Шесть дней малыша Нельсона

Все это имело совершенно неожиданные последствия. Среди ночи его грубо растолкала Камария. Она была в истерике.

– Ты не знаешь, где отец? – спросила она, вся трясясь. Нельсон сонно протер глаза, подскочил как ужаленный и сел на кровати. Большие, расширенные от ужаса коровьи глаза Камарии в упор смотрели его. Как всегда она была полуголая и не замечала этого.

– Может он вышел? Может случилось еще одно ЧП? – непонятно почему шепотом ответил Нельсон, лихорадочно соображая. Голос ему изменил.

– Придумай еще что-нибудь, – завизжала Камария. – Выйти он не мог, его магнитный пояс лежит на постели. Он бы и двух шагов не сделал, понял? Отвечай: это твоя работа? Отвечай!

– Не моя.

Он оттолкнул ее ногой. Она сползла на пол, села в полутьме и бессильно привалилась спиной к стене. Ее пояс был на ней. Нельсон потуже затянул свой. Его тоже трясло. Джозеф Мутонга был не просто отцом, он был его кумиром.

Когда во всех помещениях и на улицах поселка одновременно включился слабый утренний свет, Нельсон ожесточенно грыз уже третью куриную голень, заряжая старый отцовский органайзер, которым давно никто не пользовался. Он хотел с его помощью понять, почему пропал отец. Случилась ужасная ошибка, и он в принципе почти догадался, как она произошла, но чтобы проверить свою догадку, нужны были семейные фото, которыми Нельсон раньше не интересовался. Вскоре экран органайзера засветился. Еще через несколько минут его догадка подтвердилась.

Нельсон ушел к себе в комнату, и целый день пролежал лицом в подушку, тихо шмыгая носом. Подушка отсырела от слез. То, что он нашел в органайзере, перевернуло всю его маленькую жизнь. Одной фотографии хватило. Собственно, там и была одна эта фотография, потому что семейные фотографии теперь никто не делал, никто не хранил, и царило всеобщее безразличие. Только на деле это оказалось не совсем так. Внутри каждого незрелого маленького человечка, оказывается, теплилась душа; ее легко было ранить, легко убить. Она отсутствовала только у взрослых, да и то не у всех. Медицина уже начала работу над ее окончательным устранением. Душа – это ненужный отросток в человеческом организме, наподобие аппендикса.

На фотографии была запечатлена для истории семья Мутонга. Дедушка (главный шаман республики и потомственный колдун). Бабушка (она умерла так давно, что Нельсон ее совсем не помнил). Отец (начинающий политик). Мама (красавица, прижимающая к груди маленького Нельсона) и Нельсон (кто-то сунул ему в ручку флажок, раскрашенный в национальные цвета) на фоне просторного белого особняка, утопающего в кудрявых пальмах. Юная Камария с белозубой улыбкой на лице, прелестная в своем кружевном передничке, удобных туфельках и мини-юбке, стояла поодаль, держа наготове поднос с напитками, чтобы подать его по первому зову. За ней толпились другие слуги.

Органайзер чуть не выпал из рук Нельсона.

Семейных тайн, о которых он не подозревал просто потому что ничем не интересовался, оказалось слишком много, чтобы их можно было пережить играючи. Два следующих за Камарией удара были еще сильней. Матерью Нельсона оказалась абсолютно незнакомая ему рослая белокурая скандинавка (сам он всегда считал матерью Камарию, несмотря на то, что их антагонизм перешел все границы).

Отца он узнал сразу. Джозеф почти не изменился, только цвет его кожи на фотографии был иссиня-черным как у дедушки. Нельсон закрыл глаза. Вот почему он исчез вместе с вчерашними врагами Нельсона! О такой возможности Нельсон сообразил только сегодня утром. Он всегда гордился тем, что приятный кремовый оттенок его кожи так похож на цвет кожи отца, а оказалось совсем наоборот! Это его цвет с помощью пластического хирурга отец взял для себя за образец.

Неизвестно, какая из свалившихся на него новостей ранила больней других. Весь день Нельсон провел в постели. Как вернуть назад то, что сделано, он не знал. Кажется, это было уже невозможно.

13

Вторая расшифровка Рубена Иштояна, прочитанная по губам, касалась чудесного вещества Флоры, которому находчивые дети астероида нашли иное применение, нежели взрослые, в точном соответствии с выражением «дети все в рот тянут». Пока оставшиеся жители поселка сходили с ума от ужаса, обнаружив новую пропажу населения, и в отчаянии ломали руки, их дети играли в смущение на виду у взрослых, но как только оставались одни, начинали хихикать как сумасшедшие. Исчезновение, в котором не было ничего трагического, казалось им забавной игрой. Они уже сгруппировались по интересам, в которых главную скрипку снова играли старшие ребята. В обед они общими силами попытались взломать склад, принадлежащий Службе Очистки Воздуха, где хранился запас Флоры для воздушных насосов, но двери не поддались.

– Вот оно, это место, – сказал Иштоян, останавливая видеозапись и заглядывая в свой блокнот. – Сейчас они постучатся к Нельсону. Режь отсюда. Четыре минуты.

Они с Алисой собирали папку с файлами для Приложения к отчету. На экране двое ребят разговаривали с Нельсоном. Вели они себя вызывающе. Всем было известно, что Джозеф Мутонга уже не командует прииском, что он оказался слабаком и исчез вместе с другими «черномазыми».

Алиса заглянула в расшифровку.

– Они дали ему один день, чтобы он нашел в отцовских вещах электронные ключи от всех интересующих их дверей. Эти двое – настоящие бандиты!

– Они не знают, с кем связались, – усмехнулся Иштоян. – Заметила, Нельсон даже не стал отнекиваться, он уже все для себя решил. Их песенка уже спета. А еще они не знают, что вылететь на Землю, набив Флорой карманы, им все равно бы не дали при досмотре, если таков был их план. Я уже видел ловкачей, которые хотели тут разбогатеть. Видел набитые Флорой чемоданы.

– Все равно это не объясняет ни мать, ни отца! Как он мог с ними так поступить?

– Выкини слово «объяснить» из своей головы, – строго сказал Рубен. – Мы докажем лишь то, что мы можем доказать. Достаточно для Трибунала. Нас торопят. Несмотря на трагические события, уже три страны на Земле подали заявку для посылки на прииск своих добровольцев. Флора нужна Земле.

Алиса насупилась. Ей все это не нравилось, и она точно знала, что сделает, как только отчет будет принят Трибуналом. Подаст прошение о своем возвращении в летный отряд. После отчета Иштояна их работа по сути закончится и ее нахождение здесь потеряет всякий смысл; а еще ей хотелось пореже встречаться с Иштояном. Она чувствовала, что он каким-то необъяснимым и мягким образом ее порабощает. От его спокойного гулкого голоса и глубоких черных глаз у нее начинали бегать мурашки по спине. Алиса этого не хотела.

Она ушла домой пораньше, а он сидел, улыбаясь, и слушал, как гремят по ступеням ее ботинки. Думал, носила ли она когда-нибудь что-нибудь кроме серебристого уставного комбинезона, скрывающего фигуру, и серой формы воспитанницы интерната? Что-то более женственное. Впрочем, Земля и ЦУП считали, что на данном этапе Освоения ничто, даже это, не должно отвлекать космическое сообщество от работы.

Жизнь Второй планеты строилась строго по науке, исходя из рекомендаций медиков и психологов, несмотря на туманность многих запретов и ограничений. Запрет криобанков (весь биоматериал мог храниться только на Земле), запрет на детей и деторождение (местные жители могли забрать своих детей из земных интернатов не раньше их шестнадцатилетия), а взамен нормального отношения полов физиологические ящики личного комфорта! Ни в какие ворота это не влезало. Складывалось ощущение, что Земля просто ревнует планету к космосу.

До поздней ночи эксперт Иштоян просидел в своей тесной комнатушке, заканчивая отчет. Он не подозревал, что тем самым приближает свое расставание с Алисой. Но даже если бы знал, ничего бы это не изменило. Он бы не остановился.

14

Эту ночь все они провели очень плохо, не спалось даже Нельсону. Рубен, часто вздыхая, пролежал до утра с открытыми глазами. Алиса тяжело металась во сне. Ей было невыносимо жарко, и постель к утру отсырела. Каждый встретил рассвет в своей маленькой изолированной «норке», как того требовал Свод Гражданских правил о раздельном проживании.

В 5:45 утра во всех мужских квартирах, одновременно тренькнув колокольчиком, на двадцать минут включился физиологический ящик личного комфорта – половой удовлетворитель, как называли его сами жители – раздвинул створки и стал почти бесшумно надвигаться сверху на кровать Иштояна. Второе централизованное включение физиологических ящиков происходило поздней ночью и длилось полчаса. Такие же ящики в женских жилищах включались в часы сиесты и вечером сразу после ужина.

Устройство нельзя было включить когда заблагорассудится, но можно было отключить после включения. Через шесть дней такого индивидуального отключения к нарушителю спокойствия являлся психолог из городской мэрии и деликатно предлагал свою помощь. Разбирался с проблемами личного характера, задавал неудобные вопросы. Приходил он на днях и к Алисе, которая вдруг перестала бывать на сиестах. Иштоян каждый день гнал ее домой, но ей почему-то неловко стало уходить, зная, что он может подумать и наверняка подумает. Это неизвестно откуда взявшееся смущение удивляло ее саму. Жители Второй планеты ханжеством не страдали, с юмором окрестив процесс антидепрессивной терапии (механического совокупления) смешным термином «сыграть в ящик».

В то же утро, но в разное время были поданы отчет в Трибунал и прошение Алисы о переводе. Иштояна тут же об этом уведомили. Виду он не подал. Когда она с опозданием и с сияющим лицом явилась на работу, на ее месте уже сидел какой-то человек. Он вежливо поднялся, слишком прямой, неуклюжий, с прической, приглаженной волосок к волоску, с неподвижным лицом; весь какой-то неживой, молчаливый.

– Знакомься, – сказал Рубен Алисе. – Наш спаситель Владлен, робот нового поколения, прислан из Византийска. Он будет работать с Нельсоном по твоему списку.

Византийск был вторым по величине городом Содружества после Бонлиона. Их всего было три на планете. Третьим был маленький Мадлон, где жила бабушка Алисы, первооткрывательница планеты Тереза Буги.

Робот был неотличим от человека. Андроид.

– Я решил, что нам самим незачем лезть на рожон. Разрешение от Трибунала получено, письменные разъяснения о неизбежной потере Владлена отправлены в Византийск. Они продолжают сомневаться, – Иштоян грустно усмехнулся. – Считают потерю возможной, но не обязательной. Видеокамеры везде установлены. Три мобильных дрона с камерами будут снимать Владлена днем и ночью. Они и сейчас кружат здесь вокруг нас.

Алиса невольно огляделась.

– Их не видно, они микроскопические, – усмехнулся Иштоян. – Садись, незачем тянуть. Начнем инструктаж. Может сегодня все и разрешится.

Два часа они натаскивали андроида, в лицах изображая то Нельсона, то его самого. Научили Владлена мастерски ронять поднос с едой, наступать ногой на рассыпавшиеся коробочки, «съедать» самые вкусные, хрустящие кусочки в панировке, подавать пустые коробочки как полные, и все такое прочее. Чтобы усилить зависимость Нельсона от Владлена, «испортили» телепорт, который ему установили буквально вчера (все это время он, ни о чем не подозревая, жил в охраняемой части Трибунала, по сути, в обустроенной тюремной камере). При заказе еды телепорт исправно звенел, крышка откидывалась, и так продолжалось до бесконечности без всякой еды. Уже одно это могло вывести из себя кого угодно.

Когда инструктаж закончился, помещение напоминало свинарник. Везде валялись раздавленные коробочки с остатками пищи, пол был залит липкой газировкой, стол заставлен подносами. Они нажали красную кнопку в углублении стола и стали свидетелями того, как в соседней комнате с проницаемой общей стенкой бедного Нельсона знакомили с Владленом. Нельсон держался молодцом. Высокий мужчина с военной выправкой представил Владлена вестовым офицерской столовой. У Алисы и Нельсона сделались удивленными глаза, но никто не потрудился разъяснить им эту непонятную должность. Владлен тотчас продемонстрировал свою сноровку тем, что уронил со стола увесистую небьющуюся вазу на ногу Нельсону и смущенно извинился. Потеха началась.

15

Они установили на стол двухсторонний экран и в течение нескольких минут молча смотрели видеотрансляцию, каждый со своей стороны стола, потом за экраном послышались тихие сдерживаемые шмыганья. Рубен выглянул: Алиса поспешно стирала рукой с лица следы слез. Носик у нее покраснел, мокрые ресницы слиплись. В его комментариях она не нуждалась.

– Мы вынуждены так поступить, – все-таки сказал он. Алиса не ответила. Глаза ответили.

– Думаешь, этим все закончится? – зло сказал Иштоян. – Все только начинается. Они не понимают одной простой вещи: если все подтвердится, им придется решать, что с ним делать дальше. Тут они себе зубы и сломают! У них рука не поднимется на ребенка, а ведь мы не знаем, на что он еще способен. И дай бог, никогда не узнаем. Кто он вообще такой? Может ему ничего не стоит стереть в порошок всех людей на нашей планете, да вдобавок еще и на Земле?

Она отвернулась. Рубен увидел ее маленькое ухо и на миг оторопел, настолько оно показалось ему трогательным и очаровательным. Но он пересилил себя и продолжил:

– Вот ты знаешь, как его нейтрализовать?

– Он ребенок, его не нужно нейтрализовывать!

– А если он на что-то разозлится? Нам так и ходить по краю всю жизнь?

– Ты о нем раньше не знал и жил спокойно. Вот и продолжай жить. Ему уже одиннадцать лет и никакой угрозы до сих пор не было.

– Аппетит приходит во время еды, – возразил Иштоян. – А он, если помнишь, покушать не дурак.

Они отвернулись друг от друга. Никто больше не смотрел на экран. Трансляция и так записывалась.

– Позиция страуса в этом вопросе неприемлема, – снова упрямо сказал Иштоян. – И не имеет значения, что мы оба об этом думаем. То, что начато, будет закончено, чем скорее, тем лучше.

– Ты ведь наверняка хочешь, чтобы робот пропал, – воскликнула Алиса. – Чтобы доказать, что ты прав, разве нет?

– Очень мило, – холодно сказал Иштоян. – Всегда приятно услышать, что о тебе думают на самом деле. Да, я хочу, чтобы робот Владлен исчез. Я считаю это важным. Об этом еще никто не знает – я вмонтировал в него пеленгатор, который будет работать, даже если робот испарится. Это позволит вычислить направление, куда исчезли люди с астероида и спасти их, если они живы, как бы далеко они ни были. Кроме того, робот оборудован передатчиком дальней космической связи. Любая попытка хороша. Я не могу смириться с тем, что мы не узнаем их судьбу. Может кто-то уже списал их, как интернациональная комиссия, но я – нет.

Его слова гремели друг об друга как булыжники, куда только делся мягкий голос? Алиса побледнела. Она уже не могла сказать в ответ «я не буду в этом участвовать», хотя минуту назад эта фраза вертелась у нее на языке. Ее отчитали как девчонку.

– Я подала прошение о переводе. Сегодня утром.

Ей пришлось снова отвернуться и стирать слезы с лица руками. Зачем с ней так? Она всего лишь девочка. Маленькая глупая.

– Я знаю. Извини, они не могли не сказать мне как руководителю. Снова будешь летать?

Алиса кивнула. В глаза она не смотрела. Утром она готова была пуститься в пляс от радости. Ее муки закончились. Сейчас все немного изменилось.

– Может останешься? – грустно спросил Иштоян и его вечная печаль в глазах удвоилась.

Но она не осталась.

16

И все же им удалось обхитрить малыша Нельсона. Ночью, под неусыпным надзором видеокамер робот Владлен исчез. Что примечательно, даже после нескольких возмутительных промахов при обслуживании, из-за чего он остался практически голодным, Нельсон не пожаловался и не попросил заменить обслуживающего, хотя мог. Просто замкнулся. В нем уже закрепился свой метод решения проблем.

Этой ночью Нельсону снилась Камария. Наглотавшись таблеток, чтобы расхрабриться, она кричала ему в лицо: «Смотри, что ты наделал со своим амулетом! Я всем расскажу, что это твоя работа». Это было неумно с ее стороны, лучше ей было помолчать. Они ждали транспорт на следующее утро. К тому же никакого амулета у него не было.

Амулет придумал дедушка. Он свято верил в его существование. Впрочем, дедушка был прирожденным артистом и во что он верил или не верил, никто не знал. Он из многого в своей жизни сделал тайну. Потомственным колдунам положено быть загадочными и выглядеть значительно, напускать на себя важность по поводу и без повода. Семья Мутонга жила по написанным дедушкой сценариям, из которых он умел мастерски извлекать выгоду, привлекая внимание телевизионщиков. Разоблачить его было невозможно, он был выдающимся плутом и комедиографом. Джозеф Мутонга не имел и четверти его талантов.

Узнав, что для продолжения политической карьеры сын решил перебраться с семьей в Америку, он взял за руку внука и отвел его на берег озера. Чудесный был день, яркий, солнечный. Огромные белые пеликаны, выстроившись в воде полукругом и производя невообразимый шум хлопающими крыльями, сообща загоняли испуганную рыбу на мелководье. Гибкие шеи их были перетянуты ошейниками, чтобы они не могли проглатывать добычу. На желтых дюнах шелестели о чем-то тоненькие пальмы. Расположившиеся в скудной тени пальм мужчины в просторных рубахах и соломенных шляпах лениво переговаривались, ожидая, когда пеликаны до отказа набьют рыбой свои подклювные мешки и вылезут на берег, чтобы с ними поделиться. Вдали по синей глади озера скользила одинокая парусная лодка.

– Я хочу сделать тебе подарок, Нельсон, – сказал, останавливаясь, дедушка и выпуская руку внука из своей руки. Голос его был торжественен.

Шестилетний тогда еще Нельсон серьезно кивнул.

– Мой подарок поможет тебе в Америке. Он волшебный, но знать о нем никто не должен, ни мама, ни папа – никто. Обещаешь?

Нельсон снова кивнул.

– Это невидимый амулет. Ты поедешь в чудесную страну, где исполнятся все твои желания. Нужно только очень этого хотеть и верить: будет так, как ты захочешь. Очень верить и очень хотеть. Понял меня?

Нельсон кивнул в третий раз. Он всегда был немногословен.

– Сложи руки лодочкой, – сказал дедушка. – И прими его. Я тоже сложу руки лодочкой.

Он сложил руки лодочкой и вложил их в ладошки Нельсона, протянутые ему навстречу.

– Прими волшебный амулет, который хранится в нашей семье с незапамятных времен. Никому не рассказывай о нем и когда ты захочешь чего-то очень сильно, так сильно, что прямо ложись и помирай, он тебе поможет.

Он слегка раздвинул руки и осторожно вынул их из ладошек Нельсона, словно переложив в них нечто осязаемое. Отступил назад. В руках Нельсона ничего не осталось. Глаза мальчика сделались испуганными.

– Никто не сможет украсть его у тебя или отобрать; из-за его невидимости, – сказал дедушка торжественно. – Вот, даже ты его не чувствуешь. Его будто нет, но на самом деле он есть. Он всегда будет тебе помогать. Надень его на шею.

Нельсон повиновался. Разочарование на его лице боролось с глубокой верой в дедушку. За пять следующих лет воображаемый амулет висел на его шее, никак себя не проявляя, и поэтому Нельсон решил рассказать о нем отцу, а отец поделился потом с Камарией. Джозеф Мутонга воздержался от комментариев, ведь отец к тому времени уже скончался, и ему не хотелось над ним смеяться.

Впервые чудо случилось на астероиде Аида, когда исчезло все белое население прииска. Может ли страстное желание творить чудеса, и кем именно был услышан в миг страшного отчаяния крик Нельсона о помощи, когда-нибудь узнается. Для него главным было то, что плотину желаний прорвало и с чудесами теперь проблем не было. Амулет заработал.

Робот Владлен исчез. Сколько потом ни прокручивали запись радаров специалисты Трибунала, сколько ни ломали головы расшифровщики над аудиозаписью сигналов из космоса, сколько ни просматривали видеозапись исчезновения робота эксперты, ничего не менялось. Удаляясь угасали сигналы, заглушаемые неземным скрежетом, постепенно перестал поступать пеленг, очистились экраны радаров, и только записанное видео исчезновения можно было использовать как доказательство вины Нельсона, для предъявления ему формального обвинения. Космос закрылся, план Иштояна провалился.

17

Алису очень быстро отправили в полет. Рабочих рук везде не хватало. После двух недель, проведенных в полутемной комнатушке Трибунала, маленький почтовый челнок, куда ее назначили вторым пилотом, показался ей сказочным местом. Он курсировал между космодромом Бонлиона и Главной орбитальной станцией, перевозя срочные необъемные грузы, поступающие с Земли через виртуальные ворота между двумя мирами, удаленными друг от друга на три сотни световых лет. Их можно было бы сравнить с гигантским телепортом, если бы принцип работы у них не был иным.

Жизнь постепенно входила в колею. Об Иштояне Алиса почти не вспоминала. Иногда сочетание звезд в панорамном обзоре, когда они выходили на орбиту и окунались в космическую черноту, напоминало его лицо. Иногда она вспоминала его в часы сиесты. Иногда вечером. В основном день был заполнен работой. Тоской.

У Алисы появилась подружка Инга. Она была голубоглазой несерьезной хохотушкой, стажировалась на диспетчера, всем интересовалась и обо всех все знала. Как из таких людей получаются диспетчеры, Алиса понять не могла. Они познакомились в кафе. Обе пили латте с фруктовым сиропом и обменялись критическими замечаниями по поводу карамельного сиропа, который не любили. Через неделю Инга принесла в кафе весть о том, что пропал один из экспертов Трибунала.

– Ну такой, симпатичный. Да ведь вы кажется знакомы!

Почему она не такой гений пилотажа как бабушка Тереза, подумала Алиса. Улететь бы сейчас, найти новую планету и жить там одной. Начать жизнь заново.

Она молча встала и пошла прочь, оставив Ингу сидеть с раскрытым ртом.

Перед входной дверью на коврике ее ждал большой ламинированный лист гербовой бумаги с печатями. Она подняла его, испытывая панику. Буквы прыгали перед глазами. «Я такой-то такой-то, гражданин Земли, житель Второй планеты, разрешаю…» Разрешаю?!

Она держала в руках официальное разрешение Рубена Иштояна Алисе Буги использовать его биологический материал, хранящийся на Земле в криобанке, для зачатия ребенка, если возникнет такая необходимость. Все нужные реквизиты и контакты были перечислены. Алису затрясло. Она швырнула ламинированный лист туда, где он до этого лежал и, громко хлопнув дверью, подперла ее спиной. Еще чего!

Затем она набрала по видеофону мужчину с военной выправкой, который сопровождал Нельсона, когда она возила его на разные экскурсии, стараясь втереться ему в доверие.

– Это правда? – спросила она, ничего не уточняя.

– Правда, – подтвердил он.

Она кивнула, отключилась и на следующий день улетела на работу, подобрав с пола разрешение Иштояна. Про Нельсона она не спросила. Жизнь, вильнув ненадолго в сторону, вернулась в накатанную колею.

18

Что делать с Нельсоном Трибунал решал с привлечением ответственных лиц из ЦУП, но единственное, до чего они додумались, была его срочная отправка домой. Они хотели поскорей сбагрить его с планеты. Обвинение мальчику решили не предъявлять, материалы дела засекретить и сдать в архив. Даже о том, что в отношении него велось расследование, говорить запретили. Иштояну, который пытался протестовать, все дружно заткнули рот.

– Понимаешь, старик, – сказал ему наедине один влиятельный в ЦУПе человек, смущенно отводя глаза. – Решение это окончательное.

Дата отправки была уже согласована. Времени оставалось в обрез, но Иштоян не был бы Иштояном, если бы сразу бросился напролом. Он привык рассчитывать каждый свой шаг. У него еще был козырь на руках.

Сначала он сделал все, что хотел сделать насчет Алисы. С заверенным как положено разрешением заглянул в «их» кафе, единственное общественное место на космодроме, и попросил знакомого баристу об услуге. Так ровно в оговоренное время его разрешение попало на коврик Алисы. Затем он вернулся в свой кабинет и, тщательно взвешивая в уме предстоящий разговор, отобрал необходимые ему копии документов из досье Нельсона, которое переснял заранее. Два документа сфабриковал тут же наскоро. Если бы кто-нибудь наблюдал сейчас за ним, засомневался бы, человек ли он вообще, настолько были рассчитаны шаги.

– Вот что, дружок, – сказал он решительно, оказавшись один на один с Нельсоном в его комнате и кладя на стол папку с документами. – Я хочу поделиться с тобой некоторыми сведениями, так что отложи на время свою приставку и послушай. Тебе будет интересно.

Мальчик внимательно глянул исподлобья, нахмурился и поставил на «стоп» игровую приставку, с помощью которой заполнял паузы между приемами пищи и надоевшими экскурсиями. Рта он не раскрыл, интереса не выразил. Смутить его было невозможно, кроме того он уже был знаком с Иштояном и кое о чем догадывался.