыбнулись, и Боря отошел в сторону, пропуская ее в квартиру.

– С тобой все хорошо? – сжал мои плечи.

– Да, – я кивнула и прошмыгнула внутрь.

Люда прошлась по большой комнате не разуваясь и села на диван, закинув ногу на ногу.

– Выпить предложишь?

Борис сел напротив нее в кресло, упираясь руками в деревянные ручки. Я стояла у стены, бегая взглядом по квартире.

– Значит, не угостишь, – цокнула языком, – жаль.

– Чего тебе надо?

– Пусть она уйдет, – кивок в мою сторону.

Боря хмурится и кивает, прося меня исчезнуть.

– Я хочу знать, – говорю четко и воинственно.

Люда мягко смеется, облизывая губы.

– Ладно. Если в двух словах, Сашка перешел дорогу Аккорду. Сегодня ночью. И его уже ищут.

– Ты же с ним спишь, помоги брату. А, забыл, твое мнение для него ничего не значит, – Борис оскалился. – Или, может, мне тебя оформить? Статья найдется.

– Грубо, – вздохнула, – но, наверное, справедливо. Ты же понимаешь, чтобы спасти кого-то от смерти, нужно предложить что-то взамен, и у тебя это есть.

– У меня?

– У твоего отца. Он много лет разрабатывает Зверя и Аккорда. Лев меня мало интересует, а вот Петр, если вы отдадите компромат, который у вас есть, мой брат останется жив.

– Ты ставишь жизнь Сани на кон.

– Нет, ее ставишь ты. Что тебе дороже, друг или бумажки?

Яковлев подается вперед, сжимая кулаки.

– Без агрессии.

– Ну ты и сука, – сквозь зубы.

– Я хочу помочь. Помочь брату, которого люблю, который твой друг, между прочим. И ее, – кивает в мою сторону. – Ты прав, Петр не будет меня слушать, когда у меня ничего нет. Но если я предложу альтернативу, все изменится.

– А если нет? Он может не сдержать слово.

– Он всегда держит слово, и ты это знаешь.

– Вряд ли, я слишком далек от вашего…

– Я поняла, не утруждайся. Так что?

– Мне нужно поговорить с отцом, – Боря поднимается с дивана, нажимая пальцами на виски.

– Времени очень и очень мало.

– Я понял. Мне нужен час.

– Час, – Люда смотрит на циферблат часов, украшающих ее запястье, – час у нас есть.

– Марина, я вызову такси, езжай домой.

– Я…

– Домой, – повышает голос, и я киваю.

Глава 10

Агония. Тело погрязло в агонии и нестерпимой боли. Кровь заполонила все пространство, я почти не вижу и ничего не слышу. Только глухие отголоски где-то на задворках сознания. Ледяная вода, выплеснутая на мою голову, отрезвляет, я не ориентируюсь в пространстве, но некоторые чувства ко мне возвращаются, а боль становится сильнее.

Прикрываю глаза, втягивая воздух.

– Еще плесни, – этот голос, опять он.

Вода стекает по телу, я и подаюсь вперед, ощущая режущую боль в запястьях. Наручники, которыми я распят, стоя на коленях, впиваются в кожу до костей. Кромсают мясо металлом, врезаясь от каждого движения все сильнее. Сжимаю – разжимаю пальцы, смотря перед собой помутненным взглядом.

Напротив, вроде и близко, а вроде и далеко, стоит кресло. Из кресла раздается голос. Я не помню лица и уже не могу его разглядеть, но знаю этот голос, он преследует меня все это время. Все время, что я хлебал собственную кровь, он был рядом.

– С тем, что ты убил моего человека, мы разобрались. Приступим ко второму, – он говорит медленно и даже лениво. – Кто помог тебе уйти?

– Я сам.

– Не-е-ет! Машина, там была машина, – протягивает, испытывая удовольствие от всего происходящего.

– Я был…о…дин, – на выдохе.

– Плохо, – качает головой, – очень плохо. А я хотел по-хорошему, – вздох, – топи баню, Гризли, – хлопает в ладоши, – пора очиститься.

Сглатываю, понимая, что все только начинается, они не готовы просто убить. Им нужно зрелище и информация. Я должен сдать им Лукьяна. Чтобы спокойно сдохнуть, я должен подставить и его голову тоже.

Слышу голос вне комнаты, он громкий, надрывный. Дверь распахивается, в ушах стук каблуков, а я не могу разлепить веки.

– Он спас твоего сына! – Людкин голос врывается в мое сознание. – Когда Василек потерял мальчишку, его поймали звери, и мой брат его спас! – она говорит громко, но спокойно.

Ее ледяной тон и ни разу не дрогнувший голос удивляют.

– Позови Влада.

– Пошла вон отсюда. Уберите ее.

– Позови Влада!

Люда не унимается, и ее начинают выводить.

– Если бы не он, ты бы похоронил мальчишку, слышишь, похоронил по частям. Ты знаешь, что бы они с ним сделали!

Звуки потасовки прекращаются. Открываю глаза, видя свою сестру, стоящую напротив Аккорда.

– Ты обязан ему, – указывает на меня ладонью, – жизнью сына.

– Откуда ты знаешь?

– Я была у Вилейкина, он мне рассказал, – касается его запястья, – Василек подтвердил, что так и было, он нашел Влада, когда мой брат всех отделал. А еще позавчера люди Зверя пришли с отверткой, их что-то спугнуло, но они обещали вернуться.

– Он выпотрошил Капу.

– Я знаю, – Люда опускает голову, проводя ладонями по лицу, – Яковлев не отдал мне компромат, даже не связался с отцом, – сглатывает, – я хотела спасти брата, хотела принести эти бумажки тебе. Я сделаю все, что ты захочешь, – ее губы дрожат, – отпусти его. Прошу тебя.

– Он убил моего человека, это не прощается.

– Он спас твоего сына, – подается вперед, – неужели это не ценно?

Аккорд громко втягивает воздух, поворачиваясь к двери.

– Василька ко мне в кабинет, живо.

Я вижу, как они уходят, они все. Дверь закрывается, а свет гаснет.

Не знаю, сколько я там нахожусь, час или несколько суток. Я то проваливаюсь куда-то далеко, чувствуя расслабление и отрешенность, то прихожу в себя, ощущая боль.

В одно из таких возвращений дверь распахивается, а свет, мгновенно раздражающий сетчатку, включается надо мной.

– Закрой глаза, – Людкин голос, – все закончилось, – она расстегивает наручники, – тебе помог Веня, слышишь? Его уже наказали.

– Он не… – губы пересохли и покрылись коркой.

Они трескаются, стоит мне хоть немного приоткрыть рот.

– Это был он, – с нажимом, – понял?

Киваю, либо же думаю, что киваю.

– Сейчас тебя отвезут в больницу, а после мы все обсудим.

Людкины пальцы касаются моего лица, и я слышу всхлип.

– Твой друг редкостная тварь, – сглатывает, – он просто тянул время. Нам никто не поможет, Сашка, никто кроме нас самих, – вытирает слезы. – Пока будешь в больнице, я скажу маме, что ты поехал к папе в Мурманск узнать насчет работы. И отцу позвоню, он поймет. Мама не должна ничего знать, она просто не сможет это пережить.

– Хо-ро-шо.

Это последнее, что я помню, перед тем как отключился. В себя прихожу уже в палате, с капельницей в руке. Люда сидит на диванчике по другую стену, поджав под себя ноги и накрывшись покрывалом. Спит.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.