Иллюзия чистого листа

– И что мне дальше делать, – спросил его я.

– Пока ничего. Поживи, посмотри. Если что-нибудь подобное опять случится, то тогда только к доктору. И, знаешь что, на всякий случай, убери зеркало обратно в шкаф. Или избавься, продай. Короче, надо, чтобы оно исчезло из твоего поля зрения. Возможно, оно провоцирует этот твой психологический слом. В зеркале, конечно, ничего нет, просто так на него реагирует твой мозг. Давай вот что, мы с тобой еще выпьем.

Тут Дмитрий, не дожидаясь моего ответа, встал и ушел на кухню, а вернулся оттуда с запотевшей бутылкой все той же финской водки. Приятель с хитринкой подмигнул мне и снова уселся рядом на диван.

– А тебе завтра не надо на работу? – с сомнением спросил я.

– Сегодня же пятница. Значит завтра – суббота, выходной, – удивленно глядя на меня, сказал он.

– Забыл. А можно у тебя сегодня переночевать, – спросил я, – а то сейчас особо не тянет возвращаться. Да и поздно.

– Да без проблем, – ответил Дмитрий и обвел окружающее пространство рукой, – уж для одного гостя места здесь хватит.

После этого он откупорил бутылку и разлил водку по рюмкам. Я посмотрел на это с повторным сомнением, но потом мысленно махнул рукой – а может оно и к лучшему сейчас.

IV

Утром я проснулся на диване в большой комнате, где спал без спальных принадлежностей, накрытый пледом и с диванным валиком вместо подушки. Голова после вчерашнего не болела – вот что значит хорошая финская водка. Столик еще с вечера мы убрали. По квартире плыл запах кофе, а на кухне погромыхивала посуда.

Я встал, потянулся и зашел на кухню.

– Здорово, – поприветствовал меня армейский приятель, – кофе будешь?

– Здорово, я не против, – зевнув, ответил я.

Мы выпили по кружке свежесваренного натурального кофе и съели по паре бутербродов с колбасой и сыром.

– Дим, а ты не хотел бы проехаться со мной до моей квартиры, – спросил я, – а то как-то одному туда возвращаться неочень хочется.

Дмитрий подумал и ответил, что в общем-то он не против, но не надолго, потому что нужно съездить к родителям помочь собрать новый купленный вчера ими комод. Я этому обрадовался. Мы собрались и на автомобиле приятеля отправились ко мне на квартиру.

Когда мы зашли в мое жилище, Дмитрий, осмотревшись, не без явной зависти, сообщил мне, что квартира впечатляет в хорошем смысле, просторная и удобная, а еще больших денег стоит. А потом он попросил меня показать ему ванную комнату, в которой располагается эпицентр моих страхов.

Мы подошли к ванной, я включил свет и открыл дверь. Дмитрий с невозмутимым видом зашел внутрь, встал перед раковиной и посмотрел в зеркало. В ту же секунду его лицо исказилось в диком ужасе, и он закричал. Я в панике собрался сорваться с места, но крик приятеля сменился смехом.

– Да успокойся. Я пошутил, – сказал он, смеясь, – нет тут ничего. Сам посмотри.

– Тоже мне шутник, – в сердцах ответил я, заходя в ванную.

Не без опаски я заглянул в зеркало, пытаясь в тусклом свете увидеть чужой взгляд. Но вместо суровых глаз я рассмотрел свои собственные, которые испуганно и немного ошалело пялились на меня из глубины зеркального овала. Я в своем отражении был такой как есть, и никаких метаморфоз с моим лицом не происходило.

Дмитрий глядел на меня с сожалением.

– Да уж, дружище. Встряхнуло тебе голову. Сразу видно, что тебе и в самом деле что-то привиделось. Поэтому, во избежание рецидива, рекомендую зеркало убрать, чтобы не мерещилось разное.

Я почти успокоился, но в зеркало смотреть избегал. И меня можно понять. Представьте, вы, будучи абсолютно один в квартире старого дома в вечернее темное время, видите, как из старинного потрескавшегося от времен зеркала на вас смотрят не принадлежащие вам чужие глаза. И это зеркало не новодел, в который можно вмонтировать какую-нибудь голографическую шутку, целью которой является подурачиться и слегка напугать человека, а очень старая работа. Кто сможет к такому спокойно отнестись?

После того, как Дмитрий ознакомительно осмотрел квартиру, мы прошли на кухню, где попили чай. Затем армейский приятель пожелал мне эмоционально не перенапрягаться, сказал, что ему пора к родителям, оделся и пошел к двери.

– Если что, звони, – заявил он мне на прощание, пожал руку, подмигнул и вышел.

Общение с Дмитрием и его посещение моей квартиры на меня положительно повлияли. Во всяком случае, на душе стало спокойнее. Но не вполне. Проблема-то, будь она психического свойства или мистического, оставалась и могла проявиться в любой момент.

Нужно развеяться, решил я, оделся и пошел в Музей музыки – Шереметевский дворец, расположенный между Невским проспектом и улицей Чайковского на набережной реки Фонтанки. Я много где бывал, а там не приходилось, но давно хотел туда сходить. Располагался дворец неподалеку, поэтому путь мой был недолгим. Его желтое здание располагалось в глубине улицы между соседствующими домами. Территорию при дворце от улицы ограждал забор с массивными воротами посередине. Просмотрев в течение двух часов экспозицию из разнообразных музыкальных инструментов и ознакомившись с внутренним убранством одного из самых старинных дворцов Санкт-Петербурга, я снова отправился бродить по городу. Зашел в Казанский собор, в темном зале которого я нашел икону Николая Чудотворца и поставил свечку, попросив у святого поддержки. Потом снова очутился на улице. Было холодно, по ощущениям примерно минус пять градусов. На дворе было четвертое декабря, полдень субботы. В выходной день толпы людей без особой суеты двигались по Невскому проспекту.

Небо сплошь было покрыто низкими тяжелыми облаками, отчего здания казались серыми и невеселыми. В душе у меня тоже не было веселья. Я брел по Невскому проспекту, лавируя между встречными людьми, и думал. О себе. Вот мне сейчас тридцать пять лет, это, наверное, середина жизни. Семьей, детьми пока не обзавелся. На свое жилье самостоятельно не заработал, на автомобиль – то же, зарплата нищенская. Работа не нравится. Что я хорошего в жизни сделал, чем и кому запомнюсь? Как там в литературе, во мне проснулись терзания маленького человека? Хожу один маленький человечек по большому городу огромной страны. Вот в моей жизни нарисовалась квартира, ставшая моей. Чья это заслуга? Моя? А сам чего добился? Превратился в архивного червя. Так неприятно стало на душе, будто кто-то схватился за невидимую меланхолическую струну, расположенную где-то во мне, и стал по ней стеклянным осколком водить, и пошли неприятные тоскливые колебания по всему телу. От этого стало еще холоднее. Я шел и кутался в куртку, в шарф, глубже нахлобучил свою шапку с глупой надписью. В моей жизни не видно было никаких перспектив. Во всяком случае, раньше. Но сейчас проявилась возможность что-то поменять. Личная жизнь налаживается, есть Алена. К тому же я стал счастливым обладателем собственной квартиры. И неважно, как она стала моей, главное – честно. У меня появилась реальная и может быть единственная возможность начать жизнь как бы по новой, с чистого листа. И строить так, будто раньше ничего не было, этого серого и никчемного существования без перспектив. Я буду жить в другом, большом городе, там, где мне нравится. Нужно только мобилизоваться и придумать, что делать дальше. С прежней работы я уволюсь и перееду сюда, в Питер. А что меня держит на прежнем месте? Пустота там только. Вполне возможно, что здесь настоящая жизнь только и начнется, без буксования вхолостую на одном месте. Теперь все наладится.

Не давала покоя мысль про зеркало. Прав, наверное, Дмитрий, надо от него избавиться. Убрать обратно в шкаф? Продать? Оно может хороших денег стоить. По крайней мере, так оно выглядит. Надо с кем-нибудь посоветоваться или показать. Продешевить тоже нельзя. А для начала все-таки надо удалить из поля зрения, дабы неприятных повторов не было и не нервировало. Ежели я у бани повредился головой, чего не хотелось бы, то это в любом случае проявится. Тогда придется идти к соответствующему специалисту. Выходит, мистика предпочтительнее для меня, чем внезапно возникший физический дефект. Хотя это полный бред.

От мыслей, а может немного и от вчерашнего застолья, стал чувствовать головную боль. Она проявилась в виде пульсацией в висках. Может быть, кровяное давление повысилось. В последнее время оно стало часто меня беспокоить, в особенности, когда понервничаешь. Посмотришь новости по телевизору и чувствуешь, как голова тяжелеет, столкнешься с житейскими неприятностями – то же. Я даже купил тонометр и мерю себе давление ежедневно. Прибор демонстрирует, что у меня не все в порядке со здоровьем. Хотя вполне молодой еще, веду здоровый образ жизни, не курю. Сходил не так давно к врачу, он прописал мне соответствующие таблетки. Теперь их пью, иногда пропуская приемы.

Придя в квартиру, разделся, прошел в маленькую комнату, где у меня лежал тонометр, взял прибор и измерил давление. Как и ожидалось, оно было повышенным. Сварил макароны с сосисками, пообедал. Потом выпил таблетку, решил почитать, достал книгу Уилбора Смита и лег на диван. Этот автор пишет легко, в приключенческом ключе, и, когда его читаю, отдыхаю. Прочитав пару десятков страниц, я почувствовал, как глаза мои слипаются, отложил книгу и через короткое время уснул.

Проснувшись, я увидел, что на улице стемнело, встал, прошел в большую комнату и включил настольную лампу на письменном столе. Свет лампы таким образом высветил из сумерек комнату и преобразил ее вид, что у меня на секунду создалась иллюзия, будто я переместился во времени на сто лет назад. Таинственные густые тени выглядывали из-за всех предметов, стояла тишина. И только современный телевизор мешал полноте моего фантазийного погружения.

Надо было освежить лицо, и я пошел в ванную комнату. Вся квартира пребывала во мраке, кроме большой комнаты, где горела настольная лампа. От этой темноты было неприятно, да и недавнее видение не давало покоя, поэтому я включил свет в прихожей, а потом уже в ванной. Не без опаски, я вошел внутрь и встал перед зеркалом. Поднял глаза и посмотрел на себя. Как это ни было дико, но на меня опять взирал все тот же чужой взгляд. Внутри у меня все упало, надежда оборвалась. Получается, проблема никуда не делась и, наверное, не денется, если я сам ее не решу. Прямо сейчас. Надо снять зеркало и убрать его обратно в шкаф, где оно и покоилось. Странно, что от него раньше не избавились, а просто спрятали. Впрочем, вполне вероятно, что оно имело какую-то семейную ценность, и окончательно от него избавляться никто не собирался. Хотя проблема эта определенно существовала и раньше, что повлекло помещение зеркала в глубину шкафа. Но если все таки дело не в зеркале, а в моей голове.

Чужие глаза продолжали внимательно смотреть на меня. Я решился и протянул руки к зеркалу, намереваясь снять его с гвоздя.

– Не нужно, – услышал я негромкий хриплый голос. Он раздался внезапно в полной тишине.

Мои руки застыли на половине пути, а сам я удивленно глядел на себя в зеркало.

– Не нужно, – повторил голос, и мои руки сами по себе опустились, а волосы начали шевелиться на голове от ужаса.

– Что? – спросил я неизвестно у кого, ведь кроме меня в ванной, да и во всей квартире, никого не было.

– Нам стоит поговорить, – предложил хриплый голос. Он звучал доброжелательно, но твердо, – пройдите, пожалуйста, в большую комнату. Там нам будет удобно.

– Кто это говорит? – слабо спросил я.

– Идите – идите в комнату, – вновь предложил голос, и я понял, что бесполезно спрашивать, а надо идти.

И я пошел. Лоб и ладони вспотели от страха и нереальности ситуации, но я безропотно пришел в большую комнату, сел на диван и стал ждать, что будет дальше.

В комнате я был один. Тени от мебели, казалось, приобрели зловещий вид, как будто были не на моей, а на чужой стороне. Хотелось включить верхний свет, но у меня возникла убежденность, что не надо этого делать.

Я сидел и ждал.

В какой-то миг, не уловил, в какой именно, шестым чувством я отметил чье-то присутствие в комнате, где только что находился совершенно один. И я абсолютно точно знал, что в кресло в углу кто-то сел. Никакого движения не было и в помине. Ни звуков, ни движения воздуха. Визуально ничего не сместилось. Просто я знал и все. Еще я понимал, что присутствующее здесь нечто возникло только сейчас. Это понимание пришло само по себе, но более мне ничего не открылось.

По-прежнему царила тишина. За окном был вечер, шел снег, на улице горели фонари, шум города сюда не проникал. Я молчал, ожидая продолжения. И оно последовало.

– Добрый вечер, Олег Сергеевич, – нарушил тишину тот же хриплый тихий голос, – настала пора нам познакомиться.

Недолгая пауза.

– Меня зовут Илларион Федорович. Вам меня не нужно бояться. Даже скажу больше, и опасаться тоже. Хотя, думаю, вам пришлось немного испугаться. Впрочем, это и понятно. Я вовсе вам не враг, а наоборот. И разговор наш, как вы можете догадываться, происходит неспроста. Вы большой молодец и смелый человек. Другой бы на вашем месте бросился прочь из квартиры куда подальше. А вы даже не выглядите таким уж напуганным. Хотя это внешняя сторона. Ваше реальное внутреннее состояние я знаю. Честно говоря, о вас мне все хорошо известно. Вся ваша жизнь передо мной как подробная анкета, поэтому мне и спрашивать у вас, собственно, нечего. Вижу продолжающееся естественное непонимание в ваших глазах. Поэтому кое-что поясню.

Голос замолк, и я как будто бы снова остался в комнате один. Но я знал, что это не так. Пока я слушал этот монолог, мне показалось, что голос принадлежит не старому, но и не молодому человеку. Ну, может, я дал бы ему от сорока пяти до пятидесяти пяти лет.

– Хочу заверить, что я не являюсь галлюцинацией для вас, – продолжило невидимое существо, – это не проблема вашего психического расстройства, и тот удар о ступеньку возле бани вообще тут не причем. Психически вы здоровы и все воспринимаете адекватно. Вы сейчас сидите на диване в своей вновь обретенной квартире, а я восседаю, как вы правильно поняли, прямо напротив вас в кресле. Вот ровно так, как вы сейчас все воспринимаете, в том числе и мой голос, все и обстоит на самом деле.

Я почти физически ощутил, как существо качнуло в кресле ногой, а голову подперло правой рукой, локоть которой покоился на подлокотнике кресла. Я не понимал, как все это вижу, поскольку видеть это было невозможно.

Когда существо замолчало, я, разлепив слипшиеся и пересохшие от волнения губы, спросил:

– Вы меня извините, просто выглядит все так странно и нереально, что мне даже как-то нелепо говорить с пустотой. Я вроде вижу вас. Вижу, конечно, не на самом деле, а чутьем что ли. Вы невидимка?

– Это как в триллере? – не смотря на наивность вопроса, голос продолжал оставаться серьезным, – ну если я не видим, то меня, наверное, можно так назвать. Но это совсем не то, что вы видели в кино. Скорее всего, вы думаете, что участвуете в каком-то мистическом действе. Это странно для вас прозвучит, но в том, что в настоящее время происходит в этой комнате, мистики нет. То есть, со стороны непосвященному покажется, что есть, а на самом деле, уверяю еще раз, это не так. Хотя все это выглядит необычно и загадочно.

– А кто же вы тогда? Вы и имя свое назвали.

– Да, это редкое сейчас имя. Илларион. Просто в то время, когда я появился на свет, детей так нередко называли.

– Значит, вы человек? И когда же вы родились? – страх у меня начал проходить.

– Давно, и мне очень много лет. Но сразу скажу, что я не совсем человек. И не душа умершего, которая приходит в этот мир и блуждает по заветным местам. Что-то отдаленное есть, но не совсем так. Давайте вот что. Я вам сейчас кое-что расскажу, вы меня послушаете, а затем мы с вами кое о чем договоримся. Хорошо?

Я кивнул. А существо, невидимо сидящее передо мной, расположилось в кресле поудобнее и заговорило.

– Для любого человека, Олег Сергеевич, самое важное значение имеет его настоящее – его текущая жизнь. Он будто бы пришел из небытия и канет туда же. Родился, прожил свою жизнь и умер. Вот и вся история. И пока человек живет, он для самого себя центр мира. Остальное важно для него в той или иной степени или вообще не играет никакой роли. Для нормального человека естественно не хотеть своей смерти, поскольку он думает, что за порогом жизни его ждет тьма и небытие, или страшится неизвестности и понимает, что со смертью отрезок жизненного пути, которым он идет от рождения до окончания жизни, безвозвратно закончится. А то, о чем он читал в книгах и смотрел в кино о загробном мире, всего лишь домыслы. Кто-то верит домыслам и строит свое существование, исходя из них. Кто-то плевать хотел на то, что там за гранью, и живет в уверенности, что жизнь ему дана одна, а после смерти ничего нет. Иные люди верят, что жизнью в этом мире ничего не ограничивается, и дальше следует бытие в другом мире. Я знаю, что происходит с людьми после смерти. Мне эта тайна открыта уже давно. И, если мы с вами кое о чем договоримся, то она откроется и вам. И, поверьте, знания этой тайны вас не огорчат. Теперь я хочу сказать вам о другом.

То, о чем говорило существо, меня крайне заинтересовало. Я нередко задумывался, как и любой другой человек, о загадке смерти, о том, что она открывается только тому, кто безвозвратно перешагнул грань и скрылся из этого мира, оставшись лишь прошлым, постепенно стирающимся из памяти живых. Страха перед невидимым существом у меня уже не было, я расслабился, облокотившись на боковушку дивана и смотрел в темный угол с покоящимся в нем креслом. За окном продолжался снегопад, а свет уличного фонаря создавал проекцию окна на потолке комнаты в виде скособоченной трапеции с перегородкой.

– Родился я давно, – голос стал еще более хриплым, – в позапрошлом веке. Был, как и все, обычным человеком и жил заурядной жизнью, ничего особенного. Это продолжалось до тех пор, пока я не переехал с женой в этот дом, в эту самую квартиру. Было начало двадцатого века, дом только что построили. И именно тогда я столкнулся с силами, частью которых потом и стал. Все начиналось примерно так же, как и наше с вами общение. Мне тогда многое открылось и поступило предложение, с которым я согласился. Вот вы довольно часто терзаете себя упадническими мыслями о своей жизненной слабости, о том, что в вашей жизни нет ничего такого, за что можно было бы себя уважать или хвалить. Я вас прекрасно понимаю. То, как вы живете, вызывает жалость. И вы себя жалеете, внутренне надеясь, что все наладится и преобразится, ждете чуда, которое все изменит. Ну, вот, считайте, что у вас появился шанс. Я все это проходил лично и советую вам им воспользоваться. Итак, о чем, собственно, речь. Мне нужен человек, который займет мое место и тем самым даст мне возможность уйти. Поверьте, оно того стоит. То, на что вы согласитесь, сделает вас из слабого существа могущественным человеком. Конечно, там есть определенные условия, но они посильные. Просто, будучи наделенным, скажем так, большими возможностями, вам необходимо будет сдерживать себя. Тут дело в самоконтроле, который потом перерастет в привычку и перестанет быть проблемой.

В ванной раздался какой-то шум. Я услышал, как на пол со стиральной машины упал пластиковый тазик. От неожиданности я дернулся. Потом все стихло. Я захотел пойти посмотреть и приподнялся с дивана, но мой гость уверенным голосом остановил меня:

– Не ходите туда. Все в порядке. Потом поймете, что к чему.

Я опять расслабленно уселся на диване и спросил.

– Скажите, а что вы сами из себя сейчас представляете? Вы сказали, что были человеком. А сейчас? Почему вас не видно?

– Таково мое текущее состояние. Да, я был таким же человеком, как и вы. Прожил долгую жизнь в обычном человеческом обличье, а потом со мной произошли перемены. Было бы странно, если бы я тогда в свои семьдесят лет выглядел пятидесятилетним. Сейчас мне значительно больше, а внешность все та же. Мы ведь вращаемся среди людей, не находимся в вакууме. Как ни крути, а общество начинает подмечать странные вещи. В один прекрасный момент мне пришлось официально исчезнуть из мира людей.

– Вы бросили близких и пропали?

– Нет. Так получилось, что моя первая семья погибла. Очень давно. Через несколько месяцев после переезда в эту квартиру мои жена и сын отправились в Швецию к родственникам. Я тоже должен был плыть с ними на корабле, но дела не дали мне такой возможности. В Балтийском море разразился шторм, и корабль со всеми пассажирами и экипажем затонул, не дойдя до Стокгольма сотню километров. А еще спустя полгода мне поступило то самое предложение. Потом, уже значительно позже, когда я окончательно оклемался после потери семьи, я женился повторно. Несколько лет мы с женой жили вдвоем, а в тысяча девятьсот двадцать восьмом у нас родилась девочка, которую мы назвали Лидочкой. Это была ваша троюродная бабушка, кстати, которая умерла, оставив вам в наследство эту квартиру. Мы с вами родственники, Олег Сергеевич. И именно поэтому вы самый лучший, да в общем то единственный вариант для продолжения Дела. Именно по этой причине мы сейчас общаемся с вами. Примерно в начале шестидесятых годов я должен был исчезнуть – оставить свою человеческую оболочку и продолжать существовать, не имея физического тела. Я сосуществовал со своей семьей, при этом не выдавая себя. Так получилось, что женщине эти возможности переходят в крайне редких случаях. Не потому что они хуже, нет, конечно. Они во многом лучше нас, мужчин. Просто такое крайне редко случается. Это не я установил. К сожалению, так вышло, что между мною и вами родственников мужского пола не было. В нашей семье рождались одни женщины, которые не подошли, вы – первый мужчина после меня. На эту роль может быть избран и не родственник, но сильный человек, обязательно связанный с нашей семьей.

– Так что же от меня требуется? – спросил я, толком не понимая, чего от меня хотят.

– Я уйду из этого мира, а вы продолжите мою работу. Собственно, ничего особенного и не требуется. Нужно наблюдать за всем происходящим вокруг вас. Не в квартире, конечно, или на улице, а в этом огромном городе и том, что окружает его на сотни километров. Территориально это вбирает в себя всю Ленинградскую область и часть граничащих с нею земель других областей. Административно-территориальное деление, на самом деле, в данном случае не имеет никакого значения. Я обрисовал условно. То есть, Санкт-Петербург является эпицентром той части мира, за которой вам необходимо будет наблюдать. Будете делать это вы единолично. То, что дальше, вас не будет касаться. Вам надо будет наблюдать, а потом, обретя силу, влиять на окружающую вас действительность, на происходящие вокруг процессы. И касаться это будет только людей, поскольку именно они своими действиями разрушают мир, в котором живут. Они не создатели, а потребители. Они не имеют права разрушить то, чего не созидали. Надо следить, чтобы люди не выходили за рамки и при необходимости поправлять их.

– Но как это делать? За чем именно наблюдать? Какими силами воздействовать? Я не понимаю, – проговорил я.

То, о чем говорил гость, выглядело так циклопично для меня, а масштабы задач настолько пугали своей величиной, что я сказал невидимому существу:

– все, что вы сказали, выглядит фантастично, и мне до конца не верится. Какие-то неслыханные задачи и возможности.

– Вот смотрите, Олег Сергеевич, в двух словах. Кстати, ничего, что я обращаюсь к вам на «вы», хотя мы родственники.

– Если вам так удобно, то мне все равно.

– Так вот. Вы остаетесь за меня. Наблюдаете, влияете на окружающий мир. Как? Это вы поймете. Подсказки будут приходить сами собой. Что-то, конечно, придется добавлять самому. Но, в целом, понимание того, что нужно делать, у вас будет. Не беспокойтесь по этому поводу. Постепенно вы обретете возможности, с помощью которых станете способны влиять на окружающее вас физически и нематериально. После того, как мы с вами договоримся, приход сил будет происходить около недели. За это время весь мир ополчится против вас. Все будут воспринимать вас, как возникшую ниоткуда мерзкую угрозу, которую непременно надо устранить. Этот период будет непростым. И в квартире отсидеться нельзя, потому что у вас с миром должны будут установиться новые связи, а для этого с ним необходимо постоянно контактировать, пока вы друг к другу не привыкнете, и у вас не установятся особые отношения. После этого окружающий вас мир станет как пластилин. Но, сами понимаете, с самого начала силы не появятся, и самостоятельно с агрессивной средой вы не справитесь. Вам будут помогать. Об этом тоже не беспокойтесь. Я об этом расскажу. Но через неделю, когда все кончится, вы будете совершенно другим человеком. Вы станете одним из центров, с которым будут считаться абсолютно все, независимо от социального положения. И не только люди, но животный мир и многое другое. В дальнейшем вы все поймете без подсказки. При этом никто не говорит, что вам нужно отказаться от семьи, друзей и простых человеческих радостей. Но всегда вы должны будете помнить об ответственности.