Последний Лучафэр

Диана Волхонская

Последний Лучафэр

Лучафэр (от латинского Lucifer – «несущий свет») – румынское народное название "вечерней звезды" Венеры и других ярких звезд

Пролог

Затмение

11 августа 1999 года

Детский дом «Святая Мария»

5-й сектор Бухареста, Румыния

– Почему дети до сих пор на прогулке?! – дрожал от гнева голос заведующей. – Я ведь приказала закрыть детей в игровых под наблюдением!

Шагая по обшарпанному темному коридору, она открывала одну за другой игровые комнаты и находила их пустыми. Воспитателей тоже нигде не было. Лишь психолог, ленивая тучная дама, только что застигнутая на кухне в обществе поваров за поглощением детского мороженого, семенила позади начальницы и виновато бормотала:

– Не сердитесь, доамна (госпожа) Юлиана. Все ушли наблюдать затмение.

Сложенные на груди словно для молитвы пухлые ладони дамы трепетали. Сама она едва дышала от быстрой ходьбы и заискивающе смотрела на начальницу снизу вверх. Кто же знал, что Юлиана так быстро вернется, да еще и войдет в корпус через кухню? Глупо терять работу из-за мороженого! Не попасться на краже новых учебников и одежды, но погореть на такой мелочи! А тут еще, как на грех, дети остались во дворе любоваться затмением.

– Вы нарушили приказ! – продолжила Юлиана. – Я ненадолго отлучилась в департамент, а вы пустили дела на самотек!

– Никакого самотека, доамна Юлиана! Дети во дворе под присмотром воспитателей. Это затмение…

– Затмение, затмение! Только и слышу о затмении!

Недовольство заведующей нарастало, и подчиненная поспешила оправдаться:

– Я лишь хотела сказать, – заговорила она чуть более уверенным голосом, – что полное солнечное затмение происходит крайне редко. Вернее, наблюдать его у нас можно крайне редко: один раз в двести, а то и в триста лет. Нельзя было пропустить такое событие! Дети его очень ждали! Старшие изготовили смотровые стекла.

– Что изготовили? – не поняла Юлиана.

– Смотровые стекла из бутылочных осколков. Кому не хватило темного стекла, закоптили прозрачное.

– Как закоптили?

Дама замялась:

– Простите, я неправильно выражаюсь, но… – Она набрала полную грудь воздуха и выпалила: – Я и не знала, что можно подержать над горящей спичкой осколок и, когда он покроется сажей, смотреть через него на солнце без страха обжечь глаза.

– Что вы зубы мне заговариваете? У детей спички и бутылочные осколки! Вы в своем уме?!

Юлиана с такой силой захлопнула двери игровой, что нерадивая подчиненная вздрогнула и слегка попятилась. В ее маленьких, спрятанных за пухлыми щеками глазах мелькнуло удивление. Никогда прежде интеллигентная заведующая не позволяла себе повышать голос, не говоря уже о гневном хлопанье дверью. Может быть, на совещании в департаменте пригрозили проверкой или даже увольнением?

– Какая безответственность, доамна Вайолка! – брови Юлианы сдвинулись. – Вам выговор! Верните детей в комнаты, если хотите сохранить работу. Сегодня дети должны быть под замком.

Торопливо перебирая короткими ногами, дама направилась к выходу.

– Конечно, конечно! – заверила она. – Сейчас же верну! Не думала, что это так важно.

– Это очень важно! – крикнула ей вслед Юлиана.

***

Во дворе приюта суетилась детвора. Малыши вперемешку с подростками бродили вдоль высокого кирпичного забора и, запрокинув головы, наблюдали затмение. Обзору мешали разросшиеся кроны деревьев – они загораживали небо. Но выходить на открытую площадку у входа в корпус никто из обычных сирот не решался – там уже шныряла стайка цыган. От них лучше держаться подальше.

Опасаясь ненароком стереть сажу с осколков, дети брали их за острые края, и, поднеся к лицу, смотрели на небо сквозь мутные черные разводы.

Какое удивительное зрелище! Сначала солнечный диск напоминал головку сыра с засиженного мухами плаката в столовой, потом похудел до размеров дынной дольки. Хищная тень наползала на солнце и жадно глотала его. Совсем скоро от дольки осталась лишь тонкая кожура, да и та стремительно таяла, источая все меньше света и тепла.

Полуденный зной угас.

Изнуренные духотой дети с облегчением вздохнули. Чудо! Будто наступил поздний вечер, и сейчас позовут на второй ужин пить кефир с куском подсохшего серого хлеба. Через десять-пятнадцать минут тень полностью закроет светило, и город погрузится во тьму. Хочется своими глазами увидеть эту странную короткую ночь. Только бы воспитатели не вернули в корпус.

Шеи с непривычки затекли и начали болеть. Дети опустили головы.

На сухом, вытоптанном газоне и на теплом, покрытом трещинами асфальте заиграли серповидные тени.

Сироты восторженно уставились под ноги. Нужно ловить момент: запоминать каждую деталь, каждую мелочь, чтобы было о чем шептаться в спальнях по ночам долгие месяцы, а, может, и годы – детдомовская жизнь скупа на яркие события.

У ворот тени казались ярче. Подростки бросились туда и невольно увлекли за собой худую девчонку лет пяти. Она неслась по газону, вереща от восторга и зажав в руке осколок, выпрошенный часом раньше у этих же подростков. Смотреть на солнце ребенку ее возраста оказалось делом скучным. Куда интереснее бегать за старшими.

Подростки с легкостью перепрыгивали бордюры и маленькие клумбы. Девочка не отставала. Растрепанная, в застиранном платье и давно потерявших форму летних сандалиях, она будто летела: отталкивалась тонкими длинными ногами и, устремившись вперед, как кузнечик, зависала в воздухе.

– Куда?! – крикнул охранник у ворот, и возбужденная толпа резко остановилась.

Только девочка продолжала «лететь». Врезалась, взвизгнув, в одного из ребят и упала на левую руку. Осколок рассек ладонь.

– Ну вот! – рассердился охранник. – Доигрались?!

Он подошел к девочке, поднял ее за плечо, отряхнул и только потом заметил бурый ручеек на грязных детских пальцах.

Напуганная, она терпела боль, пока вид крови не заставил забыть обо всем. Она разрыдалась и некрасиво вывернула нижнюю губу.

Охранник поморщился.

– Нечего реветь! Сама виновата! – Он глянул на предводителя подростковой «стаи». – Эй, ты! Отведи ее в медпункт.

– Смотрите! Смотрите! – закричали дети, показывая в небо.

Солнце совсем исчезло.

***

Юлиана открыла дверь медпункта и замерла в темноте. Здесь кто-то был. Кто-то, но не человек. Ее руки задрожали и принялись искать выключатель. Где же он? Всегда был справа от двери, а теперь его нет. Странно… Проводя раз за разом ладонями по холодной шершавой стене, она краем глаза уловила движение в дальнем углу кабинета. И охнуть не успела, как яркая фиолетовая вспышка ослепила ее, сковала, до боли сдавив горло, и подняла над полом.

Дверь захлопнулась.

– Сестра-а, – долетел из мрака тягучий мужской голос.

О, этот голос! Это характерное растягивание звуков, свойственное жителям Токилетеша! В другое время и при других обстоятельствах Юлиана была бы счастлива услышать родную речь. Но не сейчас. Не в темноте медпункта, плененная и обездвиженная. По ее телу пошла волна ужаса: отвратительные ледяные иголки впились в мышцы и заставили их болезненно скрючиться.

«Только не это!» – кричали распахнутые глаза Юлианы.

Свечение усилилось. В нем показалась фигура гостя – тот сидел на продавленном старом диване у шкафа с медикаментами и мрачно смотрел на пленницу.

– Не ждала-а… – усмехнулся он. – Но разве мог я упустить такой случай. Затмение. Твои силы слабеют, а мои расту-ут.

Юлиана всхлипнула.

Гость откинул со лба прядь волос, расправил плечи, прикрытые темной бархатной мантией, и с обличительной торжественностью прокурора спросил:

– Юлиа-ана, принцесса Лучезарного мира Токилетеш, узнала ли ты меня-я, своего брата-близнеца Эледа Перворожденного?

Узнала! Конечно узнала! Его взгляд прожигал насквозь, и она инстинктивно закрыла глаза.

"Только не это! – повторяла она про себя как заклинание. – Только не это!"

– И я тебя узнал, – сказал Элед. – Хоть ты и приняла облик уродливой самки человека.

Он придирчиво осмотрел ее неприметное, поношенное лицо, копну темных с проседью волос, скрученных на макушке в дулю, и оплывшую фигуру в строгом летнем костюме. Пиджак и юбка помялись. Тяжелые туфли на платформе, делавшие ступни Юлианы непропорционально огромными, походили на лошадиные копыта… Приличная маскировка. Он усмехнулся:

– Надеялась скрыть от меня свою лучистую сущность? Напра-асно.

Его низкий и густой голос обволакивал. Каждое произнесенное им слово, каждый звук, подобно бархатному змею, проникал, как казалось Юлиане, в самое ее сердце и, скрутившись кольцом, то больно жалил, то отпускал, разрешая сердечной мышце гулко и сбивчиво сокращаться.

– Когда король Келемен, наш… – запнулся он и скривил чувственные губы, – …наш оте-ец, раскрыл заговор, казнил мятежных магов, а меня, их предводителя, вознамерился лишить магической силы, я бежал в Темные Миры. Но и там связь с тобой не прервала-ась: я ощущал твою чистую энергию. Мне был нужен твой да-ар, и всего одна ночь, чтобы осушить тебя до дна. Я бы стал всемогущим. Я бы взял реванш!

Змей в сердце Юлианы поднял голову.

– Я уже видел свой флаг над руинами Токилетеша! – воскликнул Элед. – Видел зарево нового Мира! Я бы правил им безраздельно! Но ты-ы… – он вскочил на ноги и утробно зарычал. – Ты помеша-ала! Ты проснулась той ночью, пожаловалась отцу, и он разорвал магическую нить между нами. Он спрятал тебя!

Юлиана в испуге задергалась.

Элед приблизился к ней и замер, как паук перед влипшей в паутину жирной мухой. Его крепкое тело вздрогнуло от предвкушения. Сейчас он вопьется в искристую волну ее энергии, и никто его не остановит. Никто! Много лет он скитался по закоулкам вселенной, сталкивался с чуждой магией и покорял ее, только чтобы найти сестру. Он почти потерял надежду, был готов сдаться. Он и подумать не мог, что Юлиана живет здесь – у границ родного Лучезарного мира, на забытой богами планетке, где не ведают волшебства.

– Хитрец Келемен… – не сводил он с сестры леденящего взгляда. – Поселил тебя под бо-оком. А ты… Труслива и глупа. Так привязана к дому и папочке, что не посмела уйти далеко от портала.

Она с мольбой посмотрела на него, пошевелила синими от нехватки кислорода губами: "Отпусти! Умоляю!" Он в отвращении отвернулся. Не только внешне подурнела Юлиана, но и умом, видимо, тронулась, если взывает о милосердии.

– Сестра-а… – поправляя волосы, вздохнул он. – Тебе лучше было вовсе не родиться. Магический дар целиком достался бы мне-е. В день совершеннолетия как самый сильный волшебник Токилетеша я унаследовал бы трон без войны и гибели тысяч верных мне магов. Но ты родила-ась и обрекла меня на горькую участь отступника.

Змей снова вонзился в истерзанное сердце Юлианы.

– Сейчас я отберу твой да-ар, – произнес Элед после короткой паузы, – и исправлю ошибку судьбы. Ты исчезнешь, и я, наконец, обрету истинную мощь.

Он слегка рассеял фиолетовую ауру. Похлопал себя по плечам и потер ладони, чтобы разогреть их перед контактом с энергией. Его движения выглядели так безобидно и не похоже на приготовление к убийству, что Юлиана улыбнулась сквозь слезы.

– Не боишься? – удивился он, рассмотрел морщинки на ее заплаканном лице и разгадал их.

Почти триста лет, меняя внешность и имена, Юлиана жила на Земле и боялась, что брат найдет ее, лишит дара, погубит отца и Токилетеш. Триста лет страха и ожидания, показавшиеся ей, ровеснице Солнца, вечностью. И вот Элед совсем рядом, такой же красивый и сильный, как прежде, такой же холодный и жестокий, готовый уничтожить любого, кто встанет на пути. Таинственный и страшный коллапсар.

– Не-ет, – покачал он головой, – ты не ведаешь истинного ужаса. Не знаешь, каково это – жить в тени отца и дрожать при мысли, что у него может родиться сын с более мо-ощным магическим даром. И не видать мне тогда трона.

Сладостная дрожь вновь побежала по его телу. Он вытянул руки в сторону Юлианы, поводил ими, пытаясь наладить связь. С трудом поймал слабый поток энергии и в замешательстве остановился:

– Что с твоим даром, сестра-а? Что ты с ним сделала?

Он подошел к фиолетовому кокону, просунул в него руку и брезгливо коснулся голой женской щиколотки. Из-под руки вспыхнули искры, затрещали электрические разряды.

– Что с твоим да-аром?! – испугался он. – Куда ты его спря-ятала?!

Схватив за одежду, он дернул Юлиану вниз.

Кокон опустился вместе с телом.

Юлиана ударилась подошвами туфель о пол и вздрогнула. Над ней появилось едва заметное свечение, но оно и отдаленно не напоминало сияние, каким в былые времена озарялась принцесса.

Где же дар?!

Элед перебрал в уме возможные варианты и, осененный догадкой, спросил:

– Неужели ты создала Луча-афэров?

Дрогнувшие брови Юлианы выдали правду.

– Создала-а… – закивал он. – Понима-аю тебя. Иным способом в этом проклятом мире магию не утаить.

Со двора донеслись ликующие крики. Луна приоткрыла Солнце. Медленно и необратимо темнота отступала, чем вызвала восторг детворы: улюлюкание и аплодисменты. Конец света, которого так опасались воспитатели и которым они пугали непослушных детей, не случился. Можно радоваться!

– На сколько частей ты разделила дар? – очнувшись от раздумий, спросил Элед и Юлиана опустила глаза. – Не смей уходить от ответа! – крикнул он и сжал кулаки. Вместе с ними сжался кокон и кости Юлианы затрещали. – Я все равно узнаю! Я чувствую тебя. Забы-ыла?!

Она зажмурилась и отогнала воспоминания о том, как несколько веков назад создала первую троицу Лучафэров, людей из света и воды. При рождении светочи впитали часть ее магической силы и, ни о чем не подозревая, хранили всю жизнь. Дар в них спал. Он возвращался к Юлиане только после их смерти. Когда умирал очередной Лучафэр, Юлиана тут же создавала нового. Чтобы в безопасности хранить на Земле гигантскую волшебную силу, количество Лучафэров должно было оставаться неизменным. Их всегда было трое. Четвертая часть магического дара, совсем маленькая, но необходимая для поддержания жизни, оставалась у Юлианы.

Выдавать светочей за родных детей она опасалась. Прятала их среди сирот, опекала, иногда отдавала в приемные семьи. В далеком прошлом она служила настоятельницей женского монастыря с самым крупным в Валахии детским приютом. Веком позже стала отшельницей и покровительствовала обездоленным Бухареста. Мировые войны не обошли ее стороной. Не желая вмешиваться в историю Земли, она спасала осиротевших детей и поодиночке пристраивала в богатые семейства.

С новыми семьями светочи разъезжались по миру на огромные расстояния. Одним из Лучафэров везло. Другие прозябали в нужде. В темные времена "несущие свет" редко доживали до старости.

Сейчас Юлиана заведовала детским домом. Даже вернула свое настоящее имя. Но, как и три века назад, среди опекаемых ею сирот и выпускников детского дома были те, чья сила могла уничтожить планету.

– Ты изменилась, – покачал головой Элед. – Стала кова-арной.

Возмущенная его словами, Юлиана открыла глаза и задергалась.

– Не спо-орь… – Элед поморщился. – Создала Луча-афэров, оберегала их… Теперь понятно, зачем пряталась в этой богадельне. – Нервным движением ладони он толкнул воздух, и кокон с пленницей поплыл прочь, в сторону двери. – Ты всегда была паршивым стратегом, сестра-а, – улыбнулся он уголками губ. – Токилетеш не будет спасен и Келемен погибнет. План не срабо-отал. Ты лишь усложнила мне задачу. Теперь выслушай мой план. – Он оттолкнулся от пола, завис под потолком довлеющей тенью и, чеканя каждое слово, произнес: – Сейчас я заберу твою магическую энергию и стану хозяином дара. Потом убью сирот. Ведь Лучафэры среди них. Энергия Лучафэров проснется и освободится, а потом перейдет ко мне-е.

Торжествуя, он развел руки в стороны.

Вот и все.

Кокон с Юлианой долетел до двери, ударился о косяк и плавно качнулся в воздухе.

За окном посветлело.

Во дворе Вайолка срывающимся голосом звала детей в корпус. Одних заманивала мороженым, другим грозила наказанием, только бы дети вернулись в игровые и больше не нарушали приказ заведующей.

Каким бессмысленным теперь казался этот приказ Юлиане.

На первом этаже послышался шум – дети начали возвращаться. Веселый щебет, отраженный пустыми и гулкими стенами, нарастал. Сквозь него едва пробивались требования воспитателей сдать стекла и спички.

Движения Юлианы ослабли и Элед убрал удушающие лучи.

– Не убивай детей! – прохрипела она. – Я отдам Лучафэров!

Он опустился на пол, жестом притянул сестру к себе. Теперь ход был за ней – пусть держит слово.

Фиолетовый кокон погас.

– Лучафэры не здесь… – начала было Юлиана, но вдруг упала на колени и закашлялась. Ее опухшее лицо пошло бурыми пятнами.

Двери медпункта распахнулись. В комнату вбежал подросток лет тринадцати.

– Вот, порезалась! – на ходу объявил он, потянул за собой заплаканную малышку с окровавленной ладонью и оба в удивлении застыли подле Юлианы.

Недолго думая, та бросилась к детям. Касанием передала им магический дар и вытолкнула через пространство, насколько хватило сил.

Когда яркая вспышка погасла, и возмущенный воздух перестал носить по комнате обрывки бумаги и тряпья, на полу медпункта показалось прозрачное, сотканное из тончайших золотых нитей тело первой красавицы Токилетеша. Гибкой речной ивой она выгнулась в предсмертной судороге и замерла навсегда.

– Я найду этих дете-ей, – прошипел Элед, – и придумаю, как завладеть да-аром.

Глава 1

Знакомство

Июль 2014 года

Окрестности коммуны Арефу в жудеце Арджеш

Румыния

Новенький кроссовер мчался по пустой трассе. Сияло вечернее летнее солнце. Бескрайние поля сменились лесом, и дорога, петляя меж деревьев и холмов, плавно устремилась в гору. Через полчаса лес отступил, вдали показалась деревня: дома с красными черепичными крышами, просторные дворы в поросли чубушника и одинокий пастух, сгоняющий овец с изумрудного луга в кошары.

Раду Вулкан открыл окно автомобиля. В салон ворвался запах трав и влажной пыли. Так пахло детство и родной забытый дом. Сколько лет Раду здесь не был? Последний раз приезжал подростком в две тысячи первом году. Кажется, тринадцать, да-да, тринадцать лет назад, и тоже в июле. Они с отцом планировали съездить на озеро, порыбачить. Не вышло. Серджиу Вулкан в то время неожиданно для всех взял под опеку осиротевшую дочь местного лесника Еву. Много хлопотал, лично собирал документы.

После развода Серджиу жил один в роскошном деревенском особняке. На каникулы из Бухареста приезжал сын, и любой его каприз исполнялся вмиг, лишь бы подросток остался доволен. Так было всегда, но не тем последним летом, когда появилась Ева. Уязвленный равнодушием отца Вулкан-младший сбежал в Бухарест к матери и заявил, что в Арефу больше ни ногой. Напрасно Серджиу обрывал телефоны, пытаясь объясниться. Сын не простил.

Неделю назад Серджиу Вулкан пропал без вести. Полиция и волонтеры прочесали лес вокруг деревни, но не нашли следов.

Где отец, что с ним?

Чтобы это выяснить, Раду бросил дела, нанял столичных детективов и повез их на поиски. Уже в дороге, глубоко опечаленный, он подумал, что время в самом деле лечит. Или с возрастом на события прошлого смотришь другими глазами, более мудрыми, что ли. Или, как говорят простые люди, кровь – не вода, а сердце – не камень… Все эти мысли касались исключительно отца. Мерзкой Еве прощения не было. И не могло быть. Никогда и ни при каких условиях. Нет! Даже если бы отец попросил!

Выуженная волнением из глубин памяти детская обида вспыхнула с прежней силой. Выходит, есть раны, которые время не исцеляет.

Раду Вулкан крепче взялся за руль и прибавил скорость.

– Какие-то проблемы? – низким голосом поинтересовался детектив Нику Каталин, сидевший рядом на пассажирском кресле.

Вулкан заметил в руках у детектива журнал со своей фотографией на обложке. Журнал всегда лежал на передней панели автомобиля и служил своего рода талисманом – первая обложка Раду Вулкана в популярном издании. Теперь этот номер не купить. Каталин барабанил пальцами по фото восходящей кинозвезды, будто нарочно попадая глянцевой физиономии то в ухо, то в глаз, и оставляя на идеально гладкой поверхности матовые отпечатки. Вулкан нахмурился.

– Может, я поведу машину? – предложил Каталин. – Вы слишком расстроены.

– Не-ет, – холодно ответил Вулкан и спрятал журнал в бардачок, – я спра-авлюсь… А где фотографии? – Он вытянул шею, выискивая их на панели, потом опустил глаза на половики. – Где-то здесь лежали фотографии. Или… – его левое веко задергалось. – Или вы на них сидите?

Каталин заерзал в кресле, вытащил из-под себя сначала газету, потом небольшую стопку перевернутых мятых фотографий, на которых сидел более трех часов пути, и равнодушно отдал Вулкану.

Теперь у того, кроме века, задергалась и щека:

– Фотографиям конец.

– Поисковикам и такие сгодятся, – фыркнул Каталин.

– При чем тут поисковики?!

Каталин поднял край одного из снимков, увидел на нем полуобнаженный торс Раду Вулкана и сделал удивленное лицо:

– Я думал, вы размножили фото отца для поисковиков. Извините.

Набирающий обороты гнев Вулкана потух. Действительно, как он мог забыть? Напечатал уйму своих фотографий, чтобы раздавать автографы в родной деревне, а о фотографиях отца не вспомнил. Резким движением он выбросил мятые снимки в окно, попытался сосредоточиться на дороге и заметил, что Каталин искоса наблюдает за ним.

Как же раздражал этот бритоголовый татуированный здоровяк с колючим взглядом! Во время знакомства Вулкан принял его за преступника и изумился, узнав, что Нику Каталин – старший помощник Януша Папа, лучшего частного детектива Румынии. Сам Вулкан дважды играл полицейского в кино: долго готовился, изучал тонкости службы, вживался в роль и искренне полагал, что внешность и повадки сыщика должны вызывать у людей доверие. Именно доверие, а не острое желание броситься под поезд, предварительно взяв на себя все нераскрытые убийства, изнасилования и кражу овцы у деда Ионела.

Привычным жестом Нику Каталин погладил бритую голову и повернулся к шефу, который сидел за водителем. Из открытого водительского окна дуло, потому пышные волосы шефа, старательно зачесанные справа налево для маскировки глубокой залысины, поднялись подобно крышке карманных часов. Каталин снова коснулся своей головы – Пап понял намек и аккуратным движением вернул «крышку» на место.

Изучившие друг друга детективы при посторонних или клиентах часто общались взглядами и едва уловимыми жестами. Издержки профессии.

Смуглый, с длинными усами и гипнотическим взглядом черных глаз Пап легко сошел бы за вожака цыганского табора. Облик не портила даже обрюзглость, возникшая после пятидесяти лет из-за неуемной страсти к табаку и крепкому кофе. Дать сыщику вместо сигареты трубку, прикрыть голову широкополой шляпой, добавить к двум имевшимся золотым перстням еще парочку, и вместо чистокровного венгра Януша Папа возник бы цыганский барон, гордый и справедливый.

Пап вздохнул, и Каталин понял, что шеф изнывает от желания покурить и выпить кофе.

– Уже скоро, – успокоил Каталин.

– Надеюсь, мой мальчик, – ответил Пап и коснулся плеча водителя. – Если можно, домнул (господин) Вулкан, остановитесь у ближайшего кафе. Нам надо подкрепиться. Заодно обсудим вашу версию о причастности Евы.

Припарковались в живописном месте у ресторанчика «Два пони».

Шеф тут же закурил.

В тени чернеющих великанов-сосен, подобно грибам с яркими бордовыми и красными шляпками, торчали небольшие строения. Два каменных, судя по всему, были кухней и зимним рестораном. Остальные открытые, хаотично разбросанные по довольно обширному пространству леса деревянные террасы были рестораном летним.

Гостей хватало, даже с избытком.

К террасе, где расположились спутники, подошел официант и шеф сделал заказ. Чорба (горячий суп), мамалыга (кукурузная каша) с брынзой и жареной рыбой, летний салат и, конечно же, кофе – скромный ужин двух детективов.

Вулкан не удостоил официанта взглядом – процедил сквозь зубы, что будет только апельсиновый фреш, и под восторженные вздохи узнавших его поклонниц ушел мыть руки.

За оградой террасы на вытоптанном газоне играли две маленькие лошади. Пятнистая рыже-белая лошадка убегала от черной, похожей на шустрого беса. Они задорно прыгали и носились из стороны в сторону, развлекая гостей.