Бабло побеждает зло

– Чем занимаешься?

Я беспечно жму плечами:

– Хожу в универ, учу английский…. Тренинги, семинары. Пытаюсь стать достойным тебя…

Я даже не пытаюсь скрыть иронию, и он хмурится еще больше:

– По-моему, ты опять занимаешься херней. Ирина слышала твои разговоры по телефону. Ты опять связался с этой чушью, с этим твоим пикапом? Вместо того чтобы учиться?

Я деланно широко открываю глаза, значит, мачеха теперь по его приказу подслушивает мои телефонные разговоры. Но я допускаю и тот вариант, что он каким-то образом умудрился установить на мой телефон шпиона или установил камеру в моей комнате, хотя вряд ли. Даже для него это слишком низко.

– Какой еще пикап? – я невинно хлопаю глазами, – пикап нужен только лохам со стремной внешностью, у меня нет с этим проблем. Да и времени нет, я же учусь. Знаешь, есть такой старый бородатый анекдот, как пошел чувак на курсы пикапа, а там все про баб и ни слова про машину…

Он морщится и бросает мне бумагу, я вглядываюсь – это детализация расходов с моей карты за последний месяц.

– ИП Дудиков Д.О., тренинг. Это что по-твоему?

Он вопросительно смотрит мне в глаза, у него тяжелый пронизывающий взгляд, и смотреть в его глаза реально сложно, я с трудом выдерживаю его взгляд. Почему-то часто смотря ему в глаза у меня нет ощущения, что человек, сидящий напротив, является мне отцом, мне больше приходит на ум, что я его наемный персонал, принятый им на должность его сына. И справляюсь я с этой должностью, разумеется, из рук вон плохо.

– Этот чувак натаскивает меня по английскому, of course, – восклицаю я, – ты же знаешь, что я хочу переехать в Штаты, Калифорния, океан, the American dream…

Его лицо хмурится еще больше:

– Я примерно знал, что ты начнешь выкручиваться и попросил пробить этого твоего Дудикова, поэтому я прекрасно знаю, какого рода тренинги он ведет. Я позвоню кому следует, чтобы к нему заглянула налоговая. Что скажешь?

Я равнодушно жму плечами:

– Звони куда хочешь, мне все равно. Он ведет много разных тренингов, я же хожу к нему исключительно на английский, мне нет дела до его других тренингов. Мне некогда заниматься ерундой. У меня впереди диплом. Практика. Экзамены. А если бы он оказался педиком, ты бы и меня причислил к ним, только потому что я к нему хожу, зашибись логика…

Отец шумно выдыхает, его глаза наливаются кровью от ярости:

– Мой помощник проследил за тобой и видел, как вы шаритесь по торговым центрам и пристаете к женщинам…

– Конечно, а где же еще мы можем познакомиться с иностранцами как не в торговых центрах? Или ты предлагаешь мне тренировать язык, practice the language, с Марьей Ивановной, которая сроду не общалась ни с одним иностранцем? Мне нужен живой диалект, а не речи викторианской эпохи…

Отец ударяет кулаком по столу, и я замолкаю, несколько секунд он просто смотрит мне в глаза:

– Я удивляюсь, как ты научился так врать и выкручиваться, я не был таким в твоем возрасте… Я имел уважение к старшим и не держал их за идиотов… Я всегда имел перед собой цели и шел к ним, а не бесцельно прожигал жизнь… иди…

Я киваю ему и быстро поднимаюсь со стула, наш разговор окончен и просить у него денег сейчас нет никакого смысла, значит, позже мне придется сделать еще один дополнительный вираж. В дверях я оборачиваюсь и широко улыбаюсь:

– Как же здорово, что ты приехал, папа…

Я еду в универ, хотя появляться там не обязательно, у меня последний курс, там, за унылыми университетскими дверями меня через длинных полгода меня ждет свобода. На лекциях совсем скучно и я слушаю ее вполуха, попутно переписываясь с девочкой, которую подцепил на прошлой неделе, кажется, ее зовут Марина, я ругаю себя за то, что забыл записать ее имя сразу, теперь приходится выкручиваться.

«Привет, baby doll, скучала по мне?» – лениво набираю я ей в Viber.

«Привет, Ян, – почти сразу же отвечает она, время ее ответа не превышает более одной минуты, это значит, что она крайне заинтересована в нашем общении, я вполуха прислушиваюсь к лекции:

«Спрос на факторы производства, является производным от функции спроса на товар, производимый с помощью этого фактора. В этой связи, спрос на фактор (ресурс) определяется производительность конкретного вида труда и уровнем цен на готовые блага…»

Просто нечеловеческая муть. Я снова смотрю в Вайбер, в нем новое сообщение:

«Здорово с тобой поболтали в прошлый раз))) Представляешь, завтра я собираюсь на выставку импрессионистов…»

Это прямой намек на то, что она будет не против, чтобы я к ней присоединился, и если бы я был каким-нибудь обычным лохом, с которыми она привыкла иметь дело, я сразу бы ей написал, брызгая слюной в экран что-то типа «здорово, возьми меня с собой» или еще хуже «пожалуйста, возьми меня с собой». Это первый, но верный шаг под каблук.

«О, импрессионистов можно любить или ненавидеть, но к ним нельзя остаться равнодушным… Их полотна заставляют нас задуматься о том, каким многогранным может быть мир. Эта специфическая техника мазков, чистые эмоции на фоне серых будней, череда печали и радости, возведенная до самой верхней, мажорной ноты…» – набираю я ей в ответ.

Она некоторое время молчит, переваривая полученный месседж. У меня в телефоне есть специальные заготовки, подходящие для описания практически всех видов искусства – художники, писатели, нужно только менять слова, хотя я действительно знаю, что такое импрессионизм. Это голубые балерины, бульвар Капуцинов и залитые солнцем стога, моя мать часто таскала меня на всякие выставки, когда я был совсем маленьким. Я вел себя тихо и изо всех сил делал вид, что мне действительно интересна эта муть, и за это она покупала мне игрушки и сладости. Нормальные товарно-рыночные отношения.

«О, ты тоже любишь импрессионистов, я их просто обожаю! – строчит мне она, – особенно мне нравятся балерины Дега, они такие… хрупкие и воздушные…»

Я не отвечаю, и она добавляет:

«Мы можем сходить вместе…»

Я отправляю ей возмущенный смайлик:

«Ты что – клеишь меня? Вообще-то я не такой… идти куда-то с малознакомой девушкой…»

Она присылает мне кучу смеющихся смайликов, еще одна старая-добрая фишка, почему-то телки просто обожают меняться гендерными ролями.

«Я обещаю, что не стану приставать!»

«Нууу, я даже не знаю… я должен подумать…» – я делаю вид, что ломаюсь.

«Рыночное предложение труда для определенного вида труда при данной заработной плате есть сумма объемов предложения всех работников. Общее предложение труда в экономике зависит от численности работников, готовых продавать рабочую силу работодателям…» – монотонно бубнит лектор, я мельком обвожу взглядом аудиторию, кажется, половина студентов уже спит, а вторая половина прочно засела в своих телефонах. В нашей группе учатся лучшие из лучших, дети депутатов, крупных бизнесменов и прочих представителей привилегированного сословия. Я знаю, что примерно 90 процентов всех присутствующих, включая меня, покупает экзамены и зачеты за деньги. Я также знаю, что ни у кого из присутствующих не будет проблем с поисками работы, для всех уже приготовлены непыльные места в компаниях их родителей, знакомых родителей, коллег и прочих. Здесь нет никакого смысла напрягать свой мозг и вообще к чему-либо стремиться, ведь мы пойдем широко проторенной нашими предками тропой. Мы – будущее нашей великой страны.

«О господи, тут такое… нужно бежать, я напишу тебе…» – отправляю я и выхожу из чата, это такая древняя, но исправно работающая фишка, разговор нужно обрывать неожиданно и на самом интересном месте, тогда она будет ежеминутно заглядывать в чат ожидая, что я ей напишу. Это прописные истины, я до сих пор удивляюсь, что на это еще кто-то ведется. Я вспоминаю, что опять забыл спросить ее имя, поэтому я записываю ее как Дега.

Мне дико скучно, наверно, такое чувство должно быть очень странным в двадцать три года. Я поворачиваюсь и вижу, что все это время лектор стоит напротив меня, он потирает очки и внимательно смотрит мне в глаза, потом неспеша надевает их и снова идет вперед. Я даже не утруждаюсь хотя бы для вида убрать телефон, я знаю, что он не будет залупляться со мной, он, как и остальные, прекрасно знает, кто мой отец.

На перемене ко мне подходит Кристина и шлепает по заднице, у нас с ней такое своеобразное приветствие, мы знакомы с ней с детства, наши отцы партнеры по бизнесу, и даже ходил слушок, что они планировали нас поженить, но слава богу, потом передумали. При всем своем дружеском к ней отношении, я никогда не рассматривал ее как свою потенциальную девушку, потому что она просто отталкивающе некрасива. У нее маленькие поросячьи глазки, безобразно большой нос и совсем тонкие, словно ниточки, губы. В детстве она была светло-русой с блеклыми невыразительными бровями и ресницами, сейчас у нее черные крашеные волосы и густо подведенные глаза, из-за чего ее кожа кажется белой как лист бумаги, она хочет быть похожей не то на гота, не то не эмо, на кого угодно, только бы не показать свое настоящее «я». Ее мать в прошлом достаточно известная модель хотела видеть свою единственную дочку нежным белокурым ангелом в розовых платьицах с оборками, но она, как и многие родители, обломилась. Дети очень часто не соответствуют их высоким ожиданиям, это я знаю по себе, для отца я крайне неудачный бизнес-проект, который он по известным причинам не может просто взять и прикрыть. Я знаю Крис с детства и за все это время я ни разу не видел ее в платьях с оборками, она обычно носит драные чулки, короткую кожаную юбку, огромные безразмерные толстовки и частенько забывает надеть трусики. Этакая девочка-оторва. Пожалуй, я могу назвать ее своим единственным другом.

– Ах ты сучка, – восклицаю я.

– Кто это тут у нас, наш сладкий мальчик? – фыркает она.

Я невозмутимо улыбаюсь, но мы оба знаем, что это меня дико бесит, я терпеть не могу эту слащавость, которую мне придают густые каштановые кудри. Я пробовал стричь их совсем коротко, но тогда они начинают торчать во все стороны, как жесткие щетинки и я сразу становлюсь похож на общипанного утенка.

– Как ты вообще? – спрашивает она, чуть прищуривая глаза, словно пытаясь опередить говорю ли я ей правду.

– Отец ночью приехал…

– Херово…

Мы оба замолкаем, не нужно объяснять, что это значит, теперь никаких вечеринок до утра и тусовок по клубам. И конечно же, никаких запрещенных веществ, я не закидывал ничего уже три дня, возможно, мне поэтому так хреново.

– У меня опять начала болеть голова… – зачем-то говорю я ей и мысленно ругаю себя за излишнюю откровенность, я уже усвоил, что никто и никогда не должен знать обо мне ничего лишнего. Иначе однажды это будет использовано против меня.

– И куда ты подашься, болезный? – хихикает она.

– Сейчас на английский. Сегодня вечером у нас тренинг.

– В полях?

Я мотаю головой:

– Теоретические занятия. Поля в следующий раз…

– Понятно. Будешь пахать как трактор?

– Я не трактор. Я комбайнер…

Она снова хихикает и пихает меня локтем, и мы идем на еще более скучную, чем предыдущая, лекцию. Я отчаянно зеваю и тру глаза ладонями, мне нестерпимо скучно. Приложение таймер обратного отсчета присылает мне сообщение, что до вылета в Калифорнию остается 262 долгих дня, я несколько секунд вглядываюсь в фото на заставке – ядовитая зелень пальм, белоснежный песок и лазурный океан. Я мысленно переношусь в край вечного лета, солнца и счастья. Я бросаю взгляд в начинающее темнеть окно – сейчас поздний сентябрьский вечер и я здесь, в унылой Московской реальности, а вовсе не на белоснежных Калифорнийских пляжах. На занятиях по английскому мне еще более скучно, два часа мы смотрим фильм на английском без субтитров и потом преподаватель задает нам тупые примитивные вопросы по сюжету, я осматриваюсь по сторонам и замечаю новое лицо, это девушка чуть младше меня, ничего особенного по внешности, я снова зеваю, мне нестерпимо скучно.

Единственная моя отдушина – это пикап тренинги, в принципе, никакие тренинги мне не нужны, я давно прочитал всех этих гуру отечественного и зарубежного пикапа – Росса Джефриса, Лесли, РМЭС Богачева и в принципе, знаю все эти фишки, которые по большей части на фиг не нужны, если у тебя все в порядке с внешкой и бабками. Хотя для большинства знакомых мне девушек первый пункт является необязательным и идет приятным дополнением ко второму. Бабло всегда побеждает зло. Но мне нравится эта чудаковатая энергетика, присутствующая на теории, тупой драйв выходов в поля. Эти тренинги – прекрасный способ поржать, если есть траблы достать кокс.

Наши тренинги ведет сам отец-основатель пикап школы «Соблазн» ИП Дудиков Денис Олегович, для нас просто Дэн. Это здоровый матерый самец лет тридцати пяти от роду, с перекаченным торсом, короткой стрижкой, модной у всех чурбанов бородкой и хамоватым взглядом. Он прямо-таки излучает собой уверенность и даже наглость, я знаю, что некоторые девчонки тащатся от таких недалеких качков. Он сидит на столе, небрежно перекину ногу на ногу, на нем белая в обтяжку футболка Marcelo Burlon, фирменная, судя по виду, и часы Armand Nicolet, они очень солидно и дорого сидят на его массивной руке, но я знаю, что это китайская подделка, у него нет столько денег чтобы купить себе оригинал. Он обводит нас взглядом:

– Мои орлы, моя будущая смена, растлители этого города, – улыбается он и начинает затирать нам что-то о своей великой миссии помочь каждому за несколько занятий превратится из чма в мачо.

Он окидывает взглядом кабинет и переводит его на нас, в его глазах читается, что уже начало нового месяца, подходит арендная плата, а группа набралась не такая и большая, а значит нужно впаривать дополнительные продукты. Все эти уловки я усвоил практически с пеленок, когда отец проводил переговоры у нас дома, и заставлял меня на них присутствовать.

– Я приглашаю всех на наш продвинутый тренинг, только для матерых самцов, для тех, кто уверен в себе и не боится самых сложных заданий… Сами понимаете, что этот тренинг не для всех, я смогу взять только самых лучших. Я сам предложу его тем, кого посчитаю достойным. Но об этом позже, – улыбается он, видя наши кислые лица, – итак, сейчас проверка домашнего задания, наш следующий выход в поля организованной группой. Кто собрал двадцать телефонов за два часа, поднимаем руки…

Я окидываю присутствующих любопытным взглядом, несколько мудаков действительно поднимают руки, у них на лицах написана гордость, но большинство скромно молчат, робко опустив глаза в пол и ожидая выволочки за невыполнение плана. Дэн сокрушенно качает головой.

– Поймите, мы обманываете не меня, вы обманываете себя, лишаете себя возможности трахать самых красивых телочек. Я не могу выполнять задания за вас… – он горестно замолкает и обводит нас взглядом: – Валера, да, ты. Выйди сюда…

Красный от всеобщего внимания толстяк суетливо встает из-за стола и пытается пройти к Дэну, он никак не может протиснуться между стульями, задевает сидящего сзади, на его лице от напряжения выступили капельки пота, под мышками у него тоже темные круги пота, я непроизвольно брезгливо морщусь, когда он проходит мимо меня. Дэн кивает ему на стул рядом с собой:

– Ну, сколько телефонов ты собрал, самец? – он панибратски хлопает его по плечу.

– Два…

– Сколько? Не слышу. Громче. Пусть все слышат.

– Два…

Дэн демонстративно оглядывает группу:

– Почему два? Задание было собрать не меньше двадцати. Ты не расслышал?

– Нет, я расслышал…– вздыхает Валера так тяжело, словно его только что приговорили к расстрелу.

– Может быть, ты что-то недопонял? Тогда почему ты не переспросил меня?

– Нет, я все понял… – еще тише мямлит Валера, теперь его лицо напоминает перезревший помидор.

– Значит, ты поленился, недоработал, недожал, пустил все на самотек, подвел всю команду. Как ты сам считаешь, от тренинга для тебя будет толк, если ты не станешь выполнять домашние задания? Я говорил ранее что буду исключать тех, кто не выполняет домашки…

Валера молчит, лишь его толстые пальцы похожие на сардельки еле заметно трясутся, я вглядываюсь в его потное от напряжения – у него на глазах реально дрожат слезы. Я отворачиваюсь и прикрываю рот рукой чтобы не заржать во весь голос.

– Но мы, как десантники, не бросаем своих в беде, – Дэн покровительственно хлопает его по плечу, – я в тебя верю, пацан. Ты еще выстрелишь. Мы еще будем разводить с тобой самых классных тёлочек на моем продвинутом мастер-классе. Но то, что ты провалил домашку, это я просто так спустить не могу. Тебе полагается штраф. Парни, кто что думает, какой штраф мы назначим нашему провинившемуся товарищу?

Зал вяло ворчит:

– Пусть соберет сорок телефонов…

– Пусть пригласит на свидание…

– Пригласит на свидание девушку, которая идет со своим парнем…

Я тоже поднимаю руку:

– Публичная порка…

Я смеюсь в голос, в зале смешки, определенно, этот тренинг мне нравится. Я понимаю, что не могу перестать смеяться, у меня давно такая фигня на отходняках, настроение скачет, меня колбасит и постоянно болит голова. Я махаю рукой, что со мной все в порядке.

– Кстати, Ян, а ты выполнил домашнее задание?

Я нагло смотрю ему в глаза:

– Более чем…

Неужели ты правда думаешь, что я буду бегать и выполнять твои тупые домашки? Неужели ты думаешь, что я стану перед тобой отчитываться? Несколько секунд мы молча смотрим друг другу в глаза.

– Ну супер, молодца… – наконец улыбается он, – но вернемся к Валере. В наказание ему я предлагаю ему позвонить по номеру, который он собрал, и развести девушку на свидание с дальнейшим сексом. Кто за?

Зал одобрительно шумит, а Валера стремительно бледнеет.

– Нет, я не могу, я не буду… – бормочет он. – Она меня пошлет…

– Давай мужик, покажи ей, что ты самец, она хочет тебя. Все девушки хотят тебя, просто не все это осознают. Твоя задача – заставить их осознать это… Давай, набирай номер… Скажи ей, что хочешь заняться с ней сексом… Включи на громкую связь…

Мы слушаем длинные гудки, наконец, трубку снимает девушка. Валера молчит, и Дэн пихает его локтем:

– Алло, кто это? Алло, вас не слышно? – отвечает звонкий девичий голос.

– Привет, это я…– совсем убитым голосом произносит наш мачо.

– Кто это? – в ее голосе слышно раздражение.

– Валера. Вчера… в Шоколаднице, помнишь? Я сидел сзади тебя… Ты еще была с подругой…

– Что-то я этого не помню… Ну допустим. Откуда у тебя мой номер? – холодно бросает она.

– Я хотел позвать тебя на свидание, пожалуйста…. Сходим в кино…

– Где ты вообще взял мой номер телефона? – злится она.

Валера судорожно вздыхает:

– Ты продиктовала его официанту, чтобы тебе скинули сдачу, в кассе не было мелочи…

– Я помню, – восклицает она, – ты тот стремный придурок, который к нам приставал. Мудак… Лучше иди и убейся об стену…

Она бросает трубку, Валера украдкой вытирает слезы. Я закрываю рот руками, но все равно не могу удержаться от хохота, определенно, меня тащит. Вид этого рыдающего размазни кажется мне невероятно смешным, на мгновение мне приходит в голову, что я оказался в дебильной американской комедии, не хватает только обязательного торта в его потное, залитое слезами лицо. На меня оборачиваются и я машу руками, что все в порядке.

– Сейчас мы видели классический пример того, как не надо общаться с девушками, – невозмутимо продолжает Дэн. – Валера совершил сразу несколько ошибок, кто мне скажет – каких? Да, верно. Он мямлил, он заикался. Всем своим видом он транслировал неуверенность в себе. Все мы знаем из прошлых лекций, что любая, абсолютно любая женщина хочет отдаться сильному самцу, такова женская природа. Женщина хочет заполучить лучшие гены, поэтому вы должны излучать уверенность в себе. Сейчас будем делать это на практике. Взгляд самца. Разбейтесь на пары. И смотрите друг другу в глаза. Кто первым отведет взгляд – проиграл. Начали…

Ко мне подсаживается долговязый парень:

– Отвали… – рявкаю я и он поспешно вскакивает, задевая стул и тот с грохотом падает. Я зажимаю рот ладонью чтобы не заржать во весь голос, мне непередаваемо смешно, сегодня меня конкретно тащит, я искоса наблюдаю за остальными, у некоторых от напряжения покраснели глаза. Я кожей чувствую на себе взгляд и поворачиваюсь, сзади меня стоит Дэн.

– А ты почему не тренируешься? Типа, самый умный? – негромко спрашивает он, я нагло смотрю ему в глаза:

– Типа тут тренироваться не с кем… Одни лопухи…

Он садится напротив меня и смотрит мне в глаза, у него нагловатый взгляд и развязная улыбочка на крупных, мясистых губах. Я знаю, что ему во что бы то ни стало нужно меня сделать, иначе это серьезно пошатнет его авторитет, и тогда о продажах продвинутых курсов можно будет забыть, только я не собираюсь так просто отдавать ему победу. Все уже закончили упражнение и собрались вокруг нас, кто-то негромко подбадривает Дэна, я знаю, что здесь очень многие меня не любят и считают выскочкой и мажором. Я чувствую, как аудитория молчаливо поддерживает Дэна, ведь он один из них. Только пусть обломятся, нищие ублюдки. Я продолжаю смотреть Дэну в блеклые бесцветные глаза, это реально становится сложно, я чувствую, как у меня одеревенело все тело, есть в этом противостоянии уже что-то первобытное, какое-то животное чувство, напряжение все нарастает, он словно давит меня всей своей массой, я не ошибусь, если навскидку скажу, что он весит примерно вдвое больше меня.

– Твои часы говно, дешевая китайская подделка… – бросаю ему я, он машинально переводит взгляд на свои часы:

– Что? Черт…

К его чести, он тут же берет себя в руки:

– Браво, Ян, сразу видно, что ты один из самых подающих надежды учеников… – он покровительственно хлопает меня по плечу: – об этом я говорил вам на прошлых занятиях, нужно ошеломить соперника неожиданным вопросом и переломить ситуацию в свою пользу. В дополнение к сегодняшнему заданию придумайте список вопросов, не менее пяти, которыми можно сбить девушку с толку… До встречи, парни…

Все шумно собираются и выходят из аудитории, я чуть задерживаюсь и подхожу к Дену, улыбаясь широкой открытой улыбкой, тот окидывает меня коротким взглядом, в нем явственно чувствуется недовольство:

– Ты что-то хотел спросить, Ян?

Я простодушно ему улыбаюсь:

– Нет, я просто хотел убедиться, что у нас все в порядке. Я насчет часов. Ты, надеюсь, не обиделся на меня за это? Я не хотел, чтобы ты попал впросак из-за них, просто реально за километр видно, что это дешевая китайская херня… Уж можешь мне поверить…

На самом деле часы очень хороши, реплика настолько отличная, что абсолютно неотличима от оригинала. Откуда я знаю, что часы фуфло? Очень просто, у него никогда не хватит денег на оригинал, он птица слишком невысокого полета. Он широко улыбается мне, и я всей кожей ощущаю, как его переполняет бешенство, пожалуй, это лучшие ощущения за сегодняшний день, мне нравится ощущать его злость, его бессилие, его беспомощность. Все эти ощущения я слишком часто испытывал на своей шкуре, теперь пусть под эту дудку попляшут другие.

– Спасибо, брателло… – он хлопает меня по плечу.

– Я могу попросить какие-нибудь старые часы отца, если у тебя настолько все печально с деньгами… Для тебя все что угодно, брат…

Его бесцветные глаза темнеют от гнева, но он сам нас учил, что показать свою обиду – значит, показать свое поражение.

– Не нужно. Хорошо, что ты мне сказал. Прямо сегодня поеду в салон и устрою головомойку менеджеру, что за херь они мне впарили…

– Да, они посчитали тебя лохом, который не может отличить дрянь от оригинала. Хорошо, что я тебе сказал. Ну тогда пока…

Естественно, ни в каком салоне он их не покупал, а приобрел в каком-нибудь интернет-магазине, торгующими репликами брендов. Я выхожу из аудитории, когда он окликает меня.

– Давно хотел спросить, Ян, зачем ты сюда ходишь? Зачем занимаешься? Насколько я могу судить, проблем с телочками у тебя нет…

Я пожимаю плечами, я и сам не знаю, для чего я сюда хожу, мы жмем руки, и я выхожу на улицу, уже совсем стемнело, вся улица нарядно сияет огнями витрин. Я совсем не хочу ехать домой, поэтому я сажусь на метро и еду в центр, лениво переписываясь в чате с какими-то случайными девчонками, у них нет имен, только ники:

– Я тащусь от новой песни Artik & Asti, ты уже слышал?

– В пятницу идем в клуб, будем колбаситься до утра…

– В прошлый раз я перебрала с мартини…

Мне это вскоре надоедает, и я просто смотрю в окно, за ним абсолютная темнота, лишь иногда из темноты выступают грубые очертания электрических кабелей, когда мы приближаемся к очередной станции. Я выхожу из вагона и поднимаюсь наверх, меня задолбало ездить на метро, но отец вернет машину не скоро, не раньше, чем через год, я кривлюсь, меня тошнит от его принципиальности, давно устаревшей как кассетный плеер или пуховики Luhta. Тогда пусть будет таким же принципиальным в отношении своих любовниц, пусть приводит всех домой, это будет смешно. Смешно наблюдать наигранное удивление мачехи, она же старательно делает вид, что ничего не знает. Я иду вдоль набережной и смотрю на темную, покрытую мелкой рябью воду, накрапывает мелкий дождь, но народу все равно много, впереди я вижу одинокую девичью фигуру в плаще, она зябко подняла воротник и тоже смотрит на темную воду, у нее достаточно длинная строгая юбка и мечтательный взгляд, устремленный вдаль, она похожа на романтичную дуру с филфака. Я подхожу к ней и встаю рядом, мы вместе какое-то время смотрим на воду, она искоса поглядывает на меня: