Нелисар Брегон

Словно почувствовав его колебание, симболец сказал:

– Тебе ничего не угрожает. Ты помог Мовиану и твоя жизнь неприкосновенная.

– Зачем я понадобился вашему предводителю?

– Я не знаю. Но могу предположить, что он хочет просит помощи.

В словах, в напряженных движениях симбольца, Нел видел и слышал всё, что было не сказано. У него не было шансов отказаться, его привезут в деревню, даже если для этого придется связать его и тащить силком. Глаза Нела скользнули по их хмурым лицам: они боялись его отказа, боялись, что им придется или уговаривать его или применять силу. И он чуть не плюнул от досады. Какого черта! Это была его земля, его дом, его лес, его соплеменники. Какого черта, все четверо испытывали такое дикое напряжение, граничащее со страхом, если все они были на своей земле? Почему он был готов бежать, лишь бы не идти туда, куда его пригласили те, кто не сделал ему ничего дурного? Почему все они сперва выбирали недоверие?

– Хорошо! – Как можно мягче сказал Нел.

Мужчина не смог скрыть радость, осветившую его лицо.

– Отлично! – он вполне искренне улыбнулся, – Путь не близкий. Ты ездил верхом? – Нел отрицательно покачал головой, – Что ж… Это не сложно. Вот это Шарман, ты поедешь на ней.

Нел приблизился к мурену и с восторгом погладил его. Он любил этих необычных, умных, сильных животных. Плотная, толстая кожа была мягкой и приятной и ощущалась под пальцами, почти как бархат. Шарман повернул к нему свою умную морду и внимательно посмотрел в его глаза. Это был человеческий взгляд, умный, оценивающий, спокойный, с полным сознанием своей силы и значимости. Шарман мягко выгнул спину, понюхал Нелисара и осторожно толкнул его мордой.

– Ты смотри, – не сдержался симболец, – ты ему понравился.

Шарман согнул все четыре лапы, прижимаясь к земле и Нелисар забрался к нему на спину. На груди мурена болтался повод, который служил лишь для того, чтобы за него держаться. Управлять муренами было невозможно, они сами выбирали дорогу и не повезёт тому, кто не сможет объяснить им место назначения.

– Если потник собьется под тобой, постарайся не оцарапать Шарману бока. Он этого не любит.

Теперь Нелисар понял, почему все они были обутые в мягкие полуботинки, совсем не предназначенные для пеших переходов.

– Пригнись плотнее к его шее, – снова заговорил симболец, – и береги глаза.

Не успел Нелисар ничего ответить, как мурен сильно осел на задние лапы и в следующее мгновение, гибкое тело выбросило вперед. Нел, последовав совету, прижался и обхватил его шею одной рукой, а на другую намотал повод.

Мягкие лапы, с безумной легкостью и силой выбрасывали гибкое тело вперед. Вокруг замелькали пейзажи. Шарман оседал и резко взмывал перелетая овраги, поваленные деревья. Нел прижался к его шее вдыхая запах его кожи. Ему казалось, что он часть мурена, что они единое целое уносящееся в танце, в безумном движении. Он чувствовал ритм его сердца, дыхание, силу его лап. Он закрыл глаза и увидел мир глазами животного. Резкие четкие картины, быстрое движение, сердце гонит кровь… Он ощущал его тело в сто крат лучше своего и ему мерещилось, что он часть этого движения. Когда Нелу казалось, что ещё немного и он полетит на землю, Шарман изворачивал свое гибкое тело, делал лёгкое движение всем корпусом в сторону и словно бы подбрасывал Нела обратно, на свою спину.

Нел потерял счет времени и потому, когда мурен резко осел останавливаясь, для него это стало полной неожиданностью. Еще мгновение и он оказался бы перекинут через голову Шармана, но реакция не подвела. Он инстинктивно сжал бока животного и перехватил крепче его шею. Одна секунда и он мог уже расслабится.

Его спутники остановились рядом и Нел мгновенно соскочил на землю. Глаза его встретились с глазами мурена и, в знак благодарности, он слегка поклонился. К его удивлению, Шарман сделал тоже самое.

Они оказались на другом краю Танианского леса. Не вдалеке мерцало своими водами небольшое озеро, а в другой стороне высился стройный лес. Голубая трава покрывала большую равнину, цветы доставали почти до колен и были так нежны, что хотелось упасть на них и заснуть. Окружающие краски, не смотря на свои холодные оттенки, были очень нежными. Нелисар подумал, что чем дальше от замка, тем Арахай был более живым и теплым.

Посреди всей этой красоты раскинулась деревня симбольцев. И это казалось самым естественным из того, что можно было здесь увидеть, самым правильным. Нел, не дожидаясь никого, пошел вперед. Будь он чуть внимательнее, он бы заметил, как один из его спутников подал знак пропустить Нела и как пристально за ним следили жители деревни. Все это не имело значения. Он шел чуть в сторону от домов и его глаза неотрывно любовались пейзажем, раскинувшись перед ним. Как мучимый долгое время жаждой, пьет без остановки воду, так и он пил красоту Арахая. Он только сейчас осознал как тосковал по дикому, необузданному великолепию своей земли, сидя в серых стенах замка и не уходя от него дальше известных границ.

– Это великолепно, не правда ли? – послышался голос за спиной.

– Более чем, – ответил Нел не оборачиваясь, – Я стал забывать, что Арахай так удивителен. К тому же там, откуда я пришел, он совсем другой.

– Это не так, – Нел обернулся. И ему показалось, что говоривший вздрогнул всем телом, слегка побледнел и растерялся на мгновение. Это был престарелый арахаец, симболец. Нелу показалось, что в чертах его лица действительно было что-то волчье. В нем было величие и строгость, вся его осанка, движения, выдавали в нем властного и сильного арахайца, хотя одет он был весьма просто. Нел подумал, что очевидно это и есть глава деревни.

– Арахай един, нет места лучше или хуже, где бы ты ни был, в каком уголке Таниана не затерялся, как высоко не забрался бы в Белые горы – ты всегда дома, с тобой везде твой Арахай.

– Мой Арахай, – как заклинание прошептал Нел.

Его очаровало то, с каким вдохновением и проникновенностью говорил этот старик. Но внутри него было некое разделение, одна его часть была очарована, захвачена чувствами, другая же находилась на стороже, внимательно и остро воспринимая всё происходящее вокруг.

– Я Миригард Тануа! – резко сменил тему мужчина, – Глава племени Северных Волков, – спокойно представился он и слегка поклонился. Нел ответил ему таким же поклоном.

– Нелисар Брегон.

– Мовиан – мой сын, он говорит что ты… помог ему. Это так?

– Да, – Миригард одобрительно посмотрел на него.

– Не часто встретишь служитель замка, готового помочь симбольцу.

– Всякое бывает… – ответил Нел, лишь бы что-нибудь ответить.

– Ты живешь в городе?

– При замке.

– А вырос..? – Нел заметил очень внимательный взгляд, брошенный на него стариком.

– Это имеет какое-то значение?

– О нет, – расплылся в невинной улыбке Миригард. – Просто любопытство старика. Мне не часто доводится видеть новые лица.

Нел не поверил ему. Старик не из праздного любопытства задал этот вопрос.

– Должен сказать, – сменил он тему, – что твои познания сослужили нам значительную службу. И я готов тысячу раз благодарить тебя, за то что ты не бросил моего сына. Судя по тому, что он рассказал, его вполне могли найти патрульные замка. И меня очень впечатлило, что ты не только подлечил его, но и помог укрыться, – он снова поклонился. – Скажи, у кого ты учился?

– Я служу при лазарете замка.

– Ах, вот оно что, – старик знал это, но всё равно проявлял удивление.

Нелисара начинало все это раздражать. Он видел, что вся эта беседа, все вопросы были прелюдией к чему-то. И Нел решил идти напрямую.

– К чему это фальшивое удивление? Тебе прекрасно известно, что означает нашивка на моей сумке. Не будь её, твои люди не привели бы меня сюда? Так что скажи прямо, зачем я здесь? Чего ты от меня хочешь?

Миригард какое-то время молча смотрел на него.

– Что ж… Знакомая прямолинейность… – пробубнил он. Нел уже хотел было спросить, что он имеет в виду, но Миригард продолжил. – Ты прав, я не просто так пригласил тебя сюда. Нам нужен медик, человек, знания которого хоть немного обширнее наших. Моя жена больна и с каждым днём становится все слабее. Мы перепробовали все что могли, но её состояние не улучшается.

– Я хотел бы помочь, Миригард, но я не лекарь.

– Не лекарь? – в голосе старика прозвучала неподдельная горечь.

– Я работал при лаборатории лазарета. Моих знаний не достаточно, чтобы излечить больного. Но я могу осмотреть её.

– Да… я буду тебе крайне благодарен.

***

Нелисар провел несколько часов рядом с женой Миригарда – Айрой. Это была сухая, прямая женщина, со следами увядающей красоты на лице. Она была слаба, быстро уставала и уже почти не покидала своего жилища. Но при этом ощущалось, что она не теряла присутствия духа, внутренней твердости. Айра приняла Нелисара со всей возможной приветливостью и радушием, что не мало удивило его.

Потом, они долго и тихо беседовали. Нелисар сидел в глубокой задумчивости, внимательно слушая всё, что Айра рассказывала ему о своей болезни. Она полулежала на маленьком, грубо сколоченном диванчике, обложенная подушками и одеялами.

Выслушав и осмотрев её, Нелисар принялся за лекарства. Он перепроверял все составы, проверял настойки, которые она потребляла почти каждый день. И почти все из них, были им отвергнуты. Он оставил всего два флакона из запасов Айры и Миригарда, замешал ещё пару новых и написал подробную инструкцию, как составить необходимые лекарства и как правильно их принимать.

Удрученный Миригард, ждал его у входа. Старик внимательно выслушал Нелисара. Тот не мог сообщить ему ничего нового: он не знал, от чего угасала Айра. Но Нел сделал предположение, что в своем стремлении во что бы стало излечить Айру, они слишком перегрузили её организм различными препаратами. Возможно, нужно дать ей самостоятельно справиться. Рассказал он так же и о том, как важно следить за состоянием препаратов: любое значительное изменение влажности, температуры хранения, попадание остатков других лекарств – все это может приврать даже самый лучший состав в негодный, а то и в яд. Миригард выслушал его очень внимательно, а потом мягко, по-отечески улыбнулся и искренне поблагодарил. Нелисар не был уверен, что старик внял его призывам, но и убеждать его он не видел смысла. К тому же, Айра была стара. Нел удивлялся тому, что Миригард так упорно старался избежать этого осознания. Он и сам был уже в весьма почтенном возрасте. В отличии от королевской семьи, обычные арахайцы редко доживали до возраста больше двухсот лет.

Миригард привел Нелисара в дом Мовиана. Нел отметил резкое улучшение его состояния, он даже стал моложе выглядеть. Вид его был слегка утомленный, но в принципе вполне здоровый. Мовиан встретил его очень холодно и эта холодность едва не граничила с враждебностью. Внимательно выслушав отца, Мовиан прокомментировал рекомендации Нела, говоря что стоит относиться к ним с должной осторожностью.

Задумчиво глядя на гобелен, весевший на стене комнаты, Нел упорно не смотрел в сторону симбольцев. Он знал, что усмешка, играющая на его губах, приведет Мовиана в бешенство. Даже не глядя на него, он понимал все, что хочет сказать этот великан. Он бы выгнал его из деревни и даже близко не подпустил бы к своей матери. А ещё лучше, зарезал бы там, на берегу Лирта. Но присутствие отца и то почтение и любовь, с которыми он явно к нему относился, заставляло его выбирать слова и быть деликатным в выражениях.

Дверь открылась и в комнату, словно вихрь, влетела женщина. В первое мгновение, Нелисар подумал что это сон. Женщины Арахая были прекрасны по определению, но подобного удивительного, безупречного создания ему ещё не доводилось встречать в своей жизни. Черноволосое, синеглазое совершенство. Её лёгкая улыбка внесла такое очарование в комнату, что на пару секунд Нелисар замер удивленный, хотя лицо его и осталось непроницаемым.

– Миригард, – воскликнула женщина и Нелисар заметил, как на этом прекрасном лице проступило отчаяние, – помоги мне убедить этого упрямца, поберечь себя. Он ни за что не хочет меня слушать. Эти его вылазки плохо кончатся.

– Луада… – но женщина отмахнулась на Мовиана.

– Ты знаешь, что он пытался пробраться в замок и именно там, на границах Солнечного берега, столкнулся с патрулем и ввязался в драку? Всё это может плохо кончится и не только для него, но и для всего племени.

Она замолчала, часто и прерывисто дыша. Миригард молчал какое-то время, грустно глядя на сына.

– Опять замок, – констатировал он наконец, – Мовиан… – с неописуемой горечью заговорил он, – мы и так с трудом уладили последний конфликт. Боюсь ещё один приведет всех нас к гибели. Мы находимся слишком близко к замку и в случае чего, не сможем противостоять силам регента, Мовиан!

– Там мой брат! – в ярости выкрикнул Мовиан, – Мой брат, отец! Твой сын! Мне плевать на сами законы мироздания, пока я не узнаю что они с ним сделали! И поверь, я найду способ отомстить за него!

Нел почувствовал, как в груди кольнуло. Его привели сюда явно не для того, чтобы он был свидетелем этой драмы. Он острожно отступил к двери и вышел на улицу. Никто из троих не обратил внимание на его исчезновения, так сильно они были поглощены своим разговором.

Люди страдали от власти регента и король ничего не может с этим поделать. Как так вышло? Король… Король нуждался в помощи, если не в спасении, да и как он мог помочь народу, который воевал против самого себя? Но этот крик: «Там мой брат!» – в нем было столько боли, столько тоски.

Долго Нелисар бродил среди построек поселения, задумчиво рассматривая не затейливые, легкие домики, присматриваясь к жителям. Он пробыл в деревне почти весь день. С ним пытался завести разговор один из тех мужчин, что встретили его у Лирта, но ничего из этого не выходило и посидев с ним немного, он ушел.

Нел наблюдал, как жизнь в деревне идет своим чередом, как между построек дремали крупные собаки, положив голову на лапы, как уходили в лес и возвращались назад мурены, как полураздетые, босые дети бегали друг за другом, звонко смеясь, как женщины пели песни, вместе с мужчинами выделывали кожу, как воины тренировались на деревянных коротких мечах, как из леса возвращались охотники и собиратели, каждый со своей добычей. Иногда в поле его зрения появлялся Мовиан. К нему явно относились с уважением и почтением. А иногда появлялась удивительной красоты Луада. Её чёрные волосы были заплетены в причудливую косу, одета она была как охотница и явно не просто так. Она часто смеялась и задорно шутила.

В какой-то момент, Нелисар с удивлением понял, что она была из лангоритян. Её красота так ослепила его, что до него не сразу дошел этот очевидный факт. Светло-синие глаза, более светлая кожа – все эти признаки отличали лангоритян от симбольцев.

Бродя по деревне он наткнулся на двух мальчишек, лет пяти от роду. Нел уловил в них черты рода Миригарда. Внуки.

– Симбольцы – это храбрые воины, верные подданные Арахая, – приговаривал один из мальчишек, ползая и что-то рисуя на земле. Нел подошел ближе, заинтересованный таким началом. – А лангоритяне наоборот, враги нашего мира. Где они живут, у лангоритян нарисован крест, чтобы все знали, что лангоритяне злые.

– А что у добрых симбольцев нарисовано?

– Плюсик.

– А чем отличается крест от плюсика? – Первый мальчик вздохнул так, словно его товарищ не мог понять самых простых, элементарных вещей.

– Ну плюс добрый, а крест злой! Что тут путать?

Нелисар взглянул на две кучки совершенно одинаковых символов, нарисованных детской рукой на земле. В трёх словах, пятилетний ребенок объяснил всю суть происходящего с людьми Арахая. Кто-то когда-то решил, что один из народов, объединенных единой судьбой, единой связью – злой, а кто-то добрый. Кто-то плюсик, а кто-то крест. И действительно, что тут путать, если они абсолютно одинаковых и всё зависело лишь от угла зрения?

Это открытие, данное ему ребенком, долго не отпускало его. Он непрестанно думал об этом. Как всё просто и как сложно, одновременно. И это пожалуй было бы смешно, если б не было так печально.

Время тянулось очень медленно. Привыкший к постоянным заботам, Нелисар с удивлением обнаруживал, что безделие безбожно растягивало день и вечер едва начал приближаться. Он ушел за границы деревни и долго сидел там задумавшись. Он думал о братьях-близнецах, о том стоило ли рассказывать Мовиану и Танташу о Морине. Не приведет ли это к действительно печальным послесловиям? Но и промедление может дорого обойтись?

Нелисар был так увлечен своими мыслями, что не заметил как к нему подошел Миригард и опустился рядом. Его волосы были уже сильно поддернуты сединой, словно туманом, лицо покрыто мелкими морщинами, но глаза оставались всё еще чистыми. Миригард сел на колени, положив на них руки и устремил взгляд туда же, куда и Нел.

– Что тебя так тревожит? – спросил наконец старик, после длительного молчания.

– Это так заметно?

– Не то чтобы… – мягко улыбнулся Миригард, – просто положение обязывает меня видеть чуть больше.

Нелисар долго молчал. Он не привык говорить о собственных чувствах, тревогах.

– Я понимаю твоё молчание. Доверять едва знакомому старику, сующему везде свой любопытный нос… – он хрипло рассмеялся.

– Арахай… – неожиданно для самого себя ответил Нел, – король, люди… Почему вокруг этот вечный туман? Как помочь королю, исправить вероломство? И было ли оно? – Миригард вздохнул и нахмурился, тщательно обдумывая свой ответ.

– Это слишком сложные вопросы, – ответил он наконец и на долю секунды, Нел ощутил разочарование, – И боюсь, кроме тебя самого, никто не даст тебе на них ответа, – Нелисар фыркнул, – Да, только ты сам. Я могу рассказать тебе всё что знаю и всё что предполагаю, особенно в тебе, но я предвзят. Мой взор затуманен событиями прошлого, которые имели большое влияние на мою жизнь и жизнь моей семьи. А тебе нужны только лишь девственные сведения, холодные факты не затуманенные ни чьей болью.

– Какие утраты ты понес? – тихо спросил Нел.

– Мои старшые дети, дочь и сын… – он не договорил, голос его дрогнул.

Они замолчали, каждый задумавшись о своём. Сколько потерь принесла эта страшная война? Сколько судеб и жизней было разбито? И всё из-за того что плюсик добрый, а крест злой… Какая глупость. Чертова глупость.

– Расскажи о своем сыне, о том, которого ищет Мовиан, – сменил тему Нелисар.

– Морин… – Миригард хрипло вздохнул и весь его облик, голос тут же изменились, – Моринарк Галд Тануа.

– Галд – значит белый?

– Да, белый волк. Считалось, что симбольцы никогда не рождаются белыми… А у меня родился… Белый мальчик-альбинос, – он печально усмехнулся. – Они с Мовианом близнецы. У них не простые отношения, но Мовиан очень любит его. Знаешь, Морину было очень трудно, его не принимали в детские компании, дразнили. Мовиан защищал его, старался не давать в обиду. Но что можно сделать против суеверия людей. Морина называли проклятием, отродием, связывали с ним разного рода несчастья. Когда он родился, нашлись те, кто предлагали избавиться от него, отнести в Таниан и оставить на волю Арахая. А всё потому, что никогда прежде не рождались такие близнецы. Наша история не знает того, чтобы один из близнецов был рожден альбиносом, а второй нет. Да и вообще, альбиносы прежде встречались только среди лангоритян, да и то, не часто.

Морин всегда знал, что он не такой как все. А чем старше он становился, тем более замкнутым и отчужденным он был. Мовиан же наоборот, был центром притяжения своих ровесников, был их вожаком. Но это странная, братская связь… Мне кажется, в юности Мовиан тяготился ей, но вместе с тем, очень любил Морина. На этом фоне между ними порой происходили страшные сцены.

Он вздохнул, помолчал немного, а потом продолжил. Слова лились из него, словно поток воды.

– Два года назад Мовиан объявил о своем решении создать свою собственную семью с Луадой. Кто мог бы устоять перед такой откровенной красотой? Она лангоритянка и устроить их было не просто. Несколько месяцев мы с Мовианом вели переговоры с семьей Луады и всем их племенем. В итоге, всё было улажено, не без труда, конечно. И представляешь, нам всем пошло это на пользу. Мы подружились с деревней лесных жителей, так себя именует племя лангоритян, откуда пришла Луана. Хотя подружились – громко сказано, но кое-какие отношения у нас завязались. Во всех этих хлопотах, нам было не до Морина. Откровенно говоря, я не представляю чем он был занят в это время, да и чем он жил вообще.

– У Луады и Мовиана, есть дети? – Миригард печально улыбнулся и покачал головой.

– Нет… После конфликта между народами, что-то поломалась в законах Арахая. В первые годы между симбольцами и лангоритянами рождались мертвые дети. А потом… Потом и вовсе женщины в смешанных семьях перестали беременеть. Луада и Мовиан слишком молоды и пока их всё это не очень заботит. Но придет время и это может стать их камнем преткновения.

Миригард снова тяжело вздохнул, откашлялся и надолго задумался. Когда он снова заговорил, голос его стал совсем печальным.

– Знаешь, мы так привыкли к тому, что Морин как тень. Почти всегда безмолвный, незаметный. Придет и уйдёт… и часто его никто не видел несколько дней подряд. Возвращаясь он никогда не рассказывал о том где был. Периодически он приносил много дичи в деревню, не все, самые лучшие охотники могли с ним сравнится. Признаться, – тут он рвано вздохнул и голос его дрогнул, – мы… я перестал обращать внимание, здесь он или нет. Перестал утруждать себя разговорами с ним и расспросами. О, Мир… Никто и не понял, что Морин пропал и не появлялся уже довольно давно. До сих пор не могу поверить, что это случилось со мной. Я всегда считал себя хорошим отцом и… и попросту не заметил что мой мальчик пропал… Мы поняли это только пару дней назад, когда в нашу деревню забрел лангоритянин. Он увидел Мовиана и рассказал, что видел точную, белую его копию в замке.

Они замолчали. Нел заметил, как Миригард украдкой стирает слезу с постаревшего лица. Сколько седых волос ему прибавила эта история?

– Жив ли мой мальчик? – спросил он, словно обращаясь к самому Миру, – Что мы можем сделать без короля, против регента? Мовиан чуть не сошел с ума, когда осознал как все мы виноваты перед Морином. Он буквально был готов штурмовать замок. Лауде и мне удалось немного остудить его пыл, но как видишь, он не оставляет надежды проникнуть туда и освободить Морина… Но боюсь это доведет его до смерти.

Нел резко поднялся, его вдруг озарила догадка:

– Где тот лангоритянин, что рассказал об этом? Как его звали?

Миригард не сразу понял, о чем его спрашивают. Нелу даже показалось, что его задела порывистость Брегона, словно бы он оскорблял его горе, но виду старик не падал.

– Доминик. Он искал кого-то, спрашивал приходил ли в деревню кто-то чужой. Он ушел от нас, сказав что должен вернутся в замок.

В голове Нелисара сложилась картина событий. Доминик, очевидно, напросившись в помощники к знахаркам или ещё к кому, отправился за ним в лес. Но потеряв время, он уже не догнал Нела и в поисках наткнулся в конце концов на деревню волков, где и рассказал о симбольце-альбиносе. Они попросту разминулись с Нелисаром.

– Мне нужно вернутся в замок, – Миригард покачал головой.

– Ты знаешь его?

– Да! Возможно он искал здесь меня, мы разминулись, – старик снова понимающе покачал головой и тоже поднялся.

– Я приведу кого-нибудь, проводить тебя к Солнечному берегу.

– Хорошо…

Миригард ушел и вернулся с весело улыбающимся симбольцем и двумя муренами. Нел задумчиво наблюдал за тем, как они накидывали потники на спины животных. Ему снова предстояло ехать на Шармане.

Симболец ехал впереди, задавая темп. Шарман легко и быстро следовал за ним по пятам, но Нел больше не следил за его движениями, как это было утром. Он был весь поглощен своими мыслями. В замок его тянуло желание помочь Морину, освободить его и найти Доминика. А после… О том что будет после, он не хотел задумываться.

Узнав о том, что Миригард в курсе, где сейчас его сын, он не стал пересказывать то, что старику и так было известно. Он боялся того, что услышит мольбу о помощи. И хоть сам он жаждал спасти Морина, но едва ли он хотел давать надежду скорбящему, тонущему в чувстве вины, отцу. Пусть даже и призрачную надежду. Ведь на самом деле, не было абсолютно никакой надежды вытащить Морина из замка живым.

Симболец остановился раньше, чем они достигли берега река.

– Дальше я не могу пойти. Ещё довольно светло и можно наткнуться на стражу. Шансы малы, конечно, но всё же. Ты еще придешь в нашу деревню? – Нел внимательно посмотрел в его смеющиеся глаза. Парень был отлично сложен, широкие плечи, сильные руки – всё в нем выдавало охотника, умеющего обращаться с оружием. За спиной, как и всегда, торчала рукоять короткого меча.

– Не знаю… – отрезал Нел и смех мгновенно исчез из глаз симбольца. Но его лицо не выразило никаких эмоций, словно слова Нела не задели его. Нелисар понимал, что парень стремился быть с ним миролюбивым и ждал того же в ответ. Но его мысли были заняты другим и он совсем не думал о тоне своего ответа.