30 секунд до рая. Сборник миссионерских рассказов

– Здорово, ребята! Это что у нас здесь творится? Осколок солнца упал в офис и разбился на сотню одуванчиков?

– Почти угадали, Феликс Владленович, – поспешила объяснить ситуацию приёмщица Марина. – Завтра открывается магазин «Подсолнух», и нам заказали украшение на его презентацию.

– Почему же вы работаете не в их помещении? – поинтересовался Феликс, беря в руки распечатанный план украшения входной двери магазина.

– Да ведь он в соседнем доме. К чему перетаскивать оборудование? К тому же, у них сейчас запарка с завозом товаров. Друг о друга что ли спотыкаться?

– Рустик, кажется, у нас ещё оставались чёрные шарики? Если это «Подсолнух», давай, изобразим семечки, – сразу включился Феликс в рабочий процесс. – Разместить их нужно будет полукругом вот здесь, – и директор «Оформительского агентства» указал на эскизе какие коррективы необходимо внести в работу. Затем он с трудом пробрался сквозь шарики в свой кабинет. – Ребят, если работаете на нашей территории, то идите в подсобку. А то с таким подсолнечным настроением контора выглядит базарной площадью, а не солидной фирмой. И не оставляйте бюро приёма без присмотра, – крикнул директор команде, «поплывшей» в подсобку по жёлтому шариковому морю.

Директором агенства Феликс стал буквально перед отпуском и ещё не понял, каково это – руководить людьми. Сейчас ему предстояло прочитать и подписать несколько неотложных документов, оставленных в сейфе собственником агенства Александром Ивановичем.

В городе было два особо популярных оформительских агенства, оба они принадлежали родным братьям Свистуновым. А потому, не вступая в конкуренцию, они поделили сферы влияния и разъехались по разным районам: Василий «осел» в Кировском, а Александр – в Калининском. Феликсу было бы удобнее работать у Василия (от дома – рукой подать), но тот специализировался на простых, более дешевых заказах и ему не требовалось для этого содержать дизайнера такого уровня. Зато, те, кто не скупился на что-то более оригинальное, обращался за оформлением к Александру Свистунову. И именно у него Феликс мог хоть в какой-то степени применить свои художественные дарования, а теперь и подняться по карьерной лестнице.

Закончив бумажные дела, и, позвонив Свистунову, Феликс вышел в бюро приёмки. Перед стойкой на высоком пластиковом барном стуле в виде рюмочки, сидела молодая женщина и пролистывала образцы прежних дизайнерских решений по украшению праздников. По её внешнему виду трудно было судить, окажется ли для неё пустяковым делом оплата услуг агентства, или потребует мобилизации всех финансовых ресурсов. Длинные чёрные волосы, собранные резинкой в хвостик, заканчивались ниже лопаток. Стройная подтянутая фигура облекалась в белую футболку и в белую же джинсовую мини-юбку. Кроме золотой цепочки с крестиком на шее и обручального кольца, других украшений у неё не наблюдалось. На стойке стояла её красная лакированная сумочка средних размеров. Рядом с ней на обычном стуле, болтая ногами, сидела девочка лет пяти, одетая в зелёное платьице. Она что-то мурлыкала себе под нос, рассматривая в открытом дверном проёме подсобки дядь и тёть, занятых интересной работой. Но вот её взгляд остановился на цветах, стоящих на подоконнике. Скрученные из длинных колбасообразных разноцветных шариков, они размещались своими толстыми резиновыми стеблями в большой вазе, на вид скорее напоминающей стеклянное ведро.

– Мама, цветочки! – девочка протянула руку к вазе.

– Да, цветочки, – подтвердила мать, едва взглянув на предмет, приведший в восторг её дочь, – не трогай, Алина. А то дяденька будет ругаться.

– Цветочки, мам! Купи цветочек беленький… и жёлтый.

– Зачем тебе эти цветы, тем более два?

– Нет, мамочка, не два, а один… и ещё один. Я с ними буду в пчёлку играть.

– В самом деле: один и ещё один – это вовсе не два, – смеясь резюмировал Феликс, подходя к стойке, ища взглядом приёмщицу Марину.

– А Вы не поджучивайте, – обрезала его молодая мать. – Небось, своих-то детей нет?

– Да, Вы правы. Простите за неуместную шутку.

Феликс увидел в руках женщины каталог и спросил

– Хотите праздник устроить? А по какому случаю?

– Свадьба у сестрёнки. Я хотела украсить зал ресторана в золотых тонах, но сестра заявила, что это полная безвкусица. Может, Вы мне что-то посоветуете?

Феликс взял из её рук каталог.

– Ну, я бы вот такой вариант предложил. Голубые и белые шарики. Как будто под потолком облака плывут по синему небу.

– Не знаю… Облака? По крайней мере, белый – цвет чистоты невесты. А при чём здесь небо? Это же не пикник, свадьба.

– Знаете ли, свадьба подразумевает любовь. А настоящая любовь, та, что на века, она с Неба приходит. На земле любить не умеют. Именно Небо – это гарант и символ вечности.

– Как Вы интересно размышляете… Я так никогда бы не подумала. А как Вы понимаете «любовь приходит с неба»?

– По большому счёту, именно Бог сочетает браки. Слышали такое выражение: «Браки совершаются на небесах»? Это же не просто метафора, а самая настоящая реальность. Те браки, которые навсегда, без любви и Божьего участия никак не могут состояться. А самый ярчайший пример любви – это пример Бога. Он расстался со Своим Сыном, послав Его к нам на землю, и Тот ради нас покинул райские обители, чтобы принести любовь в этот мир зла и боли…

– А Бог, наверное, скучал по Своему Сыну?… Я тоже скучаю, когда мамы с папой долго нет, – неожиданно пролепетала девочка.

– Когда? Зачем? Почему? – В первое мгновение Феликс даже не понял, кто прервал его доводы таким странным вопросом. Он забыл, что женщина пришла с дочерью. Жадно глотнув воздух, и, по возможности, быстро переориентировавшись на детский уровень восприятия, мужчина продолжил. – Э-э-э… м-м-м… Бог, конечно, скучал по Нему… Но ещё больше Он скучает по нам с вами, по людям. Ведь мы тут без Него ходим, живём и совершенно о Нём не помышляем, в смысле – не думаем. А Бог очень хочет, чтобы мы с Ним были в мире, чтобы однажды пришли к Нему в Небесную страну. И, хотя, Бог скучал по Иисусу Христу (так зовут Его Сына), но ради нас Они согласились временно разлучиться, чтобы Сын Божий проложил людям дорогу в Небеса. Там однажды все встретимся и будем вместе: и Христос, и Бог, и мы. И никто уже друг по дружке скучать не будет.

– Что ж… Пожалуй, подобная концепция для нашей свадьбы подойдёт. С кем мне обсудить финансовые вопросы? Кредитные карты принимаете? – поинтересовалась женщина, закрывая каталог и озираясь по сторонам.

– Марина, обслужи, пожалуйста, эту милую даму, – громко позвал Феликс подчинённую, увлекшуюся шариконадувательством. А когда та подошла ближе, шепнул ей на ухо. – Я же просил не оставлять место приёма заказа, если хоть один клиент находится в офисе. Марина, пожалуйста! Если мы не будем выполнять таких элементарных вещей, то растеряем всех заказчиков и закроемся. Ладно, ребята, до завтра! – во весь голос произнёс директор агентства, в прощальном жесте подняв руку и примирительно подмигнув багровой от стыда Марине.

Феликс шагнул из офиса в приятную свежесть майского дня. Умиротворённо-радостное расположение духа окончательно вернулось к нему. Молодой мужчина шёл по городской аллее, наблюдая, как горзеленхозовские работники формируют альпийские горки, высаживая на них петуньи, бархотцы и прочие цветы, и декоративные растения. Феликс размышлял о способах благовестия. Конечно, вряд ли возможно как раньше на улице рассказывать о Христе. Дело даже не в стыде, страхе (хотя и в этом тоже), и даже не в том, что директору агентства не солидно заниматься подобной деятельностью. А в том, что на это просто не остаётся времени. С утра до вечера – в офисе: бумажные дела, договора, ответственность. К тому же, дизайнерская работа пока по-прежнему оставалась на нём. Когда тут проповедовать? Разве только по дороге, как мормоны? Или прямо в своём офисе, как сейчас? А что? Не плохая идея. Жизнь создаёт тысячи ситуаций, которые только успевай использовать для благовестия: в такси, на остановках, в магазинах, в очереди к врачу и в процедурный кабинет, в бане, наконец…

Практиковаться ему пришлось раньше, чем он намечал. На автобусной остановке сидела пожилая женщина, пропуская весь транспорт. Её короткие седые волосы выглядывали из-под синей в белый горох панамки. На старомодное, но чистое в мелкий цветочек сатиновое платье была надета видавшая виды, но аккуратно заштопанная шерстяная кофта. Несоразмерно большие и, скорее всего, мужские кроссовки, скрывали старческие костяные наросты на ногах, которые выпячивались даже через эту обувь. Женщина, которую почему-то язык не поворачивался назвать «бабушкой», сидела, опершись на клюку, на изгибе которой висела матерчатая авоська неопределённого цвета. Глаза женщины выражали терпение, вымуштрованное нелёгкой жизнью, и покорностью своей участью.

Феликс, сперва, не собирался подходить к ней. Но потом к нему закралось одно сомнение, и он спросил

– Извините, Вы, случайно, не потерялись? Может, стоит позвонить родственникам? Я смотрю, Вы никуда не торопитесь.

– Нет, я внука жду, – спокойно ответила женщина, чётко выговаривая каждое слово. – Он должен скоро подъехать и отвезти меня к дочери.

– Хорошо, когда есть родственники. Наверное, Вы учительница? У Вас такая правильная речь.

– Да, тридцать пять лет преподавательской деятельности в техникуме. Теперь, конечно, уже давно на пенсии. Но до сих пор некоторые из бывших студентов звонят, здороваются на улице.

– На пенсии, небось, много свободного времени? В церковь-то ходите?

– Да как Вам сказать? Я считаю, что церковь нужна только тем, кто без неё не в состоянии обуздывать свои пороки. А у меня всё нормально. Никому я плохого не делаю. Какие грехи мне в церкви замаливать? Всю жизнь воспитывала молодёжь, уча их разумному, доброму, вечному.

Против Бога я никогда никого не агитировала. Зачем? Если в этом люди находят утешение, то пусть.

Видя, что собеседница отпирается, не видя нужды в прощении своих грехов, Феликс вспомнил евангельскую притчу, слегка переделав её на современный лад.

– Хорошо. Допустим, у какого-то олигарха было два должника. Один из них должен был пятьдесят миллионов (скажем, ещё от родителей этот долг тянулся), а другой – пятьдесят тысяч. Но, так как оба были гастарбайторы, жили без гражданства и прописки из милости в общаге, свое недвижимости не имели, богатых родственников – тоже, кредит им никто не оформлял, а потому – вернуть долг не было ни единого шанса. Оба нуждались в милости, в прощении. Тот не мог заплатить относительно маленькую сумму, этот – огроменные по нашим с вами понятиям деньги. И обоих олигарх простил. Что с нищего возьмёшь? Поэтому и Вам нужно прощение. Вы, может, не много согрешили, но по сути-то: мы все Христа распяли.

– Да что Вы такое говорите?! Лично я никогда и мухи не обидела.

– Понимаете, часто случается, что мух действительно не задевают, а собственные дети годами не в состоянии простить родителей за те или иные оскорбления. И они живут с этими проблемами. При том, что мать ни сном, ни духом. Вы ради профилактики попробуйте спросить свою дочь, когда внук к ней привезёт: чем Вы её за жизнь обижали. Уверяю, перечисление займёт несколько часов. Я такое многим знакомым советовал, и пока ни один не сказал, что их дети просто удивились вопросу и заверили в его нелепости. Если даже при хороших взаимоотношениях мы оказываемся перед детьми, родителями, мужами, жёнами неправыми, то что говорить о Боге, Чьи заповеди мы постоянно нарушаем?

– Ну, уж скажете! Я никого не убивала, не обворовывала. Ведь заповеди это «не убей, не укради».

– А ещё: «помни день субботний, чтобы святить его», или, если сказать нашим языком – «ходи в церковь», а Вы её не посещаете. И это только одна заповедь, которую Вы начисто игнорируете. Если же хорошенько покопаться, то и «не убий, не укради» выполняются не совсем как должно.

– Что Вы мне всё церковью тычете?! Вы в курсе, как там деньги дерут и на каких дорогущих машинах попы разъезжают? По сравнению с ними, я вообще сама нравственность. И зачем мне нужна такая церковь, если в ней одни негодяи работают? – женщина явно была выведена из себя.

– Церковь нужна каждому лично, независимо от того, кто там работает или не работает.

Феликс тоже начал «закипать». Это с ним и ранее случалось, когда он ещё ходил благовествовать по улицам. Чисто логически он любого мог «на лопатки положить» своими доводами, доказав, что собеседник – грешник, и ему просто необходимо покаяться. Но он по опыту знал – эти аргументы не проймут ожесточенное сердца человека, потому что уязвлено его самолюбие. А еще потому, что слова о любви были сказаны без этой самой любви.

Мужчина глубоко взглотнул воздух, как обычно делал в непредвиденных обстоятельствах, и про себя помолился. Требовалось срочно успокоиться. За один раз человеку ведь не докажешь, да это, наверное, и не нужно… А вот, что действительно требуется…

– Знаете, суть даже не в том, чтобы не грешить. Бог даже не этого от нас добивается. Он хочет, чтобы мы Его детьми стали, чтобы с Ним в хороших отношениях были. Религия не в том только, чтобы иногда ходить в храм, ставить свечки и стараться, скрепя зубы, исполнять заповеди. Когда приезжаете к дочери, Вы же не довольствуетесь тем, что она не дерётся, не ругается матом. Почтительное отношение кажется само собой разумеющимся. Вы приезжаете, чтобы общаться, в чём-то ей помочь, подсказать, с внуками посидеть, а может уже и с правнуками. Хочется всех их приголубить, и, чтобы они тоже откликались лаской и уважением, ценили, считаясь с мнением бабушки. Неужели Вы полагаете, что Богу не хотелось бы подобных отношений с людьми? Он любит каждого, и очень ждёт взаимности.

Женщина сидела с отрешённым видом. То ли она глубоко задумалась над всем сказанным, то ли внутренне отгородилась, в надежде, что миссионер когда-нибудь устанет говорить и отвяжется.

Немного не доезжая до остановки, притормозила «Лада-калина» черного цвета.

– Вова! – встрепенулась женщина на встречу вышедшему из неё парню. – А я тебя здесь жду, жду…

– Приятно было пообщаться, – попрощался Феликс вслед отдаляющейся женщине.

– Мне тоже, – раздражённо и слегка презрительно кинула она миссионеру, и в сопровождении внука пошла к автомобилю, что-то по дороге торопливо ему объясняя.

Феликс почти не расстроился, что его слова не возымели желаемого результата. В конце концов, дядя Дима тоже когда-то его всерьез не воспринимал. Но в нужное время посеянные семена дали свои ростки.

Автобус пришёл почти сразу после того, как бывшая преподавательница скрылась в недрах чёрной машины. По сути, это был не первый транспорт, шедший в сторону дома Феликса. Два предыдущих он пропустил в пылу своей проповеди. Пройдя по заполненному салону, мужчина сел в конце автобуса рядом с парнем, слушающим оглушительно-громкую музыку, прорывающуюся даже через его наушники. Среди прочих резких звуков этой, с позволения сказать «музыки», можно было расслышать ненормативную лексику. После эмоциональных нагрузок этого дня Феликс чувствовал себя уставшим. Достав мобильник, чтобы узнать, нет ли сообщений от жены или пропущенных звонков, он увидел как чуть впереди освободилось одиночное кресло, и уже собрался было пересесть подальше от шумного соседа.

– Время не подскажешь? – неожиданно спросил его сосед.

– Час тридцать две пополудни. А вот, сколько до вечности, этого я точно не скажу.

Произнеся последнюю фразу, Феликс понял, что сам захлопнул за собой мышеловку. Он почти проклинал свой язык. Теперь уже точно до дома не придётся отдыхать. Вместо этого он попытается обратить заблудшую душу. Конечно, можно было отшутиться или сделать вид, что ничего не произошло, промолчав на любой ответ парня. А куда потом деваться от мук совести? Кажется, есть уголовная статья о неоказании медицинской помощи. Правда, она касается в основном медработников. За неоказание духовной помощи статьи не было предусмотрено, но, как говорил Лермонтов: «Есть и Божий суд». Между тем, попутчик удивлённо уставился на него и даже выключил свою «громыхалку».

– Ты что? Обкурился, дядя? Что ты мне про вечность гонишь?

– Говорю, когда в последний раз в церкви был?

– Я не врубаюсь. Я там что-то потерял?

– Если бы ходил, то точно ничего не потерял бы, а только нашёл Того, Кому ты небезразличен.

– Мне эти религиозные бредни не в кайф.

– Если представлять Бога как нечто абстрактное, то да. Но если как заинтересованную в тебе Личность? Тебе ведь приятно внимание девушек? А родителей? Друзей? Бог – это лучший друг, родитель…

– …и девушка? Гы… гы… – засмеялся парень.

– Ты ведь понимаешь, о чём я говорю? Правда?

– Бог есть. Я не против. Но это никогда не вырулит меня в веру.

– Почему же?

– Потому, что в церкви куча всяких больших и мелких запретов: этого нельзя, к тому не прикасайся, свинину есть – грех…

– А ты ничего не путаешь? У Христиан таких правил нет. На свинину запрет только в Иудаизме и Исламе.

– Пусть не свинину. Мне фиолетово. Что там у вас нельзя есть? Конину? Зайчатину? Ослятину? Да и не в жратве дело. Главное: я никогда не соглашусь отказаться от группового секса. Вот это я понимаю – «райское наслаждение». Кстати, такой секс действительно считается грехом? Или меня развели?

Слова парня как будто обожгли Феликса изнутри. Он уже стал забывать, какие неожиданности и неприятности таило в себе уличное миссионерство. Когда-то всем, кому Феликс проповедовал, он раздавал бумажки со своим именем и номером телефона. Однажды, ему после этого позвонили какие-то девчонки, и наговорили таких пошлостей, что даже теперь, будучи женатым мужчиной, Феликс краснел всякий раз при одном воспоминании об этом. Покраснел он и сейчас. А попутчик с удовольствием наблюдал, какой фурор произвели его слова. Была ли это бравада или он, в самом деле, практиковал подобное, но его выпад требовал ответа.

– Просто ты неправильно понимаешь. На самом деле, все запреты и заповеди заключаются в одном выражении: «Возлюби Бога всем сердцем и ближнего как самого себя». Допустим, ты полюбил не секс, а конкретного человека – девушку. Тебя же не нужно будет заставлять делать ей комплименты? И в мыслях ты всё время с ней, представляешь, что будете делать вечером, как встретитесь, как подаришь цветы. Тебе это приятно! Хотя всё внимание – ей, все силы, энергию, деньги тратишь на неё, для тебя это не тягостно. Наоборот, получаешь от этого колоссальное наслаждение. Вот также и Бог – Его просто надо полюбить. Надо Его познать, поближе познакомиться…

– А она потом возьмёт и звезданёт от тебя в «групповуху», – мрачно произнёс парень, отвернувшись к окну.

– Кто звезданёт? – не понял Феликс.

– Девушка. Которую ты любил, которой дарил цветы и бросал любовные записки в почтовый ящик.

– Так вот в чём дело!.. И чтоб совсем её не потерять ты вступил на эту дорожку?

Парень молчал.

– Скажи, ты по-прежнему её любишь и хочешь, чтобы она оставалась только с тобой?

Попутчик неопределённо пожал плечами.

– Даже и не знаю. Сперва, ломало, что не один у неё. Сейчас как-то всё притупилось.

– А что случилось с девушкой? Она всё ещё участвует в вашей… группе?

– Давно уже нет. Нашла себе богатого хахаля, и свалила с ним ближе к морю.

– А ты остался в этой грязи, чтобы доказать, что и без неё тебя всё устраивает? Или и вправду понравилось?

– Ничего себе, прикольно. По-крайней мере, ни в чём другом я так не отрывался.

– Да ты, наверное, и не искал где оторваться? Упёрся в групповуху и остановился, сам для себя решив, что на ней весь свет клином сошёлся. А теперь представь, что появляется в твоей жизни другая девушка, к которой начинаешь испытывать такие же нежные чувства, что и к прежней, а может, даже более сильные. Она, в отличие от той, отвечает тебе взаимностью. Неужели ты и её потащишь в этот притон? Станешь делить с кем попало?

– Нет, пожалуй.

– Ну а хотелось бы такой любви? Хотелось бы светлого в жизни?

– Я… в общем… да.

– «Я…», «в общем…», – передразнил его Феликс. – Так что же ты ищешь света во тьме? Разве во грехах найдёшь истинное счастье? Оно – в Боге! В Том Самом Боге, о котором ты говоришь, что у Него одни запреты да рамки и никаких удовольствий. Но как можно судить о чём либо, не испытав на себе? О девушке многое в постели не узнаешь, тут нужно душевное общение. Так и с Богом. Мы легко меняем Его на грехи, лишь потому, что никогда не были с Ним в близком общении, и не познали, как Он на самом деле прекрасен, как чуден, как велик! Те, кто прочувствовал Божью любовь, никогда и ни на что её не променяют. Поэтому то и мученики предпочитали смерть, отречению от Христа, шли на страдания с радостью, ощущая близость Господа и предвкушая скорую встречу с Тем, Кто на земле стал их самым лучшим и верным Другом. Кто познал Бога, тот и заповеди Его никогда не расценивает как ограничение своей свободы, а, напротив, как путь к свободе. Для них это – добрые советы от любящего, желающего им счастья Отца, которые они с радостью спешат исполнить. Вся фишка в том, что у тебя нет подобного опыта общения с Богом. Так ведь его можно приобрести. Начни ходить в церковь, читать слово Божье – Библию, и стараться сердцем приблизиться к Господу. И конечно, молитва. Молитва – это не пустой, непонятный обряд, а живая беседа с Творцом. Молясь, ты можешь задать Ему абсолютно любые вопросы, попросить помощи, вразумления. Знаешь, сколько Бог учил меня через молитву? Он отвечал через обстоятельства, Святое Писание, случайных людей. И тебе ответит.

– Похоже, уже ответил, – не поднимая взгляд на Феликса, произнёс парень дрогнувшим голосом. – Я ж с такой паскудной житухи уже не знал, как свести с ней счёты. А тут – ты…

– Ну, что ж, рад, что моя навязчивость хоть кому-то послужила во благо. Если будут какие-то вопросы – приходи в храм. Видишь, тот голубой с золотыми куполами, который мы только что проехали? Я там обычно по воскресеньям с утра бываю. Сейчас мне уже нужно выходить, но ты запомни вот что: Господь Своим детям (то бишь, нам с тобой) приготовил только лучшее; даже если ради Бога от чего-нибудь придётся в жизни отказаться, взамен мы получим дары, превосходящие все наши ожидания; мы Ему не безразличны; Он нас любит и ждёт. Его объятья открыты, лишь бы не опоздать – у каждого своё время до вечности.

Феликс едва успел выскочить через закрывающиеся двери маршрутки. Не хотелось возвращаться назад две остановки. Он и так уже проехал одну лишнюю. Но это того стоило. Феликс был счастлив, потому что впервые реально ощутил плоды своей миссионерской деятельности. Он так радовался, что не заметил, как дошёл до своего дома. Во дворе он увидел моложавую пенсионерку, гуляющую со своим внуком. Её лицо показалось знакомым. Окрылённый сегодняшним успехом, не смотря на усталость, он решил не упускать ещё одну возможность проповеди.

– Извините, у Вас есть немного времени? Я хочу рассказать Вам об Иисусе Христе, – начал Феликс.

– Я знаю кто Вы. Миша, подожди! – отозвалась женщина на просьбу внука покачать его на качелях.

– В самом деле? Мне тоже кажется, что мы уже встречались. Не подскажете где?

– Вы – свидетель Иеговы.

– Вот те раз! Судя по осведомлённости в таких вопросах, мы встречались в храме. Вы в какой ходите?

– В Никольский у вокзала.

– А я – в Рождества. А может, и не в храме виделись, а просто соседи. Как говорит моя жена: «Все мы православные, на одно лицо – издалека своих узнаёшь».

– Вы что ли православный?

– Не одним же иеговистам проповедовать на улицах. Когда-то этим наконец должны заняться Христиане.

– Что-то не то Вы, молодой человек задумали. Не православное это дело ходить по улицам и как сектант ко всем приставать. Да и зачем? У нас столько прекрасных храмов. Все о них знают. Пусть приходят, поговорят с батюшкой, исповедаются, причастятся…

– Приходили уже! – прервал Феликс доводы собеседницы, текущие тихой рекой, вспомнив свои первые шаги в церкви. – Да только их никто не встретил. Вы же сами церковный человек и, наверное, в курсе, что каждый вновь пришедший в наши храмы скорее встретится с хамством прихожан, чем с мудростью и тысячелетним опытом святых.

– А как Вы хотели? Искушение. Нужно же чтобы вера на чём-то проверялась.

– «Как веровать в Того, о Ком не слыхали? как слышать без проповедующего?» – от волнения речь его стала торопливой и слегка сбивчивой. – Наверное, помните такое изречение Апостола Павла в «Послании к Римлянам»? Ещё написано: «ИДИТЕ, НАУЧИТЕ все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа», – там не сказано: «СИДЯ в храме, ЖДИТЕ, пока к вам придут и крестятся все народы». Однажды, когда я читал в Святом Писании «Деяния Святых Апостолов», Бог мне показал через один отрывок, что самая важная работа и самая большая помощь, которую Христиане могут людям оказать – это рассказать им о Христе, то есть благовествовать. Там был такой случай, когда Святой Дух не пускал Апостола Павла то туда, то сюда. Ночью, после всех этих событий, ему приснился сон. Вы помните эту историю? Некто муж Македонянин предстал пред ним, прося прийти и помочь им. Когда Апостол рассказал сон своим друзьям, они сделали вывод для себя очень чёткий: значит, Бог их призывает туда, в Македонию, благовествовать. Они же могли понять, что в Македонии, скажем, какие-то финансовые проблемы или гонения, Римляне надоели уже со своим диктатом, или просто рабочей силы не хватает и нужно им помочь физически. Мало ли что подразумевается под «приди и помоги нам». Но они поняли, что нужно идти и проповедовать им о Христе.