Бабло побеждает зло

– Бедный мальчик, бедный Ванечка… Тебе грустно и одиноко. Тебе хочется, чтобы тебя пожалели…

Я молчу:

– А что это за парни, с которыми ты так самозабвенно трахалась?

Она улыбается:

– Я думала, уж не спросишь. Я видела их сегодня впервые в жизни, какие-то хиппи, имен не помню.

Я качаю головой:

– Все-таки ты шлюха… Грязная, потасканная шлюха…

Она смеется:

– Почему? Я просто хотела подарить себе и им несколько мгновений счастья… Я давно заметила, что все разговоры о сексе вызывают у тебя такую реакцию. Это комплекс. Или психологическая травма…

Я с сомнением качаю головой:

– Просто ты женщина. А все женщины – шлюхи. Грязные отвратительные шалавы… Вот скажи мне – ты веришь в любовь?

Она не раздумывает ни мгновения:

– Конечно. Все девочки верят в любовь…

– Вот, – с торжеством восклицаю я. – Это значит, что ты шлюха! Любовь может служить оправданием самым мерзким твоим поступкам. Может быть, скажешь мне, что любишь этих чмошноков, с которыми ты сегодня трахалась?

Она улыбается:

– Может быть… Ты приехал сюда поскандалить?

Я жму плечами:

– Нет, просто мне скучно…

– Ты все время говоришь, что тебе скучно… послушай…

Она вскакивает на ноги, ее глаза горят весельем:

– Те два парня – они буддисты. Знаешь, ездят по всяким местам, недавно вернулись из Индии. Там верят, что огонь может исполнять желания. Они привезли мне черную свечу. Сейчас я проведу ритуал… Сегодня подходящая ночь, на небе полная луна…

Она убегает в спальню, я скептически смотрю в окно, никакой луны не видно, небо до половины затянуто темными низкими тучами. Она возвращается, неся в руках большую толстую свечу, ставит ее на стол и зажигает огонь, пламя дрожит и трепещет как живое, Крис носится и прыгает вокруг стола, отчего пламя свечи изгибается, как гибкое тело змеи.

– Услышьте нас, духи огня!!! – завывает она и ее сгибает пополам от хохота.

– Пусть уж лучше это будет какой-нибудь Владыка Света… – скептически улыбаюсь я.

– Я заклинаю вас, пусть Ивану в самое ближайшее время будет не до скуки! Пусть его жизнь наполнится движением! Действием! Приключениями! Я вызываю духа приключений на его задницу!!

Она сыплет в огонь белый порошок и по запаху я понимаю, что это кокаин, по комнате плывут клубы терпкого сладковатого дыма, он него щекочет горло и начинает кружиться голова:

– Идиотка… – я машу рукой, пытаясь прогнать от себя этот сладковатый бестелесный дым, – если отец попросит меня сделать тест на наркоту, я скажу ему, что меня окурили духи огня? Не проспи завтра пару!

Я бесцеремонно отпихиваю ее от себя и выхожу из квартиры, такси уже подъехало, я смотрю на ее темные окна, пытаясь разглядеть ее силуэт в окне, но, естественно, отсюда ничего не видно. Я думаю, что она все-таки она совсем сумасшедшая. Но, определенно, скучной ее назвать нельзя, наверное, поэтому мы все еще общаемся. Скука – это самое скверное, что только может быть на свете. Садясь в такси, я еще раз смотрю на небо, я вижу в темных мутных тучах неясные очертания лунного диска, кажется, он полон.

Я возвращаюсь домой, когда на востоке занимается робкая полоса зари, ясный восход обещает ясный день. Я захожу домой и стараюсь не шуметь, хотя это бесполезно, несомненно, отцу будет доложено о времени моего возвращения. Или же он сам посмотрит это по камерам. Я выключаю будильник и ложусь спать, скинув Паше смс, чтобы как-нибудь отметил меня на паре.

Мачеха будит меня утром, едва касаясь моего плеча своими ладонями, ее движения несмелые и почти неосязаемые, как робкие касания паучьих лапок:

– Эм, вставай, отец велел тебя разбудить. Завтрак уже закончен, но я тебе разогрею…

Я сбрасываю ее ладонь со своего плеча:

– Пошла к черту…

Я еще какое-то время лежу в постели, наверное, уже позднее утро, за окном совсем светло и внизу не слышно голосов моих сводных сестер, значит, водитель уже отвез их в школу. Я умываюсь и спускаюсь вниз, мачеха ждет меня внизу:

– Иди поешь. И отец ждет тебя в кабинете…

Я сразу же иду к нему, спросонья у меня совсем нет аппетита. Внизу у входной двери стоят собранные чемоданы, и отец позвал меня к себе не вечером, а утром, перед занятиями, а это значит только одно – прямо сейчас он уезжает. Я стараюсь скрыть довольную улыбку, он сидит в кресле и окидывает меня угрюмым взглядом:

– Доброе утро, пап… – я старательно излучаю радость встречи.

– Разве тебе сегодня не на учебу? – недовольно восклицает он.

– На учебу. Уже убегаю. Первых двух пар нет, препод заболел, вчера скинули по чату. Тебе показать?

Он молчит:

– Ты опять явился под утро, по-моему, я говорил тебе…

– Прости, забыл сказать, у моей девушки вчера был день рожденья. Я правда, хотел уйти пораньше, но она обижалась… Я не мог ее расстроить… Обещаю, что буду приходить домой вовремя. Ты уезжаешь? Как жаль, мы так и не успели пообщаться толком… А ты скоро вернешься?

Он снова молчит:

– Через месяц… или позже… – нехотя цедит он, глядя на меня исподлобья.

Я преувеличенно тяжело вздыхаю:

– Как жаль. Я буду тебя ждать и буду звонить тебе. Ты тоже мне звони, ладно? Хорошей тебе дороги, я побежал на пару, у нас скоро контрольная, я должен готовится. Ты оставишь мне немножко… денег?

Его лицо хмурится:

– Кажется, я оставлял тебе недавно. Ты все потратил?

– Ну да, мне пришлось купить методички…

В его голосе металл:

– Ты потратил несколько десятков тысяч на методички?

Я вздыхаю, мне нужно было заранее что-то придумать, но после бессонной ночи голова совсем тяжелая.

– Ну конечно, на методички. Сам знаешь, наш препод по экономике дописал-таки свой труд и напечатался. Но его тухлую работу никто не берет. Вот он и намекнул, что всем, кто не хочет иметь проблем с зачетом, нужно купить его методички. А цены бешеные… Но куда деваться… В универе произвол и никто ничего не может сделать…Я давно говорил, что нужно сходить к декану… правда, я боюсь, как бы у меня потом не возникло проблем с экзаменами… Ты же знаешь, последний курс…

Я скромно опускаю глаза в пол, отец какое-то время пронзает меня взглядом. Я воспринимаю его молчание как признание поражения.

– Тогда закинь мне на карту… немножко… пару сотен буквально… Ну чтобы я тебя не дергал потом…

Когда я поднимаю на него глаза то вижу, что его лицо покраснело от гнева:

– Ты у меня не получишь ни рубля, если тебе нужно – устройся на работу! Ты постоянно сосешь из меня деньги, думаешь, я поверю в весь этот бред про методички. Ты же мне врешь, прямо в глаза врешь!!!

Я тоже срываюсь на крик:

– Я могу устроиться на работу, но как я буду учиться, ты подумал? Последний курс, впереди диплом, я что – должен все запороть из-за того, что ты решил устроить мне этот разнос в воспитательных целях? Мачехе ты не жалеешь денег! А я тут лишний, я всегда был здесь лишним! Вышвырни меня на улицу, своего родного сына!!! И я устроюсь работать в Макдонадьдс, пусть твои партнеры по бизнесу узнают, что твой единственный сын разносит подносы…

– Закрой рот, – вопит он.

– Все ясно, никому до меня нет дела. Я тебе не нужен и просто тебе мешаю, было бы лучше, если бы меня вообще не было. Я – социальный сирота при живых родителях. Если у тебя нет для меня денег – я займу у кого-нибудь…

– Я не позволю тебе тратить деньги на наркотики и всякую… непристойность!!!

– Наверное, опять вспомнил себя в мои годы, да? – не удерживаюсь от колкости я.

Он швыряет в меня ежедневником, я уворачиваюсь и выскакиваю за дверь. На улице меня уже ждет такси, я прикидываю шансы получить деньги, если отец мне их не скинет, будет совсем худо, на карте осталось совсем немного.

Наконец мне приходит долгожданная смс о поступлении денег, я довольно улыбаюсь, отец опытный бизнесмен, но все еще ведется на эти примитивные разводки, как школьник.

Я пытаюсь понять, куда у меня уходят деньги. Совсем немного я трачу на такси и обеды в университетском кафе, на шмотки и обувь отец дает мне деньги отдельно. Кокс я позволяю себе не так часто, следовательно, на него тоже уходит совсем мало. Основную статью расходов составляют мои платные девочки, я в самом прямом смысле каждый месяц проябываю херову гору денег, но это вполне логично, я молодой парень и мне это нужно. Очень нужно. Физиология настойчиво требует свое. Мое настроение самое приподнятое, мне кажется, что такси не едет по унылой серой полосе асфальта, а чуть приподнимается над землей, внутри меня все поет от радости. Я негромко смеюсь про себя и удивляюсь, как немного человеку нужно для полного счастья – только чтобы на карте были деньги, а предки провалились как можно дальше и как можно надольше. Наверное, день, когда отец наконец загнется, будет самым счастливым днем в моей жизни, жаль, что это произойдет нескоро, с виду он вполне крепкий.

На паре я задумчиво смотрю в окно, сегодня только среда, а значит, о клубах можно забыть, как минимум до пятницы. Мне нужно придумать, как убить сегодняшний и завтрашний вечера, иначе я рискую погрузиться с головой в безнадежную осеннюю меланхолию, когда вообще не захочется никуда выходить. До отлета остается двести сорок три долгих дня.

Я вспоминаю, что сегодня у меня очередное занятие по пикапу, так называемый выход в поля, в принципе, все довольно тухло, мне в группу в телеге прилетает место наше дислокации – торговый центр Европейский, Дэн в кои-то веки пошевелил мозгами и придумал что-то стоящее. Европейский мне нравится, раньше я часто гулял там, внутри много зелени и журчат фонтаны, с высокого куполообразного потолка льется свет от мощных электрических ламп. Утром по будням там достаточно мало народу; раньше я любил прогуляться там вместо занятий в школе, послушать птичьи трели, записанные на магнитофон, неспеша пройтись по гулкой мраморной плитке пола, поглазеть на сверкающие витрины магазинов, выпить терпкий, пахнущий пряностями кофе в уютном кафе.

После пар я маюсь от тоски, на улице слякоть, с неба сыплется мелкая водяная крупа, я почти не спал этой ночью, и сейчас, во второй половине дня я начинаю ощущать усталость, ничего не хочется, даже сама мысль тусоваться до утра сейчас вызывает не бурную радость, а флегматичную леность. Наверное, я никуда не пойду вечером, а просто тупо завалюсь спать.

Я немного опаздываю, Дэн хмурится, но ничего не говорит, мы собираемся за эскалатором, но народу тут все равно много, уже вечер, и весь холл наполнен гулким шумом голосов, звуками шагов и звенящими объявлениями по радио. Дэн покровительственно нам улыбается:

– Итак, парни, ваш долгожданный выход в поля, где вы сможете прокачать все полученные на занятиях навыки, применить все фишки, которым я вас учил. Разбейтесь на пары, ваша задача собрать как можно больше телефонов. Та пара, которая справится с заданием лучше остальных, получит от меня приятный бонус. Через два часа встречаемся на этом месте… Время пошло…

Парни разбредаются, я медленно иду вдоль сияющих витрин, размышляя об обещанном приятном бонусе. Вряд ли он имел ввиду минет, а значит, это будет какая-нибудь тупая скидка на его очередной тупой тренинг. Здесь, внизу есть неплохое кафе, где можно скоротать эти пару часов, поболтать с девчонками, посмотреть, не появились ли новенькие. За что я еще люблю Европейский, так это за то, что в этом кафе устраивают свой туристический слет лучшие шлюхи Москвы, со многими из них я довольно близко знаком. Я слышу за собой топот ног, меня зовут по имени, но я иду не оглядываясь. Меня догоняет парень из нашей группы и хватает за рукав, кажется, его зовут Дима. Я брезгливо морщусь, это самое, самое отвратительное, что может позволить себе человек в отношении меня, терпеть не могу, когда меня так бесцеремонно хватают. Мое личное пространство неприкосновенно, я ревностно слежу за нарушением своих личных границ и сразу же начинаю ненавидеть того, кто их пересекает. Я выдергиваю свой рукав из его ладони.

– Руки убрал, чмошник. Я тебе телка, что ли?

Парень теряется, похоже, он ничему не научился у нашего Дэна, впрочем, что неудивительно, все его тренинги полный отстой.

– Дэн поставил меня с тобой в пару. Нужно выполнять задание…

Я усмехаюсь:

– В пару, говоришь… А ты не подумал, что мы с тобой совсем не пара? Я не собираюсь бегать и кадрить тут каких-то тупых куриц. Если тебе надо – бегай один…

– Но задание в парах… Собрать телефоны? – не унимается он.

Этот первозданный дебильный энтузиазм невероятно меня злит:

– Я тебе еще раз повторяю, дятел, бегай один и собирай один тупые номера телефонов. А потом звони по ним, пори тупые шутки, применяй фишки, может быть, тебя и допустят из жалости к волосатому варенику… Ты посмотри на себя – когда я тебя вижу, мне хочется плакать…

Его лицо покрывается красными пятнами:

– Ты охуел? Думаешь, тебе все можно?

Он даже замахивается на меня, но в последний миг останавливает руку, я отталкиваю его от себя и медленно говорю, глядя прямо ему в глаза:

– Запомни, быдло. Мне. Все. Можно. Еще раз замахнешься – сядешь. Мне это не сложно. Только один звонок. И тогда на зоне телкой будешь уже ты. Ты понял?

Он бледнеет и убегает прочь, я заворачиваю в кафе и заказываю себе кофе с корицей, кофе тут просто отличный, почему-то запах корицы и меда устойчиво ассоциируется у меня с осенью, когда на поверхности темных мутных луж плавают, как сказочные корабли, желтые кленовые листья. Осень в Москве – это причудливый ансамбль серого и золотого, они причудливо переплетаются между собой, противоположные, но неделимые. Золото листвы и стальная поверхность разлившихся по асфальту луж, желтые габаритные огни бесконечного потока машин и серое, низкое небо над головой. А еще яркие блестящие огни витрин и вывесок, мутные желтые, как прогорклое масло, пятна фонарей на набережной и серость обшарпанных стен, с которых местами обвалилась штукатурка. Серые куртки, черные шапки и пальто и мой ярко-желтый пуховик RLX Ralph Lauren. Осень настраивает меня на меланхоличный лад, я созерцаю из уютного окна серую реальность, но уже почти ничего не видно, здания за окном медленно тают в серой дождливой дымке. Ненавижу дождь, ненавижу черную жирную грязь, хлюпающую под ногами и вечную сырость, от которой мои кудри лохматятся как у французской болонки. Осень – это плохое настроение, размышления о тщетности всего сущего и испорченные кроссовки. Испорченные кроссовки – это вообще самое отвратительное, что только может случиться с человеком. Я закрываю глаза, включаю в плеере Ed Sheeran и мысленно переношусь на солнечный берег южной Калифорнии, она соткана из всевозможных оттенков голубого, зеленого и золотого. Лазурная гладь теплого океана сливается вдалеке с голубым, почти бестелесным небом; ядовитая, словно специально отфильтрованная в фотошопе зелень островов, золотая дорожка песка и белый цвет легких перистых облаков. И мои белоснежные кроссовки, чистейшие, без единого пятнышка грязи, словно они никогда и не касались земли. Я сладко жмурюсь и простираю руки навстречу своей пока недосягаемой мечте. Я знаю, что только там я буду счастлив.

Ко мне подходят знакомые девчонки, но сегодня мне совершенно не хочется трахаться, я отрицательно машу им рукой, и они уходят, кажется, одну из них зовут Дина, в прошлом году у нас было с ней несколько довольно жарких вечеров, но потом она слишком задрала ценник, что, на мой взгляд, несколько нелогично. Ведь машина с пробегом ценится всегда дешевле новой. Впрочем, тупые телки часто вообще не дружат с логикой. Два часа пролетают совершенно незаметно, я покидаю кафе и возвращаюсь к месту нашей встречи у эскалатора, там собрались все наши, тот дятел, которого я отшил тоже там, он злобно сверкает глазами в мою сторону и угрюмо молчит. Дэн спрашивает остальных кто сколько собрал телефонов, больше всех отличились два долговязых парня, я припоминаю, что, кажется, они или работают или живут вместе. Спрашивается, зачем им телки, если они вместе живут, им будет дешевле трахать друг друга по очереди. Но это так, чисто риторический вопрос. Я смеюсь про себя и отворачиваюсь, когда на меня начинают оглядываться. Знаю, знаю, что человек, который начинает смеяться ни с того ни с сего, навевает всякие нехорошие мысли, но мне реально плевать на мнение собравшихся здесь плебеев. Дэн кидает на меня короткие острые взгляды и молчит, я улыбаюсь ему самой дружелюбной улыбкой и думаю, что скорее всего, этот чмошник Дима все же нажаловался на меня, и теперь наш гуру, наш мастер, наша надежда и оплот прикидывает про себя, стоит ли нам выйти на открытый конфликт или же как обычно спустить все на тормозах. Я склоняюсь к мысли, что он как обычно побоится выходить со мной на конфликт.

Наконец, очередь доходит и до меня, Дэн некоторое время молчит и смотрит куда-то вдаль.

– Ну, как успехи у тебя, Ян? – наконец разлепляет он свои мясистые губы.

– У меня все супер, конечно же, благодаря твоим тренингам, – широко улыбаюсь я.

Он снова молчит.

– Сколько ты собрал телефонов?

Я продолжаю улыбаться:

– Телефонов у меня целая записная книжка, брат…

Он усмехается:

– Наверное, я непонятно спрашиваю или ты невнимательно меня слушаешь. Я спрашиваю, сколько номеров телефонов ты собрал конкретно сегодня, во время выполнения сегодняшнего задания?

Значит, он все же решил со мной схлестнуться, Дима стоит рядом с ним и злорадно смотрит на меня исподлобья. Я усмехаюсь, все они забывают одно простое правило, музыку заказывает тот, кто платит за это деньги, Дэн, по сути, вовсе не пастырь душ, а что-то вроде аниматора, эдакой обезьянки, выпущенной на забаву скучающих джентльменов. Мне придется поставить его на место, влепить ему моральную пощечину, чтобы он не забывал своего места. Я выразительно смотрю Дэну в глаза:

– Конкретно сегодня я не собрал ни одного номера телефона. Сегодня я был не в духе. Или так сошлись звезды. Оставим это до следующего раза…

Дэн снова долго молчит и с кривой усмешкой смотрит куда-то вдаль поверх моей головы:

– Знаешь, мне надоело что ты систематически не выполняешь домашки, забиваешь на задания, пропускаешь тренинги. Правила одинаковы для всех. Сюда ходят те, кому это надо. Если тебе это не надо, тебе незачем сюда ходить. Я уже говорил, что буду исключать тех, кто забивает на учебу…

В толпе слышен одобрительный шепот и смешки, я знаю, что меня тут не любят, я оглядываю кучку чмошников, столпившихся за спиной нашего Дэна, перешептывающихся и посмеивающихся, у некоторых на лицах радостное предвкушение предстоящих разборок. Все они вызывают во мне бесконечную волну презрения, это тупая недалекая чернь, если бы я был телкой, я точно бы не дал ни одному из них. В принципе, эти тренинги мне нафиг не упали, но чувство, что меня хотят конкретно нагнуть, перевешивает доводы разума. Я широко улыбаюсь:

– Послушай, ты знаешь, что я иногда пропускаю занятия, это просто потому, что у меня тупо не хватает времени. Я учусь в одном из лучших вузов страны и у меня не всегда есть свободное время. Что касается конкретно сегодняшнего случая – я просто не хочу быть в паре с этим унылым дятлом. Мы ранее договаривались, что мне нужен особый подход. Тем более, что оплата была тоже не по льготному тарифу, разве нет?

Дэн молчит и улыбается про себя:

– Ну, и какой же ты хочешь особый подход? – наконец разлепляет он мясистые губы.

– Пойдем с тобой. Прямо сейчас. Настреляем телефонов…

Он усмехается:

– Ты, наверное, что-то путаешь. У меня нет проблем с телочками. Я здесь не для того, чтобы собирать телефоны, а чтобы научить этому вас…

Я выразительно смотрю ему в глаза:

– Пока ты только пиздишь и строишь из себя великого мачо. Ты ни разу ничего не показал нам на собственном примере. Хочу увидеть твой уровень в деле. Парни, кто согласен? Ведь это будет нам полезно, как вы считаете?

Все молчат, но у многих в глазах читается одобрение, Дэн снова усмехается:

– Ну хорошо, пойдем. Я покажу тебе лично. Вспомню молодость. Но телефон будет только один, понял? – он выразительно смотрит мне в глаза, естественно, ему нужно чтобы последнее слово осталось за ним.

– Заметано, – я счастливо улыбаюсь. – Но только жертву я выберу сам…

Мы медленно всей толпой движемся вперед, в кафе, где я только что сидел. Я вижу сквозь стекла, что ни одной знакомой телки нет, Дина с Мариной уже кого-то сняли и ушли. На их месте сидит незнакомая мне девушка, она очень молоденькая, не старше двадцати лет, и нереально, потрясающе красива. У нее длинные, белокурые, почти до талии волосы, кажется, свои, и небесно-голубые глаза, она пьет кофе из большой пузатой кружки. Я никогда ее ранее не видел, но она сидит на том же самом месте. Я готов поспорить, что она шлюха. Впрочем, все женщины шлюхи. Хотя, возможно, я и ошибаюсь, и эта кукла села сюда по ошибке.

Я киваю Дэну на нее:

– Вот она подойдет? Иди возьми телефончик…

Кажется, это звучит слишком резко, он недовольно хмурит брови:

– Ты меня с официантом спутал, я тебе не халдей, понял? – сквозь зубы цедит он, я вижу, что его лицо темнеет от гнева и я понимаю, что перегнул палку:

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.