Жизнь-цветовая симфония

Арабская вязь на старых могильных плитах и сура «Ясин» из Корана навсегда запечатлелись в его памяти… Судьба так распорядилась, что могила Шумовского расположена рядом с могилой его учителя Крачковского, на Волковском кладбище в Санкт-Петербурге.

С 1998 по 2008 гг. прославленная книга Шумовского поэтический перевод Корана была издана 5 раз. Интересно, есть ли книга Шумовского в библиотеках города Шемахи – в одном из древних центров культуры Азербайджана, страны в которой он жил и которую так любил.

Продолжим краткое путешествие по своеобразным мирам моих книг. На самом деле, в сопровождении моих читателей, чьи лица мне неизвестны, я еду на поезде моих мыслей. Подобно дорогам, мысли и желания нескончаемы. «На могиле моей, подобно траве молодой, когда-нибудь зазеленеют мои несбывшиеся мечты. Могила моя не будет последним моим словом, а станет оплотом терпения». («Мир, я смирилась с тобой». В эту книгу вошли стихи в прозе, миниатюры и статьи о видных деятелях искусства.)

Моя книга «Мир, я смирилась с тобой» была издана в 2020 году. Я хотела бы познакомить своих читателей с краткой версией одной из моих эссе, несущих в себе патриотические идеи. Это правдивый глас моего народа, бесконечная любовь к Карабаху. «… Нет нам рая без Карабаха. Почему мы дозволили всем войти сквозь врата этого рая. Не дают подлецам и завистникам покоя красоты Карабаха. Эти воздух и вода ныне запретны для врага. Нет, ни крупицы земли нечестивцы клеветой и обманом теперь от меня не получат, да сгорят их ноги в стенаниях и вздохах моих». Это стихотворение в прозе было написано 1988 году.

Истинное лицо армянских идеологов достоверными фактами было раскрыто в эссе «По следам теней в раю», написанной против армянской агрессии, фашизма, их сумасбродной политики. Армянский ученый Альберт Налчаджян в своей книге «Национальная идеология и этнопсихология» отмечает: «Враждебные отношения усиливают этническое самосознание, чувство ответственности за судьбу своих соотечественников, побуждает лучше изучить культуру и историю своего народа». Лишь человек с больной фантазией может иметь такой образ мышления. Мне кажется правильнее было бы использование термина «армянская истина». Армяне способны придать политический оттенок даже дудуку, так «ущемленный древний народ» не найдя способа выразить словами может сообщить о «своей горькой участи» при помощи дудука. Во время моего пребывания в Москве в 2019 году в Доме книги на Старом Арбате должна была состояться презентация книги армянского писателя Ашота Джазояна. За час до этого, по окончании другого мероприятия на котором я присутствовала, я заинтересовалась его книгой и взяла один экземпляр. «Не сомневаюсь, что и этот армянский писатель, как и его соотечественники, пишет о «древности и превосходстве своего народа». Так и есть. На 102 странице книги мы читаем: «Вы же знаете: армяне водятся везде где есть малейшие признаки жизни. И когда со временем ученые откроют её на Марсе ничуть не удивлюсь..». Но жизнь показала, что оккупировавшие Карабах армяне, не сумев выдержать мощь азербайджанской армии во время Второй карабахской войны, покидая свои временные жилища сжигали и уничтожали все, что осталось после себя. Деревни, памятники культуры и мечети, которые они превратили в руины, именно сейчас восстанавливаются нашим государством и теперь на нашей земле вновь появляются признаки жизни. На 220 странице автор пишет: «Кухня-то не только географию, она и историю нашу отражает. Много печальных событий заставили наших предков быть столь изобретательными. Начиная с римских завоеваний, армянам то и дело приходилось бежать из родных мест, спасая жизни своих детей, беря собой лишь самое-самое необходимое…». А на 230 странице Римская Империя обвиняется в предательстве: «Выход к морю у Армении отобрали ещё римляне, однако рыбу мы любим…» Армянским сказкам нет конца и краю. Русская поговорка гласит: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят». Когда же наши соседи научатся жить как высокоразвитые люди, быть полезными?

Истинно честные люди же никогда не меняют свое мнение в бурлящем потоке истории. Но к сожалению, по мере того, как слабовольные люди быстрее приучаются к плохому примеру отходя от священных мерил, как говорится, поклоняются «Золотому теленку», отступают от морали подобно дочерям Лута (Лота) и большей части его народа, становятся похожими на братьев Юсуфа (Иосифа), что сбросили его в колодец, подобно Фоме не веруют ничему, подобно Абрахе желают напасть на священную Мекку, словно блудницы надевают бусы на носы и уши тем, кто принял мученическую смерть во имя ислама…

С отрывком из миниатюры «Чужой лик разлуки» я постепенно подхожу к финалу эссе. Потому как мы тоже расстаемся. Я верю, что мои слова найдут для себя место во множестве адресов по мере того как будут смешиваться с вашими мыслями и будут вспоминаться в соответствии с цветом вашего настроения.

«Разлука – это совершенно иной мир. Есть ли у нее память? В её безграничном мире живут чужие для неё люди. Лишь коснется её рука заледенеют горячие дыхания, теплые губы. У разлуки нет ни друга, ни родины. Нет у разлуки руки, чтобы взяться за нее, нет глаз, чтобы посмотреть в них, нет дверей, чтобы постучаться. Разлука – безнадежная болезнь. Куда уносят ветра разлуки наши радость и любовь отобрав их у нас? Она разлучает тебя с самим собой и уходит. Куда, зачем? Такое у нее предназначение, перечеркивать все пережитое. Захочет написать, напишет только одно – разлука».

Одно из самых незабываемых расставаний нашей жизни – наше детство. В начале статьи я обратилась к своим детским рассказам. А в конце хотела бы вернуться к воспоминаниям детства из книги «Музыка, вписанная в судьбы людей». «Баку настолько притягательный город, что тот, кто однажды его увидел, уже никогда не забудет. Невозможно забыть беззаботные дни нашего детства на пляжах Каспия, объятого добрым Баку, веселые голоса, следы черного тута, который мы собирали на даче на наших одеждах, ласковые руки мамы. А песни и стихи, которые мы учили в детстве? Они и сейчас живут в нашей памяти как гимн нашему детству. Те песни мы уже никогда не сможем спеть как в детстве, с тем же голосом, с той же чистой душой… Ах если бы мы смогли еще раз услышать хотя бы эхо того хрупкого голоса, мы бы очистились от груза лет и грязи, что внутри нас! Разноцветные воздушные змеи, что мы пускали в небо держа их за нитку, возможно были первыми путешествиями наших желаний. Не глядя под ноги, мы бежали вслед за змеем, который был похож вовсе не на змея, а на бабочку. А теперь я думаю, что несложно управлять змеем, держа его за нитку…» Детство – наши светлые воспоминания.

Мы не заметили, как пролетело время. Этот старый мир и нас состарил. Но каждую весну он вновь молодеет и набирается сил. Хотя, старея, на мир мы смотрели из одного и того же окна, но опыт, что мы приобрели, увиденное, услышанное нами, пережитая боль и разлуки помогли нам познать мир. «Что такое жизнь? Для кого-то жизнь – это дорогая, красиво разукрашенная картинка в позолоченной раме, а для кого-то порванные шнурки поношенных башмаков. Жизнь – это изображение картины, висящей на шнурках от старых башмаков. Ах, это маленькая картина, висящая на стене пустой комнаты моей вселенной». И хотя на этой картине не видно запускающую воздушного змея девочку, чье сердце бъется сладостными желаниями и стремится к счастью, но в ней живет искреннее признание человека, прошедшего школу жизни в конце моей стихи в прозе в книге «Мир, я смирилась с тобой»: «Я спугнула музу вдохновения. Где песня счастья, что рождается в сердце и затихает на губах. Дождь ли смыл, ветер ли унес прах моего счастья. Природа может и сменит свою пору, но зима моей жизни не уступит место весне. Мир отвернулся от меня. Боле не слышит мой глас глухой мир, что хранит в себе могильную землю… Даже земля возгорается от козней подлецов и деспотов. Они слепы свету солнца истины. Прорывая тьму в сетях негодяев, мой глас подобно коню встает на дыбы. Дробясь, иссякает терпение мое, извиваясь подобно змее, слово мое обезоруживает моих противников. Кому остается мир? Мир в словах моих, мир в глазах моих. Я могу прикрыть глаза, но мир никогда. Все что он мне дал, все достанется ему. Мир отвернулся от меня. Боле не слышит мой глас глухой мир, что хранит в себе могильную землю… Каждый познал тебя как себя. Ты, который соседствует с небесами. Ты таков каков есть. Я поздно поняла тебя. Мир, отзывающийся на смех моих внуков, я смирилась с тобой».

Хотя я и не написала заметки по книгам «Общение», «Две судьбы», «Свет чужого дома», «Жемчужная свадьба», «Вам письмо из частной почты», «Историческая память и выдуманные истории», но храбрые, патриоты со сложной судьбой в этих книгах мои родные, незабываемы герои. Во имя своих принципов они никогда не отступали от своей борьбы.

Мой близкий, верный друг, мои 70 лет. В тебе живут мои детство, юность, молодость, четыре поры моей жизни. Добро пожаловать. К тебе я стремилась 70 лет. Меня терпеливо ты ждал, встретил и улыбнулся. Давай продолжим нашу жизнь рука об руку, глаза в глаза, в здоровом теле и силой духа, Иншаллах.

«Я благодарю Бога за то, что Он открыл мне путь к писательству, даровал мне перо. Дыхание его ангелов вдохновения реет надо мною. «Дороги бесконечны, жизнь сладка. Каждый сам выбирает свой путь, сам его проходит… Даже самые длинные дороги когда-то, где-то заканчиваются. Пока мы живы дороги наши спутники. Мы пыль и камень на обочине дорог. Мы пока движемся по пути. Мы познаем хорошее и плохое на этом пути». («Мир, я смирилась с тобой»)

Храм писателя – это сердце его читателя. Он всегда думает о вас, а когда сумеет помочь вам призадуматься получает свою самую большую награду. Самое главное, во имя счастья людей, здорового развития общества, не зная усталости быть добрыми, чуткими, милосердными, заботливыми.

Обладать любовью, способной преодолеть все!

МЫ ЖИЛИ НЕ ТАК, КАК ДОЛЖНЫ БЫЛИ

Читая мемуары «Двойная жизнь» выдающегося представителя немецкого экспрессионизма ХХ века, поэта, эссеиста Готфрида Бенна, знакомишься с политической атмосферой ХХ века, в частности с процессами, происходившими в 30ые годы в Германии. Эта работа дает возможность ближе познакомиться с личностью Готфрида Бенна. Это поэт не любящий замыкаться в себе, не искажающий истину. И как врач он привык правильно ставить диагноз своему больному и говорить ему правду. Совесть не обладает оттенками, подобно цвету. Она либо у человека есть, либо ее нет. Двери совести закрыты лицемерию, лжи и жестокости. Полагаю, мы не ошибемся, если скажем, что совесть зеркало истины. Автор отмечает в «Двойной жизни»: «Наш культурный мир начал с двоящихся образов-сфинксов, кентавров, богов с песьими головами – а закончил в нашем лице двойной жизнью; мы думаем совсем не то, что мы есть, или как это сказано в «Трех стариках»: «Мы жили не так, как должны были, писали не то, что думали, думали не так, как хотели, и оставили после себя совсем не то, что намеревались сделать. Единство личности – вопрос спорный».

С сердечной болью, словно в водовороте мыслей, Готфрид Бенн морально страдал: «Эти мысли ставят перед вопросами, что я задаю жизни, новые вопросы: «Но почему, же это так происходит?» И действительно, почему?

Готфрид Бенн с большой чуткостью относился к переменам жизни. Его беспокоили несправедливость в истории человечества, продолжающаяся эксплуатация одних людей другими, он не мог смириться с обществом, где правит несправедливость. Не мог смириться, потому что еще со времен древнего Вавилона до наших дней, деньги взаймы даются под 20%, потому что ученик Сократа – прекрасный оратор Алкивиад предал своих соратников, потому что Трою одолели ложью, потому что Брут убил своего друга Цезаря, перечисляя эти и другие события, он выступает противником лицемерия, сокрытия пестрыми красками несправедливости в истории человечества. Он отмечал, что люди, стремящиеся одолеть друг друга, во что бы то ни стало, отдаляются от природы и доброты.

Слова «Мы жили не так, как должны были» – это призыв, адресованный людям подобно сигналу тревоги… Изза своих человеческих качеств его называли Фаустом. Он признавал, что перед своей совестью человек должен быть искренним и требовательным по отношению к ней. По этой причине он сравнивал себя со стоиками. Их считали людьми верными своим словам и действиям. Представитель стоиков Сенека в своем произведении «Письма Луцилию» пишет: «Пусть будет нашей высшей целью одно: говорить, как чувствуем, и жить, как говорим». Поэт всегда был верен этому принципу. Кстати отметим, что одним из истинных стоиков был Марк Аврелий. В самые трудные моменты страны он продает свое частное имущество, тратит свое богатство на укрепление армии, заботится о народе. Единство слова и действия и превращение этого в высший закон каждого и есть путь к спасению человечества…

В мемуарах «Двойная жизнь» приводятся цитаты из древней культуры Европы: «Давайте теперь посмотрим на два основных источника нашей культуры. Рим ни в коем случае не идеал человечности, скорее, образец величия, а Греция, в которой берет начало наш с вами гуманизм – так вот, эти самые греки, что написали они на могильной плите Эсхила? Не стихи, не строки из его трагедии. «Листва марафонской рощи до сих пор шелестит о силе славного воина». Он был для них героем Марафонской битвы и только. И Европа находит это достойным восхищения».

Высокая оценка гуманизма Готфридом Бенном превращает его в истинного человека. Преображая бурлящие в своем сердце чувства в стихи, он пытается на каждой строке поймать ритм времени. На свои деньги он издает свою маленькую книгу «22 стихотворения» и раздает ее друзьям. Он оценивает книжицу как деятельность против фашизма. Представляю вам небольшой отрезок из его стихотворения «Монолог»:

Мозги во лжи, кишки в зловонной слизи,

Народ тупиц избрал себе паяцев –

Гадать по звездам и полетам

По собственным отбросам: о рабы, – Среди снегов и в солнечных пустынях –

Рабы, рабы, рабы – рабы, без счета – Голодные на кнут и пряник –толпы… Что им Олимп? Походы Александра?

Мы перепрыгнем лужу Геллеспонта!

Взнуздаем Азию! У нас Вожди,

Избранники трибун и стадионов,

Им видно все, они не уязвимы,

Повязку – на рукав, штандарты на площадь Весь мир – котел вскипающих знамен…

Большинство немцев, покинув страну жили жизнью эмигрантов, но Готфрид Бенн остается, продолжая жить со своим народом. Нацисты запретили печатать произведения Готфрида Бенна, так как не могли воспользоваться его услугами ради своей грязной политики. В то время в Германии прославилась книга Йорга Ланца фон Либенфельса «Теозоология». В книге часто употреблялся термин «чандализм». «Чандализм» значил смешение представителей высшей расы с представителями обезьяноподобной низшей расы. Говорят, что нацистские идеи Гитлера немало почерпнули из этой философии.

Внутренняя свобода, смелость как воздух и вода необходимы творческой личности. Потому что, оставаясь наедине с самим собой, он будет объективно относиться к происходящему, не будет никого повторять, служить чьим-то неверным идеям. Готфрид Бенн был одним из таких людей. Обратимся к одному из его стихотворений.

Равнодушие к изменчивости мира

– глубина мудреца.

Забота детей и внуков не проникают в него. Следовать направлениям,

действовать, прибывать, отбывать Все это для тех,

кому не дано ясного зрения.

Юрий Архипов в своем очерке «Двойное бытие Готфрида Бенна» пишет: «Когда в Германии говорят Олимпиец, подразумевают Гете. Если же поминается Двойная жизнь, то на ум сразу же приходит Готфрид Бенн (1886-1956) последний по времени немецкий поэт и которому приложили титул великий. Так – «Двойная жизнь» – он сам назвал свои мемуары… И он, и его сподвижники-экспрессионисты пытались со своими изломами привычного синтаксиса добыть сверхэнергию архаика, очистив ее от «заштемпелеванных» (Андрей Белый) напластований культуры. Вернуться вспять, за первый день творения» – вот к чему призывал Готфрид Бенн.

До славы, однако, еще надо было дожить, в этих самых катастрофах века уцелеть… От более тяжких преследований Бенна спасла все та же двойная жизнь: «бегство в армию, где врачи всегда востребованы… Двенадцать лет без читателей, треть творческой жизни!.. Все эти годы работал напряженно и постоянно… Русская литература, русская культура и даже русская жизнь, кстати, всегда были предметом особой, внимательной к деталям любви Бенна. Признание в этой любви он вместил в пространный верлибр, написанный в 1943 году, в разгар войны… У мира по Ницше есть только одно – эстетическое – оправдание… Того же мнения держался и Готфрид Бенн».

Поэт участвовал в Первой и Второй мировых войнах, самоотверженно работал как военный врач. Пламя войны и кровь невинных людей потрясли, произвели переворот в мировоззрении, взглядах на жизнь любого интеллигента.

Порицая Первую мировую войну великий русский писатель Максим Горький писал в своем стихотворении:

      Как же мы потом жить будем?

      Что нам этот ужас принесет?       Что теперь, от ненависти к людям       Душу мою спасет?

Готфрид Бенн поэт и врач, прошедший пламя войны. Как врач, давший клятву Гиппократа, как поэт, не запятнавший свою совесть, он искренен и честен перед своими ранеными пациентами и читателями с раненым сердцем, впрочем, как и всегда:

Жизнь – разных форм круженье,

в них – и я и мы, и ты, но вечной раны жженье в чем смысл всей суеты? Вопрос по-детски сказан, Отыщешь не сразу ответ, одно лишь ясно: ты обязан рассудком, страстью, мифом связан – Нести свой крест, иного нет. Снега, моря, любая вещность

Все сменит форму бытия, Две вещи вечны: бесконечность и предначертанное «я».

Я хочу представить вам идеи современного американского писателя Нила Доналда Уолша «Беседы с Богом». В этой книге Бог советует людям: «Я желаю того же, что и вы. Когда вы воистину возжелаете, чтобы не было голода, голода не станет. Для претворения этого я дал вам все необходимые возможности. Все необходимое, что нужно чтобы сделать этот выбор в вашем распоряжении. Однако вы до сих пор не сделали это. Не потому, что вы не умеете. С голодом в мире можно покончить в глобальном масштабе… Таким же образом вы можете положить конец всем войнам. Очень просто».

Одна из самых больших трагедий ХХ и ХХI веков горькая судьба безвинных детей павших жертвой войн. Слова «Я пожалуюсь на тебя Богу» в последнем вздохе ребенка, потерявшего надежду на вооруженного, безжалостного врага на войне, – душераздирающая истина. Это трагедия века!

Ты кровь, а я кровоточу, как рана

Ты вниз стекаешь темною струей Ты щупальце ночное, что поляну, Вот-вот затянет черной пеленой.

Ты грузных роз предсмертное цветение

Потерь последних одинокий час, Мучительное слишком сновиденье, Что возвращалось слишком много раз.

Действительность ты оттолкнул подале –

Доступный мир не стоит ни копья,

Томительна обманчивость деталей,

И непостижно внутреннее,

Хоть знак, хоть слово – что там не молчи же

Но в глубине все тихо и мертво,

Молчи и ты и опускай же ниже В унылый мрак, где больше никого. Подумается вдруг – само собою

Что был ты прежде? как же ты забыл

Небесный цвет? Вопрос? Словцо любое

Из тех, что ты когда-то так любил?

И свет, и слово, бывшие моими Случилось мне, растратя, разорить. И должно навсегда проститься с ними И старого уже не ворошить.

Вот день последний – жаркий запоздало Ручей течет куда-то в мир иной.

Сквозь ветви свет сюда нисходит алый.

В тень обратясь превратной игрой.

Плодов не видя средь ветвей печальных, Не спрашиваю, что же рождено,

Свое сыграв, стою в лучах прощальных В молчании – все сказано давно.

Вернемся к мыслям Готфрида Бенна: «Мы жили не так, как должны были…» На самом деле поэт никогда не соглашался со всеми принятыми полуправдами. Он всегда стремился к истине, которую видел и желал. Он пишет в «Двойной жизни»: «Антисемитизм – предмет настолько серьезный, что думается, ему следует уделить больше внимания. «Еврейского вопроса» для меня лично вообще никогда не существовало…должен заметить, что в жизни мне приходилось видеть или читать трех евреев, которых я считаю гениями. Вайнингера, Элзу Ласкер Шюлер и Момберта… Из книг современных еврейских авторов, которые произвели на меня огромное впечатление и во многом определили внутреннее развитие, назову три: «Проблемы духовной жизни человека» Земи Майера, «Мифы. Реальность. Познание» Эриха Унгера и «Мышление примитивных народов» Леви Бруля». Напомню одну индийскую поговорку: «Внутри каждого человека идет борьба злого волка с добрым. Всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь».

Если бы в его стране не было войны, если бы он жил в мире, мог ли Готфрид Бенн быть поэтом воинственного духа, которого мы знаем сегодня? Именно войны, несправедливые политические режимы и потрясения взращивают своих гениев. Учат смотреть на жизнь через новую призму, видеть и ценить борьбу добра со злом своими глазами. Переводчик поэта Игорь Боличев затрагивает очень важные вопросы в предисловии к книге «Двойная жизнь»: «В послевоенной Германии, на руинах оккупированного государства в атмосфере хаоса, национального унижения и катастрофического чувства вины за совершенные перед человечеством преступления, когда думалось, что жизнь кончилась и не на что опереться, Готфрид Бенн, поэт европейского масштаба, переживший страшные годы вместе со своим народом и сохранивший мощь европейского духа, оказался фигурой, которая была просто необходима немцам в то время». Желание быть со своим народом вопреки трудностям и опасностям, разделить с ним его участь – величайшая победа поэта в годы войны.

Иногда я думаю, как хорошо, что у природы нет необходимости меняться. Она, в отличие от людей, исполняет возложенные на нее высшие природные обязательства. Деревья не скупятся давать урожай. В свое время, в свою пору они щедро одаривают своими плодами людей, не разделяя их на плохих и хороших. Если человек будет жить в гармонии с природой, то лучше оценит вкус и сладость фруктов ею подаренных. Люди, внутри которых продолжают жить искренность и детский восторг, подобны деревьям, дающим урожай. Разве не счастье служить людям с бескорыстной любовью, испытывать от этого радость и дать испытать другим?! Природа не скрывает свое богатство от людей, потому что такая, какая есть, продолжает жить, доколе жизнь ее не прервется…

Иудаизм, христианство, ислам доказывают, что человек самое высшее создание Вселенной. В народе есть такая поговорка: «Аристократы произошли от пророка Адама, а плебеи от Дарвина». Но есть так много тех, кого хоть и называют аристократами, но они больше подходят теории Дарвина. Идеи Дарвина о будущем человечества интригуют: «Возможно, даже не пройдет и ста лет как в ближайшем будущем культурные человеческие расы полностью сотрут с лица Земли дикие расы и займут их место. С другой стороны, бесспорно человекоподобные обезьяны тоже исчезнут. Таким образом, разрыв между человеком и ближайшими его сородичами увеличится. Благодаря этому останутся расы намного культурнее, чем нынешние европейские». На самом деле Дарвин был деистом. Хотя он признавал существование Бога и его участие в сотворение законов мира, но отрицал его дальнейшее участие в последующем развитии природы. В 1883 году родственник Чарльза Дарвина Ф. Галтон, искал мешающие развитию мира причины в будто бы большом количестве старых, больных людей, инвалидов. Он даже обосновал свою теорию термином «евгеника». Ф.Галтон много почерпнул из идей Ч.Дарвина и Т.Мальтуса. Сын Ч.Дарвина Леонард Дарвин тоже был одним из сторонников учения «евгеники». В своей революционной деятельности В.И.Ленин искусно использовал концепцию «Захват государственной власти» одного из революционеров-анархистов, активно участвовавших в этом вопросе в России – П.Н.Ткачева. По идее Ткачева население России старше 25 лет должны были быть уничтожены. Будто бы эти люди не были способны понять и претворить жизнь новые идеи. Воспользоваться благоприятной обстановкой в стремлении уничтожить генофонд было большой возможностью для революционеров-анархистов. В своей книге «Бунтующий человек» Альбер Камю раскритиковал жесткие призывы, алогичные принципы революционеров-анархистов. Он приводит цитату из революционных идей В.Г.Белинского: «Отрицание – мой Бог. В истории мои герои – разрушители старого – Лютер, Вольтер, Байрон энциклопедисты, террористы». Из идей русского религиозного философа, критика Б.Г.Розанова: «Революция имеет два измерения – длину и ширину; но не имеет третьего – глубины. В революции нет радости. И не будет». Религиозный и политический философ, представитель экзистенциализма России Н.Бердяев считал, что с помощью террора истину не выявить.